Блин – секретный агент

Домик был поделен пополам стеной из коричневых от старости бревен. Блинков-младший догадался, что это и есть изба-пятистенка, о которой он слышал в одном рассказе по радио и не мог сообразить, почему она «пятистенка» — пятиугольная, что ли? А оказалось, что пятая стена внутри, только и всего.

В первой комнате была печка, посудная полка, стол и шкаф с мутным зеркалом, во второй — другая сторона печки, этажерка с тремя книжками и кровать. Бабушка Николая лежала на этой кровати, до подбородка накрытая одеялом, и тяжело дышала. Лицо у нее было красное и потное, как у человека, только что поднявшегося на высокую гору.

К ужасу Ирки, сбылись ее самые мрачные предчувствия: ни телевизора, ни телефона в доме не оказалось. На подоконнике стоял жалкий транзистор. А под потолком, на крюке, висела нелепая в старушечьем обиходе вещь: туго набитый брезентовый мешок.

Блинков-младший сразу же сообразил, что на мешке отрабатывал удары какой-нибудь каратист или боксер. Другого применения ему выдумать было невозможно. Ну а раз так, то ясно, почему старушке понадобилась их с Иркой помощь в конце лета. Раньше у нее кто-то жил — Николай или какой-нибудь дачник. А потом у него кончился отпуск, и бабушка осталась одна.

Молчание затянулось. То ли старушка изучала ночных гостей, то ли еще не пришла в себя после того, как упала.

— Смотрите, Мария Петровна, каких я вам постояльцев привез! — сказал Николай таким ненатурально бодрым голосом, что булыжник прослезился бы от жалости. Сразу стало ясно: совсем плоха Мария Петровна, а любящий внук хочет ее подбодрить.

Несчастная улыбнулась и сказала, строго глядя на внука:

— Колюшка — моя гордость. Подумать только: дослужился до младшего лейтенанта, и до сих пор со мной на «вы»!

— Да, — подтвердил Николай, — такие уж патриархальные нравы у нас в семье. Мы с братом, пока не подросли, даже кошку на «вы» звали. Про нас и поговорку сложили: «Доброе слово и кошке приятно».

— Шутник, истинный крест, шутник, — без улыбки сказала Мария Петровна. — Ну иди сюда, мой голубчик, бабушка тебя расцелует!

И она громко расцеловала наклонившегося к ней внука, для удобства взяв его обеими руками за уши.

Блинков-младший во время этой семейной сцены потихоньку толкал мешок. Рука упиралась как будто в каменную стену. Пришлось налечь плечом, и только тогда мешок чуть-чуть качнулся. Похоже, он был набит песком и весил килограммов сто.

— Это мой, — заметил Николай, оторвавшись от бабушки. — Приезжаю иногда и балуюсь, чтобы форму не потерять.

Он шагнул к мешку, явно собираясь постучать для разминки. Но бабушка поймала внука за штаны и притянула к себе. На вынырнувшем из-под одеяла рукаве было три адидасовских полоски. Блинков-младший чуть не расхохотался: старушка ползала по дому в спортивной куртке! Потом он представил себе, как ей одиноко и страшно в ее неухоженном доме, во всей этой деревне с темными окнами, где то ли рано ложатся спать, то ли вообще никто больше не живет. Истосковалась бабушка по внуку, вот и надела его куртку.

Старушка тем временем что-то горячо шептала на ухо Николаю.

— Само собой, бабуля! Абсолютная независимость и необременительное деловое сотрудничество! Я и полковнику так обещал: поселю, сказал, ребят на сеновале, — в полный голос ответил ей любящий внук и обернулся к Блинкову-младшему с Иркой. — Эх, и завидую я вам, детки-тарталетки! Будете спать на свежескошенном сене, пить парное молоко!

— Какое сено, какое молоко?! Я ведь козу пять лет как продала, Колюшка! — поджав губы, напомнила внуку старушка.

— Ах ты, незадача какая! — огорчился Николай. — То-то я давно нашу Лизку не видел! Раньше, бывало, только подъеду, а она уже тут как тут, бородой трясет, морковку выклянчивает. Большая охотница до морковки была наша Лизавета!

— Николай, — устало сказала Ирка, — борода у козлов, а у коз бороды не бывает. И вообще, хватит сказок для самых маленьких. Если мы здесь лишние, то поехали обратно. А если нет, уложи нас где угодно — я спать хочу.

— Вот это деловой подход! — обрадовался Николай, словно только и ждал, когда Ирка оборвет поток его завиральщины. — Пошли, ребята, на колодец, покажу вам, что к чему. Попьем чайку, да поеду я. А бабуля пока решит, куда вас устроить.

Он сказал «ребята» вместо «деток-драндулеток-тарталеток». Это уже можно было считать Иркиной победой.

А в особняке веселились вовсю! В тот самый момент, когда Блинков-младший с Иркой вышли на улицу, лидер группы «Свистящие» Таракан так лихо бацнул по струнам, а танцующие так дружно подпрыгнули и хлопнулись об пол, что на веранде особняка взорвалась лампочка.

Позвякивая пустым ведром, их догнал Николай.

— Вот и кончаются мои мучения, а ваши начинаются, — довольным голосом объявил бабулин внук.

— Ты почему фонарик не взял? — спросила его Ирка. — Что же мы, так, в темнотище, и пойдем?

— Вон тебе фонарик. — Николай кивнул на спрятанный за облаками размытый блин луны. — Могу, если хочешь, посветить фарами, только это не нужно. Мимо колодца ведром ты и так не промахнешься. Привыкай к деревенской жизни, Ирэн. У бабули фонарика нет, потому что встает она с солнышком и ложится с солнышком.

И они пошли попадать ведром в колодец. Ирка ворчала, что она не рабыня на плантациях — вставать с солнышком. У нее, в конце концов, каникулы! Когда захочет, тогда и встанет!

Она по-женски не проникала в суть явлений. А Блинков-младший проникал и уже прекрасно понял, что рано вставать — никакая не трудность здешней жизни. Рано вставать совсем легко, если перед этим рано ложиться. А поздно лечь в деревне просто невозможно, потому что по вечерам тут совершенно нечего делать, и в этом-то как раз главная трудность!

— Надо все-таки познакомиться с этими, из особняка, — шепнул Ирке Блинков-младший. — А то через неделю мы на самом деле заблеем и начнем по травке скакать.

— Ну-ну. Флаг тебе в руки, — хмыкнула Ирка.

Николай привел их к колодцу и начал объяснять, как детям неразумным: эту крышку открываете, сюда цепляете ведро, эту ручку крутите, нет, бросать ведро нельзя, нужно потихоньку опускать, а то колодец старый, стенки грибами заросли, посшибаете их ведром, и будет вам грибной суп вместо чистой воды. В какой-то момент Блинкову-младшему показалось, что полицейский опять врет, но, когда они с предосторожностями подняли из колодца ведро воды, там плавал темный кружок размером с банкину крышку.

— Видал, какие здоровенные опята у нас в колодце?! — похвастал Николай, вылавливая кружок. — Можешь поджарить и съесть. Будешь потом рассказывать в Москве, как за грибами на колодец ходил!

И он торжественно вручил кружок Блинкову-младшему. Это действительно была шляпка гриба, трухлявая от старости.

Нести ведро досталось Блинкову-младшему. С непривычки он расплескал почти четверть, и в основном — себе на ноги. Когда они дошли до дома, в кроссовках у него хлюпало. Еще чуток — и лягушка заквакала бы…

А дома, за столом, покрытым белой скатертью с неразгладившимися складками, сидела розовенькая благостная Мария Петровна в цветастом сарафане. Ее заплетенные в косицу седые волосики были скручены на затылке в бублик.

— Проходите, ребятушки, — произнесла бабуля полицейского певучим сказочным голосом. Казалось, что сейчас она продолжит: «Козлятушки, ребятушки» и все такое. — Колюшка, ставь самовар, Иринушка, накрывай на стол, а ты, Митенька, слазай в подпол за вареньем, помоги мне, старой.

— Я сейчас, Марьпетровна, — спохватился Блинков-младший. — У меня в машине кролик.

— Неси его сюда, Митенька. Пускай в сенях переночует, — решила старушка. — А завтра сделаешь ему клетку.

Само собой, кролик не сидел в корзинке паинькой, дожидаясь, пока о нем вспомнят. В машине попахивало. Блинкову-младшему пришлось вытряхнуть все коврики и чехлы с сидений, потому что кролик обследовал свою тюрьму, рассыпая по пути орешки. А еще надо было нарвать для кролика клевера и устроить его в сенях под лавкой. Когда Блинков-младший вошел в комнату, вся компания уже пила чай с вареньем.

— Кроликовый папа, — отметила его появление Ирка.

— Кроличий, — механически поправила ее Мария Петровна.

Блинков-младший подумал, что, наверное, до пенсии она работала учительницей. Но полицейская бабушка вдруг добавила прежним сказочным тоном:

— Ты кушай повидлу-то, Иринушка. Повидла у меня страсть какая сладкая, истинный крест!

Окно вдруг озарилось ярким белым светом. По занавеске снизу вверх побежали тени от веток растущей у дома яблони. На улице кричали: «Ура», — конечно, это развлекалась компания из особняка.

— Армейская ракета, осветительная, — заметил Николай.

— Каждый вечер так, — пожаловалась бабуля, прихлебывая чай из блюдечка. — Подожгут дом, вот и будет освещение.

Ракета опускалась долго, не то что китайские шутихи. Похоже, она была с парашютиком.

Ирка вяло ковырнула ложечкой повидлу, шмыгнула носом и сказала:

— Действительно, ну что мы там не видели? Марьпетровна, научили бы вы меня вязать. Говорят, это успокаивает нервы.

— Конечно, конечно, Ирина Ивановна, в вашем солидном возрасте пора сидеть дома и учиться вязать, — поддакнул Николай. — Ну что могут вам предложить эти буржуины в особняке? Музыкальный центр на четыре киловатта да синтезатор, по-моему, «Ямаха». Ну и компьютер с примочками: монитор — двадцать один дюйм, четырехкнопочный джойстик, руль и педали…

О компьютере полицейский говорил уже явно для Блинкова-младшего, и говорил неспроста. Он завлекал, он интриговал, он хотел, чтобы Блинков-младший с Иркой спали и видели, как бы им познакомиться с людьми из особняка!

— Николай, а ты там был? — заинтригованно спросила Ирка.

— Был разок. Там одна молодежь, мне с ними неинтересно, — голосом ветерана первой империалистической войны проскрипел Николай.

Блинков-младший догадался, что на его глазах происходит самая настоящая вербовка «втемную»! Полицейский уже так обработал Ирку, что она сама обязательно, непременно попросит его… И ни о чем не подозревающая Ирка заныла даже раньше, чем Блинков-младший успел додумать эту мысль:

— Николай, Николайчик, ну познакомь нас!

Блинков-младший читал психотехническую комбинацию полицейского, как по книге. Сейчас Николай станет отнекиваться… Так и есть!

— Да нет, Ир, я для вас плохой посредник, — вздохнул Николай, даже забыв переделать Иркино имя. — Если бы я запросто ходил к ним в гости, тогда другое дело. А то ведь меня туда звали починить им тележку для гольфа. Видела в кино — такие электрические автомобильчики? Ну вот, папа Букашин раз в месяц играет в гольф, а все остальное время сын Букашин на этих тележках девочек катает. Раз докатался до того, что въехал в бассейн…

— Там и бассейн есть? — с острым любопытством спросила Ирка.

Вербовка шла как по маслу, а тут еще простоватая бабуля нечаянно подыграла внуку.

— Я тебе что скажу, Иринушка, — запела она своим сказочным голосом. — Букашин Данилка — сын, значит, — он сильно балованный, но в душе неплохой. Только надо ему окорот дать. Кто ему даст окорот, с тем он друг-приятель, а кто за ним бегает, как собачонка, с тем Данилка сам как есть пес!

— Он, в общем, несчастный парень, но и негодяй еще тот, — вмешался Николай. — Мать за границей, отец в своем банке, приезжает сюда на выходные, и то не каждый раз. А сынок всю неделю за старшего остается и дурака валяет. Собрал компанию, все оттуда же, из дачного поселка. — Николай кивнул в сторону особняка. За окном снова запустили ракету, но «ура» больше не кричали. — Раздает им кассеты, лазерные диски для компьютера. Кто клюет на дармовщину, над теми он издевается. А, скажем, был тут в прошлом году парень, который, как бабуля выражается, дал ему окорот по морде, так Дэн с ним нормально дружил.

— Дэн? — переспросила Ирка.

— Он Данила. Чувствуешь? Даже не Даниил, а Данила! Папа, когда имя ему давал, был большой патриот. А сейчас — банкир и поклонник Америки. Поэтому Данила превратился в Дэнни.

Вид у Николая был предовольный. Ирка уже не только мечтала познакомиться с этим Дэнни. Мало того! У нее осталось полное впечатление, будто бы не полицейский подсказал ей эту идею, а она сама так решила. Хотя еще полчаса назад за одни только разговоры на эту тему Ирка обозвала Блинкова-младшего бараном.