Джек Ричер, или Синяя луна

Все трое удивленно подняли головы. Один был брюнетом, второй — блондином, третий — кем-то посередине. Всем немногим меньше тридцати. Все выглядели усталыми. Тяжелая работа допоздна, пицца и кофе. Словно они вновь оказались в юридической школе.

— Чем мы можем вам помочь? — спросил брюнет.

— И кто вы такой? — спросил Ричер. — Джулиан, Джино или Исаак?

— Я — Джино.

— Рад познакомиться, Джино, — сказал Ричер. — Вы, случайно, не знакомы с пожилой парой Шевиков?

— А что? — поинтересовался Джино.

— Я провел с ними некоторое время и узнал про их проблемы. Они рассказали, что им помогают три адвоката из «Публичного права». И я предположил, что это вы. Более того, я практически в этом уверен. Ну сколько подобных адвокатов может позволить себе город таких размеров?

— Если они — наши клиенты, тогда, как вы должны понимать, мы не вправе обсуждать их дела, — заявил блондин.

— А вас как зовут? — поинтересовался Ричер.

— Я — Джулиан.

— А я — Исаак, — добавил ни брюнет, ни блондин.

— Ричер, приятно с вами познакомиться. Итак, Шевики являются вашими клиентами?

— Да, — ответил Джино. — И мы не можем о них говорить.

— Давайте рассмотрим гипотетический пример. В деле, аналогичном делу Шевиков, каковы шансы, что один из фондов «без виновников» выплатит им деньги в течение семи дней?

— Мы и в самом деле не можем обсуждать с вами этот вопрос, — повторил Исаак.

— Чисто теоретически, — сказал Ричер. — В качестве абстрактной иллюстрации.

— Это сложно.

— И в чем проблема?

— Если говорить абстрактно, такие дела начинаются просто, но предельно осложняются, когда члены семьи выступают в роли гарантов. Подобный шаг обычно существенно уменьшает срочность. В буквальном смысле. И сразу отодвигает решение. Фонды имеют дело с десятками тысяч запросов. Возможно, сотнями тысяч. Если им становится известно, что пациент получает необходимое лечение, они помечают его соответствующим кодом, который понижает его важность. Его, конечно, не переносят в самую нижнюю часть списка, но откладывают в долгий ящик и в первую очередь рассматривают более срочные случаи.

— Значит, Шевики совершили ошибку, когда подписали бумаги? — спросил Ричер.

— Мы не можем обсуждать Шевиков, — заявил Джино. — Это конфиденциальная информация.

— Теоретически. Гипотетически. Будет ли ошибкой для гипотетических родителей подписать такой договор?

— Конечно, — ответил Исаак. — Подумайте об этом с бюрократической точки зрения. Пациент получает лечение. Для бюрократа не имеет значения, как именно. Он знает лишь одно: ему не грозит негативная реакция со стороны общественности, а значит, он может не спешить. Гипотетические родители должны были стоять на своем и ничего не подписывать.

— Полагаю, они просто не могли отказаться, — сказал Ричер.

— Я согласен, это было бы трудно в данных обстоятельствах, — согласился Исаак. — Но тогда бюрократу пришлось бы достать чековую книжку. Прямо в тот самый момент. У него не осталось бы выбора.

— Это вопрос образования, — вмешался Джино. — Люди должны знать о своих правах. А когда наступает такая ситуация, уже поздно. Твой ребенок лежит на носилках, и тебя переполняют эмоции.

— Произойдет ли что-нибудь в ближайшие семь дней? — спросил Ричер.

Никто не ответил.

Что уже само по себе было ответом.

— Проблема в том, — через некоторое время заговорил Джулиан, — что у них появилось время для споров. В правительственный фонд поступают деньги налогоплательщиков, и этот закон не слишком популярен. Правительство захочет, чтобы платил страховой фонд. А тот складывается из денег держателей акций. От него зависят размеры бонусов. Поэтому страховой фонд будет отбрасывать платежи обратно правительству, а те — им, и это может продолжаться достаточно долго.

— До каких пор? — спросил Ричер.

— Пока пациент не умрет, — ответил Исаак. — А это большой приз для страхового фонда. Потому что тогда спор переходит на другой уровень. Суррогатное контрактное соглашение было заключено между фондом «без виновников» и пациентом. Что тут возмещать? Человек, который умер, деньги не тратит. Уход обеспечивался щедростью близких родственников. Такое случается постоянно. Пожертвования на лечение членов семьи так распространены, что у Внутренней налоговой службы есть целый отдел, который ими занимается. Но это совсем не то же самое, что купить акции у корпорации. Ты не выигрываешь, если со временем происходит рост фондов. Тут подсказка в самом названии. Речь о пожертвовании, о даре, который делается добровольно. И его не следует возмещать. В особенности родителям, которые не участвовали в исходном аннулированном соглашении. Все дело в правовом принципе. Прецеденты туманны. Дело может дойти до Верховного суда.

— Значит, в ближайшие семь дней рассчитывать не на что? — спросил Ричер.

— Мы будем счастливы, если они получат что-то через семь лет, — ответил Исаак.

— Они в долгах перед ростовщиками.

— Бюрократов такие вещи не волнуют.

— А вас? — спросил Ричер.

— Наши клиенты не подпускают нас к своим финансовым делам, — ответил Джулиан.

Джек кивнул.

— Они не хотят, чтобы вы сожгли их последние мосты, — сказал он.

— Так они сами говорят. — Джулиан кивнул. — В данной ситуации очевидной стратегией будет подача гражданского иска против нарушившего закон нанимателя. Здесь проиграть невозможно. Однако это никогда не делается в случаях, похожих на дело Шевиков, потому что подобные действия выставят обвиняемого мошенником, тем самым разорив его, что не позволит выигравшему истцу получить причитающиеся ему деньги.

— И они больше ничего не могут сделать? — спросил Ричер.

— Мы обратились в суд с петицией от их имени, — сказал Джино. — Но процесс был сразу остановлен, как только суд узнал, что их дочь получает лечение.

— Я понял, — подвел итог Ричер. — Будем рассчитывать на лучшее. Кое-кто сказал мне, что неделя — это очень долго. Спасибо за помощь. Я ее очень высоко ценю.

Он вышел из офиса на улицу и остановился на углу, чтобы уточнить направление. «Направо и налево. И я окажусь там, где нужно».

Он услышал, как дверь у него за спиной открылась, повернулся и увидел, что к нему идет Исаак. Не блондин и не брюнет. Рост примерно пять футов и девять дюймов, массивный, как кабан. В брюках с отворотами.

— Я — Исаак, вы помните? — спросил он.

— Исаак Мехай-Байфорд, — ответил Ричер. — Доктор права из Стэнфордского юридического. Крутая школа. Мои поздравления. Но я полагаю, что вы родились на другом побережье.

— В Бостоне. Мой отец служил в полиции. Вы мне немного его напомнили. Он также замечал детали.

— Теперь я начинаю чувствовать себя старым.

— Вы полицейский?

— Я был полицейским. Когда-то давно. В армии. Это считается?

— Возможно. Вы можете дать мне совет.

— Какой? — поинтересовался Ричер.

— Как вы познакомились с Шевиками? — спросил Исаак.

— Я помог мистеру Шевику выбраться из неприятного положения сегодня утром. Он повредил колено. Я проводил его до дома. Они рассказали мне свою историю.

— Его жена мне периодически звонит. У них мало друзей. Я знаю, что они делали, чтобы раздобыть деньги. Скоро у них уже не останется места для маневра.

— Думаю, у них его уже нет. Точнее, не будет через семь дней.

— У меня есть безумная собственная теория.

— О чем?

— Или я просто себя обманываю…

— И какова же ваша теория? — снова спросил Ричер.

— Последнее, что сказал Джулиан. О гражданском иске против нанимателя. Нет смысла подавать его, потому что активы корпорации ничего не стоят. Обычно это хороший совет. И в данном случае тоже. Вот только у меня нет такой уверенности.

— Почему?

— Некоторое время назад глава корпорации пользовался здесь невероятной популярностью. Все о нем говорили. Ирония судьбы в том, что Мэг Шевик превосходно исполняла обязанности специалиста по связям с общественностью. Существенная часть — это мифы о высоких технологиях, огромная работа молодых предпринимателей, активное позитивное влияние иммигрантов: как он попал в нашу страну без всего, но сумел добиться успеха… Однако я слышал и негативные вещи. Тут и там, фрагменты, слухи, по большей части не связанные между собой… Всё с чужих слов, ничем не подтвержденных, но от людей, которые должны знать правду. Мне почему-то захотелось разобраться, как сводятся в единое целое все фрагменты за спиной общественного мнения. Так вот, выяснилось, что существуют три главные темы. Он действовал сам по себе, легко обходил этические проблемы, и складывалось впечатление, что у него больше денег, чем должно было быть. Моя безумная личная теория состоит в том, что если соединить все точки в единственно возможном порядке, получится, что он постоянно снимал сливки — простая задача для человека, которому плевать на этику. Тогда и возник настоящий цунами из наличных. Я думаю, он не смог устоять перед искушением. И считаю, что спрятал миллионы долларов инвесторов под собственным матрасом.

— И это объясняет, почему его компания так легко и быстро пошла ко дну, — сказал Ричер. — У него не осталось резервов. Он все украл, и его финансовые отчеты находились в полнейшем беспорядке.

— Дело в том, что деньги всё еще на месте, — продолжал Исаак. — Или бо́льшая их часть. Или какая-то. По-прежнему спрятаны под матрасом. И тогда гражданский иск становится вполне разумным решением. Против него лично, а не против компании.

Ричер ничего не ответил.

— Адвокат во мне говорит, что шансы один против ста, — продолжал юрист. — Но я не хотел бы, чтобы Шевики пошли ко дну, не использовав все возможности. Однако не знаю, как это сделать. Вот почему и прошу у вас совета. Настоящая адвокатская фирма наняла бы частного детектива. Он нашел бы этого человека и проверил документацию. Через два дня мы знали бы всё наверняка. Но у нашего проекта отсутствует такая статья расходов. И нам слишком мало платят, чтобы мы могли сами обратиться к частному детективу.

— А зачем его разыскивать? — спросил Ричер. — Он исчез?

— Нам известно, что он все еще в городе, но залег на дно. Я сомневаюсь, что сумел бы найти его самостоятельно. Он очень умен и, если я прав, также невероятно богат. Не самое лучшее сочетание. Это снижает шансы на успех.

— Как его зовут?

— Максим Труленко, — сказал Исаак. — Он украинец.