Друг большого человека

До Градовска решено было ехать поездом. Казик, который уже давным-давно не совершал относительно дальних поездок по железной дороге, поначалу воспротивился, но тут же был повержен весьма убедительными аргументами.

Поскольку до Градовска на самолете не доберешься, придется сначала лететь в Екатеринбург, где-то пережидать целую ночь, а затем подсаживаться в проходящий состав, который вполне может оказаться какой-нибудь старой тарахтелкой, и трястись еще несколько часов. В то же время через Градовск идет вполне приличный поезд, где есть даже вагоны повышенной комфортности, то есть с купе на двоих, и весь путь займет двадцать восемь часов. Это во-первых.

Во-вторых, будет время спокойно обсудить все детали предстоящей работы. Работа действительно предстоит тонкая, так что детали надо заранее тщательно разложить по ячейкам.

Наконец, в-третьих, есть прекрасная возможность как следует познакомиться друг с другом. Все-таки быть напарниками, причем в серьезном деле, — это тоже дело тонкое, не говоря о том, что ответственное.

Они виделись только два раза, причем буквально накануне весьма спешного отъезда, — в офисе Сафьянова и дома у Казика. Аркадий Михайлович сам настоял на этом домашнем визите — и прежде всего потому, что, придумав убедительное объяснение сестре, нуждался в свидетеле. Вандовский, конечно, представлялся Казику свидетелем довольно своеобразным и, по большому счету, не внушающим особого доверия, по крайней мере для Софьи Михайловны, но в версии, придуманной для дорогой родственницы, должна была быть хоть какая-то доля правды.

Аркадий Михайлович был потрясен! Такого от своей сестры он никак не ожидал. Обычно сдержанная и сохраняющая пусть любезную, но четкую дистанцию с малознакомыми людьми, вовсе не склонная к обольщению и красивым словам, Софочка за один вечер преисполнилась искренней симпатией и глубочайшим доверием к Игорю Вандовскому. Хотя в первое мгновение с изумлением уставилась на него своими круглыми, чуть навыкате глазами. Он был слишком велик для ее восприятия — особенно рядом с братом, который вполне мог спрятаться у него под мышкой.

— Чувствую, что я произвел на вас ужасающее впечатление, — прямо с порога сообщил Игорь и улыбнулся.

Улыбка у него была широкая, открытая и совершенно обворожительная. Такие улыбки почти безотказно действуют не только на женщин, но и на большинство мужчин.

— Пока ничего не могу сказать вам о своем впечатлении, — спокойно приняла столь своеобразное признание Софья Михайловна и тут же вновь удивленно расширила глаза.

Прямо перед ней чуть ли не из воздуха материализовался лишенный вычурности и оттого особенно красивый букет цветов.

— Это мне? — уточнила не привыкшая к подобным, без всякого официального повода, подношениям Софья Михайловна.

— Конечно вам. — Игорь протянул букет, умудрившись одновременно приложиться губами к руке хозяйки дома.

«Мило, но банально, — подумал Аркадий Михайлович. — Софочку этим не проймешь».

— Благодарю, — сестра усмехнулась и нарочито церемонным жестом указала гостю путь в гостиную, прямо к накрытому столу, при виде которого Казик уже полчаса истекал слюной.

— А руки помыть можно? — спросил гость.

— Извольте. Ванная вот там, чистое полотенце висит.

«Мелочь, но Софочке действительно понравится», — прикинул Казик, хорошо знавший, до чего сестра не любит, когда кто-то садится есть с немытыми руками.

— Вы, Софья Михайловна, наверное, решили, что я научился нескольким приличным манерам, а так просто громила и голова у меня пустая, — заявил Вандовский минут через двадцать после начала застолья.

— С чего вы взяли? — слегка опешила от такой прямоты Софья Михайловна.

— А мне так кажется, — пожал плечами громила и в очередной раз улыбнулся.

— Ничего подобного! — тут же воспротивилась хорошо воспитанная хозяйка дома и принялась объяснять, что никогда не судит о людях поверхностно, и внешность у Игоря очень даже приятная, и манеры у него действительно приличные, и за цветы спасибо, хотя цветы зимой, просто так, без всякого повода, это лишнее.

— Как же лишнее?! Я же не мог прийти в дом первый раз, причем к даме, без цветов. Я же вам понравиться хочу! — выдал Игорь.

— А вам обязательно надо мне понравиться? — дама посмотрела с иронией.

— Обязательно! — без малейшей иронии заверил Вандовский. — У меня же корыстный интерес!

— Корыстный?!

— Ну, конечно! Мой шеф, Дмитрий Данилович Сафьянов, очень хочет, чтобы Аркадий Михайлович провел серию психологических тренингов на его предприятии в Градовске. А я хочу, чтобы вы были совсем не против и отпустили Аркадия Михайловича со мной в командировку.

— Аркадий Михайлович — взрослый человек. Я ему не нянька, чтобы отпускать или не отпускать. — Софья Михайловна покосилась на брата, но тот лишь взор потупил.

— Не скажите! Я с Аркадием Михайловичем едва знаком, но уже понял: если мой шеф и я хотим, чтобы он согласился поехать в Градовск, надо, чтобы согласились вы. Вот я и явился в гости познакомиться и стараюсь произвести на вас хорошее впечатление. Как вы думаете: у меня есть шанс?

Несколько секунд Софья Михайловна молча взирала на странного в своей откровенности гостя и вдруг засмеялась.

— А вы хитрец!

— Да о чем вы? — засмеялся в ответ гость. — Какие хитрости?! Чистую правду говорю! Хотя хитрить я умею, это точно! И сначала так и хотел. А потом решил напрямую, как есть.

«А он умный парень, и весьма артистичный, — оценил Казик, — пожалуй, Софочка ему и впрямь поверит».

Уже через два часа сестра верила всему, что нес Вандовский, а после его ухода заявила, что новый знакомый Аркадия Михайловича очень приятный молодой человек, причем заслуживающий всяческого доверия, и то, что он работает у Дмитрия Даниловича, уже само по себе — хорошая рекомендация.

— Знаете, а у вас, Аркадий Михайлович, славная сестра, — сказал Вандовский, когда они уже сидели в купе поезда. — Только вы ее, кажется, побаиваетесь.

— Видите ли, Игорь Анатольевич…

— Просто Игорь. Мы же договорились! — прервал Вандовский.

— Хорошо, Игорь, — согласился Казик. — Так вот, вы совершенно правы, у меня очень славная, да что там славная — прекрасная! — сестра. Но она часто относится ко мне с истинно еврейским чувством материнства. Вы представляете, что такое еврейская мама?

— Чисто теоретически.

— Это вас будут готовы кормить грудью до вашей смерти от глубокой старости. Причем, если вы будете отказываться, на вас станут обижаться.

— У Софьи Михайловны нет детей? — выдвинул догадку Игорь.

— Ничего подобного! Это у меня нет детей, потому что я никогда не был женат. А у Софочки есть сын Давид, мой любимый племянник, но он живет далеко, в Америке.

— Понятно…

— Ничего вам не понятно, — вздохнул, впрочем, без всякой горечи, Казик. — Софочка была совсем немного замужем, а все остальное время мы живем вместе. Она старше всего на три года, но этого оказалось достаточно, чтобы она меня постоянно опекала. Причем меня она опекала гораздо больше, чем Давидика. Давидик с малолетства был очень толковым и самостоятельным мальчиком.

— А вы, значит, по мнению вашей сестры, не такой толковый и не такой самостоятельный? — усмехнулся Игорь.

— По мнению моей сестры, я хитрец, шельмец, авантюрист и обжора. Причем последнее — едва ли не самое страшное. Знаете, в большинстве еврейских семей еда — это культ. У Софочки это тоже культ, но с другого бока. Она делает все, чтобы я ел поменьше. А я делаю все, чтобы поесть всласть. Из-за этого мы регулярно ссоримся. Ну… и еще из-за того, что я влезаю своим носом туда, куда влезать порой небезопасно.

— Например, в чужие преступления? Дмитрий Данилович считает, что это у вас хорошо получается.

— О, Игорь… — вновь вздохнул, на сей раз печально, Казик. — Мы с Софочкой всю жизнь жили в Киеве. Там жили наши родители, дедушки с бабушками, в общем, все… И вот в одночасье нам пришлось оттуда уехать. А все потому, что я влез в преступление одного очень большого человека… К счастью, нашелся другой человек, который помог нам благополучно перебраться в Сибирь, быстро выхлопотал нам российское гражданство, и в результате нам грех жаловаться на жизнь. Но для Софочки это было очень большим испытанием, она очень боялась, что и здесь я не удержусь и снова во что-нибудь влезу… И я влез, с тем же Дмитрием Даниловичем. И влезал в другие дела. И наверняка буду влезать дальше, потому что я авантюрист. И я буду всячески хитрить, потому что не хочу расстраивать Софочку. И вообще… Я думаю, нам надо пойти в вагон-ресторан. В конце концов, я ведь не только авантюрист и хитрец, но еще и обжора!

Уже за кофе Казик сказал:

— Обо мне, Игорь, вы кое-что узнали. Но я очень мало знаю о вас.

— Так нет проблем! — легко отреагировал Вандовский. — Мне тридцать три года, я единственный ребенок в семье, родители у меня инженеры, слава богу, живы, здоровы и оба еще работают. Сам я не женат и никогда не был женат, детей тоже не имею, хотя к женщинам отношусь очень положительно. Я закончил юридический институт, а после этого служил в армии.

— Наверное, в кремлевском полку, — предположил Казик.

— Почему в кремлевском полку? — удивился Вандовский.

— Ну-у… я слышал, туда любят брать сибиряков, считается, что они… — Аркадий Михайлович изобразил пальцами замысловатый узор, — высокие, крепкие, в общем, фактурные.

— Нет! — хохотнул Игорь. — Для кремлевского полка я слишком фактурный. Там ребята все-таки пониже и пожиже. А у меня все банально. С ходу в спецназ!

— О! Это серьезно! — оценил Казик.

— И очень полезно, — многозначительно изрек бывший спецназовец.

— А оттуда вы сразу к Сафьянову?

— Оттуда я в полицию подался. И почти пять лет, как говорится, «на земле» проработал. А уж после, когда ушел… Сафьянов меня пригласил… На вольную службу.

— Это как? — заинтересовался Казик.

— Я работаю с разными подразделениями, в основном с юридическим отделом и службой безопасности, но прежде всего с самим Дмитрием Даниловичем. Я часто выполняю его персональные поручения. Но! — Игорь неожиданно строго погрозил пальцем. — Все в рамках уголовного кодекса! Я его чту. Потому как хорошо знаю.

— А почему вы ушли? — спросил Казик. — Я имею в виду из полиции? Если это, конечно, не секрет.

— Не секрет. Банальная история — с непосредственным начальником взглядами не сошелся. Он считал, что главное — преступника предоставить. А я считал, что главное — истинного преступника найти. Улавливаете разницу?

— В общем, да, — кивнул Казик.

Градовск встретил легким морозцем и пушистым, явно выпавшим совсем недавно снегом. Белый снег и белое здание вокзала в окружении белых деревьев создавали впечатление удивительной свежести и чистоты, которые не могли не радовать глаз приезжих. И вызывать приятное недоумение: надо же, сугубо промышленный город, повсюду, по идее, должны торчать трубы, трубы, трубы… и подниматься дым, и оседать копоть, и расползаться запах железа, мазута и гари (как без всего этого среди заводов?), а в действительности дымок — легкий, снежный покров — почти горный, аромат — как у замерзшей родниковой воды. Красота!..

Тех, у кого это был конечный пункт назначения, набралось совсем немного, человек десять, и они спешно вылезали из вагонов, словно опасаясь не успеть покинуть скорый поезд, сделавший передышку лишь на пять минут. Аркадий Михайлович тоже засуетился, судорожно соображая, то ли сначала спустить чемодан, а потом уже себя, то ли лучше наоборот, в итоге застрял в дверях тамбура, но Вандовский, который шел следом, инициативу взял на себя. Подхватил оба чемодана, а заодно и самого Казика, и все разом переместил на перрон.

На перроне было малолюдно, и потому они сразу заметили этого парня. Хотя он как раз был из тех, кто легко сливается с пейзажем и теряется даже в компании из трех человек, — невысокий, щупловатый, в серой куртчонке и вязаной шапочке, с лицом то ли юноши, то ли зрелого мужчины, в границах от 20 до 40 лет. Парень топтался около фонарного столба с видом человека, который просто «дышит воздухом» и рассматривает пассажиров исключительно от нечего делать. Однако натолкнувшись взглядом на Казика с Вандовским, мгновенно оживился и быстрым шагом двинулся навстречу.

— Игорь Анатольевич и Аркадий Михайлович? — Парень задрал голову, откровенно разглядывая Игоря, после чего весьма выразительно хмыкнул и переместил взор на Казика. — Я Эдик Скворцов.

Вандовский тоже хмыкнул, а Казик неопределенно пожал плечами. И этого человека Сафьянов рекомендовал как исключительно полезного? Чисто внешне парень такого впечатления не производил. Впрочем, Аркадий Михайлович по опыту знал, насколько обманчива внешность, вот взять хотя бы его самого, и Вандовский, по идее, тоже должен это знать, опять же на собственном примере.

— Моя машина там, — Эдик неопределенно кивнул куда-то в сторону железной ограды, — я вам ее потом оставлю, страховка на вас оформлена. На обоих.

— Я не вожу машину зимой, — счел необходимым уточнить Казик.

— Но вы-то, Игорь Анатольевич, водите, — не столько спросил, сколько констатировал Скворцов.

— Естественно, — подтвердил Игорь.

— Так вот машину я вам оставлю, а сейчас повезу в гостиницу. Эта гостиница очень хорошая. Лучшая! И номера у вас люксовые. Самые настоящие люксовые! Вы не думайте, что у нас глухая провинция. У нас тоже приличия знают! — заявил Эдик с откровенной гордостью и, поддернув болтающуюся на плече сумку, ухватился за ручки чемоданов, явно намереваясь это самое приличие проявить немедленно.

— Да ладно, я сам, — сказал Игорь и осторожно, будто боясь поломать хрупкую игрушку, оттеснил парня от багажа.

— Думаете, я задохлик? — ухмыльнулся Скворцов, как-то странно крутанулся на месте, и здоровенный Вандовский повалился на бок.

— Ты что, спятил?! — От изумления Игорь мгновенно перешел на «ты».

— Нет, не спятил, — очень серьезно ответил Скворцов. — Просто я хочу, чтобы у нас с тобой, — он тоже отринул официальное «вы», — с самого начала было все ясно. Я не задохлик и не глупый птенчик. Я тоже кое-что знаю и умею, поэтому меня к вам обоим и приставили.

— Понятненько… — Игорь поднялся на ноги и начал отряхивать от снега дубленку.

Эдик вытащил из кармана самовязаную варежку и принялся ею смахивать снег со спины Вандовского.

Уже в машине он выудил из сумки объемистый пакет.

— Здесь материалы на Бузмакина и на тех, кто работает в Аппарате мэра. Вот это, — он вытащил конверт, — фотографии всех, кто вас может заинтересовать. Это — на свет появился еще один объемистый пакет — результаты работы полиции и следователей, все, что они нарыли. А это, — Эдик вынул из сумки еще одну сумку, — ноутбук с приладами. Ну и документы на машину, а также список разных телефонов.

— А откуда у тебя… — Вандовский запнулся. — Ничего, что на «ты»?

— Да без проблем! — отозвался Скворцов.

— Откуда у тебя данные полиции и следователей? Официально получил или?..

— А можно, я не на все твои вопросы отвечать буду? — Скворцов обернулся к сидящему на заднем сидении Игорю, потом посмотрел на расположившегося рядом Казика. — И на ваши… тоже?

— Вообще-то мне хочется сказать: «Нельзя», — признался Вандовский. — Но ты ведь мое «нельзя» мимо ушей пропустишь?

— Пропущу, — не стал отпираться Эдик.

— И, вероятнее всего, — подал голос Аркадий Михайлович, — не расскажете нам, кто вы есть, где и кем работаете?

— Почему же? Расскажу! — бодро, даже чересчур бодро, заверил Скворцов. — Обязательно расскажу! Только как-нибудь потом… Позже! Так что вы… — в его голосе прорезались извинительные нотки, — не обижайтесь. Ладно?

Гостиница располагалась в небольшом четырехэтажном здании, явно выстроенном задолго до современных модерновых увлечений и столь же явно обновленном относительно недавно, причем с пониманием хорошего классического стиля.

— В девятнадцатом веке это был дом промышленника Кондратьева. Богатейший был мужик, миллионщик. Архитектора откуда-то из-за границы себе выписал, — продемонстрировал знание местной истории Эдик. — А потом здесь дворец пионеров был, моя мама туда ходила, но я его уже не застал.

«Ага, — отметил Казик, — значит, наш таинственный друг, судя по всему, вырос в Градовске».

— А в девяностые годы здесь куча всяких арендаторов сидела. Уханькали здание вконец. Хорошо, что в начале нулевых годов его серьезные люди выкупили, реконструкцию провели и гостиницу устроили. Вот увидите, вам понравится.

Гостиница, вся из себя «классическая» внешне, изнутри тоже демонстрировала пристрастие к тому, что во все времена считалось хорошим вкусом. Никаких вычурностей, никакого смешения стилей, никакого разноцветия и — упаси бог! — никакого «золота», служащего для многих едва оперившихся нуворишей признаком богатства. И в то же время просторные двухкомнатные номера, красивая деревянная мебель, дорогая сантехника, хорошие ковры, шелковое белье на кроватях…

Эдик завел всех сначала в один номер, отстранив услужливую горничную, и лично устроил маленькую экскурсию по территории обитания, уточнив, что соседний номер абсолютно такой же, даже полотенца в ванной одинаковые.

— Ну, я вас пока оставлю, — сказал он по завершении осмотра. — Устраивайтесь, отдыхайте с дороги, бумажки мои изучайте, а завтра с утра я за вами заеду, отвезу в мэрию. В десять вас мэр ждет. Пока!

И исчез.

— Надо же! — подивился Вандовский, озираясь. — Провинция провинцией, а гостиница прямо-таки столичная!

— Здесь живут около четырехсот тысяч человек, — напомнил Аркадий Михайлович. — И городом Градовск был в те времена, когда иные наши областные столицы еще селами числились.

— Ну, вы даете, Аркадий Михайлович! Только приехали, а уже патриотом заделались!

— Видите ли, дорогой Игорь… — Казик прошелся по комнате, выглянул в окно — со всех сторон здание окружали сосны и покрытые снегом березы. Красота! — Я вам скажу как психолог: если у вас есть объект, которым вы должны основательно заняться, то самое полезное — заинтересоваться этим объектом совершенно искренне. Уверяю вас: это действительно будет полезно и, не исключено, еще и приятно.

— Наши с вами объекты, вернее, субъекты — это мэр, его убиенный советник и вполне здравствующие сотрудники Аппарата, — напомнил в свою очередь Вандовский. — А достопочтимый город Градовск — это, что называется, место коллективного сбора.

— Как знать, как знать… — неопределенно пробормотал Казик и неожиданно спросил: — Вы, Игорь, где предпочитаете обосноваться — здесь или по соседству?

— Без разницы, — пожал плечами Вандовский и усмехнулся: — Все-таки, пожалуй, по соседству. Вы ведь наверняка уже и к номеру прониклись патриотическими чувствами?

Он подхватил свой чемодан и двинулся к выходу, услышав в спину:

— Предлагаю через час спуститься в ресторан поужинать. Насколько я понял, здесь отличная кухня!

Игорь обернулся:

— Через час буду готов, как юный пионер. И обязательно закажу вам квас. В местном трактире обязательно должен быть квас!

— Зачем? — удивился Казик. — Я люблю кофе.

— А как же патриотизм? Квасной патриотизм — это святое!

— Все бы вам издеваться, — добродушно откликнулся Аркадий Михайлович, подумав, что, пожалуй, немногие сверстники Вандовского знают, откуда пошло сие, опять-таки классическое, выражение.

Спуститься через час в ресторан, однако, не получилось, потому как на телефон Казика позвонили и мужской голос представился:

— Полковник Мазин, Виталий Георгиевич. Я руководитель городского следственного комитета.

— Очень приятно, — отозвался Казик, вспомнив обещание Сафьянова о встрече с цветами.

— Нам надо увидеться, — сказал Мазин. — И с вами, и с вашим напарником.

«Ага, — подумал Казик, — значит, он решил, что главный здесь я, а Игорь просто напарник. Интересно: почему он так решил? По возрасту, что ли?»

Вслух же произнес:

— Всегда к вашим услугам.

— Могу сейчас подъехать в гостиницу.

— Извольте. Мой номер…

— Знаю я, в каких вы номерах остановились, — перебил полковник, и Казик подумал уже о другом: до чего же быстро доходят до нужных ушей нужные сведения. Скворцов сообщил? Или в гостинице у главного следователя есть свой информатор? А почему бы и нет? Еще с советских времен самые опытные информаторы сидели в самых шикарных гостиницах…

Мазин приехал через полчаса и, разумеется, без цветов. Мрачновато оглядел Казика, потом Вандовского, скинул пальто прямо на комод около двери, прошел в комнату и, проигнорировав удобный диван, плюхнулся на стул, бросив на журнальный столик принесенную с собой папку.

— В общем, так, — заговорил он с ходу. — Самодеятельность я не люблю…

— Да-да, — поспешно кивнул Казик.

–…но мэр просил вам оказывать содействие, значит, буду оказывать.

— Большое спасибо! — разве что не поклонился Аркадий Михайлович. Игорь при этом нехорошо поводил скулами.

— Вот здесь, — Мазин постучал указательным пальцем по папке, — основные результаты проведенного расследования. Явной версии нет. И вообще, всякой всячины много, а ясности нет ни в чем. Кроме одного — времени смерти Бузмакина. Точно известно и проверено через телефонную компанию: в шестнадцать часов тридцать три минуты Бузмакину звонил на мобильный телефон депутат горсовета Петунин и разговаривал с ним две минуты. Петунин это подтвердил. Следующий звонок поступил на телефон Бузмакина в шестнадцать часов пятьдесят минут, но остался без ответа. С того времени были еще звонки, но тоже никакой реакции.

— И много было звонков? — уточнил Казик.

— Достаточно.

— И никто эти звонки не слышал? Ну-у… кто-нибудь случайно… кто проходил по коридору или стучался в дверь Бузмакина?

— Во-первых, дверь крепкая, не фанера какая-нибудь. Там все нормально со звукоизоляцией. Леонид Борисович не тем был человеком, чтобы беседы всякие вести для чужих ушей. А во-вторых, телефон у него на вибрацию был поставлен. Он у него часто так работал. Так что сомнений у нас почти никаких нет: убили его в те самые семнадцать минут. Или у вас есть сомнения? — весьма ядовито поинтересовался полковник.

— Что вы! Никаких оснований ни для каких сомнений!

— Ладно. — Мазин поднялся со стула. — Будут возникать вопросы, звоните, приходите, обращайтесь. Но… — Он вдруг насупился, произнес почти угрожающе: — Чтоб безобразия всякие здесь не устраивали!

— Вы это о каких безобразиях? — не менее угрожающе спросил Игорь, но Казик немедленно закивал снова:

— Да-да… — И даже ткнул Вандовского в спину. Впрочем, тот, кажется, этого даже не заметил. — Никаких безобразий мы устраивать не станем, хотя и не совсем понимаем, что вы имеете в виду. Пьянки? Драки? Женщины легкого поведения?

Мазин иронию уловил, поморщился, произнес хоть и через силу, но примирительно:

— Это так… В том смысле, что вы люди здесь новые… А у нас свои порядки… Свои расклады… В общем, — подытожил он, — если вдруг чего, лучше посоветуйтесь, чтоб дров не наломать.

— Непременно! — заверил Казик.

— И вот мои телефоны. Прямой, через секретаря, мобильник.

Полковник протянул визитку, причем опять же Казику, умудрившись одновременно пожать Аркадию Михайловичу руку. Потом развернулся к Вандовскому, посмотрел исподлобья и тоже протянул ладонь. Игорь сграбастал эту ладонь лапищами, явно намереваясь сдавить ее в лепешку, но, поймав быстрый взгляд Казика, разжал руки и растянул губы в улыбке.

Полковник посмотрел на лапищи, на улыбку и вдруг выдал:

— В здоровом теле здоровый дух. А вот про ум в старом лозунге ничего не писали.

Хмыкнул и ушел.

— Получили, голубчик? — хихикнул Казик, когда за Мазиным закрылась дверь.

— Да уж, острослов великий, куда там!

— Острослов не острослов, но не надо воспринимать его как солдафона. Или в вас говорит бывший полицейский?

— Давайте-ка наконец в ресторан спустимся, — вместо ответа предложил Игорь. — Я, между прочим, тоже поесть люблю. Особенно когда голодный.

Ресторан был таким же «классическим», как и вся гостиница, и что самое приятное — здесь напрочь отсутствовал грохот попсовых песен, от которых через десять минут начинают отваливаться уши вместе с головой. Музыка, причем исключительно инструментальная, звучала тихим фоном, давая собеседникам возможность не надрывать голосовые связки в попытке произнести хоть пару слов.

И еда тоже была «классической» — без всяких там суши из перемороженной сырой рыбы и бифштексов из старой коровы, но с кровью. Вполне вкусная еда качественного приготовления. Казик с Вандовским заказали несколько видов закуски, горячее и десерт с кофе, причем Игорь оказался тем редким человеком, который умудрился «переесть» Аркадия Михайловича.

К десерту — бисквиту со свежей клубникой под взбитыми сливками — Казик приступил с блаженством в животе и на душе, отправил в рот красную ягоду, отметив, что даже самая дивная клубника зимой все равно смахивает на нечто красивое из папье-маше, однако не расстроился: зато бисквит был пушист, а сливки воздушны. «В следующий раз возьму банановый торт, бананы и зимой имеют вкус бананов, опять же торт тоже со сливками», — решил Аркадий Михайлович и в этот момент увидел, как в ресторан вошла женщина.

Она была высокой, стройной, с красиво подстриженными волосами, напоминающими мех черно-бурой лисицы, в дымчатых очках и темно-синем костюме в тонкую серую полоску. Очень эффектная женщина, хотя и не очень молодая. Женщина по-хозяйски оглядела зал и двинулась прямиком к столику Казика и Вандовского.

— Ого, какая дама! — тихо проговорил Игорь.

Аркадий Михайлович лишь судорожно сглотнул кусочек торта.

— Здравствуйте, господа, — произнесла женщина низким голосом. — Насколько я понимаю, вы Аркадий Михайлович и Игорь Анатольевич?

Первым отреагировал Вандовский. Вскочил с места и отвесил легкий полупоклон.

— Совершенно верно.

— Да-да, вы правы, — пробормотал Аркадий Михайлович, тоже оторвавшись от стула.

— А я — Карелия Андреевна Белецкая, директор этой гостиницы. — Она махнула пальцами, разрешая мужчин вернуться на свои места, и первой опустилась на стул, мгновенно пододвинутый расторопным официантом. Вандовский с Казиком послушно сели. — Извините, если я нарушила вашу трапезу, но я имею обыкновение знакомиться с постояльцами наших номеров люкс.

— Надо же! — отреагировал Игорь.

— Очень приятно, — оценил Аркадий Михайлович.

— Полагаю, вы хорошо устроились? — спросила Белецкая.

— Вполне, — дружно кивнули мужчины.

— В нашей гостинице широкий набор услуг. В своих номерах вы наверняка нашли соответствующий буклет. Обслуживание у нас тоже весьма достойное, надеюсь, вы не пожалеете, что остановились именно в нашей гостинице.

— Все отлично! А в ресторане исключительно вкусно готовят, — заверил Казик.

— Я рада. — Директор улыбнулась и выложила на стол непонятно откуда взявшиеся в ее руках визитные карточки. — Здесь мои телефоны. Обычно я в гостинице с девяти утра до семи вечера. Но в любое другое время к вашим услугам дежурный администратор.

— Премного благодарны, — ответил за двоих Казик.

— Всего доброго.

Белецкая встала, еще раз улыбнулась и прошествовала из зала. Немногочисленные посетители ресторана проводили ее заинтересованными взглядами.

— Какая мадам! — прицокнул языком Игорь. — Судя по всему, из всех присутствующих только мы обосновались в люксах. Или с другими она уже познакомилась?

— Или она, как и полковник, тоже получила указание окружить нас полнейшим вниманием, — выдал заключение Казик.

Пожалуй, Дмитрий Данилович Сафьянов нисколько не преувеличивал: в Градовске сибирских гостей намеревались принять, как родных. По крайней мере, чисто внешне.