Восставший

Солнечный свет беспрепятственно проникал внутрь просторного кабинета, освещая его целиком и полностью. Широкие окна давали дорогу светилу, полупрозрачные тюли не являлись серьезным препятствием для летнего жара, солнечные зайчики весело скакали по стеклу, отпрыгивая от поверхности величественного лакированного стола. Легкий ветерок колыхал занавески, внося в комнату немного приятной утренней прохлады.

Хозяин кабинета стоял у окна, заложив руки за спину. Краузе занимался не характерным для себя делом — размышлял о праздных вещах. Обычно мысли дознавателя касались гораздо более приземленных тем и планов. Теперь же он позволил себе расслабиться, разум неторопливо перетекал от одного воспоминания к другому, нигде не задерживаясь надолго.

Новый особняк спецгвардии приятно удивлял как размерами, так и удобством. Неприметный, закрытый от лишних глаз густой вязью защитных заклятий, он в тоже время располагался в самом центре Берлина. Буквально в двух шагах от парламента и городского дворца; в шаговой доступности от резиденции канцлера; да и вся прочая инфраструктура города находилась если не рядом, то во всяком случае не дальше нескольких минут езды на мехмобиле.

Десять лет минуло с тех памятных событий, когда Вейсмана убили, канцлер Рино занял свой теперешний пост, а Рихтер канул в лету, сгинув в бушующем океане. Десять трудных лет, прошедших в тяжелой работе. И все же, если быть честным, кому-кому, а Хансу грех жаловаться на судьбу. Пользуясь повсеместной протекцией канцлера, получив от него практически полный карт-бланш на любые действия и операции, дознаватель вывел спецгвардию на недосягаемый уровень. А верхушкой этой системы являлась личная команда Ханса — команда мечты — вундертим.

Десять лет они брались за то, что остальные почитали невозможным. Выручали там, где пасовали все прочие. Неизменное трио — дознаватель, оборотень и фантастический стрелок — с поддержкой государства они побеждали везде. Брали и грубой силой, и умением, и точным расчетом, и хитростью. Чего стоят только те операции, что приходят на ум… Подавление мятежа алхимиков в глубине Срединного Хребта; разгром пиратов Южного моря; захват ковена некромантов, приносящих человеческие жертвы в Гамбурге. А потрясающее разрешение инцидента на границе с Османами? Операция, отголоски которой гремят по сей день! Канцлер умильно улыбается, вспоминая произошедшее, а у султана Йылдырыма до сих пор дергается веко при беглом упоминании тех событий!

Да, что ни говори, работа проделана громадная. И все же Краузе не спешил почивать на лаврах. Уже несколько лет он ощущал, что над Пруссией начинают сгущаться тучи. Глупому ощущению не было ни единого материального подтверждения, однако все его чутье, весь опыт, природный дар — все подсказывало, что приближается нечто страшное. Как бы пафосно не прозвучало, на Республику надвигалась Тьма.

Встряхнув головой, Ханс отогнал прочь грустные мысли. Пока что все очень даже не плохо. Команда пополнилась новенькой — пророчица Анастасия вот уже год официально участвовала в деятельности вундертим. К тому же дознаватель строил далекоидущие планы на юную Анжелу, хоть ее мать и была категорически против вступления дочурки в ряды спецгвардии. С таким пополнением вундертим справится с любой бедой!

Потянувшись, дознаватель прошел к столу. Уселся, беря в руки книгу. Интуиция подсказывала, что сегодня предстоит куча важных и безотлагательных дел. А в такой день нет ничего лучше, чем отвлечься на чтение увлекательной научно-популярной литературы.

В руках у Ханса оказалась занимательная книга, сама по себе довольно редкая и изданная очень скупым тиражом. А то, о чем она рассказывала, и вовсе выходило за грани обычности. Объемный томик принадлежал перу небезызвестного Эратосфена Карно, а назвалась работа броско и помпезно: «Легендарные и Мифические заклинания в современной магии».

Известный ученый-теоретик в свое время перезнакомился едва ли не со всеми живущими магами. Он тщательно собирал материал, штудировал старинные манускрипты, анализировал и сравнивал достижения мудрецов древности и современных заклинателей. В итоге и родился данный труд, где автор пытался подойти к магии с научной точки зрения. Он собрал самые невероятные и невозможные заклятья из всех, хоть где-либо упоминавшихся, а потом попытался выяснить, что же они из себя представляют: реальные чары, секрет которых, быть может, утрачен со временем, либо же красивый художественный вымысел?

Краузе с удовольствием прочитал длинное вступление, где Карно описывал собственные приключения на пути познания магии. Стоило признать, что помимо тяги к науке, у Эратосфена имелся яркий литературный талант — писал он на редкость живо и интересно. Наконец, разобравшись с предисловием, автор плавно перешел к описанию заклинаний.

Увлекательное чтиво настолько захватило дознавателя, что он позабыл обо всем остальном. При чтении некоторых отрывков становилось страшно, волосы невольно вставали дыбом! Как же хорошо, что большинство из описанных чар — всего лишь выдумка! По крайней мере именно такой вывод делает великий Карно.

Чего стоит хотя бы такой отрывок…

«…Существует легенда, что величайший из магов древности — Соломон — изобрел невероятно действенное и ужасное заклинание, названное в его честь — кипятильник Соломона. Суть его в следующем… Любой, самый слабосильный маг способен вскипятить ведро воды. А как известно, человеческий организм на семьдесят процентов состоит из жидкости. Однако же, соединить эти два факта в одно заклятие удалось лишь легендарному магу. В сказаниях не раз упоминается, что Соломон насылал на врагов чары, от которых те начинали корчится в жуткой агонии, пока тела не взрывались, источая обжигающий пар… Говорят, что защиты от данного заклятья так и не придумали, поскольку оно относится не к боевой магии, а к обычной, сиречь — бытовой… Однако же, после смерти Соломона, ни единого упоминания о применении кипятильника не встречается. Великий маг не счел нужным записать заклинание, а никто из его учеников так и не смог повторить мастерские чары…»

Ханс поежился. Удивительно, до чего доходят люди в стремлении уничтожать себе подобных! Какие только средства убийств не изобретают… Да и маги, оказывается, ничем не лучше, а то и еще похуже прочих.

Впрочем, не все мифические заклинания оказались столь ужасными. Имелись и вполне безобидные, например, та же левитация. Карно подробно описывал многочисленные факты применения «заклинаний полета», однако же потом один за другим разбивал их в пух и прах, доказывая, что это либо мистификация, либо искусные фокусы.

«…Как известно, могучий маг воздуха может парить, поддерживаемый потоками ветра. Так же и специалист по стихии воды может, при известном умении, ходить по поверхности озера. Однако же, стоит признать, что эти чары так же далеки от настоящей левитации, как и, например, темное вознесение из анналов некромантии… Что же касаемо именно левитации как таковой — за всю жизнь я не встретил ни единого мага, способного на такое, либо достоверно знающего, кто добился чего-то подобного…»

Покачав головой, Краузе перевернул страницу. Извечные желания человечества — властвовать, летать и жить вечно… Именно третьей составляющей посвящалось следующее заклятье.

«…Издавна маги мечтали если не о вечной, то хотя бы о невероятно долгой жизни. С помощью магии можно поддерживать здоровье и бодрость, однако же старость рано или поздно берет свое. Нигде не имеется документально зафиксированных фактов о чародеях, старше двухсот двадцати лет. И все же, по легенде, некоему Мафусаилу удалось прожить более восьмиста…»

Дознаватель присвистнул, пораженный данным фактом. Однако, дальше Эратосфен, со свойственным ему скептицизмом, подвергал высказанное утверждение всестороннему анализу и проверке, убеждая читателя, что это не более чем «магические небылицы».

«…Другие источники утверждают, что маг изобрел лишь так называемую летаргию, или же, Мафусаилов сон. С помощью особых артефактов, маг, достигший совершенства в обращении со льдом, мог погрузить себя в неимоверно долгий сон… длительностью до пятидесяти лет… в ходе которого он, естественно, не старился… После чего чародей, конечно, может повторять подобные чары сколь угодно много раз… Стоит ли такое долголетие потраченных на него усилий — оставляем судить читателю. Я лишь замечу, что данное заклятие так и осталось одной из самых грандиозных мистификаций, никак не подтвержденных ни одним, самым экспертным мнением».

Что ж, во многом Эратосфен был прав, но все же за прошедшие века магия шагнула далеко вперед. Краузе почесал подбородок, задумчиво поглядывая на только что прочитанную страницу. Пожалуй, тут есть над чем поразмыслить, тем более, что нечто подобное Ханс планировал уже очень давно… в качестве последнего средства в экстремальной ситуации. Для исполнения задуманного не хватало лишь мага… Но, как ни странно, чародей нашелся! По иронии судьбы юная Анжела Сенна показывала невероятную силу и склонность к управлению льдом. Подрастающая Снежная Королева…

Дознаватель настолько увлекся книгой, что не сразу различил внезапный переполох, возникший где-то в здании. Хлопнула входная дверь, раздались далекие приглушенные встревоженные голоса. Коротко звякнул телефон, но тут же замолчал — Краузе даже не успел поднять глаза на аппарат. Минуту спустя за дверью послышались шаги группы людей, возбужденно что-то обсуждавших на повышенных тонах. Створки распахнулись, и в комнату ввалились четверо охранников, среди которых как бы невзначай затесалась маленькая девочка.

Анжела смотрела на мужчин с холодным пренебрежением, на кончиках ее пальцев плясали отголоски боевых заклятий, готовых сорваться в любой момент.

— В чем дело, Освальд? — поинтересовался Краузе, откладывая книгу в сторону.

День терял утреннюю свежесть, плавно уходя в крутое пике непрерывных забот. Начальник охраны поморщился, с недоумением указывая на юную чародейку.

— Мы пытались ее остановить, но куда там… Она… ну… сами понимаете! А применять силу мы не решились.

Крупный мужчина выглядел крайне обескураженно, при упоминании «силы» девочка пренебрежительно фыркнула.

— Вы все сделали абсолютно правильно, — похвалил Ханс, поднимаясь, — Впредь пропускайте фрейлин Анжелу без вопросов.

Освальд кивнул, один за другим охранники удалились, дверь за ними захлопнулась. Спустя мгновение девочка бросилась вперед, оказавшись в объятиях Краузе. Тому ничего не оставалось, кроме как обнять бедолагу.

— Дядя Ханс, помогите! — прохныкала девочка сквозь выступившие слезы, — Спрячьте от мамы! Она хочет увезти меня куда-то далеко-далеко, наверное, в тюрьму!

Дознаватель остолбенел от подобного напора, даже не сразу сообразив, что детские слезы по большей части наигранные.

— Детка, я бы хотел помочь, — мягко проговорил Ханс, отстраняя от себя ребенка, — Но я не могу идти против твоей матери! В конце концов, закон на стороне Клаудии…

— Ой, да ладно, — Анжела взмахнула ладошкой, — Вам плевать на закон! Может вы просто боитесь маму?

Краузе мысленно улыбнулся столь простодушной попытке манипуляции. Девочка явно делает успехи…

— Только дурак не боится магистра Клаудию Сенна, — серьезно проговорил он.

Девочка возмущенно фыркнула, поняв, что воздействие не удалось.

— Я все равно убегу! И буду работать в вундертим!

— Так ты сбежала? — Краузе выпрямился, с досадой поморщившись.

Вполне невинное происшествие грозилось перерасти в грандиозный скандал. Когда в деле замешаны высокие чины, да еще маги… Даже канцлер не сможет целиком закрыть на это глаза.

— Ладно, девочка, я тебе помогу, — спокойно заявил дознаватель, — Но сначала — ступай в уборную. Умойся и приведи себя в порядок. Потом мы обсудим, что тут можно сделать.

Анжела улыбнулась, глянула счастливо и слегка недоверчиво. Потом бросилась к двери почти вприпрыжку. Все-таки в ней оставалось еще слишком много от невинного ребенка…

Дождавшись, пока створки плотно закрылись, Краузе взялся за трубку телефона. Нужный номер нашелся в записной книжке, палец уверенно крутанул диск номеронабирателя.

— Алло… Мне нужен граф Артур Оперрман… Говорит Ханс Краузе, старший дознаватель спецгвардии… Конечно, граф, я знаю ваш телефон, плохим бы я был дознавателем… Ко мне пришла ваша дочь, Анжела. Думаю, будет лучше, если вы лично явитесь переговорить с ней… Конечно, вы не знаете, где резиденция спецгвардии. Плохой мы были бы спецслужбой… Собирайтесь, через пять минут за вами заедет мехмобиль…

Краузе положил трубку, в один момент приняв решение не вмешивать в это дело Клаудию. Он решит вопрос с отцом, а уж дальше влиятельные супруги пусть разбираются промеж собой.

Девочка вернулась в комнату посвежевшая, умытая, на юном лице не осталось и следа недавних слез. Она как ни в чем не бывало уселась в глубокое кресло, демонстративно заложив ногу на ногу. Однако, ее уверенности изрядно поубавилось, когда через четверть часа секретарь доложил о прибытии графа Оперрмана. Анжела вытянулась в струнку, глядя на Краузе с выражением загубленной надежды.

— Не переживай, — обнадежил ее дознаватель, — Никто тебя в обиду не даст.

Чародейка фыркнула, однако немного успокоилась.

Дверь распахнулась, в кабинет влетел, едва не переходя на бег, представительный мужчина. Хотя Артуру перевалило за сорок, выглядел он весьма моложаво. Высокий, среднего телосложения и величественной осанки, с волевым прямоугольным лицом, граф больше, чем кто-либо другой походил на аристократа. В чертах лица сквозила определенная женственность, хотя орлиный нос и густые брови придавали ему серьезность. Идеально выполненная прическа с четким пробором; красивая борода и усы, переходящие в бакенбарды. Узкие плечи выдавали отсутствие физической нагрузки, руки явно не привыкли к тяжестям. Худощавый торс и ноги скрывались под идеально сидящим смокингом, талия с годами исчезла, уступив место излишнему весу.

Ханс мигом оценил гостя, сопоставив человека с тем образом, что имелся в подробном досье. Оперрман, без сомнения, являлся одним из образчиков вымирающего в наши дни вида… Великодушный, честный, добрый, он словно жил в собственном, слегка оторванном от реального, мире. Несмотря на то, что граф постоянно вращался в высшем свете общества, он свято верил в идеалы любви, верности и чести. Дурных привычек не имел, хотя отлично разбирается в хорошем вине и сигарах. Служит на благо родине, активно участвует в политической жизни, занимается благотворительностью… Просто идеал, а не человек.

Артур живо подскочил к дочери, заключив ее в объятия. Рот мужчины открылся, готовясь произнести заранее заготовленную гневную речь, но Краузе предостерегающе поднял руку.

— Прежде чем вы наговорите глупостей… — произнес дознаватель безапелляционным тоном, — Я выйду, поговорите с дочерью наедине… Потом вы, вероятно, захотите сделать несколько звонков — не стесняйтесь! Отсюда могут соединить напрямую с канцлером… Я вернусь через час, надеюсь, к тому времени у вас сложится более-менее объективное мнение.

Ханс вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Спустившись по лестнице и покинув холл, дознаватель очутился в парке, где с наслаждением прогуливался следующие шестьдесят минут. Он вернулся назад и взялся за створки, лишь когда отпущенный срок истек с точностью до секунды.

За прошедшее время в комнате произошли разительные перемены. Граф смотрел на вошедшего более миролюбиво, хотя и без особой приязни. Ну а Анжела… девочка просто сияла от радости.

— Я имел довольно познавательный разговор с Рино, — проинформировал Оперрман, — Услышал много нового о спецгвардии в целом и о вас в частности…

Краузе отвесил церемонный поклон.

— Потом состоялась весьма тяжелая беседа с Клаудией… — граф поморщился, — Не стану скрывать, жена вас ненавидит, уж не знаю — почему и за что. И все же — я настоял на своем! Счастье дочери для меня превыше всего!

Анжела обняла мужчину, тот ласково погладил ее по волосам.

— Девочка категорично уверила меня, что эта… э-э-э… резиденция вундертим… единственное место в мире, где ей хотелось бы находиться. Мы готовы на это пойти… с одним условием! Я больше и слышать ничего не хочу об участии Анжелы в каких-либо ваших спецоперациях!

Сдержав улыбку, Ханс кивнул. Чуть было не ляпнул: «Обещаю, вы ничего не услышите…»

— Обещаю, так все и будет, — более обтекаемо вымолвил дознаватель.

Девочка хитро прищурилась, явно поняв намек, а вот граф, к счастью, ничего не заметил.

Прощание отца и дочери вышло весьма эмоциональным. Девочка обняла графа, заверяя его в своей любви, Артур отвечал тем же. Краузе невольно отвернулся, застеснявшись подобным проявлениям чувств. Уж он-то видел, что оба говорят совершенно искренне, и за них остается только порадоваться…

Но червь сомнения ел дознавателя, что-то его тревожило. Да ладно уж там, «что-то»… Волновало его лишь одно. А что, если вдруг, Нергал Рихтер окажется жив? И он внезапно явится, чтобы заявить права на дочь?

Тут и без него, если честно, хватает проблем, а уж вкупе с легендарным убийцей… Семейные разборки грозят перерасти в настоящую кровавую мясорубку!

Тяжело вздохнув, Ханс выдавил из себя улыбку, провожая Оперрмана. Возможно, он дует на воду, вероятно, кости Рихтера давно сгнили на дне океана… Но все же дознаватель тщательно и со страхом готовился к новой встрече.