Здравствуй, Ленин!

На сцене Лука тем временем утешал обитателей «дна»:

— Должна на свете быть праведная земля… В той земле особые люди живут… хорошие люди! Друг дружку они уважают, друг дружке завсяко-просто помогают…

В этот момент на сцену ввалился Карнаухов с криком:

— А вот и я! Что, не ждали?

На сцене возникла оторопь, правда, через пару секунд Барон, видимо, желая как-то выправить ситуацию, произнес:

— А вот и Актер появился. Где, брат, пропадал?

— Это не я пропадал! — тут же с пьяной решимостью возразил Карнаухов. — Это вы все тут пропали! Совсем пропали!

— Да, но… — начал было Барон.

— А ты вообще заткнись, лизоблюд! — оборвал его Карнаухов.

На сцене воцарилась полная тишина. Карнаухов обвел мутным взглядом присутствующих.

— Опа! Тишина, как на кладбище! Ну, а где же все эти ваши «человек — это звучит гордо» и «надо прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы» и прочая дребедень? А вот мне не стыдно за бесцельно прожитые годы! И знаете, почему? Потому что я прожил их с удовольствием! Да, я пил! И не жалею об этом! Так и передайте этому вашему руководителю, этому самозванцу, пигмею, лилипуту, этому хоббиту, бездарю, халтурщику! (плюет на сцену)

Карнаухов перевел взгляд на Луку.

— Ну, а ты, дед, что замолчал? Что ты там втираешь про хороших людей, про реки молочные с кисельными берегами? Ведь признайся, пьешь сам втихомолку? Украдкой. По ночам. Под одеялом, чтоб никто не догадался. А кто вы вообще все такие? Кто вы все на этой грешной земле? Плесень, жалкие бактерии, хламидомонады… Да пошли вы! Все, ушел вешаться.

С этими словами Карнаухов гордо, по-гамлетовски запахнувшись в плащ, удалился со сцены.

Актеры на сцене некоторое время не произносили ни слова. Наконец Лука нарушил молчание:

— Неужели повесится?

— Как же, жди, — скептически отозвался Барон.

— В любом случае — испортил песню, дурак, — подытожил Лука.

Зал, пораженный такой необычной трактовкой классической пьесы, взорвался аплодисментами.

Карнаухов за сценой пил из фляжки. Услышав шквал оваций, оторвался от процесса:

— Это успех!