Печень. ФЭНТЕЗИ

Гешка проснулся. Потянулся. Да так, что в костях что-то противно хрустнуло.

— Надо спортом заняться. Совсем что-то я обленился… — вслух произнёс Гешка и нехотя поднялся с постели.

Его тощее тело походило на скелет обтянутый кожей. Беспробудная пьянка сделала своё дело — некогда цветущий и здоровенный мужик Гешка незаметно превратился в дряхлого, немощного мужичишку. Но он этого не осознавал. В подкорке головного мозга Гешки сохранился образ прежнего Гешки, поэтому, когда он подходил к зеркалу и всматривался в своё отражение, ему казалось, что перед ним, там, в зазеркалье, стоит всё тот же самый, прежний Гешка — крепкий, сильный, как говорится, «кровь с молоком».

Временами он удивлялся — чего это его прежняя одежда стала ему так велика? А, может, это Санёк перепутал свои джинсы с моими? Вчера мы, кажется, с ним здорово перебрали…

Гешка подковылял к окну. Достал из помятой пачки с надписью «Беломор» папироску и закурил…

Клубы серо-белого дыма колечками поднимались к потолку и расползались щупальцами осьминога по сторонам. Гешка закашлялся. Открыл окно и смачно сплюнул на газон.

Тут же раздался пронзительный, пробуравливающий мозг, крик дворничихи быбы Дуси:

— Что ж ты, паразит, делаешь?! Смотри, куда харкаешь! Вот развелось алкашей! Спасу от вас нету!

Гешка перегнулся через подоконник и с презрительной усмешкой спросил:

— Это ты о ком, баб Дусь? Кто здесь алкаш-то? А?

— Да ты и есть алкаш, Геннадий! Самый настоящий алкаш. Посмотри, что под окном развёл-то? Помойку целую! Ну?! Кто за тебя хабарики-то убирать будет?! И Сашку привадил. Ну, что вылупился-то? Глаза твои бесстыжие! Э-эх… Куда Господь только смотрит? Как таких к жизни-то допускает? Была б моя воля, я б всех этих алкашей и курилок собрала б в одну кучу, и на Луну бы и выстрелила из пушки. Пущай там пьянствуют и окурками сорят! — гневно рассуждала баба Дуся, собирая окурки, валяющиеся под окном Гешки, в огромный полиэтиленовый мешок.

Гешка ехидно спросил:

— Баб Дусь! А чего на Луну-то? Я б на Марсе жить хотел.

— А по мне всё равно, где бы ты жил! Лишь бы не на моём участке. Вон сколько грязи от тебя! И не стыдно? Молодой мужик… Не работаешь. Довёл себя чёрте до чего! О-хо-хо… Куда мир катится? — увещевала баба Дуся, то наклоняясь за очередным окурком, то распрямляясь и бросая гневный взгляд на Гешку.

Гешка докурил, хотел, было, по привычке, швырнуть окурок в окно, но передумал. Снова перегнулся через подоконник и крикнул:

— Смотри, баб Дусь! Исправляюсь!

В одной руке он держал хабарик, а в другой — ржавую жестяную банку из под кильки.

— Смотри, — повторил Гешка и аккуратно, как в замедленной съёмке, опустил окурок в банку.

— Ай, ну тебя! — отмахнулась баба Дуся.

Гешка захохотал, обнажив жёлтые прокуренные зубы.