Симоха Рамода

Все утро Симоха смешивал железную крошку и с сулемской пылью. Зарядили первую плавку, отлили три заготовки, потом одолели еще две плавки и отлили формы десяти кинжалов. До самой темноты работали в кузне. Симоха хорошо владел молотом, Сашка помогал ему изо всех сил. Топоры вышли такие, что у Сашки глаза загорелись огнем. На другой день запрягли лошадь и поехали на телеге в Бужениново. Лошадь оставили на попечение старосты, сами пошли в лес. Дорогу к стоянке своих сородичей Симоха знал хорошо и шел уверенно. Солнце еще не вошло в зенит, а среди елей показалось несколько шалашей.

— Неужели избы нельзя поставить? — вырвалось у Сашки.

— Наши люди летом часто перемещаются, а избу держат на случай морозов в другом месте.

Вышли на голую поляну и Симоха прокричал птицей. Тут же из шалашей начали выходить люди. Одеты по-разному, но в основном в домотканых балахонах. Симоха всем им кланялся, его примеру следовал и Сашка. Потом начали обмениваться словами, которые Сашке были совсем незнакомы. Потом начались разговоры на понятном языке, но с примесью странных слов. Вскоре их позвали в шалаш, который стоял посередине. На полу лежало что-то типа скатерти и расставлены деревянные миски с угощениями. Симоха развязал свою котомку и вынул три топора, передал их хозяину. Тот попробовал их на звон и провел пальцем по лезвию, замотал головой в знак согласия. Потом ели и пили. Сашка попробовал вареное мясо, квашенную капусту, грибы соленые, хотя в разных мисках стояли печеные и отварные. Поел рыбы в рассоле и пригубил напиток очень похожий на квас, но с запахом лесных ягод.

— Вас двоих хочет видеть Ушвин. Идите к нему.

Выйдя из шалаша, Сашка первым делом спросил, кто таков этот самый Ушвин.

— Наш вещун, все ведает наперед. Каждое его слово дорого стоит. Только вопросов ему не задавай, не нарушай порядок.

Вышли из нагромождения шалашей и пошли по узкой тропе. Уперлись в полотняный шатер. У входа Симоха встал на колени и произнес:

— Пришел Симоха, сын Солнца.

Сашка, глядя на него также пал на колени и заявил:

— Пришел Александр, сын Никодимов.

Полог откинулся, и к ним вышел старец в балахоне до пят, весь седой, голова не покрыта, борода до самых колен.

— Оба вы одержимы одной мыслию. Путь верный, идите и смотрите, смотрите и решайте. Находка вас объединит и проведет через испытания, и каждый взойдет на ту высоту, о коей мечтает. Ступайте себе и не изменяйте, не кривите душой, береги честь, — старец развернулся и снова скрылся за пологом.

Молча Симоха и Сашка пошли по другой тропе, минуя лагерь, и вышли к границе леса. Вдали показалось Бужениново.

При входе в деревню их поджидал староста.

— Как поживает царедворец? Намерен осмотреть свой завод?

— Намерен, — сказал Сашка, — днями прибудет.

— Видать тогда и рассчитается, так понимаю? — глаза старосты горели алчным светом.

— Тогда и рассчитается сполна, а сейчас нам пора ехать. Вдруг сегодня прибудет царедворец.

До дома ехали молча, похоже каждый пытался понять, о чем хотел сказать Ушвин. Каждый понимал его слова по-своему.

Разговоров про третий кубик не миновали. Сели за стол, развернули карту и вгляделись в нее. Ближе всех к третьему кубику располагалась деревня Фотинеево. Но расстояние не позволяло, как в прежние разы, просить кого-то из местных приглядеть за лошадью. В этом случае ребята обрекали себя на изнуряющий путь от деревни до границы леса, примерно получалось верст пять. Никто не мог предположить сколько предстояло пройти по самому лесу.

— Пешком за день не обернемся, — заявил Сашка.

— Может Прохору откроемся? Парень вроде не болтун, — предложил Симоха.

— Только Петухов еще порог не переступит, а Прохор побежит докладывать ему о наших путешествиях.

— Обратиться к нему можно, ежели цветок сыщется какой нужно.

— Не понимаю тебя, Симоха, поясни.

— Коли Елизарин-цвет найдем, можно смело ехать с Прохором. Запарим цветок и попотчаем проводника по возвращению, к утру он все забудет.

— Никак не могу тебя отгадать. То ты простой мужик, а как копнешь поглубже — диву даешься. Где твой цветок искать прикажешь?

— Не волнуйся, сам пройдусь и найду.

Прохор довез их до границы леса и вернулся поближе к человеческому жилью. Договорились, что приедет за ними на закате солнца.

Снова впереди вышагивал Симоха, за ним едва поспевал Сашка. Время от времени Симоха оборачивался и подбадривал своего приятеля.

— Похоже зря шли, — первое, что сказал Сашка, когда вышли на громадную поляну.

— Какой ты скорый. Я просто так отсюда не уйду, — ответил Симоха.

— Скажи, где искать, и я с большим рвением начну рыть землю, — огрызнулся Сашка.

— Ты пока посиди, похоже устал сильно. Я без тебя обойдусь.

Сашка откинул голову и упер ее, как и спину в ствол дерева, закрыл глаза.

Симоха встал, как ни в чем не бывало, и пошел на поиски. Прошло достаточно времени. Сашка пришел в нормальное состояние, не сходя с места, поделил окружающую местность на участки и стал осматривать каждый куст, каждое дерево.

С первого захода сложилось убеждение, что в этом месте кустарник растет клоками, будто кто-то специально формировал отстающие друг от друга зеленые кущи. Если существует тайна, то наверняка спрятана в кустах, подумал Сашка. Он нашел в себе силы встать и приступить к осмотру намеченных целей. Ветки настолько были переплетены, что приходилось применять достаточно силы, чтобы их раздвинуть. Молодая поросль будущих стволов гнулась до земли под нажимом Сашкиных ног. Но стоило сделать один шаг вперед, как сук распрямлялся и закрывал дорогу назад. На втором оазисе Сашка понял, что начинает уставать.

— Решил остаток сил истратить на войну с кустарником, — услышал он голос приятеля.

— Лучше помоги мне выбраться, воистину силы на исходе.

— Чего ты забрался в дебри? — спросил Симоха.

Сашка поведал про свои наблюдения, и приятель возражать не стал. Вдвоем с применением топора они обработали почти все кущи. Каково было их удивление, когда внутри предпоследних зарослей проступила полуразвалившаяся избушка. Настолько маленькая, что казалось, строили ее не для человеческого проживания. Но при детальном знакомстве обнаружилось и оконце, и дверь на кожаных петлях. Только от кожи уже остались одни лохмоты. Чем прикрывалось окно, было уже не определить. Симоха глянул на Сашка и дотронулся до двери, она рухнула ему под ноги, рассыпавшись на труху. Во внутрь сперва только заглянули. Напротив двери стояло нечто несуразное, служившее ранее скорее всего поставцом. Слева на трех досках, провалившихся, лежал человек с остатками лохмотьев и перекинутыми цепями по бокам.

— Скорее всего мы нашли келью монаха-отшельника. Цепи на скелете — вериги, которые он носил на себе, — определил Сашка.

— Тогда идем вовнутрь, надобно осмотреть келью, — решил Симоха и сделал шаг вперед.

Сашка хотел последовать его примеру, но тут же понял, что вдвоем они не поместятся, начнут мешать друг другу, заденут стену и окажутся под развалинами.

Первым делом Симоха протянул Сашке цепи монаха длинною в аршин каждая и с двумя металлическими пластинами для их соединения. Потом Симоха подал православный крест светло-коричневого цвета в половину аршина по длине с изваянием распятого Христа. Следом Сашка услышал удивленные возгласы напарника. Он не успел ничего сообразить, как показалась голова Симохи.

— Все ожидал, но такого и помыслить себе не мог.

Сашка оглядел приятеля и увидел его пустые руки.

— Чему так удивляешься? — спросил он.

— Пойдем отсюда, там расскажу.

Кое-как вылезли из дебрей. Сашка бережно нес православный крест, Симоха тащил вериги. Дошли до дерева, где определили первый привал, и Симоха полез в карман своего кафтана. На свет Божий появились пять медальонов с изображением Рарога — Огненного Сокола.

— Гляди-ка, тут еще номера выбиты, — заметил Сашка.

— На наших медальонах номеров нет, это точно, а так все один в один, будто делал один и тот же мастер, — заявил Симоха.

Потом добавил:

— Думаю так, келье годов двести не менее. Сюда к монаху приходили Рароги предшественника нашим, но тут и остались. Получалось, что один отшельник победил пять воинов Огненного Сокола. Разве такое может быть?

— Может, ежели он взял их хитростью. Но то, что все пятеро остались здесь, сомнений никаких нет.

— Почему на наших медальонах нет номеров? — озадачился Симоха.

— Почему на добытых тут медальонах имеются номера? — Сашка задал вопрос и с улыбкой глянул на приятеля.

— Хочешь ответ дам? — с ехидной ухмылкой просил Сашка.

— Хочу, — вполне серьезно ответил Симоха.

— Пока не узнаем, что за войско «Рарог», так и будем гадать.

— Надо было тех, из Бунчихи допрашивать как следует.

— Ты же сам просил уберечь тайну Сулема-камня. Ну ладно, давай поглядим на православный крест. Такая работа искусная.

С оборотной стороны крест имел надпись. Чем она была сделана, не определили. Будто начертили волшебной палочкой. Буквы вроде похожи, но не такие. Слова вообще не разобрать. Еще была выбита цифра 6961.

— Еще одна загадка, — раздраженно заметил Сашка.

— Скажи, из чего сделан сей крест? Я таких камней не знаю.

— Может не камень вовсе, а металл, — сказал Сашка, хотя тут же опроверг сам себя. Ибо таких металлов он отродясь не встречал.

Первым хватился Симоха:

— Нам пора идти назад. А то ведь Прохор нетерпеливый, ждет-пождет и людей поднимет на поиски. С него станется.

— Не пойму, из какой стороны мы пришли? Где выход?

— Не бойся, выведу прямо к телеге, — заключил Симоха.

Дорога назад далась легко. Вспоминали про находки и становилось веселее.

Прохор, вооружившись веткой, отбивался от комаров. Увидел ребят и, не скрываясь, стал разглядывать их с ног до головы.

— Думал вы сокровища вынесете.

— Ноги бы унести, а так и без сокровищ жить можно, — заметил Симоха.

Пока тряслись по ухабам, всех одолевали комары. Потом пошла ровная дорога и скорость прибавилась. При въезде к Росляковку Симоха велел остановиться у дома бабки Скворчихи. Ни Прохор, ни Сашка не поняли причины, зато, когда Симоха вынес узелок с едой, всем сразу захотелось есть. Даже лошадь распрягать не стали и первым делом сели за стол в избе Симохи. Когда тот умудрился добавить в квас Прохору отвара Елизарин-цвета, Сашка так и не узрел. Токмо утром Прохор прибежал с расспросами, куда в конце концов они вчера ездили. Пришлось соврать про деревню Бужениново.

— Что мы там делали? — не унимался проводник.

— Крышу Симохе перекрывали. Забыл, что ли? Ты еще солому подавал снизу.

— Все верно. Всю голову себе заморочил и вспомнить не смог.

Понимая, что парень более не заявится, снова сели изучать находки. Сашка списал с креста каждую букву, перенес надпись на бумагу, на обратной стороне начертал номера медальонов. Симоха не ошибся и новые, и старые медальоны ничем не отличались друг от друга. Были одинаковые по размеру, весу и по изображению.

— Думаю, в ближайшее время Огненные Соколы к залежам Сулема-камня не сунутся. Что будешь делать? Вернешься в лес?

— Не очень хочется. Металл плавить интереснее. В кузне работать нравится. Еще пророчество Ушвина из головы не выходит…

— Кроме тебя с печью никто не совладает.

— Ты при немце останешься, без тебя он похоже, как слепой кутенок.

— Не хочу с немцем работать, он ведь какой, от сих до сих, и ни на вершок, что сверху, что в бок. Я так не могу.

— Он тебя не отпустит, — уверенно сказал Симоха.

— Отпустит, я его условия выполнил, работу сделал. А потом с находками работы полно. Надпись на кресте надобно расшифровать, материал, из которого сделан крест, исследовать. В Разбойном приказе узнать про Огненных Соколов. Надеюсь, хоть одну медальку дашь мне с собой. Токмо ежели в Разбойном приказе скажут оставить, придется им отдать.

Приятели все распределили, наметили и уже в мыслях жили той, другой жизнью, которая начнется после возвращения немца. Но вернулся один Петухов. Ни Ланге, ни толмач с ним не приехали. Сашка по-свойски поприветствовал Николая Анисимовича и задал вопрос про качество выплавки. Дескать, как в Каменном приказе металл оценили? Петухов, не поднимая глаз, заявил, что железо справное и тут будут строить завод.

— Где же немец? — спросил Симоха.

— Где толмач? — задал вопрос Сашка.

Петухов набрал в себя воздуху:

— Немца вернули в Каменный приказ, нынче он там нужнее. Куда делся толмач — не ведаю. Про вас велено так: сказать спасибо и отпустить на все четыре стороны.

— Погодь, Николай Анисимович! В таких случаях расчет требуется.

Петухов сузил глаза, упер руки в бока и почти заорал:

— А ты посчитай, сколько ночей провел в деревенском доме, сколько раз трапезу тебе подавали, кобылку пользовал, а телега, та вообще ремонта требует.

— Ладно, стерплю. А ему? — Сашка указал на Симоху, — кабы не он и печь никогда не построили бы. Или ты тоже еду посчитаешь?

— С ним другое дело. Вот тебе, Симоха, деньги за работу. Помнишь, еще полмешка ржи получил? — Петухов положил на стол один рубль.

— Симоха, не бери, — закричал Сашка, — даст рубль, а соврет про десятку. Не бери. Пойдем в Москву, найдем дорогу к Милославскому и спросим с него за работу.

— Ах, так, тогда вы сняты с довольствия прямо сейчас! Вон из моей деревни! Иди, жалуйся, все равно вера мне достанется.

Симоха весь напрягся, глаза засверкали неистовым светом:

— Ладно, Сашка, уходим, пусть подавится. Может брюхо треснет!

Собрали свои пожитки и на ночь напросились к бабке Скворчихи. Утром двинулись на большак искать попутчиков до Москвы. Нежданно-негаданно их обогнал Прохор на коляске Петухова.

— Куда вы? — спросил на ходу.

— Может довезешь до большака?

— Мне до поворота, спешу за лекарем. Петухов животом захворал, сильно мается, не помер бы.