Как Трисон стал полицейским, или Правила добрых дел

У меня новое место жительства. Временное, правда — Андрея Максимовича положили в больницу, и я переехал к Розе Андреевне. Давненько я в квартирах не бывал. В частном доме, конечно, лучше — ходи себе по двору, дыши свежим воздухом. А тут выведут на прогулку утром и вечером, а всё остальное время валяешься на своём коврике. В семье Вильдановых животных нет, то есть я тут первопроходец. Как я понял, меня взяли сюда из-за Кати. Чтобы она по вечерам не скучала.

Боже мой, я теперь понимаю нашего бедного Кузю! Не девочка, а какой-то естествоиспытатель. Прожил я тут недолго, от силы две — три недели, но такое чувство, что прошло не менее года.

В первый же вечер Екатерина, возвратившись из детского сада, провела тщательный осмотр подопечного. Ну, вы же понимаете, что теперь подопечный — это я. Катя объявила, что с сегодняшнего дня я её сынок и она будет тщательно следить за моим здоровьем и приучать меня к гигиене. Ей сразу не понравилось состояние моих когтей. Катерина, разумеется, называла их ногтями. Она привела меня в ванную комнату, поставила передо мной таз с тёплой водой и принялась их чистить.

— Что ты делаешь? — удивлённо спросила Роза Андреевна, заглянув в ванную.

— Мама, у Трыси страшные ногти, их нужно почистить. И вот, смотри! — Она растопырила мои когти и приподняла лапу. — Видишь? Он ходит с немытыми ногами.

— Делать тебе нечего, — усмехнулась Роза Андреевна. — Может, ещё кроссовки ему купить?

«Ой, Роза Андреевна, ты так не шути. Дошутишься на свою голову, придётся обувку мне покупать».

— Ему надо четыре кроссовка покупать, — тут же согласилась Катя и спросила: — Мама, а разве есть кроссовки для собак?

— Да я пошутила, — рассмеялась Роза Андреевна. — Ещё не хватало нам собаке кроссовки покупать.

— Никакая это не шутка, — завелась Катя. — У нас в соседнем подъезде пудель живёт, так он гуляет в таких оранжевых тапочках с беленькими шнурочками. Тётя Даша говорит: чтобы лапки у него не болели. Нужно и Трысе такие тапки купить.

— Этой породе тапки не нужны, — вздохнула Роза Андреевна, видимо, уже пожалев, что затеяла такой разговор.

— Это ещё почему? — удивилась Катя.

— Катя, ты шуток, что ли, не понимаешь? Прекрати. Сто лет ходил твой Трыся без тапок и ещё сто лет проходит.

— Мама, ты что? — рассмеялась Катя. — Собаки столько не живут.

— Ладно! — Роза Андреевна махнула рукой. — Почистишь ногти — уберите тут за собой.

Хм! Это ж надо такое сказать — «уберите». Интересно, как я должен это делать? Со шваброй бегать по ванной, что ли? Да и не я всё это затеял. Это Кате не понравились мои ногти… Тьфу ты, запутался совсем! То есть когти.

Не успели мы закончить водные процедуры, как пришёл с работы глава семейства, Рашид Рифатович.

— Трисон, — окликнул он меня прямо с порога, — пойдём гулять!

— Да погоди ты гулять, — остановила Роза Андреевна. — Катька ему ногти в ванной чистит.

Рашид Рифатович отворил дверь и покачал головой. Увидев выражение его лица, я думал, он сейчас сделает дочери выговор. Но, к моему удивлению, он погладил Катю по голове и похвалил её:

— Молодец, доча. За животными нужно ухаживать. Как один умный человек говорил: мы в ответе за тех, кого приручили. Как закончишь, свистни мне, пойду погуляю с Трисоном.

— Папа, — нахмурив брови, сказала Катя, — сколько раз тебе говорить: я не умею свистеть.

— Так научись, — ехидно сказал Рашид Рифатович.

— Пашка в садике меня учил-учил, учил-учил…

— И не научил?

— Я уже почти свистнула, но Антонина Семёновна сказала, что девочкам свистеть нельзя.

— Это ещё почему?

— Антонина Семёновна говорит, что это неприлично.

— Ну хорошо, — улыбнулся Рашид Рифатович. — Раз Антонина Семёновна сказала, значит, так оно и есть. Тогда шепни мне на ушко.

— Хорошо, нам осталось ещё два ногтя почистить, — объявила Катя. — Скоро шепну.

Тут вмешалась в разговор Роза Андреевна:

— Двойную работу делаешь? Пусть бы сначала папа погулял, а потом ты бы ему ногти чистила.

— Не волнуйся, мамочка, я и после прогулки почищу, — заявила Катя.

«Чувствую, сделают тут из меня эталон ухоженной собаки. Что завтра ещё придумает Катерина?»

Я задавал вопрос чисто риторически, можно даже сказать шутя. Но мне и в голову не могло прийти то, что наша принцесса учудит в следующий раз.

Хоть плачь, хоть смейся. Родители ушли в магазин, а нас с Катериной оставили в квартире. Вы представляете, что я почувствовал, когда она вдруг объявила:

— Трыся, я вот смотрю на тебя и думаю: тебя нужно подстричь. Какой-то ты лохматый.

«Это я лохматый? Где ты, Катенька, лохматых лабрадоров видела? Тоже мне, нашла сенбернара».

— У-у! — взмолился я.

— Никаких «у-у», — строго ответил мой стилист. — Сиди смирно, я пойду поищу машинку. У нас есть такая машиночка. — Катя изобразила прибор с помощью растопыренных пальцев. — Мама ею папе височки ровняет, чтобы он красивый на работу ходил. Понимаешь?

— У-у! — повторил я.

А что я ещё мог в данной ситуации сказать?

Катя очень быстро нашла машинку, но та, на моё счастье, не включалась. Девчонка долго крутила её в руках, но ладу так и не дала.

— Не повезло тебе, Трыся, — грустно сказала Катерина. — Не работает машинка. Наверное, сломалась. Ну, ты сильно не переживай, — успокаивала она меня. — Сейчас придёт папа, он починит. Ты знаешь, у нас папа всё может починить. Недавно даже мамин утюг починил. Не веришь?

— У-у! — ответил я.

Ну почему не верю? Верю, конечно.

Ты, моя родная Катя, ещё не совсем разбираешься в вопросах везения. Это как раз тот случай, когда мне, наоборот, повезло несказанно. Представляю, какое чучело вышло бы из меня из-под руки новоявленного парикмахера. Тогда меня точно можно было бы назвать и Трысей, и Трусоном, и даже Трюфелем. Главное теперь, чтобы родители не пошли на поводу у Кати. Настораживало то, что Рашид Рифатович всё позволяет своей любимице. Надеюсь, хоть в этот раз он поймёт: это уже лишнее. Чего только со мной не случалось в жизни. Но стрижка — это… это… даже слово не могу подобрать.

— Трысь, а ты конфеты любишь? — отказавшись от своей парикмахерской затеи, неожиданно спросила Катя.

— Ав! — Я кивнул: лучше уж конфетами полакомиться, чем чубчики на лбу выстригать.

— Сейчас я тебя угощу, — пообещала Катя и исчезла на кухне.

Через минуту она появилась с пакетом в руках. Вынула из него конфету, ловко развернула её и сунула мне в рот. Я и опомниться не успел. Что делать, принялся жевать. Что это за конфета такая? Прилипла к зубам, я еле разомкнул челюсть. Катя, наблюдая за моей мимикой, громко захохотала.

— Вкусно? — спросила она спустя какое-то время. — Это мои любимые ириски. Они такие липучие.

«Да уж понял, — сопел я. — С такими конфетами и зубы потерять можно».

— На, вот эту скушай! — Катя протянула мне какой-то белый шарик. — Это тоже очень вкусная конфета, там у неё внутри сгущёнка. Ешь смелее, — приказала она, заметив моё замешательство.

Эх, Катя-Катя, спасибо тебе, конечно, но все мои инструкторы и подопечные говорили, что нельзя мне есть много конфет.

— Ты кушай, Трыся, не стесняйся, — продолжила Катя. — У нас конфет много. На всех хватит.

Если бы вы знали, как я обрадовался, когда услышал щелчок замка. Вильдановы-старшие вовремя вернулись. Затея с салоном красоты для лабрадора им тоже не понравилась, Рашид Рифатович строго-настрого запретил Кате проводить на мне подобные эксперименты. Вот теперь мне точно повезло! Иначе ходить бы мне стриженой собакой. Умер бы со стыда.

Однажды, проводив родителей за дверь, Катя заговорщицки сказала мне:

— Трысь, давай построим шалаш. Ты мне поможешь?

Вы знаете, в этот раз я промолчал, просто не зная, что нужно в таких случаях отвечать. Какой это шалаш собралась строить юная архитекторша? Катя тем временем начала городить каркас из стульев и кухонных табуреток. Затем приволокла из спальни плед и принялась за кровлю своего сооружения. И где она этому научилась? И тут, словно услышав мои мысли, Катя сказала:

— Мы такой шалаш строили у Маринки, когда я у неё была в гостях. Нам её папа помогал. Но я всё запомнила. Вот, смотри! — Катерина накрыла пледом стулья, стоявшие у стены, и пошла в спальню за простынёй. Как только она закончила строить, забралась внутрь сооружения и позвала меня.

Я вошёл в так называемый шалаш, и, вы знаете, мне там даже понравилось. Правда, лишним в нём оказался фонарь, который Катя сначала пыталась прикрепить под куполом, но после неудавшихся попыток поместила его в углу.

— Классно, Трыся? — спросила она и радостно захлопала в ладоши.

— Ав-ав! — согласился я, правда, с опаской думая о том, как эту идею воспримут родители девочки, которые вот-вот должны были вернуться домой. Они никогда надолго не оставляли Катю одну, хотя я за ней присматривал.

Конец ознакомительного фрагмента.