Frozen

Уютный домашний ужин в берлинском доме, как в былые времена. Не хватало только Искры.

Как долго я добиралась домой. После Гренландии Ост провёз меня с гастролями по Норвегии и Швеции, в итоге дома в Берлине я появилась только в начале мая.

За ужином я в красках рассказала семье о своих гастролях и, в том числе, о случае в пещере.

Падя-Зиль, увлечённо наматывая макароны на вилку, спросил:

— Что с этим мужиком-то? Живой?

— Да. С ним всё в порядке. Мы на следующий день ходили к нему в госпиталь. Врачи сказали, что сотрясение несильное, только он потерял память и как будто не понимает по-английски.

— Так он, наверное, местный, — предположил Зи. — Они там не всегда по-английски понимают.

— Нет, он не местный, у него вполне европейская внешность. Хотя помощники говорят, что вообще не помнят, чтобы нанимали его.

— Интересно… В ледяной пещере, говоришь, — протянул па.

— Когда вы к нему ходили, он был в сознании? — спросила ма. — Что делал?

— Был в сознании, — я попыталась воспроизвести в памяти нашу встречу, — лежал с перевязанной головой. Когда услышал, что мы вошли, открыл глаза, протянул ко мне руку и сказал: «Фарефлай фа син пио», — воспроизвела я, как помнила, звучание фразы.

Мама нахмурилась.

— Ещё раз и медленно.

— Фарефлай фа син пио…

— Светлячок, мы живем…⁹ — мама переглянулась с па. Повисла пауза.

— Он меня назвал Светлячок? — я перевела глаза с мамы на па. — Джейкоб Брюс? Я бестолковая…

— Нет, ты толковая, это обстоятельства складываются так, что не сразу можно понять, — произнёс Зи, вздохнув, и добавил бодрым голосом: — Кстати, что ты там говорила про свой новый клип, покажи. Заодно разглядим этого мужика.

— Да он набрал за первую неделю десять с половиной миллионов просмотров!!! — я быстро вывела с Трубы изображение на стену в Визор.

Вот я в середине пещер осматриваюсь и начинаю петь. Камера скользнула по сводам пещеры, как будто повторяя мой взгляд. Фантастическая пляска радуг на льдинках и сосульках. Камера взяла моё лицо с длинными ресницами, «покрытыми инеем», скользнула по косам в самоцветах. Самоцветы заблестели, как льдинки. Вот я усилила голос, и камера поймала момент, когда лопнуло ледяное оконце (как они это сделали, ведь в пещере, кроме меня, никого не было?). Камера поймала и тряску пещеры, и падение глыб, и даже как я на словах «If I could melt your heart…» дотронулась до лежащего мужчины и приложила ухо к его груди. Затем камера медленно переместилась на окровавленный висок. И вот опять в кадре я с куплетом о том, что нет смысла искать виноватого, что я сильно страдаю и моё сердце будет разбито, а в центре пещеры, снова трескаются льдинки, но уже в другом месте. Следующий кадр: пострадавшего в госпитале приводят в себя, виден кардио-аппарат с пульсирующими зубцами. Ролик закончился на кадре, где я, прижимая руки к груди и опуская ресницы, произнесла: «If I could melt your heart…¹⁰

Родственники разразились аплодисментами.

— Классно! — крикнула мама и обняла меня. — Ты у нас такая красивая! Ну, мужчины, что вы молчите?

— Клип — шедевр! — высказался Зи. — Сестрёнка, но после просмотра клипа, мне кажется, что этот мужик просто фейк. Твоя съёмочная группа тебя протроллила насчёт неизвестного мужика, попавшего под обвал. Всё так и было задумано. Ты рассказываешь, что пещера внезапно обвалилось, но съёмка явно с нескольких камер и разных ракурсов. Так что у них уже заранее стояли камеры по пещере и это ещё раз подтверждает, что всё — постановка! Расслабься, этот мужик не Брюс. Выдохни!

— А можно ещё раз, — попросил падя.

Зи включил клип. В этот раз мы смотрели с остановками, разглядывая каждую трещину и каждый камень.

— Вот эта стена рассыпалась и она похожа на дракона! — я остановила клип на месте, где камера скользит по стене. — Ещё когда на неё упали солнечные лучи, мне показалось, что подо льдом чешуя дракона.

— Правда похожа, — согласилась мама. — Но если это дракон, то какой большой!

— Не больше меня, — сказал па недовольным тоном, — просто он в ледяной глазури. На нём глазури несколько тонн, за пятьсот-то лет!

Мы втроём переглянулись и попытались сдержать смех. Па нашу мимику уловил и одарил взглядом, полным укора.

Когда клип дошел до места, где видно лицо пострадавшего, мы несколько раз прокрутили эти кадры. И единодушно пришли к мнению, что он точно дракон.

— И что мне теперь делать? — я посмотрела на родителей, но уперлась взглядом в падю.

— А что хочешь, то и делай? — как-то очень беззаботно ответил он. — Ты девочка большая, самостоятельная. Только замуж за Майка Оста не выходи.

— Вот так всегда, когда нужен совет, вы соскакиваете!

— Ничего подобного! — мама прижалась ко мне. — Мы здесь, мы рядом. Просто уже всё свершилось. Ты его разбудила. Твои дурацкие сны прекратятся. Ты ему себя показала. Пусть теперь этот перец тебя добивается.

— Так мне к нему поехать?

— Зачем? — спросили родственники в один голос.

— Ну, я не знаю… Помочь.

— Он взрослый дядька — сам справится, — категорично сказал па. — А мы посмотрим, как он будет справляться. Но если он явится ко мне таким же нищебродом из пещеры просить твоей руки — загрызу. Не нужен мне такой нищий зять.

— Ну, у него вроде замок был…

— «Унылы и серы окрестности. Унылы и серы стены разрушенного и заброшенного замка. С сего замка следует написать холсты и разослать во все дома драконов. Дабы служил оный пейзаж назиданием…» — дословно процитировал родовой свиток падя. Надо же, а я думала, что он тогда не слушал. — Ты, правда, хочешь там жить? Причём заметь: это писал наш предок лет двести назад, то есть сейчас там, наверное, уже и стен не осталось.

— Зи-иль, ну ты слишком категоричен, — мама попыталась смягчить папины высказывания.

— Отнюдь! Большой, сильный, взрослый дракон — пусть предложит нашей девочке достойное существование. Да, и пусть сам найдет её.

— Ну, мы же вроде нашлись… — вставила я.

— Как нашлись, так и разошлись! Он тебя в прошлой жизни погубил — в этой всё должен исправить. Ты должна в него влюбиться, он должен тебя завоевать и обеспечить безбедное существование. Если мы, два нищих мальчика смогли, то он тем более сможет. И не вздумай к нему ездить и кидаться на шею. А то я тебя знаю!

— Па, я оставила счёт компании для оплаты его лечения.

— Это правильно. После свадьбы удержу с него с процентами по ставке нашего банка.

— Па, ну какой ты меркантильный! — засмеялась я. — А ещё я оставила ему тысячную купюру, попросила доктора передать в конверте.

— Как думаешь, Лен, доктор передаст?

— Думаю, да, — сказала мама. — Доктор с этой тысячи не обогатится, а человек сможет купить себе одежду. До Европы не доедет, но оденется.

— Тогда тоже правильно. Кто ещё поможет дракону в трудной ситуации, если не другие драконы. Я бы тоже помог, но ты уже помогла, так что нет смысла повторяться, — па сказал это с такой важностью, как будто сам регулярно помогает голодающим крокодилам в Африке.