Тысячелетний воин Ярополк

Глава крохотного отряда с громким названием «Басилевс» шёл по длинным казённым коридорам, выкрашенным в бежевый цвет. Мимо него мелькали портреты полководцев и фотографии ныне здравствующих начальников, картины с историческими сражениями, кривовато, но очень старательно написанные каким-то солдатом, не успевшим закончить художественное учебное заведение, одинаковые двери с красными табличками, на которых значились звания и фамилии.

Вась Вась не любил всех этих солдафонов на высоких должностях ещё с тех пор, как работал журналистом. То нельзя, это нельзя, туда не суйся, сюда не лезь, ибо запрещено, а стоит спросить о чём-то личном, выходящем за рамки должностных инструкций, зажимаются и начинают выдавливать из себя: «Ну, это… ну, того… служба отчизне, вот». Лишь с единицами поддерживал полезные контакты.

Поднявшись по лестнице, где сонный дневальный сворачивал красную ковровую дорожку, Василий свернул в боковой коридор с названием «Отдел по контролю и взаимодействию с сущностями неорганического происхождения», и остановился у двери с табличкой «подполковник Е. О. Соснов».

Стоило занести руку, как дверь сама открылась, а изнутри раздался приветливый голос.

— Заходи, Василь Василич.

И пухлый вампир широко улыбнулся, а потом скользнул в помещение.

— Доброе утро, Егор Олегович. Вы просили заскочить, как рядом буду.

Невысокий боевой маг в подполковничьих погонах отодвинул в сторону клавиатуру и достал из столешницы две кружки и большую стеклянную банку с красной крышкой.

— Кофе будешь?

— Вампирам кофе не очень рекомендовано, — пожал плечами Василий, разглядывая кабинет.

Два стола, поставленных буквой «Т», с придвинутыми к ним стульями, кулер, небольшой холодильник, шкафы, на столе рядом с компьютером лежала книжка «Как я стал боевым магом» — мемуары Соснова. На взгляд питерского журналиста, книжка так себе, язык корявый, непрофессиональный, люди раскрыты картонно и много событий, из-за которых иногда теряется целостность изложения, было убрано из соображений секретности, но самому начальнику отдела контроля нечисти города Новониколаевска об этом лучше не говорить.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Егор Олегович, — будто я не знаю, что вам можно, а что нет. Я некрепкий сделаю.

В воздух взлетела блестящая ложечка из нержавейки и три кубика сахара, а крышка на банке с кофе начала сама откручиваться. Василий же остановил своё внимание на том, чего в прошлый визит не было в кабинете. А именно большой, совершенно чёрный матовый стол, расположенный у противоположной от окна стены. В пяти сантиметрах над столом висел призрачный макет города, на котором можно было разглядеть крохотные домики, блестящую ленту реки Топь с мостами через неё и разноцветные условные пометки, похожие на воткнутые в карту булавки со светящимися бусинками на верхушках. Но карта была не застывавшая, а живая. Виднелся заходящий на посадку самолёт, он плавно плыл по воздуху, как жирная реактивная муха, а по улицам двигались по своим делам крошечные точки автомашин.

Василий разглядел на макете свой охотничий участок, отгороженный светящейся ниточкой, и улыбнулся.

— Нравится? — спросил Соснов, сделав пасс рукой, от которого кружка с кофе взмыла в воздух и опустилась перед вампиром.

— Неплохая игрушка, — пожав плечами, ответил Вась Вась, а Егор Олегович продолжил.

— Как там твой подопечный?

— Ярополк? — поджав губы и поправив жёлтые горнолыжные очки, переспросил вампир, а потом начал жаловаться: — Если бы не ваша личная просьба, я бы не стал с ним возиться. Да, он крепкий паренёк, но ведь как ребёнок, которого всему учить надо. То он яму выгребную порывается вырыть у гаража, когда есть нормальный сортир рядом, то учу пользоваться зубной щёткой, то ещё что-то. А сейчас он азбуку читает.

— И как успехи?

— Да никак, побубнит немного и бросает. Я ему фломастеры купил, так он сломал один, и говорит, типа, думал колдовство, а это полая тростинка с паклей и краской. Он на улице вещи подбирает и ломает их, а потом кладёт на стол и рассматривает. Я ему про интернет пытался объяснить, но без толку. Он чуть мой смартфон не сломал, хотел ярлычки вытряхнуть на стол через зарядный разъём. Говорит, раз пальцем двигаются, то достать можно. К волшебной палочке я даже боюсь приступать, он же как дикарь.

Соснов внимательно выслушал, допив небольшим глотками кофе, в то время как Василий совсем разошёлся.

— Егор Олегович, я больше так не могу. Мне бы ещё кого-то в помощь, но нормального. Я с этим психом уже не могу.

— Я же тебе Диму на собеседование направил, — парировал начальник.

— Его перехватили.

— Кто?

— Соколи́на со своими девками, — поморщился Вась Вась, а Соснов встал и, подойдя к вампиру, оперся на стол руками рядом с ним.

— Ты уверен?

— А что тут непонятного может быть? — огрызнулся вампир. — Они его у нас из-за столика на собеседовании выдернули!

— А она знает, кто он?

— А кто он? — переспросил Вась Вась, почесав в затылке.

— Ладно, — задумчиво протянул Соснов, — одним непонятным головняком больше. Но что касается Ярополка, ты не прав. Он ведёт себя вполне нормально. Я думал, хуже будет.

— Нормально? — вскипел вампир, зло поглядев на начальника. — Нормально это когда взрослый человек сам может сходить в магазин и не быть там посмешищем. Ему дисконтную карту вручили, а он довольный, что у купцов выторговал лоток яиц подешевле, мол, люди добрые попались. Весь супермаркет ржал. Я и так его ночью повёл, чтоб народу поменьше было, и вручил двести рублей мелочью, так как он не то что кредитку, бумажные не понимает. Нормально, это когда взрослый человек умеет через улицу на светофоре переходить. Нормально, это когда человеку можно дать телефон с тем, чтоб дозвониться. А он букв и цифр не знает! Он вообще ничего не знает! Зато спрашивал, почему я себе челядь не куплю на невольничьем рынке. Мол, в Царьграде есть такие торговцы, а здесь нет, хотя город богаче.

— Да, он нормальный! — повысил голос Соснов. — Он познаёт мир! Он пытается догнать ту тысячу лет, что провёл в лесу среди нечисти!

— Он ненормальный! Я отказываюсь дальше с ним работать! — вспылил вампир и приподнялся со стула.

— Сядь, — процедил Егор Олегович, а потом сам отошёл и опустился в своё кресло. — Если откажешься с ним работать, я отзову у тебя лицензию.

— Но почему я? Есть десяток других отрядов, куда его можно направить, — спросил опешивший вампир.

— Я перевёл тебя в резервный фонд, а на твоём участке не находится каких-либо важных социальных объектов. Ты сейчас не влияешь на общую расстановку сил. Это удобно для первичного обучения, — показав на макет, ответил казённым тоном Соснов.

— Да зачем он вообще нужен?

— Есть косвенные данные, что на Ярополка сейчас внимательно смотрят. Смотрят те лесные твари, которые сомневаются в лояльности человечества к ним. Большинству из них плевать на людей, они сидят по своим берлогам, с аппетитом жрут и друг друга, и заблудившихся грибников, и их ничто не интересует дальше охотничьих угодий. Но на каждую тысячу приходится по одному более-менее адекватному. Я немного схитрил, Ярополк — человек, но нечисть считает его своим. И он пример того, что лесные твари могут адаптироваться к жизни в городе. Им не понять такие вещи, как лётчик, программист или инженер. Но вот охоту и войну — вполне.

— Да плевать. Ну наберётся десяток лесных духов, зачем я буду мучиться из-за них?

— Десяток? Площадь лесных массивов нашей страны больше десяти миллионов квадратных километров, и никто до сих пор не знает, что там за сущности. Так что не ерепенься, а иди и делай своё дело, а я тебе буду подкидывать не сложные, но интересные заказы мимо диспетчерской.

Вась Вась поднял очки на лоб и протёр лицо. Он привык к самостоятельной жизни, и все эти «должен», «обязан» сильно давили на него. Но сейчас явно припёрли к стенке, не оставляя выбора.

— Хорошо, Егор Олегович, — произнёс вампир и направился к выходу.

— Мама мыла раму, — по слогам прочитал я нарисованные старательным писцом большие буквы и опустил голову на руки.

Тяжело было, эти буквицы отличались от глаголицы, которую я учил. Их было меньше, и все начертаны по-другому. А ещё непонятно, что за слово «рама». Если писец ошибся и написал «Мама мыла рану», то всё ясно. Батьку на охоте зверь покусал, или сына в драке ножом порезали. Если же написано «Мама мыла сраму», тоже ясно. Она в бане и водой плюскает срамное место. Оно и правильно, зачем грязной ходить.

Я встал из-за небольшого стола и взял краюху хлеба, а потом обошёл по кругу оставленный Вась Васем автомобиль. Хоть и катался на сей вещи, но всё одно любопытно было, как он без колдовства вперёд едет. Ведь двуколесники тоже питаются неведомым бензином. Это я уже знаю, а что из себя бензин представляет — не знаю. Видел, как заливает из длинной кишки.

Думая так, я поглядел на дверь, а потом поддел пальцами небольшой лаз, под которым оказалась крышка, как на бутыли с водой, только больше размером. Пальцы легко скрутили её, но там оказался тёмный провал, из которого резко завоняло. Эта вонь выдернула из тысячелетнего сна один небольшой, но сочный кусок. Помню большую крылатую железяку, рухнувшую в лесную чащу, она так же пахла. Эти железяки долго летали над головой, словно две хищные птицы, что поссорились и гонялись друг за другом. Они надсадно жужжали, как сердитые шмели, и время от времени громыхали. А потом одна упала, сломав кроны деревьев, человек же успел выскочить и долго барахтался, зацепившись верёвками и большим белым полотнищем за ветки. Помню, загорелась железяка гулким чадящим пламенем, и от жара начал таять снег. А человек сперва пытался выпутаться, а потом меня увидел и начал что-то орать. Не помню только, убил я его или нет. А вот вонь ту помню.

Я взял со стола свой фонарик и направил луч в горловину. Внутри плюскалась жижа, на воду похожая. Знать, её и пьёт машина.

— Так! — раздался с порога голос Василия. — Надеюсь, ты спичкой не пытался подсветить?

— Нет, — отмахнулся я, — А разве спичкой надо?

— Блин, подал идею. Даже не вздумай. Сгорим нафиг! Но хватит прохлаждаться, поехали.

— Куда? — спросил я, оторвавшись от размышлений над пойлом для будущего двуколесника.

— Заказ нам дали. Не частник, полиция помощи просит.

Я ухмыльнулся и потянулся к бронежилету и щиткам, а Вась Вась быстро подскочил к машине и начал доставать оттуда коробки.

— Так, повернись, — скомандовал он, когда я уже надел всё это.

— Зачем?

— Вот зачем, — ответил вампир и прицепил на тугую защёлку к броне на уровне левой ключицы небольшой стеклянный глаз.

Ещё одну вещицу сунул в карман.

— Что это? — спросил я, потрогав пальцем хрустальное око.

— Экшн-камера, а в кармане маячок. Я расставлю подвижные камеры и запущу квадрокоптер, и они будут отслеживать тебя по маячку.

— А ты сам что, в драку опять не полезешь? — нахмурившись, спросил я, посмотрев на толстое зеркало, которое поднял мой сотоварищ, и на котором появилось изображение.

В зеркале отражался Вась Вась, но так, как если бы на него смотрели со стороны. Я потрогал «якшунь-камнеру», как назвал её вампир, отчего в зеркале появились большие пальцы, закрывая всю картинку.

— Я снимать всё буду. Это же государство, пока записи или ста свидетелей не будет, не заплатят.

— Это что, я опять один на чудище полезу? — начал потихоньку вскипать.

Не нравилась мне сия затея. И этот в сторонке опять.

— Ну да. Кто ж запись вести будет?

— А они что, твоему честному слову не верят? — произнёс я, стиснув камеру в кулаке.

— Не сломай! Она денег стоит!

— Ты, трус, только о деньгах и думаешь, вместо того чтоб помочь! — подался я вперёд, срывая защёлку с брони. — Возьми меч или копьё да сам сходи на охоту!

— Я и так помогаю! — отложил в сторону зеркало Василий и зло заговорил. — Без меня ты от голода сдохнешь! А без камер нам не заплатят! И я не трус! Просто сейчас по-другому никак. Это не Средние века.

Я замер, сурово глядя на вампира, а тот вздохнул и протянул ладонь.

— Дай камеру.

Глаза его смотрели на меня без опаски, с недовольством, но без ненависти и опаски.

— Дай, — повторил он, покусывая губу.

— Держи, — процедил я и разжал пальцы.

Василий взял хрустальное око и снова закрепил на краю бронежилета.

Вскоре приготовления были завершены, за это время мы лишь изредка обменивались скупыми словечками, а садясь в машину, старались не глядеть друг на друга. От этой ссоры на душе остался неприятный осадок. И Василий вроде прав, и разгребать угли самому не хотелось. А ежели глянуть с другой стороны, то я не убил его в порыве ярости, и сие есть благо.

Ехали мы недолго. Город хоть и непривычен мне, но однообразен в своей пёстрой кутерьме, от которой в глазах рябить начинает. Лишь однажды моё внимание привлёк одинокий призрак, тоскливо стоящий посреди дороги. И лица толком не разобрать. Люди опасливо объезжали вокруг, стараясь не задеть туманную фигурку, а тот шёл вперёд, опустив руки.

— Вытянка, — проследив мой взгляд, произнёс Василий, — души неупокоенных людей, кости которых не захоронили, как требует обычай его народа.

— Я знаю, кто такие вытянки. В городе видеть непривычно.

— Недавно война была. В наш мир вторглась чужая нечисть. Только когда люди, наши боги, да их светлые духи объединились, смогли остановить вторжение. Это официальная версия, но там мутно всё на самом деле. Очень мало тех, кто правду знает. Вот Соснов точно знает. Говорят, Соколина там каким-то боком затесалась, но больше не скажу, не знаю. А во время войны много людей погибло, от некоторых и костей не осталось. Потому и появляются вытянки чуть ли не каждый день.

Дальше мы ехали молча. Остановились только у большой кучи железяк, расположенных за городом. Неподалёку виднелись одноэтажные домики с двускатными крышами. А ещё нас уже ждали. Большая серая машина с синей полосой сбоку, сама словно топором рубленная. Её незримый толмач сразу уазиком обозвал. У машины два человека. То, что это стражники, я понял сразу.

Стоило остановиться, как Василий изменился в лице, улыбнувшись, что скоморох на ярмарке.

— О, Палыч, сколько лет, сколько зим! — радостно прокричал он, начав обниматься со стражником.

А вот парень, наверное, подмастерье, опасливо и брезгливо поглядывал на вампира, словно тот прокажённый.

— Жив ещё, старый упыряка, — усмехнулся страж и показал на кучу железа. — Бомжей кто-то мочить начал. Уголовный мир пожимает плечами, местные говорят, не человека видели, нечисть. Я тут про тебя вспомнил, подал запрос, мне согласовали.

— Покусанный? — радостно осведомился Василий, достав из внутреннего кармана смартфон.

— В том-то и дело, что нет. Забитый тупым предметом насмерть. Но знаешь, словно сейфом били. И ни следов машин на въезде, ни следов волочения чего-то тяжёлого нет.

— Разберёмся, — самодовольно выкрикнул Василий, вернувшись к нашей машине.

Он достал из задней двери большую штуку, словно кувшин, прицепленный к кресту. И на концах тоже по маленькому крестику. Стоило ему нажать на какую-то кнопку, как эта чудесная вещь сразу зажужжала и взлетела, неподвижно замерев над нашими головами.

— Квадрик готов, — пояснил упырь, а потом махнул рукой в сторону лесочка, расположенного за кучей железа.

Но стоило нам сделать несколько шагов, как на площадку въехала ещё одна машина. Большая, ярко разукрашенная.

Увидев её, Василий изменился в лице и зло начал цедить бранные слова через зубы.

— Опять эти сучки.

Дверь яркой машины распахнулась, и на землю спрыгнула Соколина.

— Это наш тролль! — закричала она, доставая с сидения небольшую вещицу.

«Пистолет-пулемёт», — прошептал толмач.

— С какого перепуга он твой?! — завозмущался в ответ Василий, показав рукой на стража. — Мы по полицейскому вызову!

— У нас заказ от муниципалитета! — сразу начав тыкать смартфоном упырю в лицо, заголосила девушка.

А из яркой машины вышли высокая тёмненькая Стекляника и бледная Несмеяна, у которой на лице была белая маска. Позже рядом оказался маг Дима. Он остановился немного в стороне, не желая вмешиваться в перепалку.

Странным было другое. Я каким-то неведомым чутьём знал, что Дима — чародей, Стекляника тоже колдунья. От Соколины тянуло как от древних сущностей, но нечистью она не была, а вот Несмеяна — нелюдь. Не знаю, что за чутьё такое, но понимание вещей было естественным, как если на запах шишку сосновую от яблока с закрытыми глазами отличить — пахнут по-разному.

— Я тоже не на вольном поиске и я — первый! — возмущался Василий.

— Да ты с ним не сладишь! Сил маловато! — кричала девушка.

Я вздохнул и поглядел на скривившегося Стража. Глупо всё это. Нет, чтоб сообща, а она свару затеяли. Придётся брать всё в свои древние руки.

С такими мыслями я подошёл к Диме и протянул ладонь, а потом кивком головы показал в сторону кучи железа.

— Пусть лаятся, аки псы. Настоящим воинам недосуг это. Пойдём, сами уладим.

Тот коротко глянул на девушек, потом на лесок, и снова на девок.

— Я на подхвате. Сумма пополам.

— Идёт, — с ухмылкой ответил я. — С этими делиться будешь?

— Доход всегда между группами делится, не между одиночками, — усмехнулся Дмитрий в ответ.

— А я этого снимахаря хочу без копейки разок оставить.

— Кого? — не понял чародей.

— Ну. Он всё норовит снимать чего-то с квадрокоптера, то ли бельё высохшее, то ли котят.

Дима усмехнулся, а я поглядел на Несмеяну. Уж коли она нечисть, тоже должна быть заодно. Не зря же мне шептали «Не забывай». Перед внутренним взором промелькнули лесные твари и боги. Наверное, это отразилось в моих глазах, но бледная девушка вздрогнула и попятилась. Я только сейчас заметил, что у неё глаза блёкло-зелёные и зрачки узкие, змеиные.

— За мной, — проронил я, надеясь, что это будет выглядеть, как княжеский призыв, а не грубость.

Девушка быстро глянула на подружек и кивнула, подхватив длинное ружьё, и мы втроём направились в лес.

— Ярик?

— Несмеяшка? — почти одновременно нас окликнули сзади.

Я остановился и повернулся.

— Был я Царьграде. Так же там людьми торговали. Этот сдохнет скоро, за него медяк. Эта подстилка красивая, но не понимает языка, хотя ей же не языком работать, половину золотого. А это мастеровой, за него три коровы отдам. Так и вы тролля делите, словно торгаши. Смотреть тошно. А меж тем люди гибнут.

Упырь рукой провёл по лицу, мол, глупец. А Соколина упёрла руке в боки и начала возмущаться.

— Ты откуда такой борзый выполз? Из деревни Семидырки?

Я насупился и пошёл в сторону девушки. В ушах гулко застучало сердце.

— Ярик, Ярик, не надо! — как в бочке слышался голос Василия.

А мир померк, уходя в бездну мрака, где на чёрном небе сияет яхонтовыми космами смолянисто-чёрное солнце. Оно словно в бесконечном затмении было.

— Не подходи! — закричала Соколина и выставила вперёд пистолет-пулемёт.

Я неспешно схватил девушку за запястье и поднял над землёй.

— Отпусти! — завопила она.

В воздухе раздалось частое-частое «тра-та-та-та». А я сделал несколько шагов со своей нетяжёлой ношей, а потом взял охотницу за грудки и прижал к машине.

— Я выполз из тысячи лет мрака, — сорвалось с моих губ утробное рычание, а в стекле отразилось тёмное, словно из свинца отлитое лицо и совершенно чёрные глаза без зрачков.

Немного поглядев в своё отражение, я сделал глубокий вздох и выпустил жертву. Та упала на колени и начала тереть запястье. Мир вокруг снова приобрёл краски, а в стекле снова был настоящий я.

— Блин, синяк будет. Маугли, нахрен, потусторонний, — протянула она, а я подал руку, дабы помочь встать, но девушка смерила меня недовольным взглядом и поднялась с земли сама. — Иди нафиг. И иди вали этого урода, раз такой отмороженный. А я погляжу, как он твои кишки по траве размажет.

Я повернулся и прошёл мимо раскрывшего рот Василия к лесу. Два стражника, держа пистолеты в руках и хмуро глядя на меня, отошли в сторону. Стекляника держала в руке небольшой огненный шар. Но как-то неуверенно держала, словно не знала, поможет это, или нужно средство посильнее. На лице Димы отражалось любопытство, а вот Несмеяна просто светилась восхищением.

— Княжич, — услышал я свистящий шёпот, когда прошёл мимо неё.

— Княжич, — кивнул я, думая, что отступать уже некуда, и если признали во мне княжью кровь, то идти нужно теперь до конца.

Хотя какой конец? Впереди только какой-то тролль, которого нужно утихомирить, как разбойника с большой дороги. А не поймёт, голову с плеч.