Зима и незима

Свадьба гремела на всю округу. Уже разгорячённые гости шумели, смеялись, наперебой произносили тосты.

Жених был высок и красив, но ещё симпатичней выглядел свидетель, одетый в военную форму. Лариса посмотрела в его сторону. Молоденький кареглазый лейтенант весело подмигнул ей.

— Не знаешь, кто это? — спросила она у соседки по столу.

— Он из наших, из местных. Только не очень заглядывайся. У него невеста есть, — ответила та.

— Вот ещё! Я привыкла, чтобы на меня заглядывались, — парировала Лариса, но продолжала обмениваться взглядами с парнем, пока не начались танцы.

Танцевала Лариса хорошо. Знала, парни обращали внимание на её крепкое стройное тело. Она поднялась из-за стола, вышла в центр круга, покачивая бёдрами, задорно вскидывая подбородок и притопывая каблучками. Как будто само собой, лейтенант оказался рядом. В весёлой толчее они лихо прошлись в задорной пляске, показывая сноровку и удаль, словно соревнуясь в умении танцевать. Лариса, словно ненароком, оказалась рядом со свидетелем, когда поменялась музыка, и лейтенант протянул ей руку, приглашая на медленный танец.

В течение вечера они много танцевали, почти не расставаясь, смеялись над шутками тамады, о чём-то весело болтали, и Ларисе казалось, что она сумела очаровать своего неожиданного кавалера. Она позволяла ему обнимать себя за талию и наливать вино. А к концу вечера, когда усталые, захмелевшие гости начали расходиться по домам, они вместе проводили жениха и невесту, а потом Павел (так звали лейтенанта) отправился провожать её, Ларису.

Они о чём-то шутили, спотыкаясь на ухабистой дороге, обсуждали гостей, молодожёнов, проклинали ночную темь, слякотную погоду и совсем продрогли, пока добрались до Ларисиного дома. Девушка прижалась к Павлу, и он обхватил её за плечи. Так было теплее. Лейтенант зашёл за нею в подъезд, решив немного отогреться перед обратной дорогой, и Лариса, обрадованная тем, что парень медлит уходить, пригласила его к себе на чаёк. Оба были хорошо захмелевшие, но сумели незаметно пробраться в маленькую комнатушку в коммуналке, где оказалось так тепло и уютно, что Павлу не захотелось сразу покидать гостеприимную хозяйку. Чай расслабил, согрел, и Лариса сама не помнила потом, как оказались они вместе на её постели.

Когда Лариса проснулась, Павла уже не было. Не было никакой записки и никакого иного напоминания о нём, кроме двух немытых чайных чашек на столе. В голове тяжело гудело, хотелось снова упасть на подушку и продолжить прервавшийся сон, но в душе появилось смутное беспокойство, и заснуть она уже не смогла. Перед глазами замелькали события бурной ночи, и Лариса поднялась с кровати. Она помнила, что Павел должен был уезжать на дневном поезде, и, наспех одевшись, подкрасившись и слегка перекусив, бросилась на вокзал.

— «Как же так? — думала она, — надо же взять адрес, договориться о встрече. Не может же он теперь так просто уехать».

Девушка увидела его на перроне. Рядом с ним стояли высокий мужчина и моложавая женщина.

— «Родители, наверное. Как же мне заговорить с ним?» — соображала Лариса. Решила подойти с той стороны, куда смотрел Павел и стать у него на виду. Заметит и подойдёт сам. Так она и сделала. Наконец Павел посмотрел на неё, и она радостно улыбнулась. Но он равнодушно скользнул по ней взглядом и отвернулся, явно не желая узнавать. Лариса покрутилась ещё немного, но, поняв, что ничего не выйдет, и, что парень не хочет с ней говорить, раздосадованная отправилась домой, изобразив на лице полнейшее безразличие.

— Вот ещё, буду о нём думать. Не он первый, не он последний, — сказала она себе.

Но думать пришлось. Через пару месяцев у неё появились смутные подозрения. Обращаться в местную поликлинику она не захотела, сразу поползут слухи. Городишко-то маленький. А она всё же в школе работает, не замужем, молодая учительница, только после института. Поэтому Лариса решила подождать зимних каникул и съездить в областной центр, к своим бывшим соседкам по общежитию.

— Поживу у них, заодно сделаю аборт, — решила она и отправилась в путь сразу после Нового года.

Но в городе её ждали сразу два удара. Первый ей нанесли в больнице, где сообщили, что срок уже слишком большой и сделать ничего нельзя. А второй она получила от своей бывшей соседки по комнате, хорошенькой третьекурсницы Маринки. Та, счастливо улыбаясь, рассказывала подругам о своей недавней свадьбе, о молодом муже и показывала свадебные фотографии.

— Вот на этой фотографии мы по лестнице поднимаемся в зал. А здесь мы надеваем кольца. А эта не очень удачная — нас совсем заслонили. Это Павел свою роспись ставит. Здесь мы танцуем…

— Маринка, ты такая красивая! А какое платье! — восторгались девчонки.

— А как твоему мужу форма идёт!

— И смотритесь вы вместе замечательно. Ты такая хрупкая блондиночка, а он высокий, плечи широченные и красивый…

— Люблю брюнетов! Жаль, не мне достался!

— Счастливая ты, Маринка!

Чтобы отвлечься от чёрных мыслей о нежеланном ребёнке и заинтересованная общим разговором, Лариса тоже потянулась к фотографиям и обмерла. Со снимка на неё взглянул тот самый Павел, чьего ребёнка она носила и от которого, как выяснилось, ей уже не избавиться.

— Ничего, избавлюсь, — решила она, — придёт срок, вы у меня поплатитесь оба, — Она искоса со злобой взглянула на Маринку, — Придёт срок!

Больше она не приезжала в общежитие до самого лета. Ещё пару месяцев жизнь её была по-прежнему спокойной, но живот подрос, одежда перестала его скрывать, и начались разговоры. Ей пришлось сочинить историю о женихе, который находится далеко и из-за его службы они не успевают сыграть свадьбу. Он, якобы, сам переживает, что она оказалась одна в трудном положении, но летом они обязательно поженятся.

Кто-то ей верил, кто-то нет. Одни осуждали, другие сочувствовали. Дети в школе шушукались за её спиной. Учителя многозначительно переглядывались. Ей пришлось терпеть. От тоски её спасали лишь мысли о предстоящей мести, и она с наслаждением размышляла о том, что и как сделает, когда подойдёт время. Благодаря своему не очень большому животу Лариса скрывала настоящие сроки беременности и, когда она была уже на девятом месяце, все думали, что у неё всего лишь седьмой.

В начале лета она взяла отпуск и заявила, что уезжает к родителям играть свадьбу, там же встанет на учёт в больнице, и будет рожать. Отправилась же она в институтское общежитие, к Марине, которой и собиралась подбросить ребёнка.

Ей неожиданно повезло, всё прошло гладко и складно, как будто сам дьявол помогал. Она сумела провести доверчивую, гостеприимную Марину, выкрала её документы и положила их назад, успев записать своего сына на её имя. А потом, подбросив малыша его собственному отцу, уехала догуливать летний отпуск. Сначала погостила в родном городке у родителей, а потом махнула к Чёрному морю снимать нервное напряжение и восстанавливать силы. О ребёнке она не думала.

Да, всё было так, как она спланировала. Одно только вышло не по её, Ларисиному желанию. Павел оказался слишком большим эгоистом и бросил любимую жену так же спешно и бесповоротно, как когда-то и свою случайную знакомую. Так и не пришлось их сыну жить с настоящим отцом. Да, только не было горе-матери до этого никакого дела. Ненавидела она и самого ребёнка, и его отца. Ей слишком хотелось вновь быть свободной и начать охоту за очередным претендентом в женихи.

— Но уж теперь я буду осторожнее, — решила она.

Осенью, вернувшись в школу, Лариса рассказала слезливую историю о том, как упала с вагонной полки и потеряла своего ещё не рождённого ребёнка, как болела всё лето, как бросил её жених, сколько горя довелось ей перенести.

Страдалица так красочно расписывала свои беды, что знакомые верили, сочувствовали, жалели её. Никому и в голову не приходило, что вся история была выдумана и, на самом деле, Ларису стоило бы осуждать, а не сочувствовать ей. Но на её счастье их городишко находился на окраине большой области, и слухи о Ларисиных похождениях в институте сюда не дошли.

Скоро все забыли про её беременность, и жизнь покатилась по-прежнему монотонно и размеренно. Школьные уроки. Бесконечные тетради. Длинные, скучные, одинокие вечера. Редкие, однообразные развлечения. Дни казались серыми и унылыми. Ещё год она проработала в этом городке, затем сумела перебраться в другой, побольше и поближе к своим родителям. Там и вовсе никто не знал её историю. Лариса успокоилась. Из памяти стало понемногу стираться всё, что с нею произошло.