Путь человека от зачатия до смерти, и немного дальше (экзистенциально-холистические аспекты)

Прежде всего, необходимо сделать ремарку, что публикация не претендует на строгую академичность; приоритетом служит приближение к пониманию того, что есть, так, как оно есть (или, по-другому, получение холистичного ответа на главный вопрос психологии, сформулированный Д.А. Леонтьевым следующим образом: «Почему человек делает то, что он делает»¹). И мы полагаем, что ясный ответ на этот вопрос будет вытекать из определения самого человека: «Кто я», и невозможен без него.

Вторая неизбежная ремарка, в след за К.Г. Юнгом², мы сразу отметим: хотя в нашем исследовании вопроса и присутствуют ссылки на мифологические и религиозно-эзотерические изыскания, мы не находим и не подразумеваем ничего мистического, а также не агитируем к религиозному обращению.

И так, в психологии перинатального развития можно поставить точку старта человеческого пути (хотя, строгости ради, отметим, что есть иные немаловажные взгляды). Именно здесь на будущее каждого из нас, каким бы оно ни было, в том числе по протяженности, начинают воздействовать целые кластеры разнообразных факторов. Результаты влияния ряда из них можно с ощутимой долей вероятности спрогнозировать. Банальным примером могут служить алкогольные пристрастия будущих родителей или наркомания, излишний вес, психические патологии и пр. будут иметь негативные следствия; напротив, здоровый образ жизни, социальная адекватность, гармоничное психологическое развитие принесут положительные плоды.

Здесь мы не вдаёмся в медицинский сектор, но отдаём ему известный реверанс. Он (медицинский сектор) весьма хорошо изучен и дополнительно обосновывать предпосылку физиологического течения внутриутробного развития на здоровье ребёнка (например, при токсикозе матери будет перинатальная энцефалопатия, а затем задержка речевого развития, минимальная мозговая дисфункция и прочая³) смысла не имеет. В данной работе мы, в том числе, рассматриваем гипотезу, что это важное и имеющее место быть объяснение, но есть и иное понимание происходящего.

Ниже приводятся данные по проведённому «синтезу» перинатальной психологии⁴ и перинатальных матриц С. Грофа⁵.

Исходная аксиома заключается в следующем: для ребёнка, т.е. когда-то для каждого из нас, мать была целой вселенной, причём не абстрактно, а очень конкретно и по живому. И это влияние вселенной огромно, подчас определяющее, хотя в обыденной жизни сознаётся весьма немногими людьми. Есть мнение⁶, что во время беременности мы через маму соединены со всей вселенной, что ощутимо перекликается с архетипами и коллективным бессознательным К.Г. Юнга⁷, которые, вероятно, так же закладываются (идёт «подключение» к ним) в это время; т.е. человек уже тогда получает архетипы героя, дракона, значение символа креста, змеи и т.д. И действительно, пока плод развивается он проходит все стадии от «инфузории», головастика до примата и человека. Получается, что в каком-то смысле каждый, каким бы он ни был цивилизованным, заключает в себе миллионы лет эволюции (и от этого невозможно отмахнуться, да и не нужно так делать⁸).

К сожалению, даже в наше сравнительно просвещённое время, бытует мнение, что ребёнок, находящийся в животе у мамы ничего, или почти ничего не соображает и мало что чувствует, видимо на том основании, что уж очень он мал (наверное, тут присутствует и доля той же логики…, что рыба, которую достали из воды ничего не чувствует, потому что не кричит). Иллюзию нечувствительности (или «что там он может понять») можно пошатнуть фактом из самой ранней стадии развития человека которую мы можем отследить на физическом уровне. При экстракорпоральном оплодотворении (подсаживании клеток), когда отсасывают «лишние» клетки, под микроскопом видно, как они пытаются убежать от иглы. Конечно это не то сознание как у взрослого человека, но что мы хотим от бедных клеточек, транспарантов и согласованных демонстраций?

Далее следует краткий разбор перинатального развития по четырём стадиям предложенных в трансперсональной психотерапии С. Гроффом. Полагаем, следует поставить некоторую защиту, и отметить, что: во-первых, мама и папа могут делать роды сознательными, управлять процессом и, следовательно, заложить положительные программы физического и психологического здоровья; во-вторых, не следует обвинять себя или других, потому как в стадиях нет фатальности, очень многое можно скорректировать, и, главное, всё происходит зачем-то.

С. Гроф выделял четыре перинатальных матрицы, в которых, используя терминологию автора, существует два пути: «хорошей» и «плохой матки». Так же ниже приводятся некоторые подварианты «плохой матки».

I базовая перинатальная матрица. «Амниотический рай». Биологическая основа: от зачатия до первых схваток.

«Хорошая матка». Ребёнок желанен мамой и папой, окружение относится к беременности доброжелательно, ребёнка ждут. Идеальный вариант — это сознательное зачатие (здесь читатель может провести мысленный эксперимент, и может быть сравнить имеющийся опыт у себя, у знакомых, по своим жизненным наблюдениям: ребёнок зачат любящими друг дружку людьми, в заботе и нежности к друг другу; или в пьяном угаре, или при насилии, надругательстве… есть ли разница, будет ли это влиять на будущего человечка?). Родители общаются с ребёнком, гладят животик, мама прикасается к прекрасному, переживания положительны, осмыслены (в том числе негативные переживания и события, они объясняются ребёнку, а не подавляются). В этом случае формируется позитивная матрица памяти, закладывается базовое доверие к миру (мои права соблюдаются: на жизнь, на удовлетворение потребностей, на безопасность, на любовь).

«Плохая матка». Это нежелательная беременность, вредные воздействия на плод, длительные негативные эмоциональные состояния, восприятие плода как помехи, нежелательного препятствия. Такой путь приводит к формированию травмирующей перинатальной матрице, фиксации бессознательной установки «вечно я не вовремя», доказательство (и/или месть) отцу и матери (либо одному из них, смотря кто не жаждал его появления), а потом женской и/или мужской половине человечества; формируется патологическая форма потребности доказательства, что он хороший, достойный (у человека идёт много достижений, но нет удовлетворения от них, неспособность его испытывать, гнобление себя за несовершенство).

Варианты:

Если родители думали об аборте — формируется страх смерти, напряжение (бессознательная установка «если расслаблюсь — убьют»).

Если пытались убить (аборт) — тотальное недоверие к миру.

Если токсикоз — отсутствие радости (меня тошнит, «как можно радоваться, когда в Африке голодают»).

Если мама болела — нарушение права на безопасность, формирование бессознательной установки «если получу удовольствие, расслаблюсь — заблею».

Если нарушена доминанта беременности (мама думала о чём угодно, но не о психическом здоровье ребёнка) — формирование патологической матрицы, внутренней атмосферы страха, напряжения, угрозы, ненависти (в зависимости от того, какие чувства захлёстывали маму; например, хватит ли денег прокормить, не изменяет ли муж, такие переживания матери откладывают свой отпечаток на ребёнка). В дальнейшем человек бессознательно считает себя причиной всего (вне зависимости от объективной реальности), «виноват я», т.е. не дифференцирует, не различает эмоций направленных на него от эмоций адресованных любой другой части бескрайнего мира.

II базовая перинатальная матрица. «Изгнание из рая (ад)». Биологическая основа: начало схваток, до раскрытия матки.

«Хорошая матка». Правильное дыхание (обогащение ребёнка кислородом), расслабленная (без лишнего напряжения) поза, уверенность, поддержка и умиротворяющий настрой окружения, мама говорит ребёнку умиротворяющие слова, гладит живот, говорит, что скоро встретимся, мама и ребёнок получает помощь справиться со страхом. Во взрослой жизни такой человек имеет опыт (фундаментальную базу) справляться с трудными ситуациями, которые кажутся безвыходными, он получает опыт преодоления, «пассивную» силу, умеет ждать, терпеть, имеет уверенность, что всё будет хорошо.

«Плохая матка». Мать воспринимает роды как страх, наказание, обузу, что увеличивает тяжесть и боль родов, мать не поддерживает плод. Происходит формирование патологической перинатальной матрицы, ребёнку закладывается недоверие к людям, неверие в любовь, ожидание подвоха, ощущение вины и ненужности, брошенности, предательства («я плохой», «я причина боли»). Человек имеет желание спрятаться, бессознательное, необусловленное внешними причинами, желание отомстить матери.

Варианты:

Родостимуляция — нарушает естественный процесс взаимодействия матери и плода («коверкает» период адаптации, возможность скомпенсироваться). Формируется патологическая матрица жертвы (мир давит на пассивного человека), иррациональная вина.

Если роды проходили быстро (менее 2-х часов), если делали кесарево. Ребёнок не получил опыта терпения, ожидания, ему будет «трудно высидеть урок», пережить неприятную ситуацию; если что-то не получается, человек отказывается делать (нивелирует значимость, не пробует другие варианты, не предпринимает новые попытки достичь желаемого, найти решение, приобрести навык при трудностях наработки).

Если незапланированное кесарево (схватки были, но принято решение делать кесарево). Человеку трудно довести дело до конца, не нарабатывается пассивная сила.

Если нет раскрытия шейки матки, ранний отход «задних» вод, несоответствие плода и таза, то формируется сильная роль жертвы (плод претерпевает избыточное давление). При родостимуляции формируется позиция «пока меня не подтолкнёшь, я ничего не сделаю», но с подсознательным сопротивлением «пинкам» (из-за «забытых» болезненных воспоминаний).

Если применялся наркоз, то происходит «замораживание» (в продолжительных трудностях человек впадает в ступор).

III базовая перинатальная матрица. «Матрица борьбы (чистилище)». Биологическая основа: раскрытие матки, прорезание головки.

«Хорошая матка». Ребёнок получает гормон стресса и в норме эти дети более здоровые. Мама зовёт ребёнка, говорит, что его тут любят и ждут. В процессе закладываются основы здоровой борьбы, жизнестойкости, открытости, способность доверять судьбе. У человека формируется (получает базовую основу) активная сила, целеустремлённость, сопротивление, смелость.

«Плохая матка». При акушерском пособии, усталой мышце матки, выдавливании, формируется патологическая перинатальная матрица, ребёнок чувствует агрессию на той стороне туннеля и либо приобретает пассивность (неумение бороться) либо уходит в агрессию (разрыв матки). При кесаревом сечении может произойти «отложенный добор» агрессии, например, в подростковом возрасте.

Варианты:

При щипцовом извлечении формируется установка «жизнь — это борьба» (такие люди всегда находят/притягивают тех, с кем «нужно» бороться).

Если разрыв промежности — формируется установка «если применю силу, то принесу боль», страх лидерства.

Если происходит заглатывание биомасс (кровь, моча), то формируется навязчивость чистоты, постоянная потребность всё мыть.

При клинической смерти закладывается программа скрытого суицида.

При прохождении по родовому пути у ребёнка формируются границы, которые не формируются, например, при кесаревом протягивании. Это можно/нужно компенсировать (сформировать их) в занятиях с ребёнком, например, в бейби-йоге.

В психологическом плане в период третьей перинатальной матрицы человек либо принимает решение иметь выход (и только тогда выход «появляется»), либо нет (выбирает не видеть выход, формируется что-то вроде психологической слепоты), и в этом случае человек «консервирует» ситуацию (хотя позже его «выгонят» всё равно). Период третьей перинатальной матрицы — это первый опыт целенаправленного пути, в котором закладываются основы большинства поведенческих и социальных проблем (способов их преодоления); генеральными линиями которых выступают: а) пошёл самостоятельно (решу сам, смогу справиться) либо нет (жду помощи); б) пришли на помощь (помощь ждать можно, она будет) или нет (ждать помощи бесполезно, рассчитывать не на что, лучше сдаться).

IV базовая перинатальная матрица. Свобода. Биологическая основа: от рождения до 1нед./1мес.

«Хорошая матка». Мать кладёт ребёнка на грудь, разговаривает с ним, подносит к груди (проявляется сосательный рефлекс, в дальнейшем у матери будет всё хорошо с молоком), ребёнок остаётся в поле матери. Очень приветствуются партнёрские роды. При правильных действиях с пуповиной (ребёнку не переходит избыток крови) не возникает физиологической желтухи.

«Плохая матка». Ребёнка моют, перерезают пуповину, пеленают и уносят, занимаются с матерью, что в мире ребёнка переживается как жёсткий, бессмысленный, длящийся стресс.

Варианты:

Во время IV-й базовой перинатальной матрицы закладывается отношение к свободе и собственным возможностям (как человек их воспринимает), если ребёнка сразу разлучают с матерью, то у человека свобода будет расцениваться как обуза и связана с чувствами голода, одиночества, холода, страха.

От 3-х до 9-ти суток формируется матрица любви, ребёнку необходимо почувствовать защиту и любовь. Т.о. во время IV-й базовой перинатальной матрицы закладываются основы либо формирования любви по четвёртой матрице — более безусловной (любовь + свобода); либо по первой — «я удовлетворю все твои потребности» (где через 9 условных месяца у партнёра возникает настойчивая потребность освободится из уз). Если чувство защиты потеряно, то в дальнейшем человек будет искать не пару (мужчину или женщину), а родителя (маму или папу).

Если ребёнка помещают в кювез, то формируется внутренний барьер между собой и миром.

В целом же именно шок рождения позволяет человеку интенсивно развиваться.

Частные случаи:

Близнецовые пары. Тот, кто родился вторым будет ощущать брошенность (в дальнейшей жизни всё время приходится ждать, когда наступит его очередь); у рождённого первым возникает бессознательная вина, что бросил, оставил.

Если ждали одного пола, а родился другого. Ребёнок будет бессознательно пытаться оправдать надежды родителей, происходит нарушение полоролевой идентификации.

Замещенные дети (ребёнок погиб в родах (его хотели, но погиб), аборт, выкидыш). У родителей происходит бессознательное возложение ответственности на следующего ребёнка (жизнь за себя и за того). Такие дети на протяжении всей жизни кратно более подвержены невротическим заболеваниям, несчастным случаям, попаданиям в кризисные ситуации. Происходящее усугубляется, когда был ребёнок одного пола, а «замещённый» другого. В данных случаях родителям рекомендуется сепарация, нужно отгоревать потерю (хронологически более года), только затем переходить к зачатию.

Если при родах ребёнок в ягодичном предлежании. Такой человек в жизни всё стремится сделать необычным образом.

Если были аборты, которые мать переживала болезненно. Происходит запись в психику ребёнка: страх насильственной смерти, чувство вины, страх дать себе свободу («вдруг убьют»).

Интересно заметить, что с точки зрения родовых сценариев (более эзотерические взгляды⁹) считается, что через родителей идёт влияние (закладка программы, сценария) на ребёнка всего рода, т.е. всех предшествующих поколений со стороны мамы и папы (на биологическом уровне это можно проследить в генах). Основными моментами, узлами этого влияния будут те аспекты, которые вытеснялись и подавлялись (запирались в бессознательном) предшественниками (недогорёванное горе, «тёмные» личности в семье (например, убийцы), скрытые события (например, аборты)). В жизни ребёнка влияние этих аспектов будет проявляться в неразрешимых проблемах, когда человек действительно прилагает все силы, но ничего не получается. Такую неразрешимую трудность, с т.з. родовых программ, предлагается рассматривать как не свою и работать с ней «мирскими» способами бесполезно (ключевым в «продвинутой» работе будет разделение своей судьбы и судьбы предков, и проявление скрытой «плёнки», это проявление, как ценность в себе, переживается как облегчение).

Говоря об экзистенциальном аспекте исследуемого материала отметим, что жизнь, по выражению А.Ленглэ¹⁰, имеет «два крыла», т.е. нужно иметь смелость видеть и уметь пользоваться как «хорошим», так и «плохим». Подавление и сокрытие, в конечном итоге, принесёт только страдание и лишит экзистенциальной исполненности (поскольку человек не познал и не осмыслил себя и жизнь в её полноте). В русле рассматриваемой проблематики (родовых, кармических программ) механика этих двух крыльев экспансируется из плоскости жизни в «зажизнь», преодолевая «зримую» смерть и зримые причинно-следственные связи.

Так же мы полагаем (продолжая исследование с экзистенциальных позиций), что не беспочвенным будет взгляд на такой кармический груз именно как на подавленный опыт, непроработанную задачу. В показательной аналогии, это будет нерадивый ученик, которому дали листок с контрольной работой, а он спрятал её под парту и считает, что и так сойдёт. Т.е. опыт, который человек получает, а никто не может его не получать, требует своего осмысления, он не должен оставаться просто полученным механически, он требует своей проработки (как минимум честного внимания к себе). Если же человек выбирает его «спрятать под парту», то в действительности он просто перекладывает его на плечи последующего поколения, которое, что называется, могут быть вообще «ни сном, ни духом».

Таким образом, человек имеет и выступает носителем, хочет он того или нет, психологического груза пра-пра-пра-…-прабабушек и дедушек, который, если они выбрали его избегать, не осмыслять или не имели возможности/способности/инструментария его разрешить и проработать неизбежно будет «выстреливать» в настоящей жизни. Вероятно, наши гены выступают биологическим носителем этого наследия. Мы уже писали о «силе рода», анализировали влияние, проводили её оценку в ретроспективе¹¹.

В перинатальной психологии целительность холистичного взгляда на события так же будет передаваться от мамы к ребёнку. Приведём пример рекомендации «правильного» общения с плодом во время горя, трагедии. Если во время беременности мама переживает горе, например, потерю отца, переживать можно и нужно (не подавлять и делать «хорошую мину»), и делиться этим с ребёнком, но! разделять горе потери и радость новой жизни («я люблю тебя и жду, это радостно, что ты есть»).

Для понимания экзистенциального содержания рассмотренных выше матриц, мы будем опираться на четыре фундаментальных мотивации, которые, развивая идеи В. Франкла и говоря о переживании исполненности и глубинных экзистенциальных мотивационных силах, выделил Альфрид Лэнгле¹²:

Бытие-в-мире (сама возможность экзистенции, «занимать жизнь как пространство»).

Ценность жизни (способность ощущать ценности, «стремление к ценности жизни»).

Оправдание Собственного (обнаружение, проживание и воплощение уникальности, «иметь право на свою собственную жизнь»).

Данные три «персональные предпосылки» являются необходимыми для обнаружения смысла — четвёртой фундаментальной мотивации — Смысла экзистенции.

В экзистенциально-аналитической теории эмоций, А. Лэнгле неоднократно подчёркивает, что «прорываться» к смыслу следует не минуя тело и чувства, не противопоставляя низшего высшему, но с их помощью, «в интеграции с телом и миром влечений»¹³; в разрезе нашего исследования, мы можем экспансировать данную логику на период перинатального развития: экзистенция не может не присутствовать (формироваться и проявляться) на этом отрезке жизненного пути. Сама же эмоциональность, по мнению А. Лэнгле, должна быть «вплетена в обнаружение смысла», это является ключом к переживанию исполненности и постижению экзистенциальной структуры смысла.

***

Прямое (поцифровое) сопоставление рассматриваемых данных, как мы полагаем, будет неверным и для постижения экзистенциальных аспектов матриц и психологического содержания перинатального периода правильным будет следующее соотнесение:

Далее представлено экзистенциальное содержание соотнесённых базовых перинатальных матриц и фундаментальных мотиваций.

Основы первой фундаментальной мотивации — бытие в мире закладываются в первой базовой перинатальной матрице. Человек пришёл в этот мир: «Я есть!» — это безотносительная самоценность жизни как таковой. Бытие в мире — это онтологическая основа нашей жизни, занимать жизнь как пространство при любых обстоятельствах, жить дальше несмотря ни на что — чудо в себе (к слову, не лирический вопрос к нам: «когда вы последний раз удивлялись тому, что вы есть?»).

Не получив защищенности этого фундаментального пространства бытие человека будет пронизано страхом, поскольку нет контакта с основой — самой жизнью. Всякое, путь даже самое маленькое страдание, превращается в сознании человека в угрозу бытию, радости переживаются как сомнительные, необходимость сделать шаг за рамки привычного вызывает волны страха (как механизм психологической защиты часто используется нивелирование значимости: «мне это незачем, и так сойдёт»).

Согласно А. Лэнгле, «первое, что движет человеком, — это желание мочь-быть-здесь, в-этом-мире»¹⁴. В целом ряде (если не во всех) эзотерических изысканий напрямую, в мировых религиях косвенно, в проекциях разума на древнюю мифологию эта мотивация экспансируется за пределы зримого мира в тонкие вибрации души. Что, в частности, означает, что человек желал прийти на землю (воплотиться) ещё до своего рождения и прерывание этого, например, в аборте, отразится на поле рода и будет влиять на следующих детей.

Прямая связь этой мотивации (занимать собственное жизненное пространство) ребёнка с матерью — чувство, что меня принимают. Мы и во взрослом возрасте не можем быть полностью удовлетворены только самопринятием (хотя никто не запретит это провозглашать), нам хочется/нужно чтобы и другие/близкие принимали наши потребности, желания, идеи, не отказывали нам в пространстве бытия. У плода свои желания, потребности, чувства, пространство (а может и идеи?), это его бытие, и оно должно быть (но не в смысле обязанности) принято, любимо, желанно и одобрено мамой (которая, напомним, выступает за всю вселенную).

Сужение жизненного пространства на физическом уровне ребёнок будет встречать/защищать агрессией что, как и во взрослой жизни, является здоровым импульсом; на психологическом уровне при нарушении первой фундаментальной мотивации («твоё бытие не желательно, мы не хотим тебя здесь») силы плода истощаются и ведут к заболеваниям и даже к гибели.

Основы второй фундаментальной мотивации — стремление к ценности жизни, как мы полагаем, так же закладываются в первой базовой перинатальной матрице «Амниотическом раю» (биологическая основа: от зачатия до первых схваток). Ребёнку нужно чувствовать, на самом деле это глубоко волнует каждого из нас, что это хорошо, что я есть, что я жив. Ребёнку для всей последующей жизни, и, вероятно, на всю последующую жизнь, хватит этого первоначального огня, чтобы жизнь и человек был тёплым. В этом огне (или его отсутствии), начиная с самого начала перинатального периода мы переживаем себя как Я по отношению к своей жизни в зависимости от количества и качества получаемого тепла (от мамы и ближнего окружения: «Как хорошо, что ты есть! Мы тебе очень рады!», безусловно, это не только и не столько слова, ребёнок и так нас прекрасно «слышит», здесь уместно говорить о «культуре экзистенциальной близости» с ним¹⁵).

Позже это «Да-жизни» человек уже должен произнести сам, уже сам для себя утвердить фундаментальную мотивацию — «Это хорошо, что я есть!» и это сделать безмерно проще имея основания полученные от матери («хочу, чтобы ты жил») и отца («важно, что ты есть»). Если мотивация нарушена, то человек говорит жизни нет («Нет-жизни»), в этом случае бытие воспринимается холодным, человек не способен встретить красоту снегопада за окном, ощутить любовь, насладиться произведением искусства, поскольку на самой заре жизни прерваны отношения с мамой (равно со всем миром), что вызвало дефект способности к переживанию ценности; в мире его переживаний звучит депрессия, он «страдает от отсутствия ценности своего Бытия»¹⁶. Во взрослой жизни неспособность ухаживать за переживанием ценности (мои чувства и восприятие не хороши сами по себе) ведёт к эрзацу ценностей в виде авторитетов, забытье (предательство) себя в соответствовании бесконечным нормам, предписаниям, требованиям, что истощает, неминуемо приводит к стрессам и эмоциональному выгоранию.

Основы третьей фундаментальной мотивации — иметь право на свою собственную жизнь, как мы полагаем, закладываются во второй и третьей базовой перинатальной матрице «Изгнание из рая (ад)», «Матрица борьбы (чистилище)» (биологическая основа: начало схваток, до прорезания головки). Каждый из нас, как сущность имеющая духовную составляющую (Person — человеческое в человеке, наше ноэтическое измерение), глубоко нуждается в личностном признании, индивидуальном уважении и глубоко задевается уничижением нашего персонального достоинства (презрением, высмеиванием, осуждением).

Поэтому нам нужно отделить свою неповторимость, наше индивидуальное Бытие из коллективности (нас как вида), т.е. прежде всего Person требует отграничения собственного от другого; что биологически имеет старт при начале рождения (позже, в норме, должна произойти психологическая и социальная сепарация). В этих матрицах происходит формирование умения отстаивать свою единственность, способность выдержать давление (оценки других, взгляд социума), познание/понимание границ в целом и своих границ в частности. В этой матрице жизнь, в ситуации родов, впервые бросает человеку вызов, не позволяя ему просто быть, выталкивая его в становление собой; в этой борьбе он либо получает признание, либо нет — «тебя таким (приносящим боль и страдания) не хотят».

Нарушение третьей фундаментальной мотивации (например, когда воля ребёнка не «успела сформироваться», «проигнорировалась», границы не прочувствовались из-за применения кесарева сечения) позднее проявляется либо в неумении позволить быть себе, проявить себя; либо к «вседозволенности» из-за неспособности к признанию индивидуальности других, их инаковости, их достоинства. Человек становится неспособным прорваться к ответственности и стремлению собственной, персональной жизни, уважению своей воли.

Полученный пресс страха лишиться родительской любви (чаще всего выраженный формулой «ты любим, пока послушен») учит приспособлению вместо того, чтобы учиться мужеству и ценности быть самостоятельным, проявлять и нести ответственность за право на свою собственную жизнь (в крайности страхом даже съедается само желание это право иметь). В сознании человека формируются цепочки, что право на существование (счастье, радость) нужно купить за достижения; ты достоин, пока полезен; ты нужен, пока хорошо функционируешь. Здесь (в неприятии ребёнка разным, в том числе приносящим боль, страдания, разочарование) находится корень рыночного отношения к человеку, человек как товар, просто инструмент, валюта. Таким людям всегда нужно оправдание чтобы быть (не редко оно так и проявляется — лишнее, непрошеное стремление оправдаться), оправдать чужие ожидания (во внутреннем мире это вина, за то, что я есть, такой, какой есть), постоянные усилия сохранить чужое признание (может проявляться как избыточная любезность).

Согласно А. Лэнгле, рассмотренные три фундаментальные мотивации (мочь-быть-здесь, иметь ценность и иметь право быть самим собой) создают прочный фундамент для будущего развития и делают человека готовым и открытым к тому, чтобы он мог «расслышать зов мира в отношении смысла» — четвёртой фундаментальной мотивации — Смысла экзистенции.

Смысл всегда присутствует в мире, задача человека его обнаружить, «распаковать», не остаться глухим к диалогу мира и Person. Во время четвёртой базовой перинатальной матрицы «Свобода» (биологическая основа: от рождения до 1нед./1мес.) у человека формируется отношение человека к свободе (одной из четырёх данностей бытия, по И. Ялому, «сестра» ответственности), что далее напрямую связано с теми смыслами, которые человек будет для себя открывать и реализовывать: а именно, он либо «распаковывает» свои аутентичные смыслы (человек берёт ответственность на себя), либо эти смыслы (и ценности) ему «спускают сверху» (внешний локус контроля).

Вряд ли требуется отдельно останавливаться на доказательстве того, что любовь (формирующаяся во время четвёртой базовой перинатальной матрицы) является одной из главных экзистенциальных ценностей и смыслов, на отношении (восприятии) к которой завязаны многие аспекты человеческого бытия. Является ли это одним из первых условно сознательных выборов отношения сказать однозначно крайне трудно, но, так или иначе, любовь распространяется на всю жизнь в целом, а не только на отношения полов. Так, при фиксации любви по первой матрице, жизнь «душится» ограниченным восприятием, жизни не позволяется быть разной, ровно как и себе, как части жизни, свободным быть нельзя. Ставя вершиной развития удовлетворение потребностей, требуя этого, обвиняя в неблагодарности тех, кто не оценил «по достоинству» такой жертвы, мы, конечно, сильно ущемляем и лимитируем бытие.

В русле рассмотрения четвёртой фундаментальной мотивации, отметим, что А. Лэнгле привносит динамику в три категории ценностей В. Франкла (созидание, творчество; переживание ценностей (природу, культуру и любовь, которую В. Франкл считал «единственным способом постижения другого человеческого существа во всей глубине его личности»¹⁷; через неизбежное страдание, отношение к нему, постижение глубочайшего его смысла) и считает, что обнаружение смысла — не просто реализация ценностей, но переживание человеком внутреннего «Да» к тому, что он переживает; как он действует во внутреннем и внешнем мире; ради чего он живет, как понимает смысл ситуации.

Ещё раз отметим, что ни в перинатальной психологии, ни в базовых матрицах, ни, тем более, в экзистенциальных аспектах рассматриваемого материала нет осуждения родителей!, нет фатальности и нет причин для самообвинения. Конечно, можно и нужно примерять предложенное исследование на себя, осмыслять свой жизненный путь, возможно, выстраивать некоторые стратегии, но в опоре на ответственность как главной основы свободы (мы свободны настолько, насколько отвечаем за тот или иной поступок, чувство, сферу бытия и т.д.), а не исходить в выборах из чувства вины или страха (нужен ориентир «к», а не бегство «от»).

Хотелось бы привести пример из практики. В микрогруппе на кризисном отделении помощи женщинам проводил проективную методику К.Юнга, скорее самопознания ради, чем с какой-то конкретной целью. И вот одна барышня (примерно 28 лет, флегматичная, тянущаяся к любому выражению человеческого тепла) описывает, что лес (символ жизни), по которому она ступает, имеет тёмный, страшный вход, хотя потом там становится достаточно не плохо. После занятия на индивидуальной консультации она рассказала, в чём дело: была не желанным ребёнком и имела удушение пуповиной. Ведь понятно, что человек не думает об этом постоянно, вот, дескать, меня не хотели, как же мне теперь нежеланному обрести счастье в этом холодном мире; однако, именно эти события прошлого (а вернее их смысловое наполнение) и определяют сценарий (программу) жизни (выживания).

***

В клинической психологии¹⁸, которую мы затронём для дополнительного подтверждения ряда рассмотренных данных, представлены конституционно-генетические, антенатальные, перинатальные и постнатальные патогенные факторы, а также количество детей в семье и порядок их рождения. Разбор этих факторов представлен ниже.

Базисной триадой невротического типа реагирования семьи (родителей, бабушек и дедушек) на ребёнка является: на эмоциональном уровне — сензитивность (ранимый, чувствительный, легко расстраивается); на уровне характера — тревожность (беспокоится, плохо переносит ожидание); направленности личности — гиперсоциальность (чрезмерное чувство долга, обязанности, ответственности, трудность компромиссов). Сочетание данных характеристик приводит к неврозам у детей (мы разделяем точку зрения, о том, что вопрос наследуемости невроза как прямой генетической передачи неправомочно, правильно говорить о сочетании наследуемых свойств и влиянии среды или о конституционально-общем типе соматического реагирования).

Порядок рождения достоверно чаще влияет следующим образом: дети с неврозами — часто единственные дети (причём в их воспитании наблюдается больше отклонений, чем при наличии нескольких детей), большая опасность невротизации у первенца (они больше подвержены боязни утраты родительского внимания, склонны к чувству вины). Вместе с тем, существенно более весомым (возможно определяющим) будет желанность ребёнка или одного из детей, отсутствие или избыток любви к нему, т.е. отношением родителей к ребёнку. Так у первенцев, в целом, выше риск быть нежеланным (преждевременным, например, восприниматься как помеха карьере), а у вторых выше риск быть непринятым по полу (тем самым создаётся невротическая проблема личностного развития).

Показательным примером патогенной ситуации может служить такая расстановка: доминирующая в семье мать, которая полностью удовлетворена дочкой (поскольку та похожа на неё), не желает второго ребёнка и хочет сделать аборт; ребёнка оставляют из-за отца. Далее появляется мальчик, похожий на отца, который встретит ещё большую нелюбовь матери и, скорее всего, деспотию. Если ситуацию выравнивать будет некому, что опять же очень вероятно, и отец отправится в командировки и чрезмерную занятость, то мальчик будет боязливым «заморышем» с энурезом и психосоматическими расстройствами.

Основным антенатальным патогенным фактором является неблагоприятная семейная обстановка, чаще из-за неуверенности в прочности брака; далее страх матери передаётся ребёнку в виде невроза страха (причём в большей степени патогенные факторы выражены в семьях мальчиков).

Преждевременные роды достоверно чаще наблюдаются среди нежеланных детей. У каждой второй женщины при родах отмечается выраженная слабость родовой деятельности и возникает необходимость в ее искусственной стимуляции. Отсутствие крика при рождении как правило связано с общей слабостью, «усталостью» новорожденного, являющейся откликом на патологию родовой деятельности у матери (которая достоверно более выражена при неврастении у детей).

К постнатальным патогенным факторам относятся проблемы грудного вскармливания, которые чаще представлены при неврозе страха. У 82% матерей в семьях с детским неврозом эмоциональный стресс в первый год жизни ребенка возрастает и может проявляться заторможенностью матери, что препятствует своевременным эмоциональным и речевым контактам с ребенком. К ведущей причине стресса относят конфликтные отношения с мужем (не редко из-за его нежелания ребёнка). Грудной ребенок легко перенимает беспокойство матери, отвечая срыгиванием, криком, беспокойным сном и сниженным аппетитом; а в первые годы жизни реакцией сильного беспокойства даже при кратковременном отсутствии матери.

Нерезко выраженные признаки невропатии¹⁹ уменьшаются в течение первых лет жизни, иногда проявляясь в виде психомоторных нарушений типа диуреза, заикания и тиков. «Камнем преткновения» в отношениях между родителями и детьми являются невропатически обусловленные проблемы сна, еды и частых заболеваний (что создаёт характерную ситуацию часто болеющего и не посещающего детский сад ребенка).

Ослабление признаков невропатии наблюдается к 10 годам: укрепляется биоритм сна и заметно возрастают защитные силы организма. Это отражается в уменьшении интенсивности некоторых психомоторных нарушений, в первую очередь энуреза. Вместе с тем постоянное перенапряжение нервно-психических сил и невроз как психогенное заболевание могут сохранить проявления невропатии на более длительный срок. В подростковом возрасте она обычно выражается вегетососудистой дистонией, бронхитами с астматическим компонентом, нейродермитом.

Резидуальная церебральная органическая недостаточность (патологии, имевшей место антенатально, перинатально (как последствия частичной отслойки плаценты, выраженной недоношенности, асфиксии в родах и внутричерепной травмы) и постнатально (в первые 2 года жизни — это сепсис, церебральные осложнения инфекций, тяжелые ушибы и сотрясения головного мозга). В клинической картине проявляется как церебрастеническим синдромом и выраженным спектром поведенческих нарушений, преимущественно повышенной возбудимостью и гиперактивностью; вместе с тем отсутствуют расторможенность и агрессивность, наряду с отсутствием чувства вины.

На появление у ребёнка невропатии существенное влияние оказывает стресс матери во время беременности, при резидуальной органической патологии — нежеланность появления ребенка (о беременности узнают случайно, не следят за ней и нередко пытаются прервать ее).

Таким образом, рассмотренные данные из области клинической психологии по исследуемому периоду развития человека дополнительно подтверждают важнейшую, а подчас главенствующую роль внутреннего мира родителей (их отношения к плоду начиная ещё даже до момента зачатия); экзистенциальные же аспекты бытия ребёнка и родителей нами разобраны выше, и остаются полностью применимыми.

Хотелось бы подчеркнуть эту мысль (о приоритете ноэтического) нетривиальным примером. Допустим в семье «растаманов» где нередко курят и, например, употребляют «нетяжелый» алкоголь (важно! здесь нет одобрения или оправдания употребления ПАВ), произошло зачатие; ребёнок желанен, любим мамой и папой, родители пребывают вне стресса, доминирует умиротворяющая и спокойная обстановка. В другой семье родители не курят, не пьют, систематически делают зарядку, но плод считают помехой, зациклено и заострённо волнуются по поводу материальной обеспеченности, к ребёнку относятся как к преждевременному стрессовому препятствию стабильно гарантированного счастья. По всей видимости, у первой пары, достоверно чаще, родится психически и физически здоровый ребёнок, и в первые месяцы жизни это закрепится; у второй пары, так же достоверно чаще, будет противоположная картина. В этом непростой пример доминанты незримого.

***

Возможно, не только у автора возникают вопросы, которые можно обозначить как прелюбопытнейшие. Допустим, гипертревожный человек пришел на консультацию (или его привели) и мы, понимающие перинатальную психологию, можем весьма точно отследить (максимально научно) глубинные корни, в чувстве тревожности матери во время беременности, которую бросил муж, и она откровенно не знала на какие «шиши» будет кормить и растить дитё, и, что понятно, очень по этому поводу волновалась (логичный сценарий, один из). И мы можем помочь человеку переписать заложенную программу, проработать внутреннюю маму и ребёнка, которая скажет ему «да, я сейчас очень переживаю, мне волнительно, но мы обязательно справимся, я очень люблю и жду тебя». Теперь всё хорошо? Не упустили ли мы нечто важное, не приходила ли ему тревога чтобы сообщить нечто значимое, не была ли она нужной чтобы понять и решить какую-то задачу или была условием её (задачи) формирования? Нужно ли рассматривать тревогу как часть программы опыта, которому необходимо осмысление?

Или пример ощутимо жёстче: бомж, алкоголик, пропил всё, слова доброго никому не скажет одна матерная брань, мы знаем корни, можем их чётко отследить в перинатальном периоде, допустим это будет чертовски сильное, бессознательное чувство вины. Но у человека нет запроса, он вообще не собирается в этом разбираться и меняться… может ему вообще не следовало рождаться? Или зачем-то это всё-таки нужно, в этом есть смысл?…

Мы не предлагаем здесь истинного ответа, но предложим пищу для его рождения. Ранее²⁰ мы говорили об экзистенциальной задаче, ждущей каждого ближе к закату (или новому восходу) жизни — осмысление пройденного пути в его целостности. Мы настаиваем на позиции, что решение этой задачи принципиально выполнимо любым человеком с абсолютно любой линией жизни, какой бы социально непривлекательной она ни была (в той форме и на том уровне, который человеку доступен/достаточен). Результатом этой очень непростой и, чаще, протяженной работы будет рожденное всем существом ощущение, что «моя жизнь не имела ошибки» (что потребует, в том числе, понимания всего того, что считается негативным: тревог, боли, предательства, лишений, глупостей и пр.). Вместе с тем, мы помним, что в приведенном примере, человек к данной задаче прикасаться не собирается, хотя мы и можем уверенно сказать, что она имеет решение… Возможно (и это всего лишь наше предположение) для того, чтобы увидеть ответ, нужно смотреть из нашего подлинного существа²¹, в котором растворится всё осуждение и непонимание личности, смотреть на человека сквозь формы, голос, привычки, решения (видеть essential²²). Ведь возможно, что мы в мире не для того, чтобы делать постоянно какие-либо действия, что-то совершать, а для того, чтобы просто мочь быть с самим собой и миром… и в этом содержится великий покой и понимание. По-видимому, будет правильно обозначить способность чувствовать эту внутреннюю тишину как связь с ноэтическим, как связь с душой.

По Юнгу²³ каждому свой путь, который не только не нужно исправлять без согласия самого человека (даже имея самые благие побуждения), но и пагубно. Человек — это феномен — за ним можно следовать, если хочешь его понять и помочь, но не укладывать в прокрустово ложе; жизнь человека самоценна и должна быть лишена насилия — такова, к слову, аксиома психологического сопровождения²⁴.