Круговорот наших снов

Минут через двадцать подъезжаем к нужному дому. Паркуемся так, чтобы видеть вход в подъезд. Поскольку женщина могла прийти домой раньше, иду и звоню в домофон. Не дождавшись ответа, возвращаюсь в машину.

— Ее нет. Будем ждать.

Какое-то время сидим молча. Потом мой спутник не выдерживает и поворачивается ко мне.

— Не ожидал, что ты крутой художник.

— Я не крутой художник. Просто рисую, что мне нравится. А остальное… Спокойно к этому отношусь. Сегодня покупают, завтра все может измениться. Тогда найду себе другое занятие.

— Я понял. И все же… Это должно быть здорово!

— Ну да, примерно так, — соглашаюсь, не разделяя его восторгов.

— Ты совсем не тщеславная? Разве успех тебя не заводит?

— Конечно, заводит. Но я не обманываюсь. И понимаю, что так может быть не всегда.

— А если картины не будут покупать, перестанешь рисовать?

— Нет. До тех пор, пока чувствую, что не могу не рисовать. Но и это может измениться.

Кирилл задумчиво разглядывает меня, потом переводит разговор на другую тему:

— Уже придумала, что мы скажем этой Ольге? И вообще, чего ты от нее хочешь?

— Поговорить.

— А повод какой? Прямо так и скажешь, что подозреваешь ее в нападении на Юру?

— Я похожа на идиотку?

— Нет. Но ты пока ничего не объяснила. Я не знаю, как себя с ней вести.

— Просто молчи. И подыгрывай мне, если понадобится.

— Честно говоря, не люблю играть втемную. Может, все же посвятишь меня в свои гениальные планы?

— Ладно. Возможно, так будет проще. Наша задача: вытащить из нее как можно больше подробностей об их отношениях с Юрой. Ну и вообще понаблюдать, как она о нем говорит. Какие чувства испытывает.

— И как ты заставишь ее ими поделиться? — скептически хмыкает мой спутник. — Тем более, она знает, кто ты. И наверняка, что у вас с Юрой был роман.

— Во-первых, мы пока не понимаем, что между ними было. Может, дело здесь вовсе не в чувствах. Но даже если и так, воспользуюсь тем, что она знает меня и мои возможности. Скажу, что отец хочет сделать памятную книгу о своем помощнике. И попросил меня заняться этим. А ты мне помогаешь.

— Книгу? Забавно. Что ж, может и прокатит.

— Почти наверняка. Распоряжения отца Ольга не станет игнорировать. Ему там все его подчиненные в рот заглядывают.

— Так сильно боятся?

— Нет. Просто знают, что могут обратиться к папе с любой проблемой, и он всегда поможет. Да уже и помогал многим. Возможно, и ей тоже. Смотри, кажется, это она, — киваю в сторону дома. Кирилл переводит взгляд в окно.

— Похоже, ты права. Подойдем сейчас или подождем, пока зайдет в квартиру?

— Подождем. Говорить лучше у нее дома. Так ей будет легче расслабиться.

— А если там ее сын?

— Вряд ли он помешает. Ладно, пошли. Пора.

Поднимаемся на нужный этаж и звоним в дверь. Почти сразу она распахивается. Ольга, все еще в уличной обуви, стоит у порога и смотрит на нас с удивлением. Останавливается взглядом на мне и заметно напрягается. Но разговаривает исключительно вежливо.

— Добрый вечер, Ева. Вы ко мне?

— Ага, — не дожидаясь приглашения, захожу в прихожую. Женщина пятится, впуская нас, и даже не возражает. Но все же настороженно интересуется:

— Вас Павел Николаевич прислал? Что-то случилось?

— Ничего особенного, не беспокойтесь, — напускаю я туману. — Просто нужно поговорить.

— Поговорить… — растерянно повторяет Ольга. Потом машет рукой в коридор: — Хорошо, раз так нужно. Проходите.

Я быстро оглядываюсь и понимаю, что квартира у женщины — крохотная однушка. Проходим в единственную комнату и усаживаемся на диван, а хозяйка — в кресло. Судя по тишине, дома никого кроме нее нет. Ольга подтверждает мои догадки:

— Сын на секции в школе. Полчаса у меня есть. Потом надо будет готовить ужин.

— Ничего. Думаю, мы управимся, — успокаиваю ее. Но нервозность из ее глаз не уходит. И я решаю наконец объяснить цель визита.

— Не знаю, в курсе ли вы. Возможно, папа еще не всем сообщил. Он решил сделать памятную книгу в честь Юры. Этим буду заниматься я. Ну и еще Кирилл, — киваю в сторону своего спутника, молча сидящего рядом. — С сегодняшнего дня начинается первый этап: сбор материалов. Потом на их основе будем писать текст. Делать верстку. Дополнять фотографиями, ну и так далее, — Ольга внимательно слушает мою речь и не перебивает. Это придает мне уверенности, и я продолжаю: — Мне важно, чтобы книга получилась не просто формальной, а душевной. Хорошо раскрывающей характер Юры, его непростую жизнь. А для этого нужно как можно больше подробностей. От людей, которым он был небезразличен. Тех, кто его знал, работал рядом, как вы. Вот об этом мы и хотим поговорить. Надеюсь, вы поможете выполнить папино поручение?

— Конечно, — с готовностью кивает женщина. Но особой уверенности в ее голосе не слышу. — Правда, мы не были близки. Вы наверняка знали его гораздо лучше, — на секунду в глазах Ольги что-то мелькает. Она быстро опускает взгляд и голосом прилежной школьницы заканчивает: — Но я расскажу все, что вспомню.

— Отлично! Спасибо. Давайте тогда начнем, раз у нас немного времени. Пожалуйста, расскажите вкратце о том, как вы познакомились. На каком уровне общались: друзья, знакомые или ближе. Ну а дальше все, что хотите. Может, какие-то памятные эпизоды, демонстрирующие его характер. То, что пригодится для книги.

Некоторое время Ольга молчит, видимо, собираясь с мыслями. Потом начинает говорить. Очень аккуратными, тщательно выверенными фразами. Блеклыми и невыразительными. Что меня сразу настораживает. Потому что получается, ей есть, что скрывать. Но пока слушаю, не перебивая.

— Мы познакомились, когда я устроилась на эту работу. Сталкивались не часто. Но Юра все равно был очень хорошим сослуживцем. Всегда помогал, если нужно. Ни с кем не ругался. Такой спокойный, тихий парень. Старших очень уважал, особенно, вашего отца, Павла Николаевича. Даже не знаю, что еще рассказать. Ну помню, на корпоративах всегда женщинам помогал, детям. И вообще был везде на подхвате. Ему очень нравилось, когда в нем нуждались, — пожалуй, это ее первые настоящие слова. Даже задумываюсь, замечала ли я такое качество в Юре, когда мы жили вместе. Боюсь, никогда не показывала, что нуждаюсь в нем. Потому что врать и притворяться, лишь бы пощекотать чужое самолюбие, мне обычно лень.

Я больше не прислушиваюсь к словам Ольги, вместо этого внимательно осматриваюсь вокруг. Комната выглядит чистой и ухоженной, но достаточно бедной. У окна, видимо, территория сына. Там притаился небольшой письменный стол, узкая кровать и полки с игрушками. Их совсем немного, и я не вижу ничего дорогого. Похоже, Ольга не может тратить на это много денег. Но где же подарки от отца ребенка и разных родственников? Почти уверена, что этот самый отец им не помогает. Хочется рассмотреть все поближе. Бесцеремонно перебиваю женщину и прошу принести чаю. На секунду она зависает, а потом идет выполнять просьбу.

Быстро встаю и прохаживаюсь по комнате, рассматривая фотографии в книжном шкафу и на столе у мальчика. Кирилл вопросительно поглядывает на меня и интересуется:

— Зачем тебе ее чай? Вряд ли ты такой пьешь.

— Иди сюда, — подзываю его. И когда он подходит ближе, тычу пальцем в снимки. — Что-нибудь замечаешь?

Он изучает фотки и пожимает плечами.

— Ничего особенного. Просто мать с сыном.

— Точно! Только мать с сыном. И больше никого. Ни отца ребенка, ни бабушек-дедушек. А еще нет снимков с моря или вообще какого-нибудь отдыха. Похоже, они непросто живут.

— И какой делаешь вывод?

— У нее нет родни. По крайней мере той, с которой они общаются. Ребенка родила в девятнадцать. Живет бедно. Никаких параллелей с Юрой не видишь?

— У него тоже есть сын? — усмехается Кирилл.

— Нет у него сына! — злюсь на его недогадливость. Но он тут же исправляется.

— Ладно, я понял, на что ты намекаешь. Детский дом?

— Именно. И наверняка тот же, что у Юры. Вряд ли это совпадение, что у папы работают два детдомовца.

— Получается, она нам нагло врет? Но зачем?

— А вот это как раз интересно. Сейчас узнаем, — отвечаю, слыша приближающиеся шаги. Ольга заходит в комнату с двумя чашками в руках. И ставит их на небольшой журнальный столик. Я даже не притрагиваюсь к чаю. Жду, пока она усядется в кресло, нависаю над ней и говорю:

— Все, что вы рассказали, конечно, очень интересно. Но у нас не книга сказок намечается. Давайте отбросим милую картинку и поговорим начистоту.

Женщина испуганно вскидывает на меня глаза. Сама не замечает, как стискивает побелевшими пальцами подлокотники кресла. И еле слышно лепечет:

— Не п…понимаю…

— Ладно, я помогу, — сразу иду ва банк: — Для начала: в детском доме вы были в одном классе с Юрой?

— Я… Но как вы… — она нервно дергает головой и устало бормочет: — Я даже в отделе кадров об этом не говорила.

— Почему?

— Потому что забыть хочу! Вырваться из прошлого, — глухо отвечает Ольга. — К нам, бывшим детдомовским, знаете как относятся? Косятся, словно мы чумные. Чуть что, сразу на нас думают. Да и я конечно, сама постаралась. Залетела по глупости в девятнадцать. Парень такой же сирота, как я. Сбежал тут же, как узнал. Мыкалась несколько лет с ребенком. С одного съемного угла в другой переезжала. Работала то уборщицей, то посудомойкой. А потом узнала от наших, что Юра хорошо устроился. Нашла его и попросила о помощи. И он не отказал. Поговорил с Павлом Николаевичем. Меня сначала взяли девочкой на побегушках, потом помогли бухгалтерские курсы закончить. А квартира эта… Думаете, мне ее государство выделило? Как бы не так! Это тоже ваш отец постарался. Пусть служебная, но зато у нас с сыном теперь есть свой угол. Да я Павлу Николаевичу ноги целовать готова! Он очень хорошо ко мне относится. Даже на ваши пикники приглашает вместе с сыном. Костик от них в восторге.

— С папой все ясно, — хмыкаю я. — А теперь хотелось бы узнать о ваших отношения с Юрой. Вы были вместе?

— Вместе? Мы с ним? Не смешите. Зачем я ему? Он тоже из этого ада вырваться хотел. И у него получилось. А я словно живое напоминание о прошлом. Да Юра и не посмотрел бы на меня в этом плане… особенно после вас, — добавляет она совсем тихо. — Даже ваша сестра ему не подошла. Что уж обо мне говорить. Сначала-то я надеялась. Планы разные строила. В гости все его звала. Ведь перед ним не надо было притворяться. Но потом, когда увидела вас вместе, поняла: это я в его планы не вхожу.

Ее вымученное признание не сильно меня трогает. Пользуюсь тем, что она сейчас находится в раздрае. И, скорее всего, не удивится странным вопросам. Сворачиваю разговор к тому, что интересует меня:

— У вас есть предположения о причине нападения на Юру? — Ольга, и правда, не кажется удивленной. Лишь пожимает плечами.

— Нет, конечно. Откуда? Я о его жизни ничего не знаю. Мы с ним почти не общались. Вместе никуда не ходили. А на работе он мне только вежливо кивал. Вот переехать в эту квартиру помог. И на этом все. Потому я к Павлу Николаевичу с радостью и ездила. Только там мы с Юрой могли неформально пообщаться. И по дороге тоже. Ведь привозил нас туда тоже он.

— На последнем пикнике что-нибудь подозрительное заметили? — продолжаю задавать вопросы, пока собеседница не сообразила, что к книге они не имеют никакого отношения.

— Ничего такого. Сама потом все вспоминала. Может, Юра был чуть более возбужден, чем обычно. Но это наверняка из-за вашей сестры. Разговор у них был неприятный.

— О чем говорили, знаете? — она лишь качает головой. И я продолжаю: — Сверток у Юры видели?

— Тот, который он вашей сестре передал? Ну да, видела.

Конец ознакомительного фрагмента.