Источник нечистой силы

Меня вызвал к себе Вениамин Борисович, директор рекламного агентства «Альнор». Он долго расхваливал меня, и я чувствовала в этом подвох. Я пыталась отгадать, к чему он клонит. Моим единственным предположением было то, что до него дошли слухи о безответственной любви по мне его заместителя Игудина Игоря Игоревича, но тот уже несколько дней не появлялся на работе. Говорили, что он запил. Но мне не хотелось бы обсуждать это с шефом.

— Распустил Игорь Игоревич вас всех!

Я вскинула на директора удивленные глаза.

— Да, распустил. Я занялся бухгалтерией и обнаружил, что мы стали спонсорством каким-то заниматься. Логотипы рисуем, сценарии для видеороликов пишем, а оплаты никакой нет. «Золотую саламандру», кажется, вы опекаете, Ольга Антоновна?

Упоминание о страховом агентстве «Золотая саламандра», словно обухом по голове, ударило меня. Действительно, именно я нашла эту никому неизвестную фирмочку. Благодаря проведенной нами широкомасштабной рекламной кампании название «Золотая саламандра» стала на слуху у каждого москвича. Ее директор — Альбина Эдуардовна Побережнова была женщиной очень не простой по характеру, но я всегда находила с ней общий язык. Последний раз я рискнула и отдала на исполнение ее заказ без предварительной оплаты. «Неужели она меня кинула?» — пронеслось в моей голове.

— Вениамин Борисович, это недоразумение! Я сегодня же все улажу.

— Хорошо, Ольга, ты слишком не переживай. Это я так… Золотая твоя саламандра никуда не денется, — сказал шеф, перейдя на «ты». — Ты мне лучше скажи, что у тебя с Игорем?

— Ничего, — категорично ответила я и вышла из кабинета.

Я ехала к Альбине Эдуардовне и вместо того, чтобы готовиться к разговору с ней, опять думала о гонге североамериканских индейцев. Я уже сама начинала понимать, что он стал моей навязчивой идеей, но ничего поделать с собой не могла.

Секретарша долго не хотела пускать меня к Побережновой, но в конце концов мне удалось ее убедить, что я должна поговорить лично с Альбиной Эдуардовной.

Я вошла в кабинет, по-прежнему не имея в голове стройных мыслей о том, как начать диалог. Директриса не обратила на меня никакого внимания. Зато я сразу заметила, что Побережнова чем-то сильно озабочена. И если бы я подготовила несколько фраз для нашего разговора, мне бы пришлось перестраиваться на ходу.

Не узнавая себя, я стояла в нерешительности у входа. Мое подсознание отметило, что интерьер кабинета противоречит всем принципам фэн-шуй. Это была узкая длинная комната, серый цвет стен которой еще больше усиливал сходство с коридором.

— Мне кажется, что у вас на этой стене висели картины, — неожиданно для себя сказала я. — Где они теперь?

— Что? — удивленно спросила Альбина Эдуардовна. — Что вы себе позволяете? Кто вас сюда пустил?

— Это вы что себе позволяете? Два месяца не можете счет оплатить за рекламный видеоролик, — да уж, вот так, не подумав и ляпнув, можно одной фразой загубить все отношения с хорошим клиентом. Но этого не произошло.

— Да, не могу оплатить, — утвердительно сказала Побережнова и сфокусировала туманный взгляд своих заплаканных глаз на мне.

Она выглядела ужасно, и я поняла, что произошло что-то страшное.

Я вспомнила нашу встречу в этом офисе. Тогда Альбина Эдуардовна поразила меня своей необыкновенной красотой. Я даже подумала, что не хотела бы оказаться с ней в одной компании, потому что пришлось бы находиться в ее тени. Нет, я никогда не страдала комплексом неполноценности, а Побережнова заставила меня на какой-то миг почувствовать, что это такое, даже несмотря на то, то она была лет на семь старше меня.

Теперь я видела ее без макияжа: все лицо было в веснушках, губы — чрезмерно узкими, глаза — слишком маленькими, и даже нос был, оказывается, с горбинкой. Я поняла, что прежде это была красота женщины, которая имела все возможности, чтобы найти свой стиль, подчеркивающий достоинства и скрывающий недостатки своего лица. Короче, я сделала вывод, что она была несколько красивой, сколько холеной и умеющей преподнести себя на самом высоком уровне.

Но что же случилось с ней теперь?

Спросить напрямую я не решилась, но прошла вперед и села за длинный стол совсем рядом с Альбиной Эдуардовной. Она отшатнулась назад, будто я хлестнула ее своим биополем. Затем взяла со стола маленькую серебряную рюмочку и выпила ее содержимое одним глотком. Не знаю, что это было, коньяк или успокаивающие капли, но ее окаменевшее лицо слегка ожило.

— Что, ролик готов? — спросила она.

— Давно, — ответила я.

— Самое лучшее, что я могу вам предложить — это продайте идею другой страховой компании. Поменяете название и вернете свои деньги. А я обанкротилась.

— Альбина Эдуардовна, мы можем подождать еще какое-то время, пока у вас все наладится. Вы — наш давний и постоянный клиент…

— Не стоит, — оборвала меня Побережнова и открыла ящик стола.

Обреченность, с которой говорила Альбина Эдуардовна, натолкнула меня на совершенно идиотскую мысль, что она сейчас достанет из ящика стола пистолет и застрелится у меня на глазах. Я вскочила и бросилась к ней, чтобы предотвратить попытку суицида.

— Ты что, офонарела? — спросила директор, оттолкнув меня к стене и достав из ящика стола носовой платок. — Идите, девушка, отсюда. Охраны у меня нет, но я и сама могу вышвырнуть…

— Я подумала почему-то, что вы пистолет достать хотите, — в свое оправдание сказала я, пытаясь сообразить, как она расценила мой поступок.

Альбина Эдуардовна повернула ко мне голову и посмотрела на меня широко открытыми белесыми глазами. Краснота вокруг них почти прошла, но полное отсутствие макияжа говорило о том, что до моего прихода она плакала.

Побережнова всегда производила на меня впечатление сильной женщины, не способной на такую слабость, как слезы. «Значит ее дела были действительно плохи, но почему же так вдруг?» — пыталась сообразить я.

Раздался внезапный звонок и я вздрогнула. Альбина Эдуардовна взяла со стола маленький мобильный телефон, теряющийся на ее ладони, и ответила. Я еще никогда не видела таких миниатюрных телефонных аппаратов. «Наверное, он жуть какой дорогой, — подумала я. — А вот звоночек надо бы заменить, такой громкий звук и мертвого из могилы поднимет».

Побережнова сделала мне жест рукой, чтобы я наконец уходила. Я поняла, что дальше задерживаться здесь неприлично, и направилась к выходу. Едва я взялась за ручку двери, как услышала возглас: «Подожди!» Моей первой мыслью было то, что Альбина Эдуардовна обращается к своему невидимому собеседнику, но на всякий я случай оглянулась.

Я ошиблась. Побережнова обращалась ко мне. Я облегченно вздохнула, сделала несколько шагов до длинного стола и села на крайний стул. Надо сказать, что мне очень хотелось здесь задержаться, но я не находила предлога. Нет, дело не в том, что мне надо было «пробить» оплату солидного счета, я почувствовала некоторые странности в биополе Альбины. На очень короткий момент в моем подсознании возникла жуткая картина: несколько крупных слепней высасывали прану прямо из чакр ее энергетического тела.

Разговор по телефону был очень коротким. Из тех слов, что она произнесла, ничего не было ясно о том, кто звонил и зачем.

— Вас, кажется, Ольга Антоновна зовут, — спросила Альбина Эдуардовна.

Я кивнула в ответ.

— У меня к вам будет просьба. Сейчас ко мне придет один человек. Я представлю вас как представителя зарубежной страховой фирмы. Вы по-немецки говорить умеете?

— В рамках школьной программы…

— Тогда молчите. Просто сидите и молчите. А я буду ссылаться на вас… Вы очки носите? — неожиданно спросила Альбина Эдуардовна.

— Нет, — ответила я.

— Тогда возьмите вот эти. Может, подойдут? — предположила директриса, протягивая мне узенькие очечки. — Это я своей дочке купила, она у меня очкарик, но они ей не понравились.

Я еле втиснула дужки очков за уши и посмотрела на Побережнову.

— Пойдет, — сказала она, припудривая свое лицо.

Буквально через две минуты после нескольких легких взмахов щеточки с тушью для ресниц и одного единственного штриха, сделанного блеском для губ, Альбина Эдуардовна внешне и внутренне преобразилась.