Alea iacta est. Политический детектив

Аркадий Васильевич вышел из зала заседаний и пошёл в свой кабинет. Подойдя к двери, он заметил, что та была не заперта. Совершенно равнодушно он вошёл в кабинет.

— Аркадий Васильевич! Сколько лет, сколько зим! — встретил судью человек сидящий в кресле.

— Больше зим, чем лет, — не растерялся Аркадий Васильевич. — Что вы здесь делаете, Михаил Александрович?

— О-о-о, — протянул министр юстиции. — Я в Лимске пока инкогнито. Но по очень важным делам…

— Очевидно, вы здесь из-за сегодняшнего процесса, он с вами сильно связан, не так ли?

— А вы, я вижу, совершенно не удивлены тому, что я сижу у вас в кабинете, в вашем кресле? — ухмыльнувшись спросил Михаил Александрович.

— В моей профессии очень сложно чему-нибудь удивится… — грустно сказал судья.

— Тогда я попытаюсь вас удивить! — воскликнул Михаил Александрович. — Аркадий Васильевич, вы очень точно сказали, что сегодняшний процесс со мной связан (и даже очень сильно). И, как вы знаете, я карьерист до мозга костей. Мои амбиции не останавливаются и перед тем, как рассказать вам свои планы. А я хочу именно с вами поделится своими планами… Перед этим я прошу вас перенести суд на пять дней. Сможете это устроить? — с горящими глазами говорил министр.

Аркадий Васильевич пристально посмотрел в глаза Михаила Александровича. Министр смотрел на судью хитрым взглядом, наконец, в глазах у судьи появилось какое-то оживление. Аркадий Васильевич сказал:

— Думаю, я смогу перенести слушание.

— Отлично, я вас буду ждать здесь.

***

— И зачем вы приехали в Лимск? — спросил Аркадий Васильевич, вернувшись через двадцать минут и сев напротив Михаила Александровича.

— Честно признаться, я не хотел включать вас в список своих поверенных, — начал с улыбкой министр. — Но, будучи человеком крайне непредсказуемым, я расскажу вам всю правду.

— Весь в внимании, — с готовностью произнёс судья.

— Я иногда замечаю, что судьи — это священники для чиновников, иногда чиновник приходит к знакомому судье и «кается» ему в своих грехах…

— У меня такого никогда не было. — прервал поток философских мыслей министра Аркадий Васильевич.

— Вы многое потеряли, — заметил Михаил Александрович. — Ну, к делу! Как вы знаете, скоро у нас в стране начнутся выдвижения кандидатур на должность президента. И дело, которое сегодня рассматривалось, наш с вами начальник хочет использовать против своего оппозиционного конкурента…

— Значит, разрешение участия настоящей оппозиции в выборах — это не слух? — перебил судья.

— Нет, не слух, — кивнул Михаил Александрович. — Но все очень боятся некоторых осложнений… — вилял министр. — Именно поэтому, убийство Сикирова, которое расследовал я, хотят использовать против русского Воланд де Морта.

— Но ведь Сергей Васильевич, по-моему, хотел использовать это дело как раз в таких же целях? — снова встрял Аркадий Васильевич.

— Вы задаёте слишком много вопросов, не дослушав до конца, сразу видно, что вы никого не «исповедовали», — шутливо сказал министр. — А Сергей Васильевич это прокурор ваш? Ха! Мы с ним работали… Очень меня не любил, да как и я его.

Но понимаете, Аркадий Васильевич, начальству хотелось бы, что бы этим делом занялся я, уже показавший себя человеком, которому можно доверять…

— И что же вы хотите делать? — с нетерпением спросил судья.

— Ну, во-первых, что-то подсказывает мне, что я вам всех карт не раскрою, во всяком случае сейчас. Во-вторых, вы мне всё-таки будете полезны…

— И как же? — который раз перебил Аркадий Васильевич.

— Вам говорить что ли на судах не дают? — уже возмущённо произнёс министр. — Чувствую, придётся вас перевоспитывать… Признаться, четыре года назад я в ваше развитие верил больше… Но не об этом. Если уж хотите помочь государству, то прошу вас устроить мне встречу с подсудимым. Устроите?

— Это будет просто! — с готовностью ответил судья.

Вечером того же дня Михаил Александрович в машине судьи (конечно, вёл судья) приехал в знакомое министру СИЗО, где содержался Евгений Даринский.

— То есть привезти его ко мне вы никак не могли, — наигранно возмущался Михаил Александрович, идя по знакомым коридорам.

— И куда это! В суд что ли? — усмехнулся Аркадий Васильевич.

— Да хотя бы и в суд! — гордо отвечал министр. — Впрочем, оставим все заботы. Сейчас мы проверим остатки моего прокурорского мастерства…

— Женечка, hello! — раскрыв руки для объятий, воскликнул министр. — Сколько же лет!

Господин Даринский смотрел с полным равнодушием, однако, судья смог уловить в нём признаки удивления.

— Аркадий Васильевич! — эмоционально обратился к судье Михаил Александрович. — Вы не представляете какая удача. Это ведь Евгений Алексеевич! Лет шесть назад я ему такие обвинения предъявлял! Просто мама не горюй! Помню прекрасно — целый «букет» статьи 228.1. Великолепная встреча. Просто прекрасная!

— Хватит, что вы как собака разлаялись? — скромно прервал Евгений.

— Если не запрещают, можно и полаять, — улыбнулся Михаил Александрович. — Я ведь к тебе по делу, Женя.

— Даже догадываюсь по какому, — ухмыльнулся тот.

— Всегда в тебя верил! Короче, ты прекрасно понимаешь, что посадить тебя сегодня — плёвое дело! Ты будешь навсегда замараешься в этой политике, и всё… Конец сытой жизни. Понимаешь?

— Как-то не очень.

— Ну, это не от хорошей жизни, — съязвил Михаил Александрович. — В общем, я тебе предлагаю сделку. Сейчас расскажу какую.

— Можете не говорит, я в этом не собираюсь участвовать, — хрипя прервал Евгений.

— А ты послушай. Мне труда не составит тебе накидать до долгих и счастливых пятнадцати лет, да ещё и с полной конфискацией. Я ведь человек простой: сказал замок в Крыму, значит замок в Крыму.

Евгений позеленел при этих словах, но совладал с собой и сдавленным голосом спросил:

— И что же вы предлагаете?

— А я всегда говорил, что наркоторговцы — это люди трусливые! — обратился к судье Михаил Александрович. — Вот что, Женя, в нашем жестоком мире очень много проблем… Я узнал о твоей двадцатимиллионной проблеме. Кажется, так? И хочу помочь тебе её решить. Ты можешь с лёгкостью своих кредиторов убрать из своей жизни, причём без суда и следствия, — шёпотом произнёс министр последние слова.

Евгений недоверчиво посмотрел.

— Допустим, я согласен. Что дальше? — не долго подумав, нагло спросил он.

— Жди своего законного освобождения, думаю, часа три. И иди к своим ростовщикам. Поговоришь с ними об убийствах и, разумеется, скажешь им что тебя взяли от безысходности и что никто не застрахован на подобный случай…

— Какая-то «_{непечатное слово}» — воскликнул Евгений.

— Ты дослушай… Кстати, чем твои ростовщики занимаются?

— Не дождёшься!

— Ну и ладно… Тогда просто им скажешь, что все рвут и мечут и пора деятельность немного… заморозить…

— Я уже высказал своё мнение по этому вопросу.

— А мне всё равно, Женя! Твоя задача сейчас сказать им лишь эту вещь, а потом уж я тебе расскажу о следующем шаге. Неужели, я буду раскрывать тебе все карты!

— Окей, я подумаю…

— Ты уже согласился! — пропел последнее слово Михаил Александрович, выходя из допросной комнаты. — Жди, через три часа вздохнёшь полной грудью.

— Михаил Александрович, по-моему, вы заставляете его делать какую-то ерунду, — сказал Аркадий Васильевич, когда ехал с министром обратно в суд.

— Вы так считаете?

— Ага.

— Возможно, вы правы. Но для меня главное, что он согласился поучаствовать в моей затее, — сказал министр и прибавил. — Хотя, это очень рискованное дело…

— Ну а как вы его собираетесь выпустить?

— Как! — удивился министр. — Это ваша задача! Позвоните кому надо, сошлитесь на кого следует… и всё! Не мне вас учить.

— Попытаюсь, но я всего лишь судья, — скромно произнёс Аркадий Васильевич.

— Высадите меня здесь, пожалуйста. Завтра я к вам приду, где-то около обеда.

— Хорошо, — без лишних вопросов, касательного подозрительного места остановки, сказал судья. — До завтра.