Невидимый режиссер

Вечером уже начало темнеть, а она все еще стояла на вагоне с мукой, вся белая, обсыпанная мучным порошком с головы до пят, держа в руках блокнот и ручку. Она уже неимоверно устала и вконец запуталась, записывая количество бесконечных мешков.

Мука была повсюду, многие мешки оказались разорванными, при ходьбе порошок скрипел и создавал облака клубящейся мелкой белой пыли. Точно как белая пороша в стихах Есенина. Похоже, что стихов здесь, как и сказок, никто никогда не читал.

— Я похожа на пугало — только детей моим видом пугать, — подумала она. — Вот уже неземная красавица, вся белая, как статуя Родена.

— Васька, мыши! — закричал один из грузчиков, и целая толпа гадких грызунов бросилась из-под штабелей с мешками врассыпную, стремительно проскакав по Оксаниным ногам.

Оксана завизжала и мигом спрыгнула с вагона вниз.

Неожиданно она оказалась в чьих-то сильных руках.

— Осторожнее надо быть, а то так и ногу сломать недолго, — сказал приятным бархатным голосом незнакомец, держа Оксану на весу.

Спустя несколько секунд он осторожно поставил ее на ноги, и она посмотрела на него снизу вверх. Сильно вверх, потому что он показался ей великаном, два метра роста в нем было точно.

Она ему даже до плеча не доставала со своими полутора метрами.

Оксана видела в жизни немало красивых мужчин, но этот был особенно красив именно какой-то мужской, не карамельной, не богемной и не глянцевой красотой. Не Леонардо Ди Каприо и не Ален Делон, а гораздо красивее.

Если существуют на свете Принцы, то этот не Принц, а настоящий Король, с гордой осанкой и статной фигурой.

У нее перехватило дух. Черные волосы, карие глаза, атлетическое телосложение — не мужчина, а мечта любой девушки.

Он был одет в джинсовый костюм с меховой подстежкой, на среднем пальце левой руки красовалась массивная золотая печатка.

— Откуда такой красавец? — подумала Оксана.

— Ничего общего с жителями этих мест, одетых в привычные для них валенки и телогрейки.

— Привет! — Сказал Король, она его сразу так про себя окрестила.

— Ты останешься сегодня ночевать, милая девушка товаровед?

Он даже не спросил, как ее зовут, и сам не представился.

— У вас тут так принято — сразу ночевать приглашать? — не растерялась она. — Что за дурацкий вопрос?

Ладно, на «ты», так на «ты», каторга же, а не общество благородных девиц.

Как можно более миролюбиво она добавила:

— Ты знаешь, я бы осталась, конечно. Но я уже тут целую неделю, и не успела даже познакомиться с девочками в общежитии. Даже по именам их не знаю, одну только видела, Свету, и то мельком. Боюсь, они обидятся, если я не вернусь сегодня, обещали ужин накрыть.

Уверенно и твердо, глядя на нее сверху вниз, он произнес:

— Дорогая, ты ведь не думаешь, что я отпущу тебя? Я буду волноваться, зная, что ты проведешь ночь с чужими людьми.

Конечно, церемонии и обращение на «Вы» здесь не приняты, но какие-то правила вежливости должны же быть? Даже если это каторга, и живут здесь одни уголовники.

— Когда это я тебе дорогой уже стала? — изумилась Оксана. — И, кстати, ночь я должна провести в своей комнате в предоставленном мне администрацией общежитии.

Она из последних сил попыталась выразить протест, но с протестом получилось как-то не очень. А если уж смотреть правде в лицо, протест не удался, несмотря на желание сразу же поставить его на место.

Ее душа откликнулась раньше, чем она успела произнести несколько слов. И она уже хорошо знала, что согласна с ним пойти на край света.

К сожалению, край света был именно здесь — в Ильинске.

Нечаянно встреченный Король проводил ее до машины, перекинувшись по дороге парой слов с Ковалихой, вежливо и подобострастно ему улыбавшейся. Оксана, посмотрев на Ковалиху, даже не поверила своим глазам: что это с ней?

Затем он церемонно откланялся, напоследок сказав:

— Завтра приедешь. Я найду тебе здесь жилье.

Оксана хоть и была сиротой, но подачек не принимала. Она не на шутку разозлилась: да что он себе позволяет?

— Завтра выходной, — сказала она.

— Это вряд ли! — он чуть было не расхохотался.

В общежитии никто её особо не ждал, если не считать неприятностей.

К девочкам в гости пришли ухажеры, и с собой привели двоих незнакомых и малоприятных личностей. Девчонкиных ухажеров она встречала здесь ранее, проходя мимо кухни в свою комнату, но вот амбалов со звериными выражениями лиц видела впервые.

Оксана уже поняла, что здесь отсутствуют правила приличия — дикий край, что с него взять?

Через несколько минут в ее комнату бесцеремонно вломился амбал с квадратной челюстью. По-хозяйски он обошел комнату и встал возле стоявшего у окна стола.

— Ты новенькая? — лениво поинтересовался он, и, даже не спросив разрешения, взял со стола охотничий нож — редкой красоты экземпляр с резной рукояткой в кожаном чехле, отороченном к тому же лисьим мехом.

Нож был так остро наточен, что легко мог бы разрезать стальную проволоку. Это был подарок, оставшийся от прежней, счастливой жизни, и Оксана попыталась выхватить у него нож.

Амбал наставил его острым, как бритва, лезвием к ней, Оксана попыталась его выхватить и нечаянно порезала руку об острое лезвие.

Она возмутилась:

— Ты что, придурок?

Она схватила лежавшую на столе салфетку и наложила на рану, чтобы остановить кровь.

Амбал спокойно и неподвижно смотрел на нее.

Этот громила наблюдал за ней так, как кошка наблюдает за мышкой, попавшей в мышеловку, хорошо зная, что мышка полностью в ее власти и никуда уже не денется. Амбал наслаждался моментом и был абсолютно уверен в своей полной безнаказанности.

У Оксаны чуть было не потекли из глаз слезы, до такой степени эта сцена оказалась для нее унизительной. Она почувствовала бессилие и злость.

Она прекрасно знала еще с детских лет, как сильно пьянит ощущение абсолютной власти над беззащитной жертвой. Такие подлые и сильные твари всегда думают, что они бессмертные, и им никогда от судьбы не прилетит.

Оксана собрала последние остатки самоуважения и смелости, подошла к двери, распахнула ее и потребовала:

— Убирайтесь отсюда!

Неожиданно негодяй со всего размаха ударил ее по лицу.

— Здесь мы хозяева, пигалица, это тебе не материк.

Она закричала во весь голос, пришли девочки, и увели урода.

— Ничего, мы с тобой завтра поговорим, — уже в дверях сказал амбал.

Нож он забрал с собой.