Полуночная девушка

Гай лежал в постели, но не у себя в комнате. Голова его покоилась на пышной подушке, мягкой и вкусно пахнущей, а не на темном столе красного дерева, на котором, как смутно припоминал Гай, он заснул. Крики чаек за окном и теплый луч солнца на щеке лишь подтверждали, что это сон, ведь небо над Крепостью виверны всегда закрывали тучи, а птиц на самой северной оконечности Шотландии не видали уже много лет. Тех немногих, кому удавалось пробиться сквозь защитные чары, скрывавшие здешние края от человеческого глаза, сбивали лучники дракхаров: никогда не знаешь, какое обличье примет шпион птератусов.

Постель еще хранила тепло той, что ночью лежала рядом с Гаем. Опершись ладонью о кровать, накрытую мягкой простыней, он перевернулся и зарылся лицом в ее подушку. Та чуть-чуть пахла ею. Она смеялась, когда он нюхал перья у нее на голове и уверял, что они пахнут грушей. «Надо же, — удивлялся Гай, — тебя зовут Роза, а пахнешь ты грушей».

— Терпеть не могу груши, — сердилась она, но все равно улыбалась, а Гаю только того и надо было.

Здесь ему было тепло. И хорошо. Светило солнце, пели птицы, и им ничто не угрожало. Гай догадался, что все это сон.

Он с трудом приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого утреннего света. Он не увидел ее, но почувствовал, что Роза сидит у окна. Легкий ветерок шевелил черно-белые перья у нее на голове. Она тихонько пела, стараясь не разбудить Гая, и он, сонно улыбнувшись, подхватил мелодию, с трудом попадая в такт. Роза обернулась к нему с легкой улыбкой на губах. Мгновение было прекрасно, как она сама, и спокойно, как озерная гладь.

И в эту минуту полыхнуло пламя и объяло все вокруг.

Ты с этой жар-птицей вляпаешься, а мне опять разгребать.

Вот так Танит исправила его ошибку. Кровью, огнем и смертью.

— Гай!

Скатившись с постели, Гай бросился было к Розе, но наступил на стекло: окно разбилось от порыва ветра. Острые осколки впились в кожу, но Гай не почувствовал боли. Он не видел ничего вокруг, ведь Роза кричала от страха. Нужно спасти ее! Нельзя терять ни секунды! Но в этот момент пламя перекинулось на занавески, и она скрылась из виду. Если он ее не найдет, то потеряет навсегда…

— Роза! — крикнул Гай, но подбежать к ней не смог: уже вся комната была охвачена огнем.

— Гай!

Чья-то сильная рука выдернула его из кошмара. Гай резко поднял голову. Возле кресла стоял на коленях начальник стражи и крепко, словно железными тисками, сжимал его плечо.

— Дориан. — Гай потер лицо, прогоняя сон.

Серебристые седые пряди падали на глазную повязку, которую Дориан никогда не снимал. Единственный уцелевший глаз его был лазурным, точно Карибское море, с темно-синими прожилками, как океан в звездную ночь. На радужной оболочке вокруг зрачка при определенном освещении можно было заметить бирюзовые крапинки. Жаль, что Дориан лишился второго глаза. Повязка была сапфирного оттенка, в тон серебристо-голубому мундиру, но красивое лицо было обезображено шрамами, которые он получил давным-давно, в последнем открытом бою птератусов и дракхаров. Дориан криво ухмыльнулся, и бледные шрамы у него на щеке дрогнули. Глаза, правда, оставались серьезными, но Гаю было достаточно и такого выражения дружелюбия.

Он не сразу понял, где он и что с ним. Не было никакого домика у моря. Не было горящих занавесок и крика. Он сидел за столом красного дерева у себя в библиотеке в окружении высоких стеллажей, заваленных книгами, которые собирал веками. Атласы в кожаных переплетах вперемешку с желтеющими свертками пергамента. Тонкие сборники заклинаний на многочисленных пухлых справочниках по самым разнообразным темам, от средневековой алхимии до брачных ритуалов тропических птиц. В комнате было тихо, лишь потрескивал огонь в камине, искусно выложенном из камня. Вокруг пламени плясали клыкастые виверны, саламандры выдыхали клубы дыма, по берегу полз наг^[5], а в глубине мраморных вод плыл водяной. Когда Гай прищуривался, ему казалось, что в волнистых языках огня вся эта нечисть шевелится.

— Гай, — раздался голос Дориана, но он не смог заглушить крика Розы. Гай закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Это всего лишь воспоминания. Здесь только Дориан, и больше никого.

— Что с тобой?

Гай открыл глаза.

— Ничего, — хрипло ответил он. Сон прилип к нему, точно паутина. В камине пылал огонь, и запах горящего дерева был невыносим. — Все хорошо.

Разумеется, он соврал.

— А по тебе не скажешь, — заметил Дориан. Его ладонь по-прежнему сжимала плечо Гая. Он не заметил, как Дориан вошел в библиотеку, даже не услышал, как закрылась дверь, хотя точно знал, что петли насквозь проржавели и сильно скрипят.

— Ты меня звал, — нахмурился Дориан. — Помнишь? Ты ведь вроде еще не впал в маразм, в твоем-то почтенном возрасте?

— Между прочим, мы с тобой ровесники. — Двести пятьдесят лет по меркам дракхаров едва ли можно было назвать старостью. Гай лично выбрал Дориана. Самому молодому правителю в истории дракхаров нужен был самый молодой начальник стражи.

Гай потянулся, так что хрустнул позвоночник. Запрокинув голову, взглянул на выцветшую фреску на потолке. Она повествовала о какой-то давным-давно забытой битве: краски стерлись, так же как память о сражавшихся героях. Вдоль потолка тянулись яркие золотые и оранжевые полосы: дракон в зеленой чешуе изрыгал пламя на стайку птиц. Гай отвел глаза. Кошмар упрямо напоминал о себе клубами дыма и отголоском крика в опаленном воздухе.

Роза не снилась ему давным-давно. Если он чему и научился за годы правления, так это абстрагироваться. Столетие назад, когда его только-только выбрали, он был молод и глуп: неопытный юнец. С тех пор он многое узнал. Воспоминание о Розе невозможно стереть из памяти, но Гай постарался упрятать его подальше. По крайней мере ему так казалось. Видимо, и после смерти Роза так же ловко преодолевала любые преграды, как и при жизни.

— Гай, — окликнул Дориан, невольно понизив голос в тиши библиотеки. — У тебя точно все хорошо?

Стараясь не встречаться взглядом с Дорианом, Гай поискал среди валявшихся на столе вещей карту, которую отобрал у пленных птератусов.

— Вот, — Гай протянул Дориану карту, — смотри.

— Ишь ты. — Дориан неуверенно взял карту из рук Гая и с любопытством уставился на нее. — Да, я слышал про нее.

— Будет тебе притворяться. — Гай вырвал у Дориана карту. — Меня интересует, куда она приведет меня, а следовательно, и тебя. И выяснить это предстоит именно тебе.

— И что же такое, если не секрет, мне нужно будет найти?

— Жар-птицу.

Дориан поднял брови.

— Я не ослышался? Ты сказал «жар-птицу»? Но это же просто безумие.

Гай ничего не ответил и лишь молча вперил в Дориана суровый взгляд.

— Как скажешь. — Дориан выхватил у Гая карту. — Значит, ты хочешь, чтобы я ее нашел… но почему именно я? Ведь такого рода поручениями обычно занимается Танит?

— Потому что я тебе доверяю. — Единственное, что мог ответить Гай. Впрочем, Дориану только это и нужно было.

Некоторое время он молча разглядывал карту и наконец поднял глаза на Гая:

— Ты в этом твердо уверен?

— Как никогда. Мне бы хотелось, чтобы эта война закончилась еще при моей жизни, и если жар-птица может помочь, я ее найду. Хватит с нас потерь.

Дориан потянулся было к повязке на глазу, но опустил руку.

— Птератусы верят, что жар-птица принесет им победу. Что если это правда? — Слово «птератусы» Дориан выговорил с трудом, словно изгонял из себя демона.

— Тот, у кого жар-птица, решает, как ею распорядиться, — ответил Гай. — Меня тревожит, что у этих двух шпионов была карта. Это значит, что они вот-вот доберутся до жар-птицы, но если мы их опередим, власть будет в наших руках. И тогда мы положим конец войне на своих условиях.

— Не сочти за нахальство, — проговорил Дориан, — но какие именно у нас условия?

Гай боялся, что Дориан задаст ему этот вопрос. Найти жар-птицу для него значило закончить дело, начатое не им, а Розой. Она искала ее, мечтала о мире, но погибла и не сумела завершить свою миссию. И над дымящимися обломками ее домика у моря Гай поклялся, что сделает это за нее. Дориан же хотел отомстить. За свой глаз, за друзей, павших в сражениях, за все потери, которые он понес из-за птератусов. Гай понимал, что Дориана не переубедить, и лишь ответил:

— Мы хотим, чтобы все закончилось.

Пусть Дориан думает, как ему угодно.

Тот рассеянно кивнул и молча уставился на карту.

Гай вздохнул и спросил:

— Ты считаешь, что это пустая затея? Только честно.

— Какая разница, что я считаю, — ответил Дориан. Вполне возможно, что искренне.

— Ты мой самый близкий друг. Разумеется, мне важно твое мнение. — Наградой Гаю была мимолетная улыбка, но он обрадовался и такой: Дориан редко улыбался.

— Если честно, я не очень верю в жар-птицу, — заметил Дориан, водя пальцем по карте.

Гай ущипнул переносицу, стараясь отогнать подступающую головную боль. Не помогло. Как ни странно.

— В общем, ты такого же мнения, как и Танит, просто высказал его вежливее. Кстати, если бы жар-птица все-таки попала к ней в руки, едва ли бы тебе понравилось, как Танит обошлась бы с нею. Ты же знаешь, она готова воевать с птератусами до победного конца.

— Ну… Танит есть Танит, — с нескрываемым презрением ответил Дориан. Он на дух не переносил Танит: слишком уж оба были не похожи. Дориан поднял глаза от карты и посмотрел на Гая. — Но мой повелитель — ты, и я выполню любой твой приказ. Даже такой бессмысленный.

Гай ухмыльнулся.

— Я знал, что не зря тебя выбрал.

— Я думал, ты выбрал меня потому, что я чертовски обаятелен и красив.

— Это само собой.

— Так куда мне предстоит отправиться? — спросил Дориан. — В этой карте ничего не разберешь.

— Потому что она на птератском, — пояснил Гай. — Ты поедешь в Киото.

— Отлично, заодно и сакурой полюбуюсь. Она вроде бы как раз сейчас цветет. — Дориан сложил карту и спрятал в карман. — А что конкретно нужно найти?

Ответить на этот вопрос было куда сложнее.

— Не знаю, — признался Гай. — Нам известно, где искать, а что — неизвестно. Покопайся, посмотри, что удастся обнаружить. Кто-то должен что-то знать. Просто обязан.

— Вот и хорошо, — кивнул Дориан. — Я уж боялся, ты будешь ходить вокруг да около.

— Как ты разговариваешь со своим повелителем?!

Дориан отвесил глубокий поклон, но в уголках его губ таилась улыбка:

— Простите меня, мой господин.

Гай понимал: если Дориан подтрунивает над ним, значит, все в порядке. Обстановка при дворе становилась все напряженнее, и было приятно осознавать, что у него еще остались друзья, пусть и немногочисленные.

— Ваша искренность льстит мне, уважаемый начальник стражи. А теперь идите. Возьмите с собой лучших воинов и поторапливайтесь. Я хочу, чтобы к утру вы нашли жар-птицу и принесли ее мне.

— К утру она будет у вас. — Дориан выпрямился, резко кивнул и пошел к двери.

Гай ни секунды не сомневался, что может целиком и полностью доверять Дориану, но кое-что лучше все-таки сказать.

— Дориан!

Тот обернулся, вопросительно приподнял бровь.

— Не говори никому.