Как говорила мама…

Арбайтенграунд. Январь, 1919 год.

Ровно одна марка. На сорок пфеннигов больше, чем в прошлом месяце.

Он долго смотрел на почти пустую банку, и слёзы его бесшумно катились по щекам, падали на ковёр.

Как говорила мама: мужчины — настоящие, смелые мужчины, — не плачут, и он всегда старался следовать этому примеру. Но сейчас он поставил банку на полку и закрыл лицо руками. Его тело тряслось от рыданий.

Ровно одна марка… Опять занимать у сестры, которая, похоже, не получит подарка на этот день рождения. Может, попросить Адольфа Коппа, её мужа, купить один лишний подарок и подарить ей якобы «от брата, который не смог приехать по работе»?

Ну, нет, это не красиво.

Зазвонил телефон, и он вздрогнул, вытер слёзы рукавом и взял трубку.

— Да?

— Привет, Марк, как дела? — сказал Клаус.

Маркус откашлялся.

— Более-менее…

— Ты придёшь сегодня?

— Да… Да, приду.

— Я тоже. Эх, Давид сказал, что у него важная новость, интересно послушать.

Маркус издал сдавленный смешок.

— Да уж…

— С тобой точно всё хорошо?

— Да… просто мне сейчас неудобно говорить.

— А, прости. Тогда до вечера.

Он положил трубку. Маркус на минуту задумался и набрал другой номер — фирмы по заготовки древесины, где всем заправлял Адольф. Трубку взял секретарь, затем по просьбе передал её Адольфу, и Маркус услышал его немного хриплый голос:

— Да?

— Ал, ты занят?

— Это ты, Марк? Говори.

Ком подступил к горлу, и он поднёс кулак ко рту.

— Что случилось, Марк?

— Да нет… попозже скажу…

— Что, опять?

Слёзы брызнули из глаз, и Маркус громко всхлипнул. Адольф намёк понял.

— Сколько у тебя?

— Одна… марка.

Вздох.

— Ладно, десть марок по почте пришлю…

— Не… надо.

— Господи, тогда зачем ты мне звонишь? Что ты от меня хочешь?

Маркус высморкался.

— Я не знаю, извини. Я проживу как-нибудь, но только Люизе… подарок…

— Да ладно тебе, с этим подарком.

— Но я так хочу её поздравить, Ал! Не за твой счёт, а сам!

— И?

Маркус перевёл дух.

— У тебя пока нет свободных мест? Я хочу работать у тебя.

— Извини, но нет свободных.

— Даже уборщик?

— А это тебе зачем? Всего-то по полторы марки в месяц.

— И что? По утрам почта, потом уборщик — где-то по три-четыре марки в месяц, в общей сложности.

— На уборщика ты можешь пойти, будешь тогда коридоры мыть… Но ты потянешь?

— Надо будет — потяну.

— Хорошо, тогда встретимся в понедельник.