Корабельные приключения кота Сократа

Возвращались мы на корабль в хорошем настроении. Я думал, что в этот день мои новые знакомства закончились. Но нет! Мы уже подходили к кораблю, как у Григория зазвонил телефон, и кок присел на лавочку у пирса. Говорил он продолжительное время, я валялся на спине и любовался облаками. Неожиданно рядом со мной приземлилась чайка. Сначала я подумал, что сделала она это из-за праздного любопытства, но, присмотревшись, вдруг обнаружил у неё на крыле кровь. Чайка как-то странно ворковала. Я подошёл к ней и участливо спросил:

— Птица, что случилось?

— Да вот, — она кивнула головой на крыло, — авария.

— Как это произошло? — участливо спросил я и лизнул ей крыло.

— Я и сама не поняла, — тяжело вздохнула чайка, — не заметила натянутый трос. Раньше его там не было, а в этот раз я проморгала.

— Лететь теперь не можешь? — спросил я.

— Пробовала, не получается, — грустно ответила птица.

— Что же делать? — воскликнул я, и вдруг мне в голову пришла мысль: — Слушай, давай я попрошу человека, может, он чем поможет.

— Нет-нет-нет! — испуганно залепетала птица. — Только не человек. Прошу тебя. Я не доверяю людям, они…

— Да погоди ты, — перебил я её, — это мой коллега, добрейшей души человек, ничего плохого он тебе не сделает. Как же ты останешься на берегу? Придут бродячие собаки и устроят тебе Варфоломеевскую ночь. Нет, тебе нельзя здесь оставаться.

В этот момент к нам подошёл Григорий и, увидев у чайки разбитое крыло, запричитал:

— Бедная птица, что с тобой? Кто это тебя так?

Ни я, ни чайка, разумеется, объяснить повару ничего не смогли, но Григорий и сам понял, что оставлять птицу на берегу нельзя. Он аккуратно взял её на руки и понёс на корабль. По дороге она у меня ещё несколько раз спросила:

— Ты уверен, что он ничего плохого мне не сделает?

— Уверен-уверен, — бодро отвечал я, а сам подумал: «Странная птица. А у тебя есть другой вариант? Тебе же сказали, что на берегу оставаться нельзя. Куда ты сейчас побредёшь? Летать-то ты сейчас не сможешь. Так что терпи, дорогая птичка, выздоровеешь. Ещё налетаешься. Да следи внимательно за преградами. А то так и голову свернёшь».

— А кем он на корабле работает? — опасливо спросила чайка.

— Поваром, — ответил я, полагая, что такая мирная профессия окончательно успокоит раненую птицу. Но она, напротив, вся встрепенулась и с ужасом переспросила:

— Поваром? Я слышала, что они из птиц часто готовят обед. Он меня не съест?

— Какая ты глупая! — фыркнул я. — Неужели ты думаешь, на корабле, кроме чаек, больше нечего есть? Успокойся ты уже… Никто тебя есть не собирается. Мой друг не такой зверюга, чтобы раненую птицу в суп пустить.

Забегая наперёд, скажу: когда на корабле экипаж узнал, что Григорий приволок к себе в каюту чайку, капитан (конечно, в шутку) спросил у него:

— Гриша, мы кем тебя на работу принимали?

— Коком, — гордо ответил мой кормилец.

— Но я смотрю, — рассмеялся капитан, — ты ещё и спасателем-ветеринаром подрабатываешь? Говорят, ты какую-то птицу взял себе под опеку.

— Так получилось, товарищ капитан, — развёл руками Григорий, — кто-то поранил бедную птичку. Наш ветеринар осмотрел её, говорит, неделя — и крыло должно заработать. Нельзя было её оставлять на берегу. Погибла бы бедняга…

Мастер похлопал кока по плечу и сказал:

— Да не оправдывайся, Григорий, всё ты правильно сделал. Кто их защитит, кроме нас? Мы, люди, должны заботиться о них.

Я был уверен, что никаких отрицательных последствий поступка для Григория не наступит. Наш капитан очень сердечный человек. Я убедился на собственном примере. Наверное, именно такие люди и должны руководить большими коллективами. А тут, на судне, не только коллектив из моряков, тут полно пассажиров, среди них и старики, и дети, и инвалиды, и наш брат — домашние питомцы. Разве можно здесь назначить какого-нибудь злодея? Поставь самодура, он всем участникам круиза отдых испортит. А наш капитан, напротив, эффект от отдыха усиливает, я ведь вижу, как к нему относятся и члены экипажа, и пассажиры. Впрочем, я заметил, что здесь, на судне, работают в основном люди коммуникабельные, отзывчивые, заботливые. В этом и есть сплочённость коллектива и настоящая команда.

Ну, что ж, теперь у меня появился друг, точнее подруга. Поскольку у прибрежных чаек нет имён, я придумал ей прозвище. Чтобы почаще вспоминать своих родственников и родной дом, я назвал её Катя.

— Не возражаешь? — спросил я свою подругу. — Будешь Катей, Катериной, Катюшей…

— Ой, — смутилась птица, — так много имён?

— Нет, — рассмеялся я. — Это одно имя, но в разных вариантах.

— Это как? — недоумённо спросила чайка. — Разве так бывает?

— Бывает, — пояснил я. — Вот, например, как можно тебя назвать? Чайка — верно?

— Верно, — кивнула подруга.

— Но я ведь могу назвать тебя ещё и птица. Правильно?

— Правильно, — подтвердила новоиспечённая Катерина.

— Ну вот! А могу сказать «летательный аппарат».

— Это что ещё такое? — крякнула от удивления чайка.

— Так люди называют всякие приспособления для полётов. Видела в небе самолёты, вертолёты, дельтапланы…

— Видела, конечно, но мы от них держимся подальше, — поёжилась птица. — Они такие страшные, ужас.

— Да ничего там страшного нет, — рассмеялся я. — Они перевозят людей на дальние расстояния.

— А ты летал на них? — полюбопытствовала Катерина.

— Не на них, а в них, — поправил я. — В них нужно заходить вовнутрь, вот как в наш корабль, и самолёт потом взымает в воздух и летит.

— Да видела я, — закивала чайка. — Меня всегда удивляло, как они летают, если не машут крыльями.

— Ой, рассмешила! — воскликнул я.

— А что тут смешного? — удивилась чайка. — Разве я не права?

— Права, — пояснил я, — конечно, права, но им не нужно махать крыльями. У них совсем другой принцип полёта. Но, если честно, я и сам до конца ещё не понял, как они летают, говорят, что у них двигатели отталкиваются от воздуха и летят. Тут голову можно сломать. Но главное в том, что они летают высоко и на очень длинные расстояния. Я уже не раз на них перелетал через океан.

— Счастливый ты кот! — грустно произнесла чайка. — А мы летаем недалеко от берега. Нельзя нам далеко залетать. Мы как-то с подругой решили улететь за горизонт, говорят, там очень красиво…

— И как? — спросил я. — Понравилось?

— А что там может понравиться? — крякнула чайка. — Летели-летели, а всё одно и то же: вода, вода, вода… Так устали, что домой потом добирались два дня. Хорошо, мы можем отдыхать прямо на воде.

— Вы плаваете по морю? — удивился я. — Как утки?

— Сам ты утка, — усмехнулась чайка. — Наши перья не промокают, и мы садимся на воду отдыхать.

— Как это замечательно, — позавидовал я. — А мы, коты, сразу камнем идём на дно.

— Ты не умеешь плавать? — округлила глаза чайка.

— Немного могу, но за горизонт самостоятельно точно не заплыву.

— Тебе и необязательно это делать самому, — сделала заключение птица. — У тебя ведь корабль есть… Неплохо ты устроился: для полётов — самолёт, для заплыва — корабль.

Я рассмеялся. «Устроился». Я вкратце рассказал, что попал на это «устройство» совершенно случайно. Катерина подробно расспросила меня, как там люди живут в других городах, тех, которые находятся далеко от моря. Я рассказал ей, что там есть реки и озёра, что люди, несмотря на отсутствие морей и океанов, всё равно находят себе водоёмы для отдыха. Чайка оказалась настолько любопытной, что уснули мы нескоро. Мы ещё долго болтали, а ночью мне снились дельфины, чайки, рыбы и линия горизонта, до которой мне без корабля не добраться.

Вы знаете, меня всегда волновала одна мысль. Вот горизонт. Допустим, я добрался до него, хотя он всегда удаляется. Но представим — я на той линии, которую видел издалека, изначально. Потом мы двигаемся дальше, то есть до следующей видимой линии. И снова, и снова. В конце концов куда мы попадём? Этот вопрос не даёт мне покоя. Может, выйдем куда-то в космос? Край-то должен где-то быть? А с другой стороны, я слышал, что наша земля как футбольный мяч, только очень большой. В этом случае я не могу понять другого: люди живут по всей поверхности этого «мяча», так почему же они не падают? Ой, какие это сложные вопросы. Как жаль, что я не могу ходить в школу и там просвещаться, так хочется быть умным и образованным, знать ответы на многие вопросы. Вам, ребята, повезло, у вас есть преподаватели, учебники, школа, кружки всякие, дополнительные занятия и многое другое. А нам, котам да собакам, только и приходится валяться возле вас и слушать, о чём это вы там беседуете. А возможно, это наше преимущество — больше слушай, а не болтай.

Вы замечали, есть такие товарищи, ему что-то объясняют, а он не слушает, всё время перебивает, спорит, доказывает. Меня всегда это удивляло. Тебе двенадцать-четырнадцать лет, мама или папа тебе даёт совет. И вот этот двенадцати-четырнадцатилетний человек начинает спорить с родителями. Да погоди ты, дорогой! Послушай маму и папу внимательно. Они как минимум в три, а то и более раз больше живут на этом свете. И всё то, что они прошли в этой жизни, они испытали на себе. А тебе советуют, чтобы избежать проблем.

Помню, как Димка спорил с Татьяной Михайловной, когда та заставляла (уже не советовала, а именно заставляла) его надеть в школу шапку. Спорил минут десять, наверное, но в конце концов всё-таки надел и возбуждённый выскочил на улицу. Я в это время сидел на подоконнике и видел, как Димка вышел со двора, снял шапку и сунул её в портфель. Мама, разумеется, этого не видела. Можно было бы и забыть историю, но что случилось дальше? А дальше — Димка на следующий день не попал в школу. Как думаете, почему? Да потому что всю ночь охал и ахал, спать не дал никому. Ухо у него стреляло. Хитёр бобёр! Он в шапке, как оказалось (это я видел собственными глазами), только вышел и пришёл. Хорошо, хоть маме честно рассказал:

— Мамулечка, — корчась от боли и хватаясь за ухо, простонал наш герой, — я и в школу и из школы шёл без шапки. Может, из-за этого ухо стреляет? Ой! Ой…

— Конечно, из-за этого, — тяжело вздохнула мама, — ты думал, я от нечего делать советовала тебе надеть шапку. Весна — это очень коварное время года. Кажется, уже тепло, а стужа ещё стелется низко над землёй, дети (да и некоторые взрослые) торопятся и устраивают себе праздник весны, а потом сваливаются с простудными заболеваниями.

Димка в тот день так смешно выглядел, мама на ухо поставила ему компресс, обвязала ему голову шерстяным платком, напоила чаем и уложила спать. И он так целый день продрых. Потом ещё дня два сидел дома, мама не отпустила в школу. Вот что бывает, когда не слушаешь опытных людей. Я уже давно понял, что и родители, и учителя в школе несут своим подопечным добро и делятся с ними жизненным опытом. Разве можно отказываться от такого наследства? Конечно, нет.

А мы идём дальше.