Каникулы в Лондоне

В паб я отправилась в том, в чём была, и с первого же взгляда на публику поняла, что своим невыразительным внешним видом сильно отличаюсь от присутствующих здесь девушек.

Они были одеты в короткие мини, которые едва ли прикрывали их прелести, с распущенными волосами, благоухающие так, что шлейф тянулся ещё пару метров.

Ларри взял меня за руку, чтобы я не потерялась в толпе, и повёл за собой к лестнице на второй этаж. Там ему не мешали: не приставали случайные девушки и фанатки, не махали объективами камер перед лицом. Если бы Ларри захотел «приключений», он в любой момент мог спуститься вниз.

— Адам.

— Люк.

— Шон.

— Стив.

— Найл.

Я просто утонула в лицах и именах, стараясь приветливо всем кивать и улыбаться. Мужскую компанию разбавляли ещё две девушки. Они, в отличие от меня, чувствовали себя вполне вольготно. Одна опиралась на колено мелированного парня напротив нас, постоянно трясла волосами, видимо, считая, что это сексуально, и хохотала. Другая не отрывалась от спиртного, и, едва закончился один стакан, заказывала другой.

— Эй, Энн, вы с Ларри встречаетесь? — приподняв бровь и растянув губы в красивой улыбке, поинтересовался Шон. Он сидел прямо напротив меня и выглядел очень стильно и по-мужски, поэтому я быстро запомнила его имя. Мне такие парни по вкусу.

Но я не успела и рта раскрыть, Ларри опередил меня с ответом:

— Даже не надейся. Она слишком хороша для тебя.

Парни рассмеялись, а кое-кто даже сочувствующе хлопнул неудачливого ухажёра по спине. Шон только пожал плечами, одарил меня ещё одним взглядом и потянулся за коктейлем.

— Что будешь пить? — поинтересовался Ларри.

— Что-нибудь безалкогольное.

— Да перестань, мы же на взрослой вечеринке, — услышав меня, засмеялся белобрысый парень. Люк? Или Стив? — Здесь пьют пиво.

— Я не хочу пить. Кто-то же должен проследить за тем, чтобы вы после всего этого благополучно смогли добраться домой.

Шутку оценили, и от меня отстали.

Ларри выбрал себе что-то слабоалкогольное, судя по карте, и на мой вопрос, как он поведёт машину, заявил, что оставит её здесь и поедет на такси. Заказав напитки, он чуть придвинулся и словно невзначай крепко обхватил меня за талию. Это был не слишком типичный для Ларри жест. Я взглянула на его как всегда ничего не выражающее лицо, пытаясь понять, что не так. Лицо его было спокойно, но глаза выдавали усталость и напряжение. Он, похоже, волнуется?

Чтобы хоть как-то его приободрить, руководствуясь внезапным порывом, я положила голову ему на плечо, краешком глаза продолжая следить за ним. Девушки ведь делают так со своими парнями?

Удивительно, но Ларри остался совершенно спокоен. Ни один мускул на лице не дрогнул. Разве что уголки губ растянулись чуть-чуть в улыбке, из чего я сделала вывод, что поступила правильно.

Надо же, я думала, Ларри отдыхает здесь, в компании своих друзей. Но сегодня, сейчас, он явно беспокоится. А я не имею права спросить, о чём. Может, переживает, что мы себя выдадим? Или не знает, как меня воспримут его друзья? Но им, похоже, абсолютно всё равно. Парни и девчонки уже набрались достаточно, чтобы начать «по-настоящему» веселиться.

Собственно, поэтому я не люблю подобные заведения. Хоть в России, хоть за границей — суть одна и та же. Один раз посмотреть, что к чему — можно, а под разгар ночи здесь начинают просыпаться людские пороки.

А кто так каждую ночь проводит? Ведь так и с ума сойти можно. Прожигание жизни — не больше, не меньше. Кого тошнит, где драка завязалась. Прилюдные поцелуи, алкоголь рекой, безудержное веселье. Легкая непринуждённая атмосфера и отвратительное послевкусие.

Я медленно потягивала свой — единственный за нашим столом — безалкогольный напиток в течение всего вечера и наблюдала за общим весельем. Да уж, если не умеешь «отрываться», никогда не поймешь, что другие в этом находят. Только испортишь себе впечатление.

Парни смеялись (правильнее сказать, гоготали) над только им понятными шуточками, две парочки то уходили на танцпол, то целовались, никого не стыдясь. Девушки давно уже перебрались к своим женихам на колени, и это никого не смущало.

Ларри опустил свою руку с моей талии, откинулся на спинку дивана и вроде бы тоже чувствовал себя вполне комфортно.

Больше не пил — это меня порадовало.

Интересно, когда ничто (или, вернее сказать, никто) его не сдерживает, он ведёт себя так же? Или напивается и позволяет себе «кутить»? При мысли об этом мне стало не по себе.

И тут… Тут раздалась знакомая песня.

Сперва аккорды, которые я стала припоминать. Затем зазвучал голос.

Собравшаяся вокруг меня компания так была увлечена «беседой», что сперва не вникла, в чём суть. А потом один за одним они напряглись, прислушиваясь…

— Ларри… Блин, это же твоя шняга!

Блин, я бы обиделась, услышав такую оценку своего творчества от друзей. Или они не друзья?

Девчонки одобрительно захлопали в ладоши, во все глаза глядя на «виновника торжества», парни удивленно приподняли брови, явно не ожидая такого репертуара сегодняшним вечером.

— Поверить не могу, что мои песни здесь крутят, — с деланным безразличием произнёс Ларри, вновь откидываясь на спинку дивана и включая угрюмый режим «меня это всё не касается».

— Почему ты так реагируешь? — когда ажиотаж и удивление спали, и парни вновь принялись перетирать кости какой-то общей знакомой, спросила у Ларри.

— Когда я впервые услышал свою песню по радио, то вёл себя примерно вот так, — с этими словами он стал махать головой будто рокер, активно двигать бедрами и дрыгать руками. Эдакий городской сумасшедший. — Только в тысячу раз экспрессивнее. А сейчас меня это не трогает. Даже смущает в какой-то мере, — сказал он и облизал пересохшие губы.

Я его понимаю. Я тоже не люблю показывать свои фотографии друзьям и знакомым, даже если считаю, что они хороши. Это какой-то внутренний комплекс. Страх, что твою слабую веру в то, что получилось действительно классно, развеют как пепел.

— Парни, знаете что, у меня возникла идея! Как насчет караоке? — поднявшись с места и покачиваясь на нетвёрдых уже ногах, изрёк один из парней. Люк. Точно Люк. За два часа я запомнила.

— Сядь, сядь, — принялся успокаивать его Найл.

Люк отмахнулся, и это чуть не стоило ему равновесия.

— Я серьёзно. Тут близко, соседнее здание. Я хочу чтобы нам спел Ларри. Эй, ну вы чего? Вы же всегда меня поддерживали во всем, братья!

«Братья» рассмеялись. Кто-то тайком покрутил у виска. Но идею всё равно поддержали.

Тут выявилось ещё одно отличие Лондона от Москвы. Если российская столица никогда не спит и жизнь там бурлит днём и ночью, то британская — спит, и ещё как. Пабы работают до одиннадцати, в выходные чуть дольше. Караоке-клубы и ночные заведения — максимум до двух часов ночи. Круглосуточных ресторанов в помине нет, есть только забегаловки, куда народ бежит греться и «заправляться» после энергозатратных тусовок. Это меня просветили приятели Ларри, сетуя на красноречиво поглядывающий на часы персонал паба.

— Может, я потихоньку смогу слинять? — несмело предположила я, вдыхая прохладный вечерний воздух, но Ларри смерил меня таким взглядом, что даже отвечать не потребовалось.

Ясно. Работай, Энн.

Уж не знаю, каким образом эта полупьяная компания сумела уговорить меня спеть. Я уверяла, что и говорю-то по-английски с акцентом, а уж пою — каша во рту. Меня никто не стал слушать. Мало того, они все хором начали скандировать: «Пой! Пой! Пой!»

Я перевела абсолютно беспомощный взгляд на «своего парня», который, по идее, должен был меня выручить.

Ларри улыбался, и в его глазах скользил вызов.

Перехватив мой взгляд, дружески похлопал по плечу.

— Да ладно тебе. Даже если облажаешься, завтра об этом никто не вспомнит.

Он первым вскочил на маленькую овальную сцену, взял у стойки два микрофона и протянул один из них мне.

— Иди, Энн, — крикнула мне прямо в ухо одна из девушек. — Когда еще Ларри Таннер окажется у тебя на подпевках?

Пришлось признать: это вряд ли случится.

Не то чтобы я совсем не обладала слухом и мазала мимо нот, но, скажем так, голос мой был посредственный, самый обычный. Поэтому в караоке я никогда не была и пела исключительно дома и только по зову души.

Это был первый раз. Мы выбрали песню Taylor Swift — Style. Не самую простую, надо сказать. Но мы справились. И плевать, что Ларри слышал её едва ли не первый раз в жизни. К концу импровизированного выступления он почти выучил слова наизусть.

А потом убедил меня спеть ещё одну — по его выбору. Ну, как спеть… постоять рядом с ним.

Потом наша компания рассеялась. Кто-то отправился танцевать, кто-то — закупаться коктейлями, кого-то тянуло петь. Я потеряла Ларри из виду, а когда обнаружила, в удивлении приоткрыла рот. Он топтался (наверное, предполагалось, что это танец) рядом с девчонкой, которая пару минут назад никак не могла отлипнуть от Стива. И что теперь? Теперь она с ним? Переходящее из рук в руки знамя?

«А он-то хорош! Бабник», — тут же услужливо подсказал мне внутренний голос, не владеющий иностранными языками. — «Переведи ему это».

— А ты почему совсем одна, грустная? — раздался позади меня голос, и я, обернувшись, обнаружила, к своему удивлению, Шона.

— О, привет. Не знаю, — пожала плечами. Что ещё я могла сказать? «Тот, кто должен танцевать со мной, сейчас трётся рядом с другой девчонкой»?

Шон протянул мне руку.

— Это нужно исправить.

— Точно, — улыбнулась я, уже чувствуя этот горько-сладкий привкус старой доброй мести.

Я старалась не смотреть в сторону Ларри, будто и вовсе о нем забыла, но это стоило мне большого труда. Когда же я наконец отыскала его глазами, то обнаружила странную перемену: он один, и он страшно зол. Видно, как старается держать себя в руках, но нахмуренный лоб и метающий молнии взгляд слишком красноречивы.

Вот это да. Вспомнил, что пришёл не один? Взыграло ущемлённое эго?

Шон что-то сказал мне на ухо — я не расслышала из-за громкой музыки, но всё равно засмеялась, чем заслужила одобрительную улыбку. Шона, не Ларри. Тот, как раз наоборот, ястребом подлетел к нам, и в одну секунду буквально отшвырнул от меня своего приятеля.

— Что происходит? — выкрикнул Шон, который в «полёте» успел налететь ещё на трёх человек и сразу привлечь к нам внимание.

— Это моя девушка, — чётко произнёс Ларри.

Несчастный эгоист! Привычка у него что ли такая — со всеми драться?

— И что? Мы просто танцуем!

— Тебе больше потанцевать не с кем, да? Или, по-твоему, я слепой и не вижу, как ты на неё весь вечер пялишься?

— Да что ты несёшь? — в один голос выкрикнули мы с Шоном.

Ларри наконец-то вспомнил и обо мне. Схватил за руку и потянул к выходу.

— На этом всё, — категорично и жёстко заявил он.

Он что думает, я за себя постоять не сумею?

Вырвала руку, хотя и не без усилий, и замерла на месте. Похоже, этого он не ожидал. Замер, как вкопанный, и неотрывно уставился мне в глаза. Ну что же ты, милый? Не привык к сопротивлению?

— Я справлюсь сама. Я не твоя вещь. И не надо меня защищать, я этого не просила.

С этими словами я развернулась и вновь направилась в центр зала. Но не к друзьям Ларри, нет. Мне совсем уже не хотелось веселиться. Хотелось просто ему насолить. Поэтому я миновала весь зал и спустилась на первый этаж.

Обнаружив довольно укромное местечко недалеко от гардероба, который в летне-осеннее время был, конечно, закрыт, прислонилась спиной к стене и глубоко вдохнула. Отлично, что дальше?

Музыка здесь звучала лишь отдалённо, и всё, что я слышала — это стремительные удары своего сердца.

Я опустила голову и перевела дыхание. Нужно сосредоточиться. Кажется, я сглупила. Нужно ехать домой, Ларри прав.

Внезапно прямо передо мной возникли ноги в чёрных штанах и белых кроссовках. И ещё прежде, чем я подняла голову, я знала, кто это.

«Ну и чего тебе?» — хотела спросить я, но слова застряли у меня в горле, едва я встретилась с его взглядом. Столько в нём всего было! И злость, и страсть, и отчаяние. Ещё — решимость и… секундное замешательство.

Его взгляд переметнулся на мои губы и замер.

Блин. Нет.

Ларри провёл рукой по волосам и заговорил:

— Поехали. Я отвезу тебя домой.

Кажется, мы оба успели ощутить эту неловкость.

На этот раз я не стала с ним спорить.

Выбрались из клуба мы далеко за полночь, и я уже едва держала глаза открытыми. А в машине такси всё-таки задремала. Даже не помню точно, как добралась до дома. Вроде бы, Ларри меня разбудил. Но, перешагнув за порог, я сразу же рухнула в постель, едва стянув с себя надоевшие шмотки и ополоснув лицо. Крепкий сон — единственное, что могло мне помочь.