Тайный дневник Верити

Когда мне было чуть за двадцать, у меня был парень по имени Амос, который любил, когда его душили.

Из-за этого мы расстались — потому что я отказывалась его душить. Но иногда я задаюсь вопросом, что бы со мной было, если бы я удовлетворила его желание. Были бы мы сейчас женаты? Были бы у нас дети? Перешли бы мы на еще более рискованные сексуальные извращения?

Думаю, именно это тревожило меня в наших отношениях сильнее всего. Когда тебе чуть за двадцать, тебя удовлетворяет ванильный секс, и не должно возникать нужды в фетишах на столь ранней стадии отношений.

Я люблю думать об Амосе, когда меня расстраивает текущее положение дел в жизни. Глядя на розовое уведомление о выселении у Кори в руке, я напоминаю себе, что все могло быть хуже — я могла бы по-прежнему быть с Амосом.

Открываю дверь квартиры шире, позволяя Кори войти. Я не знала, что он собирается зайти, иначе я бы убедилась, что к моей двери не приклеено никаких уведомлений о выселении. Я получаю их уже третий день подряд. Я забираю его у Кори и сую в ящик.

Кори демонстрирует мне бутылку шампанского.

— Я думал, мы можем отметить новый контракт, — говорит он, протягивая мне бутылку. Я ценю, что он промолчал об уведомлении. Теперь, когда на горизонте замаячил гонорар, ситуация гнетет меня гораздо меньше. Как я протяну до того момента… Даже не знаю. Возможно, удастся наскрести денег на несколько дней в отеле.

Я всегда могу заложить остатки маминых вещей.

Кори уже снял пальто и распускает галстук. Раньше это было нашей рутиной, пока не въехала моя мама. Он приходил и начинал терять предметы своего гардероба, пока мы не оказывались под одеялом в моей кровати.

Это полностью прекратилось, когда через социальные сети я узнала, что у него было несколько свиданий с девушкой по имени Ребекка. Я прекратила наши сексуальные отношения не из ревности, а из уважения к девушке, которая о них не знала.

— Как Бекка? — спрашиваю я, открывая шкаф, чтобы достать два бокала. Рука Кори замирает на галстуке, словно он шокирован, что я в курсе его любовной жизни. — Кори, я пишу романы в жанре саспенс. Не удивляйся, что я все знаю о твоей девушке.

Я не наблюдаю за его реакцией. Открываю бутылку шампанского и наполняю два бокала. Когда я поворачиваюсь, чтобы отдать один Кори, тот уже сидит за барной стойкой. Я остаюсь с другой стороны, и мы поднимаем бокалы. Но я опускаю свой прежде, чем он успевает произнести тост. Смотрю на напиток и понимаю, что выпить мы можем только за деньги.

— Это не моя серия, — говорю я. — И не мои персонажи. А писательница, благодаря которой эти книги так успешны, больна. Пить за это как-то неправильно.

Бокал Кори все еще поднят. Он пожимает плечами, выпивает шампанское залпом и протягивает бокал мне.

— Не думай о том, как ты оказалась в игре. Сосредоточься на финишной прямой.

Я закатываю глаза и ставлю его пустой бокал в раковину.

— Ты читала хоть одну ее книгу? — спрашивает он.

Я качаю головой и включаю воду. Наверное, нужно помыть посуду. Я должна покинуть квартиру через сорок восемь часов и хотела бы забрать посуду с собой.

— Нет. А ты?

Я добавляю в воду мыло и беру губку. Кори смеется.

— Нет. Она не в моем вкусе.

Я поднимаю на него взгляд, и до него доходит, что его слова звучат как обвинение и моего творчества, если учесть, что мне предложили эту работу из-за наших якобы схожих писательских стилей, по словам мужа Верити.

— Я неправильно выразился, — поправляется Кори. Встает, обходит барную стойку и останавливается рядом со мной возле раковины. Дожидается, пока я закончу оттирать тарелку, забирает ее у меня и начинает ополаскивать.

— Похоже, ты еще не собрала вещи. Уже нашла новую квартиру?

— У меня есть склад, и я планирую вывезти большую часть вещей завтра. Я подала заявку в один комплекс в Бруклине, но в ближайшие две недели у них все занято.

— Но в уведомлении сказано, что ты должна съехать в течение двух дней.

— Я в курсе.

— Так куда ты поедешь? В отель?

— Посмотрим. В воскресенье я уезжаю в дом Верити Кроуфорд. Ее муж сказал, что мне придется провести день-другой, исследуя материалы в ее кабинете, прежде чем я смогу приступить к циклу.

Сегодня утром, сразу после подписания контракта, я получила электронное письмо от Джереми с указаниями, как добраться до их дома. Я предложила приехать в воскресенье, и, к счастью, он согласился.

Кори берет у меня еще одну тарелку. Я чувствую на себе его взгляд.

— Ты будешь ночевать у них дома?

— А как еще мне получить ее заметки по серии?

— Пусть он пришлет их тебе по электронной почте.

— У нее там заметки и черновики больше чем за десять лет. Джереми сказал, что даже не знает, с чего начать, и будет проще, если я разберу их сама.

Кори ничего не отвечает, но я чувствую, что он прикусил язык. Провожу губкой по лезвию ножа и передаю ему.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я.

Он молча споласкивает нож, вставляет его в подставку, потом хватается за край раковины и поворачивается ко мне.

— Этот человек потерял двух дочерей. Потом его жена попала в автокатастрофу. Я не уверен, что мне будет спокойно, когда ты будешь у него дома.

Внезапно вода кажется мне слишком холодной. По обеим рукам пробегают мурашки. Я выключаю воду, вытираю руки и прислоняюсь спиной к раковине.

— Хочешь сказать, он имеет к этому какое-то отношение?

Кори пожимает плечами.

— Я недостаточно хорошо знаю эту историю, чтобы что-то предполагать. Но тебе самой это в голову не приходило? Что это может быть небезопасно? Ты ведь их даже не знаешь.

Кое-что мне известно. Я нашла о них в интернете все, что только возможно. Их первая дочь ночевала у подруги в пятнадцати милях от дома, когда у нее случилась аллергическая реакция. Когда это произошло, ни Джереми, ни Верити рядом не было. А вторая дочь утонула в озере рядом с их домом, но когда Джереми приехал, уже шли поиски тела. Обе смерти были официально признаны несчастными случаями. Я понимаю, почему беспокоится Кори, потому что беспокоилась сама, правда. Но чем больше я узнаю, тем меньше вижу поводов для тревоги. Два трагических, не связанных между собой несчастных случая.

— А авария Верити?

— Это была случайность. Она врезалась в дерево.

Судя по выражению лица Кори, он не убежден.

— Я читал, там не было никаких следов заноса. То есть она либо заснула, либо сделала это намеренно.

— Разве можно ее винить? — Меня раздражают его безосновательные претензии. Я поворачиваюсь, чтобы домыть посуду. — Она потеряла обеих дочерей. Любой, кому пришлось пройти через такую трагедию, захочет найти выход.

Кори вытирает руки кухонным полотенцем и берет с барного стула куртку.

— Случайности или нет, эта семья явно страдает невезением и глубокими эмоциональными травмами, так что будь осторожна. Сделай дело и уезжай.

— Кори, может, тебе подумать о деталях контракта? А я займусь исследованиями и написанием книги.

Он надевает куртку.

— Просто за тебя беспокоюсь.

Беспокоится? Он знал, что у меня умирает мама, и не выходил на связь два месяца. Он обо мне не заботится. Он — мой бывший парень, который рассчитывал попасть сегодня ко мне в постель, но вместо этого получил мягкий отказ и узнал, что я буду ночевать в доме у другого мужчины. Он маскирует ревность заботой.

Я провожаю его до двери, испытав облегчение, что он так скоро уходит. Я не виню его за желание сбежать. В этой квартире не самая приятная атмосфера с тех пор, как сюда въехала мама. Поэтому я даже не пыталась ее сохранить и не стала сообщать арендодателю, что через две недели у меня появятся деньги.

— В любом случае, — говорит Кори, — поздравляю. Создала ты эту серию или нет, ты будешь ее продолжать благодаря своим произведениям. И должна этим гордиться.

Ненавижу, когда он начинает говорить приятные вещи в момент моего раздражения.

— Спасибо.

— Напиши мне в воскресенье, когда туда доберешься.

— Хорошо.

— И дай знать, если понадобится помощь с переездом.

— Не дам.

Он смеется.

— Ну хорошо.

Он не обнимает меня на прощание. Просто машет рукой и пятится к двери — мы никогда еще так странно не расставались. Я чувствую, что наши отношения наконец перешли в правильное русло: агент и писатель. И больше ничего.