Сказочный звездопад

Жила-была обычная маленькая девочка, а никакая не волшебница, хотя ей постоянно приходилось превращаться-перевоплощаться. Так, с мамой девочка была Главной Помощницей, с папой — Умницей-Красавицей, со старшим братом — Врединой, Плаксой и Ябедой, а со строгой бабушкой — Горем Луковым и Неумехой Безрукой.

И так запуталась эта девочка, что уже сама понять не могла — кто она.

А ведь по правде, хоть и понарошку, была наша маленькая девочка заколдованной принцессой. Но чем чаще она менялась наяву, тем глубже уходила в себя. Туда, где был целый мир, полный чудес и слов одобрения. А вход в этот мир таился от непосвященных в гипсовом потолочном бордюре. В той самой обычной на первый взгляд комнате, которую девочка делила со своей строгой бабушкой.

Целыми днями, пока мама и папа были на работе, бабушка ворчала на девочку, мол, и стоит косолапо, и умылась плохо, и застегнулась криво, и ложку держит не в той руке, и слишком долго ест. И, дай только волю, будет бездельничать часами, уставившись в потолок. Мол, ничего-то этой Безрукой доверить нельзя: чашку мыла да разбила. А уж читает-то как медленно! Мол, папа в ее годы все делал не в пример лучше!

Девочка папу очень любила и даже гордилась тем, что он-то был весь такой-растакой. Но от этого ей становилось так грустно. И думалось маленькой девочке, что уродилась она неправильной.

Честно говоря, эта бабушка была очень несправедлива. И все-все наша маленькая девочка умела. Но, когда тебя постоянно пилят да бранят, это все из рук само валится и нос становится красным от слез.

А вот мама с папой ее хвалили — по выходным. Ну, когда на работу не ходили и были главными в доме. Правда, девочкина мама бабушку и по выходным немного побаивалась, потому что не была ее дочкой, а папа со своей никогда не спорил.

Всю жизнь эта вредная бабушка проработала воспитательницей в детском саду. И страдала пруфдеф… деформацией. Так мама сказала. Что такое деформация, девочка знала от папы. И очень жалела ругачую бабушку, видя, как та сутулится и гнется набок.

Старший брат девочку при взрослых не обижал. Но, оставаясь в доме за самого старшего, зло подначивал, дразнил-пугал и даже мог залепить затрещину.

Жаловаться на брата было бесполезно, ведь он всегда успевал сделать это первым. И даже папа с мамой ему почему-то верили.

«Кто же я такая, — думала маленькая девочка, — Безрукая Врушка или Любимая Доченька-Помощница?»

От этих мыслей ей становилось так тяжело на душе, так непонятно, что хотелось сразу потеряться или даже… умереть. Пусть бы потом все плакали и ругали себя за то, что мало ее любили!

Лишь только бабушка, выключив в комнате свет и рявкнув «Спи, кому сказано!», проваливалась в перины и начинала храпеть, девочка собиралась в путь. Мысленно отыскав заветный завиток лепнины, она, стремительно уменьшаясь до размера мотылька, взлетала над своей кроваткой на лазоревых крылышках и устремлялась в сказку.

О чем была эта сказка? И сказка ли это была вообще? Там, в придуманном девочкой мире, на бескрайнем изумрудном лугу, усыпанном чудесными цветами и ягодами, среди говорящих пони и ручных обезьянок, она могла быть и бабочкой, и феей, и, конечно же, маленькой принцессой, любимой всеми без оговорок.

И вот однажды вечером, когда все домашние легли спать, наша девочка, изруганная, расхваленная и названная Врушкой, по своему обыкновению юркнула в заветный тайник под потолком. А тот самый-самый гипсовый завиток возьми да и отвались. Дом-то был еще дореволюционной постройки, а из старинного оставалась лишь эта лепнина.

Нагулялась девочка по лугам прекрасным, наигралась-нахохоталась с единорогами и прочими черепашками-жирафами-хомячками, разодетая принцессой, наплясалась на балу. Собралась домой возвращаться, а выхода-то и нет! Там, где были увитые виноградом ворота, — глухая стена выше неба…

Горько заплакала девочка, вмиг осознав, как сильно любит она и бабушку-ворчунью, и братца-задиру, а уж в папе с мамой и вовсе души не чает. Испугалась, что никогда уже не сможет вернуться к ним, закричала что есть мочи: «Маааама, мааамочка!»

Прибежали в комнату разбуженные родители. Недовольная бабушка с воспитательского ложа восстала, не понимая, что же опять натворила эта Неумеха? Братец с заспанной рожицей пожаловал, мол, знаю я эту Врушку, опять притворяется!

Свет включили и видят: прямо над детской кроваткой отвалился с потолка кусочек лепнины, а девочка в известке да крошках гипса разметалась в бреду, плачет — проснуться не может!

Взял папа Красавицу Елочку на ручки, мама Помощницу Ленусю зацеловала, бабушка на лоб Родненькой Внученьке прохладную ладонь положила. И даже брат, испугавшись за сестру, пробурчал, мол, Ленка-Пенка, ты че?

И стали они ее хором звать:

— Леночка-солнышко, проснись-вернись! Нам без тебя так плохо!

Просочился это зов сквозь каменный завал, ворота отыскал да и открыл их своей любовью.

С той поры уж никто девочку Врушкой Безрукой не звал, а только ласково и по имени!

Жаль, вход в сказочный мир навсегда закрылся.

Но тайна-то волшебная осталась. А с ней жить намного легче. Она душу греет и дает приют даже там, где его и быть не должно.