Кинг

Кинг

Маленький пугливый кролик. Она дрожит. Все ее тело вибрирует. Интересно, это на самом деле страх? Или, может, возбуждение? Отчего трепещет малышка Дейзи? Я уже предвкушаю, как буду выяснять это.

— Что вы имеете в виду? — слегка дрожащим голосом спрашивает она.

— Мне сложно вот так просто влиться в незнакомое общество, — лгу я. — Поэтому для начала хотел бы… привыкнуть к тебе. А после, возможно, ты могла бы познакомить меня с кем-то.

— Может, вам лучше… ну… познакомиться ближе с кем-то из мужчин?

— Зачем? — склоняю голову набок, и от моего внимательного взгляда она начинает ерзать еще сильнее.

— Ну, мужчине с мужчиной легче найти общий язык.

— Думаю, с тобой у нас все пойдет очень легко.

— Сэр, — после короткого стука в дверь в проеме появляется Уилл. — Прошу прощения, что прерываю. Ужин готов.

Кивнув, поднимаюсь со своего места, и маленький Кролик тоже вскакивает со своего.

— Что ж, я поеду, — суетится она.

— Ты поужинаешь со мной, — понижаю голос и внимательно смотрю в глаза Дейзи.

Она слегка сжимается и неуверенно кивает. Ах, какая чудесная саба получилась бы из нее. С толикой непокорности, которая только добавила бы перца к ее смиренности. Я даже облизываю губы, настолько вкусной мне кажется эта мысль.

Развернув гостью, кладу руку на ее поясницу, намереваясь проводить в столовую, а Дейзи вздрагивает. Слегка вжимаю руку, чтобы даже через свой крайне целомудренный свитер она почувствовала жар моей кожи.

— Не хочешь снять свитер? — спрашиваю я. — В доме тепло.

Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

— Зачем вы мне такое предлагаете? — ее голос дребезжит, срываясь на легкие истерические нотки. Какая уязвимая. И вся наружу. В этих бездонных глазах я могу прочитать все ее эмоции. Страх и интерес. Возбуждение и удивление. Каждую. Чертову. Эмоцию.

— Затем, что здесь тепло, — небрежно пожимаю плечами, как будто не придаю значения своим словам.

— Я не буду при вас раздеваться, — она воинственно задирает подбородок, который, как и щеки, идет красными пятнами.

Будешь, только ты об этом еще не знаешь.

В столовой слуги помогают Дейзи занять место справа от меня, я же сажусь, как обычно, во главе стола. Едва мы раскладываем на коленях салфетки, официанты начинают суетиться, внося горячие блюда и по очереди предлагая их нам. Я специально приказал приготовить множество блюд, чтобы проверить Дейзи на смирение. И теперь наблюдаю за тем, как она не может сделать выбор, мечась глазами между несколькими деликатесами.

— Позволишь помочь? — спрашиваю, клянусь, в последний раз! Позже она сама будет просить меня об этом.

— Да, пожалуйста, — отвечает неуверенным голосом.

— Возьми стейк, запеченные на гриле овощи и салат. Легкая, но довольно питательная пища для ужина. Белок и клетчатка.

Дейзи кивает, и тут же накладывает на свою тарелку именно то, что я посоветовал. Умница. Пока берет салат, обильно сглатывает, и я мысленно усмехаюсь на ее заверение, что не голодна. Маленькая врушка. Ладно, для начала я могу простить ей эту ложь. А дальше, когда она попадет в мою полную власть, я буду наказывать ее за такое.

К ужину мы приступаем в полной тишине. Дейзи то и дело бросает взгляды на стоящую у стены прислугу. Я специально пригласил их на сегодняшний вечер. Хочу видеть ее смущение. Мне нравится наблюдать за тем, как краснеет ее лицо, как она неловко ерзает на месте.

— Чем ты занимаешься, Дейзи? — спрашиваю ее, и она на пару секунд зависает, глядя на мои губы.

— В каком смысле? — наконец переводит взгляд на мои глаза.

— Кем ты работаешь?

— А я разве не сказала раньше? — спрашивает она и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Я работаю учителем музыки в начальной школе.

— На каком инструменте играешь?

— Фортепиано, — немного смущаясь, отвечает она.

— Фортепиано, — тяну задумчиво, воображая, как она будет голая играть для меня. В моем доме в Лос-Анджелесе есть фортепиано. Именно там я и представляю Дейзи.

— А вы?

— Что, прости? — вопросительно приподнимаю бровь.

— Вы играете на каком-то инструменте? — слегка запинаясь, спрашивает она и качает головой, когда официант подносит бутылку с вином к ее бокалу. — Я не пью, спасибо.

— Совсем? — удивляюсь я.

— Совсем, — отвечает твердо. — Так на каком инструменте вы играете?

— Ни на каком, — вру я.

— Жаль. Если бы играли на фортепиано, мы могли бы сыграть в четыре руки.

Под моим взглядом ее голос стихает, и на последних словах она уже практически шепчет.

В четыре руки? Ухмыляюсь. Я бы сыграл на ней в четыре руки и два ствола. Хотя, наверное, нет. Ее я бы не стал делить ни с кем. Может, потом как-нибудь, но точно не в начале. Мне хочется самому вкусить этот сладкий плод.

— У тебя есть отец, — констатирую, припоминая, что она раньше рассказывала о себе. — Вы живете вдвоем?

Я задаю эти вопросы, чтобы немного расслабить Дейзи. Терренс собрал на нее и ее семью такое досье, что, уверен, она не знает и половины того, что теперь известно мне.

— Нет, — качает головой, сделав глоток воды. — У меня свой дом. Папа живет с мамой, а моя сестра переехала в Лос-Анджелес.

— Она тоже учитель?

— Нет, она… — Дейзи слегка краснеет и опускает взгляд в тарелку. Интересно… — Уехала, чтобы стать актрисой.

— Ты как будто стесняешься этого факта.

— Нет, Фиона талантливая, и я верю, что у нее все получится.

— Но ты не считаешь актерскую профессию достойной, — констатирую я. — Угадал?

— Нет, все не так. Просто мне жалко ее. Она вынуждена работать в кафе. Это очень достойная работа! — восклицает она, чтобы, видимо, не показаться ханжой в моих глазах. Маленькая глупышка. Мне насрать на ее убеждения. Меня интересует только то, что у нее под одеждой. — Просто не хочется, чтобы она разочаровалась в своем выборе.

Ну да. Скептик во мне кривит губы. Это сколько же дерьма вложил в нее папаша-святоша? Наверняка считает свою вторую дочь чуть ли не шлюхой. Я уверен в этом на сто процентов, потому что знаю таких ублюдков. Женщинам в собственной семье не позволяют иметь светские профессии, а сами при малейшей возможности дерут шлюх извращенными способами.

— Что насчет парня?

— Какого парня? — глаза Дейзи снова расширяются.

— Твоего.

— У меня нет парня. То есть, он есть, но он не жених, — несет она какую-то чушь, тем самым подтверждая мою догадку, что боится меня и поэтому придумывает несуществующего парня, пытаясь выставить границу.

— А где же он? Почему отпускает тебя поздно вечером одну к незнакомцам?

— Он… он доверяет мне.

— Он и должен тебе доверять. Но меня-то он не знает. Тогда почему так беспечно отпускает такую красавицу в гости к мужчине?

Она бросает взгляд на висящие на стене часы и вскакивает, оставив мой вопрос без ответа.

— Вы правы. Он, наверное, уже волнуется. И даже, скорее всего, звонил, а после уроков я забыла включить звук на телефоне, — нервно усмехается она, аккуратно складывая салфетку и пристраивая ее слева от тарелки. Та падает на стул. Дейзи снова поднимает, складывает и двигает ее дальше по столу, чтобы тряпица наверняка осталась лежать возле тарелки.

Я тоже встаю.

— Уже уезжаешь? — спрашиваю, делая шаг к Дейзи, а она порывается отступить, но ей мешает спинка стула, поэтому малышка замирает, глядя на меня, как кролик на удава.

— Да. Пора, — выдыхает она так сексуально, что в паху сводит от возбуждения.

Нависаю над ней, нагло вторгаясь в ее интимную зону.

— Останься на ночь, — произношу то, что не собирался, но не стану отрицать, что не имел такого желания.

— Зачем? — спрашивает шепотом.

Я слегка наклоняюсь вперед, и уголки моих губ дергаются.

— Научишь меня молиться. Вы же делаете это, встав на колени?

Она не может не заметить мой грязный намек, и от того, как Дейзи снова покрывается румянцем, член дергается в штанах, долбясь в ширинку. Опусти она сейчас взгляд, яснее ясного увидела бы свидетельство моего желания.

— В другой раз, — выдавливает из себя сипло. — Доброй ночи, мистер Кинг.

— Доброй, пушистый кролик, — отвечаю хрипло, и Дейзи, сорвавшись с места, несется на выход.

Спрятав руки в карманах, подхожу к окну, чтобы проследить за тем, как малышка сбегает по ступенькам, по дороге натягивая свое недо-пальто, прыгает в машину и уезжает прочь с моей территории. Совсем скоро она вернется. И быстрее, чем думает, окажется на коленях, чтобы молиться и поклоняться моему члену.

— Доброй ночи, — произношу тихо, глядя на скрывающиеся в темноте красные габариты. — Пушистый, пугливый кролик.