Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров

Однажды где-то в соцсетях прочел комментарий к публикации на экологическую тему: дескать, человечество — это плесень, которой покрылась наша Земля, ее раковая опухоль. Вообще, некоторое сходство есть, особенно если ночью смотреть из иллюминатора самолета на проплывающие под крылом поселения. Этакая фосфоресцирующая… С борта космической станции, поди, аналогия еще сильнее напрашивается: вон, гляди, Европа совсем заросла, а Сибирь почище будет. И лишь полюса девственно стерильны.

Поделился с коллегой из дневного стационара впечатлениями по поводу этого комментария, так он аж по лбу себя хлопнул — мол, хотел же тебе рассказать о недавнем споре среди пациентов, хорошо, что напомнил! Как раз эта тема звучала. А дело было так.

Как-то раз после обеда, когда по домам еще рано, а заняться уже особо и нечем, собрались обитатели дневного стационара в холле — кто в шахматы сыграть, кто в нарды, кто просто поболтать за жизнь. Ну и зацепились языками за экологию: утром химзавод снова порадовал очередным выбросом, как раз под морозный туман, чтобы не так заметно было. Заметно в этой дымке на глаз и не было, зато запах стоял тот еще. Вот и нашлась новая тема, а то про президента и Думу уже надоело, психиатрия вся уже до последней косточки обсосана, а поговорить хочется. Тут кто-то и заявил: мол, человечество — оно как какая-то больная короста на поверхности планеты.

— Да-да, — подхватил депрессивный пациент, — натуральная плесень, которая все загадила!

— Не то слово! — поддержал его товарищ с нигилистическим бредом (правда, не особо ярким, привычным и фоновым, потому и в дневной стационар угодил, а не в круглосуточный), — опухоль, которая гниет и метастазирует!

— Сам ты опухоль! — вскинулся пациент с отыгрывающей и стихающей манией. — Сам ты загниваешь!

— Да сгнил уже давно, — охотно согласился Нигилист, — просто грустно и мучительно все это.

— Вот про себя и говори, нечего на все человечество клепать, — не успокаивался Маниакальный. — Человек — это звучит гордо!

— Правда, с немытой головой, в засаленной футболке и трениках с пузырями на коленках выглядит неважно, — подковырнул Депрессивный.

— Да кто бы говорил! — огрызнулся Маниакальный. — Ты, поди, назад, к природе сейчас звать начнешь, чтобы только собирательство да натуральный обмен, шалашики да пещерки.

— А почему бы и нет? — с вызовом посмотрел на него Депрессивный. — Все честнее и экологичнее, чем вся эта химия в продуктах и огромные свалки около городов.

— Где все гниет, — печально, но охотно поддакнул Нигилист.

— Без химии, говоришь? — прищурился Маниакальный. — Без химии ты бы уже лежал в своем шалашике, созерцал всякие там бабочки-цветочки, которые тебя уже не радуют, и думал только о том, где взять веревку и мыло. Потому как антидепрессантов нет — неэкологично. А мыла тоже нет, поскольку мыловарни тоже неэкологичны, да и защитники животных не дадут Бобика на мыло извести. А веревки все сплошь натуральные, потому нескользкие, пока повесишься — обматеришься.

— На самом деле, — вступил в беседу пациент с паранойей, отвлекшись от шахматной партии с самим собой, — наш депрессивный друг, говоря о человечестве, себя к нему подсознательно не относит. То есть выделяет в некий обособленный вид, который по определению плесенью быть не может. И начал он эту беседу лишь затем, чтобы вызвать у вас глубокое чувство вины. А когда вы все раскаетесь, он милостиво решит, кому жить, предварительно заплатив хорошую виру, а кому убиться.

— И гнить в земле, — ввернул свои пять копеек Нигилист.

— Так что же это получается, он нами пытается манипулировать?! — гневно засопел Маниакальный.

— Природа любого коллектива такова, что заговоры просто обречены на самозарождение, — пожал плечами Параноик и вернулся к недоигранной партии.

— Ничего такого я не подразумевал! — вскинул ладони Депрессивный. — Пусть нас рассудит кто-нибудь независимый и незаинтересованный.

— Хорошо, — кивнул Маниакальный, подзывая проходившего мимо пациента с легкой дебильностью, — будет тебе не просто незаинтересованный — незамутненный! Слышь, Гоша, у нас тут спор возник, рассуди-ка нас. Некоторые (кивок на Нигилиста и Депрессивного) считают, что человечество — это плесень и опухоль, а я вот уверен, что человек — это звучит гордо. Что скажешь?

Гоша, с опаской поглядев на компанию, почесал в затылке.

— Человек… Он, конечно, плесень и опухоль… — и, быстро глянув на вставшего во весь рост Маниакального, скороговоркой добавил: — Но гордая плесень и умная опухоль!