Настоящее сокровище Вандербильтов

Меня учили, что надевать на свадьбу днем и вечером, на похороны, в церковь, на церемонию по окончании учебного заведения и на вечеринку в честь празднования рождения будущего ребенка. Но никто ни разу не сказал мне, в чем я должна отправиться на морскую прогулку по Британским Виргинским островам на роскошной яхте в сказочный день, тем более что это было мое первое свидание с тех пор, как я разорвала помолвку и сбежала в другую страну.

Надо же, какое очаровательное приключение, подумала я про себя. Порывшись в чемодане, я остановила выбор на белом бикини: благодаря искусственному загару оно будет контрастно смотреться на моем смуглом теле. Собираясь в свадебное путешествие, я купила новые пляжные халаты и накидки, но что если Коннер оденется не по-пляжному?

Я взяла длинное белое льняное платье до пят, решив, что это будет отличный компромисс: вроде и пляжный вариант, но нарядный. Внезапно я осознала, что лет десять, наверное, не выбирала туалет для первого свидания. С ума сойти! Причем ведь это не обычное свидание. Это — свидание с состоятельным известным человеком.

Я была так занята своим внешним видом, пока укладывала волосы, подбирала наряд и блеск для губ, что почти не нервничала. Я сунула ноги в золотистые сандалии и поспешила по дорожке к причалу. Когда увидела Коннера в синих шортах и белой футболке, у меня что-то екнуло внутри. Это не обязательно должно быть свидание — просто встреча двух родственных душ, сказала я своему трепещущему «я». Эти две родственные души находят друг друга очень привлекательными. Оба загорелые, непринужденные, они разве что выпьют немного вместе.

Коннер наблюдал за моим приближением, стоял неподвижно, словно прирос к причалу. Было видно, что я произвела на него впечатление. Когда я подошла к нему, он наклонился и чмокнул меня в обе щеки.

— Ты столь же прекрасна, какой я тебя запомнил.

Я повела глазами. Когда мы познакомились, на моем лице лежал столь густой слой косметики, что казалось, будто оно покрыто шеллаком.

Коннер жестом предложил мне следовать за ним по причалу к небольшой надувной резиновой лодке, которая доставит нас к тому месту, где стоят на якоре крупные суда.

— Вот это и есть мой корабль, — сказал он, помогая мне сесть в лодку. — Грандиозный, да?

Мы оба снова рассмеялись. В принципе, с этим красавцем я была бы счастлива провести целый день и в маленькой лодке. Коннер дернул шнур, двигатель громко чихнул, дыхнул бензином, и мы тронулись с места. Я опустила руку за борт, касаясь воды.

— Я собирался поразить тебя своим мастерством судовождения, — сказал Коннер, — но, по мнению экипажа, яхтой должны управлять они, чтобы я мог весь день посвятить тебе. — Я была немного разочарована, поскольку до этого воображала, как мы плывем одни в открытом море, Коннер учит меня отличать кливер от мачты и, стоя у меня за спиной, объясняет, как управлять судном. Конечно, чтобы крутить штурвал, большого ума не надо. Но, насмотревшись романтических комедий, я имела свое представление о незабываемом свидании и думала, что стояние за штурвалом является обязательном пунктом программы.

Я восхищалась парусниками, стоявшими у причалов. Интересно, к какому из них мы направляемся? Самым прекрасным, вне сомнения, было сверкающее серебристое судно с высокими мачтами, которые, казалось, вздымаются под небеса. Когда Коннер повернул ручку двигателя, направляя лодку к этой яхте, я вытаращила глаза.

— В самом деле? — Профессию архитектора я, конечно, выбрала не из-за денег, но, возможно, Коннер был еще более успешен, чем я думала. — Это твоя?

— Нет, нет, — рассмеялся он. — Ты ведь знаешь, что я спроектировал башни Гаррисона?

Разумеется, это я знала.

— Так вот, это яхта Гаррисонов. Ее отдали в мое распоряжение в качестве благодарственного подарка.

У меня, должно быть, челюсть отвисла от изумления.

— То есть ты говоришь, что экипаж не позволит тебе продемонстрировать свое умение потому, что для управления этим судном нужна целая команда?

— Именно, — кивнул Коннер.

Двое мужчин в белых поло и черных шортах помогли мне подняться на борт, и передо мной тут же выросла женщина в аналогичной униформе с двумя безупречно чистыми бокалами. (Я это отметила, потому что на островах, тем более на судне, безупречно чистые бокалы — большая редкость).

— Позвольте предложить вам «Морскую сюиту»? — обратилась ко мне женщина.

— Спасибо, — улыбнулась я, принимая от нее бокал. — А что это за «Морская сюита»? — поинтересовалась я шепотом, чтобы Коннер не слышал. А то вдруг это абсолютно традиционный напиток, о котором я слыхом не слыхивала.

— Яхта носит название «Морская сюита», и это наш фирменный коктейль, только менее крепкий, если мы подаем его ко второму завтраку.

Что ж, в чужой стране жить — чужой обычай любить, разве нет? Я приподняла бокал в знак приветствия и пригубила напиток. Коннер тоже взял бокал, кладя ладонь мне на спину.

Стюардесса отступила в сторону, и я увидела, что на палубе накрыт большой стол, на котором стояли две одинаковые тарелки с синей каемкой и инициалами «СС» посередине. В центре стола благоухал букет цветов, в которых я узнала — после нескольких месяцев предсвадебных хлопот — розовые лютики.

— Голодна? — спросил Коннер.

— Разве у нас свидание? — вопросом на вопрос ответила я, вскидывая брови.

— С каких это пор поздний завтрак считается свиданием? — широко улыбнулся он. Поздний завтрак это, по сути, всегда свидание.

Мы сели за стол, и перед нами тотчас же вырос один из тех матросов, которые помогли мне взойти на борт.

— Завтрак будет подан, как только мы выйдем в море.

— Значит, это и есть твоя жизнь? — спросила я, пристально глядя на Коннера.

— Шутишь? — расхохотался он.

Я пожала плечами. Откуда мне знать? Заработали двигатели.

— Мне в буквальном смысле пришлось делать паспорт, чтобы приехать сюда. Я впервые за границей. Не был в отпуске с… — Он помолчал, вспоминая. — Вообще никогда. Я ни разу не отдыхал с тех пор, как начал работать. Когда Гаррисоны сказали, что предоставят в мое распоряжение яхту, честно говоря, я даже вообразить не мог, что это будет настоящий дворец.

Мы отчалили. Я расслабилась.

— Надо признать, я рада, что ты предложил мне вместе с тобой насладиться этой роскошью.

— Надо признать, я тоже рад. — Мне уже было ясно, что с моря Виргинские острова будут выглядеть совсем не так, как из окон моего домика на дереве. Я ничуть не жалела, что согласилась на эту прогулку.

— Итак, в целом, надеюсь, на такой медовый месяц ты рассчитывала? — спросил Коннер.

Я прыснула со смеху, так что изо рта едва не полился коктейль.

— Понятно, — произнес он. — Я рискнул и, похоже, поторопился.

Это уж точно. И все равно я улыбалась, когда передо мной поставили тарелку с яйцами «Бенедикт»^[11].

— Мисс, мы также готовы предложить вегетарианский и безглютеновый варианты этого завтрака, — сообщила стюардесса.

— Я готова съесть все, что прежде не съест меня, — ответила я с улыбкой.

Она рассмеялась.

Я положила в рот кусочек бутерброда и, смакуя его на языке, сказала:

— Так вот как живут архитекторы? Сплошной гламур: стофутовые яхты, команда, величающая тебя «сэр», постоянные полеты во всему миру.

— Именно, — кивнул Коннер. — Или парализующее неверие в собственные силы, разбавляемое крошечными проблесками славы, которые сменяются негативными отзывами случайных прохожих о зданиях, которые ты спроектировал, что заставляет полностью переосмыслить свою жизнь и все, что в ней есть.

Я рассмеялась, вдруг подумав, как странно, что он приехал сюда на отдых один.

— Вот ты знаешь всю мою печальную историю, а мне о тебе ничего не известно. По-моему, это несправедливо. — На самом деле, я немного преувеличила. Он не знал всей моей печальной истории.

— Да у меня нет печальной истории. У меня супернормальная жизнь.

— Супернормальная жизнь — это нонсенс. Так не бывает, — возразила я.

— И то верно. Я просто имел в виду, что мои родители женаты уже сорок лет и до сих пор любят держать друг друга за руки. Сестра вышла замуж за парня, с которым она встречалась со школы, и у них недавно родился первенец.

— Парни, с которыми встречаешься со школы, обычно не оправдывают твои ожидания.

— На мое счастье. — Коннер приподнял бокал.

Я усмехнулась.

— Счастливые родители — это большое дело.

— А твои не счастливы?

Я пожала плечами.

— Живут они вместе. А вот счастливы ли? — Я задумалась, устремив взгляд вдаль. — Иногда — да. В принципе — часто. Но знаешь, как бывает: два человека и жить не могут друг с другом, и друг без друга для них не жизнь.

— Да, бывает. Среди друзей такое сплошь и рядом. Мне просто повезло, что меня бог миловал от подобного личного опыта.

— Завидую, — кивнула я. — У меня такого опыта хоть отбавляй. Удовольствие ниже среднего. — Воспоминания о Хейзе отозвались болью, будто в меня вонзился осколок стекла. Глянув в бокал с мартини, я осознала, что пью слишком быстро. Мысли путались. — А у тебя как? — спросила я, стремясь поскорее сменить тему разговора. — Подружка есть?

— Да. И она не возражает против того, чтобы я катал на яхте по Карибам красивых женщин. В любом случае, сама она не захотела ехать со мной в эту дыру.

— Я ее понимаю. Эти яйца «Бенедикт» в рот не взять. — Они были божественны. — С моей стороны не будет дерзостью, если я спрошу, почему ты здесь один-одинешенек?

— Нет, — рассмеялся Коннер. — Не будет. Мы в международных водах, а здесь все дозволено. — Он пригубил мартини. — Через пару дней я встречаюсь с двумя из своих лучших друзей, мы немного побудем на Анегаде, а потом заберем моих родителей на Сент-Томасе^[12] и поплывем на Йост-Ван-Дейк^[13]. Оттуда — на Тортолу^[14], где и закончится мой отпуск. Ты не поверишь, но никто не смог взять трехнедельный отпуск, чтобы составить мне компанию на все время моего отдыха. — Он поднял бокал. — Слава богу, что хоть с тобой я познакомился.

— За это и выпьем! — Я тоже подняла свой бокал.

Коннор положил салфетку на стол.

— Пойдем на нос, притворимся, будто это наша яхта, и будем ехидно высмеивать серые массы, ползающие на своих пятидесятифутовых суденышках. — Он стянул с себя футболку и бросил ее на стул.

Я сняла платье, приготовившись загорать, и последовала за ним.

Мы устроились на шезлонгах на носовой части палубы, нежась на идеально теплом солнце.

— Не возражаешь, если мы совершим небольшой круиз? — спросил Коннер. — Я подумал, что мы могли бы пообедать в «Согги доллар»^[15].

— С удовольствием! — просияла я. Про этот знаменитый пляжный бар я много читала.

И тут я осознала, что, находясь в чужой стране, я зачем-то согласилась на морскую прогулку с едва знакомым мужчиной на яхте, которая даже ему не принадлежит. Пожалуй, это была не самая блестящая идея. Но коктейль, солнце, спокойное море притупили мою бдительность. Умиротворенная, я отмахнулась от тревог, думая лишь о том, какой красивый у меня будет загар.

Тремя часами позже мы снова подплывали к берегу в своей надувной лодке. Волны разбивались о борта ялика, грозя его перевернуть.

— Зря я отказался от помощи Акселя, — сказал Коннор и рассмеялся, когда нас опять окатило брызгами.

Аксель. Первый помощник капитана. Интересно, сколько человек обслуживает эту яхту?

— Тогда это было бы не приключение, — заметила я, перекрикивая рев прибоя. На удалении от берега море было спокойно, но вблизи прибойные волны бесновались, взмывая под небеса, хотя погода была ясная.

Наконец мы каким-то чудом добрались до берега, и я помогла Коннеру вытащить лодку на песок.

Мое белое платье-макси, которое еще утром казалось исключительно элегантным, теперь липло к телу, как тряпка. Я сомневалась, что прилично появляться в баре в купальнике, но мокрое платье тоже не вариант. Я стянула его с себя и разложила сушиться на борту ялика.

— В таком виде можно идти в бар? — спросила я Коннера, глядя в сторону бара — пыталась рассмотреть, во что одеты посетители, сидевшие за столиками под открытым небом.

— Можно ли идти в «Согги доллар» в бикини? — переспросил он. — Думаю, в этом заведении посетителей в других нарядах не обслуживают.

Коннер взял меня за руку, подвел к одному из столиков и плюхнулся на пластиковый стул. Я жалела, что не взяла с собой полотенце. Впрочем, оно, наверно, тоже промокло бы насквозь. Я с опаской посмотрела на стул.

Только я села, козел — самый настоящий — запрыгнул на наш низкий столик и с любопытством уставился на меня.

Я расхохоталась.

— Я вожу тебя только в самые изысканные заведения, — сказал Коннер.

Но именно это я рисовала в своем воображении, мечтая о поездке на острова — непритязательные пляжные бары, разгуливающая живность, живописная атмосфера.

Коннер попытался стащить животное со стола, взяв его за ошейник, — на нем я заметила эмблему университета — конкурента того, в котором училась я, — но козел и не думал повиноваться, стоял как вкопанный, жалобно мекая ему в лицо.

Мы оба зашлись истерическим хохотом.

— Победа за ним, — заключил Коннер, откидываясь на спинку стула.

— Козел — не самая худшая компания, в которой мне приходилось обедать, — отозвалась я.

В этот момент мною овладело острое желание написать письмо бабушке, что я делала очень, очень часто. Мне хотелось сообщить ей, что я чудесно провожу время, мне весело, и я напрочь забыла про свою свадебную драму, про дом, про работу, про все на свете. Что для меня сейчас существуют только Коннер и этот сказочный день. И я знала, что еще раз отправлюсь с ним на морскую прогулку, если он меня пригласит.