Билет в другое лето

— Эй, как тебя там? Максим? Вставай! — Тормошит кто-то холодной рукой. — Через сорок минут встреча ребят.

— Чего? — Открываю один глаз, но вторым продолжаю досыпать.

— День заезда, зелень! — слышу другой голос.

Не пойму… Какого черта им от меня надо?

— Вставай! — Стягивают одеяло.

— Э! А вы ничего не перепутали? — Вскакиваю с кровати. И пофиг, что в одних трусах! Толкаюсь локтями, пытаясь разогнать этих назойливых мух, а они визжат, пищат, смеются…

— Нас Наталья Егоровна предупредила, что ты слегка неадекватный, — подмигивает толстушка. — Мы, собственно, не против! Здесь такое ценится!

— А он че, реально стажер? — Узнаю знакомую рожу: Рыжий. И снова чем-то чавкает. — И че нам теперь делать?

— Вешаться! — ухмыляюсь. — Тебе уже ничто не поможет!

Они дружно гогочут, больше всех сам Рыжий закатывается. Машет передо мной инкубаторской футболкой, горловину растягивает и на меня пытается напялить. Обступили вчетвером. Только Длинный немного в стороне, но тоже смеется.

— Слышь, упыри! Я без боя не сдамся!

Уворачиваюсь от них, и самому смешно становится. Еще и сзади кто-то по ребрам пальцами перебирает.

— Шорты сам наденешь? Или тоже помочь? — проявляет заботу эта, с фенечками, когда меня все-таки побеждают.

Делаю шаг ей навстречу, внезапно вспомнив имя, — Алина. Задираю руки вверх, типа приготовился:

— Помоги!

А Рыжий чуть не по полу катается:

— Во мелочь наглая пошла!

— Весело у вас, — подает голос Длинный и улыбается.

— Поздравляю, Жень! — кивает в его сторону толстушка, и у меня в памяти всплывает и ее имя — Катя. — Вы, кстати, в одном отряде, — ковыряется в своем исчерканном блокноте.

— Я его к себе под опеку возьму, — мурлычет Алина, — а то заладил: «Не твой, не твой!» — А сама пялится на меня, стреляя глазками, пока я с шортами корячусь.

Кидаю взгляд на Длинного — понимаю, что можно слегка подурить:

— Извиняйте, тетя Алина, но мы с товарищем Евгением в одном отряде. — Развожу руками и язык ей показываю, а потом лезу к этому здоровяку обниматься.

И они снова дружно хохочут. Рыжий уже на кровать рухнул, подрыгивает костлявыми конечностями. А я думаю… слинять, что ли, под шумок или еще покривляться?

— Не переживай, — примыкает к нашему крепкому братству эта самоуверенная и цепляет Длинного за локоть. — Женя и со мной в одном отряде.

— Ого! Может, тогда я лишний? — дергаю бровью.

— Мы бы рады были, но…

Но не успевает договорить.

— Вы тут? — переводя дух, заглядывает к нам Реваль. — Бегом на улицу! Уже первый автобус подъехал. — И сует какие-то таблички.

Хо-хо! А я типа стажер, я не при делах — передаю их дальше. Но одну все-таки обратно получаю.

— Наталья Егоровна сказала, чтобы ты держал, — суетится Катя и ныряет следом за Ревалем в открытую дверь.

— И кепку не забудь!

Алина — кто ж еще? — шлепает мне на голову типовую бейсболку и выталкивает в коридор.

А я жалею, что не смылся вовремя. Как под конвоем ведут. Ну да ладно! Сейчас и там представление устроим. И Натальей Егоровной меня не запугать. Это вам она — «Наталья Егоровна», а мне — тетка родная. Чувствую, весело будет…

— Ста-же-ор, — ехидно посмеивается где-то сзади Рыжий.

У меня на спине что, так и написано?

Пытаюсь извернуться, чтобы разглядеть надпись, не выходит. Уродская футболка!

Ну вот и «плац». И мы, как пациенты психлечебницы на выгуле. Все одинаковые — в дебильных кепочках и футболочках с логотипом лагеря. Аж в глазах рябит от оранжевого! Ору и табличкой как флагом размахиваю. Заколебался уже по струнке ровно стоять. И чего мы так рано выстроились? Я бы за это время выспаться успел.

— И долго еще ждать? — не выдерживаю, возмущаюсь во всеуслышание, но сразу получаю от Алины по голове. Вот выскочка!

Еще и тетка какая-то из делегации на порожках что-то квакает в мою сторону, но я ничего не слышу. Ни-че-го. Пусть громче орет!

Снимаю головной убор и на табличку его — опа! «Второй Максим Валерьевич к вашим услугам! Прошу любить и жаловать!» Тычу этой табличкой в лицо Алине. А она мне — кулаком промеж лопаток. Выдра!

Ищу Рыжего среди этого апельсинового поезда. О, есть! Шестой вагон. Двигаю к нему через всю площадку, продолжая размахивать табличкой, а сам на теть Наташу кошусь. Сработало! Срывается с места и спешит в мою сторону. Делаю вид, что не замечаю, — насвистываю «Рыжий, рыжий, конопатый», еле сдерживаясь от смеха при виде этих серьезных физиономий. Я бы сдох на месте малявок, если б попал к таким вожатым.

— Максим! — Железная хватка у тетки, у меня плечо в момент сводит. — Долго ты из себя дурачка будешь строить? Браво, конечно! Отлично получается! Только немного не к месту, тебе так не кажется?

— А то, что «к месту», — бесит! Не собираюсь выслушивать эти бестолковые проповеди!

— К месту… доказать, что тебе можно доверять.

— Пфф! — вспыхиваю внезапно. — Доверять? Я не ослышался? Да вы занянькались, как будто мне пять, а не семнадцать! Мать с отцом, так вообще… только прикрываются опекой, а сами хоть бы раз просто поинтересовались: «Максим, как у тебя дела?». Да не, заче-е-ем? У Максима же все замечательно: айфон последней модели, джинсы прямиком из Италии, частная школа…

— Максим…

— Что Максим?!

— Мы тебе детей доверяем…

— Спасибо огромное! — Скидываю ее руку со своего плеча. — Только немного не к месту, вам так не кажется? — И стартую.

— Встать в строй! — командным голосом рявкает тетка в спину, а потом вдруг добавляет шепотом, но я отчетливо слышу каждое слово: — Я в тебя верю, Максим.

И меня прошибает холодный пот. Останавливаюсь. Всеми силами стараюсь усмирить в себе злость. Кулаки напряжены — не разжать. Губу прикусываю, тут же чувствую вкус крови. И не понимаю, что со мной такое происходит. А Рыжий ржет по-тихому… Как задвинул бы этому придурку!

Но не успеваю опомниться — ведут. Стягиваются ручейками со стороны ворот в самый центр асфальтированной площадки говорливые толпы. Мал мала меньше! С улыбками на пол-лица. А потом постарше… И еще старше… Почти сверстники. Ох, сколько же их!

Успокаиваюсь, кажется. Улыбаюсь невольно пацаненку с моднявой стрижкой, тому, кто ближе всех ко мне, а потом — ушастой девчонке в красном платье. Интересно, с какого возраста в лагерь принимают? Они все такие крошечные в крайнем ряду.

— Первый отряд! — задорно командует молодая женщина, и один ручеек отделяется от общего потока.

Вышагивают с горящими глазами в сопровождении нескольких взрослых к табличке с номером «один», и парень с девушкой из нашего апельсинового поезда с улыбками встречают своих подопечных. А эти, мелкие, такие чудные — делятся девочка к девочке, мальчик к мальчику. И я снова ржу в голос.

— Ты, я вижу, сегодня в хорошем настроении, — наклоняется ко мне Длинный. Говорит мягко, без претензий. Одобряюще вроде. А я все думаю, как к нему обращаться. «Женя» — убого, «Евгений» — глупо. Поэтому отмалчиваюсь, только ухмыляюсь коротко, но тоже без всяких предъяв.

— Мы его перевоспитаем, — в своей излюбленной манере мурлычет Алина.

Нашлась, блин, воспитательница! И меня опять тянет на «подвиги».

Сую Женьке нашу табличку с номером «четыре», бейсболку козырьком назад переворачиваю и пускаюсь навстречу малышам, которые уже приготовились примкнуть ко второму отряду. Протягиваю ладонь смешной девчонке с большими глазами-бусинами, как у куклы, а она сначала ломается (ну как и положено всем юным кокеткам), но через секунду одаривает меня шикарной улыбкой. Хоть стой, хоть падай! Скачем вместе с ней к ее будущим вожатым — дылде двухметровой и губастому, который со мной в одном купе ехал.

— Мадам! — присаживаюсь на одно колено, подводя к ним малышку, а они замерли с каменными лицами.

Девчонка отпускать меня как будто и не собирается. Поэтому подсказываю, намекая на сложный выбор:

— Вы к этому джентльмену хотите пойти или… — посмеиваюсь, потому что ничего приличного на ум не приходит, — к боярыне Морозовой?

Губастый прыскает со смеха, но тут же напяливает на лицо серьезную мину, боязливо косясь на эту гром-бабу. А у той, видно, оценить юмор совсем не получается.

— Я к тебе хочу, — смущается девчонка и еще крепче сжимает мою руку.

— Прости меня, кнопка! — Сам от себя не ожидал, что буду оправдываться и блеять несвязно, как баран. — Понимаешь… У тебя другой отряд. А я не могу… Я вообще как бы… стажер.

А она ко мне прижимается и щекочет щеку непокорными кудряшками.

— Ну слушай… — начинаю уговаривать и опять несу черт-те что, — смотри, какая у тебя вожатая классная будет! Кто пальцем тронет, она сразу — бдыщ! — и разобралась! И никто больше не обидит.

— Что там у вас такое? — К нам подходит женщина, которая всеми «на плацу» заправляет.

А девчушка уже висит на мне — обвила пухленькими ручками шею и на остальных ноль внимания.

— Да вот… как бы… — все слов не подберу, только мычать получается. Да и что тут скажешь, когда это чудо преданно смотрит большими карими глазами?

— Тебя как зовут? — обращается женщина к девчонке, понимая, что из меня сейчас выжимать что-то бесполезно.

— Яся, — отзывается та, но от меня не отлипает.

— А меня Маргарита, — приятно улыбается женщина, присаживаясь неловко на корточки рядом, и я вспоминаю что-то там про штаб и студенческий педотряд, о которых Реваль рассказывал. — А это твои вожатые, — показывает она на дылду и губастого, — Ира и Артем. Они классные ребята, поверь! Артем на гитаре играет. Ира у нас третий год работает. Все-все здесь знает и все-все сможет тебе показать. Хочешь к Ире?

— Нет, — трясет кудряшками. — Не хочу.

Правильно! Я бы тоже не захотел. Я бы вообще шарахнулся от такой дылды и бежал куда подальше.

Смотрю на Ясю с любопытством и взгляда отвести не могу: у нее на щечках такие ямочки уматные, пуговками. Улыбаюсь, и она мне тем же отвечает.

— Замечательно! Тогда к Артему, — подводит логическую черту Маргарита.

— Я его выбираю! — Яся тычет в меня пальчиком, не сдается, и я смеюсь. Не ржу, как обычно, а именно смеюсь.

— Ясь, — нахожу наконец-то нужные слова, — я обещаю, мы будем с тобой дружить. Играть, купаться в море, беситься… Ты любишь беситься? — шепчу заговорщически ей на ухо. — Ты меня в песке закопаешь, хочешь?

— Ага, — кивает.

— А если они тебя обижать станут, — кошусь только на губастого, опасаясь взглянуть на боярыню Морозову, чтобы не разразиться истерическим смехом, — мы им у-ух! — сжимаю ее ладошку в кулачок и трясу в их сторону. — Ну? Я даже не прощаюсь! — подмигиваю, и она мне тоже смешно моргает левым глазом.

Вроде сработало. Пячусь назад, все еще улыбаясь, как идиот, и только в строю понимаю, что наобещал с три короба. Я разве ехал сюда, чтобы с детишками возиться? Черт! Поджимаю губы.

А за это время, оказывается, третий отряд распределили. На наш, четвертый, толпа идет, и половина слету ко мне метит — по глазам вижу… Вот это я вляпался! Хорошо, что отмазка есть: я просто стажер! Ста-жер! Ста-же-ор! Поворачиваюсь спиной ко всем и дергаю за футболку, привлекая внимание к надписи. Алина с Женькой хохочут, не переставая. И где-то там, на порожках, в толпе делегации, улыбается теть Наташа…