Рождение неолиберальной политики. От Хайека и Фридмена до Рейгана и Тэтчер

Когда Вторая мировая война близилась к концу и на горизонте уже был виден нелегко доставшийся мир, Фридрих Хайек начал разрабатывать интеллектуальную и организационную стратегию, призванную защитить и сохранить «свободное общество». Свою стратегию он изложил в статье «Интеллектуалы и социализм». Хайек указывал на влиятельность американских прогрессистов и английских фабианских социалистов в начале ХХ в. и считал, что защитникам свободы следовало бы создать похожую организационную и интеллектуальную стратегию. Во время войны Хайек работал в Лондонской школе экономики (ее в 1895 г. основали фабианские социалисты Беатрис и Сидней Веббы); из-за бомбежек школа переехала в Кембридж. Он по-прежнему общался со своим давним другом и идейным оппонентом Джоном Мейнардом Кейнсом и стремился дополнить идейную силу своей блистательной полемической книги «Дорога к рабству» путем создания сообщества ученых, которые могли бы защищать основные принципы того, что Хайек вкладывал в понятие свободы индивидуума.

Благодаря усилиям Хайека под его руководством сложился своего рода неолиберальный интернационал — группа интеллектуалов-единомышленников из Парижа, Австрии, Швейцарии, Германии, Манчестера, Лондонской школы и Чикаго. (Термин «неолиберализм» был выбран участниками коллоквиума Уолтера Липпмана в 1938 г. для обозначения их общей позиции.) Группа назвала себя Обществом Мон-Пелерен по месту первого собрания, которое проходило в Веве, Швейцария^[14], с 1 по 10 апреля 1947 г. Но на какой теоретической платформе строилось это общество, созданное в Швейцарских Альпах? Что объединяло его участников? Что позволило неолиберализму выйти за рамки Общества Мон-Пелерен и превратиться в политический мейнстрим — сначала в Англии и США, а потом и во всем мире? В чем особенность неолиберального понимания свободы? Ответы на эти вопросы дает всесторонняя критика политической, экономической и социальной жизни, предпринятая в работах многих ученых в 1930-1940-х годах. Центральные ее положения были подытожены в трех первостепенно важных книгах: «Открытое общество и его враги» (1945) Карла Поппера, «Бюрократия» (1944) Людвига фон Мизеса и «Дорога к рабству» (1944) Фридриха Хайека.

Попытки наметить ориентиры предпринимались и до создания Общества Мон-Пелерен. Самая известная — парижский Коллоквиум Уолтера Липпмана, который в 1938 г. организовал французский философ Луи Ружье. Он хотел обсудить перспективы свободного общества, взяв за отправной пункт книгу Липпмана «Хорошее общество» (1937). Участники коллоквиума намеревались реконструировать теорию либерализма, поскольку понимали, что классический либерализм подвергается нападкам и дискредитирован. Именно на этом коллоквиуме Александр Рюстов предложил термин «неолиберализм», который и был принят для обозначения движения за возрождение рыночного либерализма. Этот термин никогда не считался безупречным, и в противовес ему предлагались другие: «индивидуализм», «позитивный либерализм» и даже «левый либерализм». Но, как считает Франсуа Денор, он был выбран по стратегическим соображениям: «Быть “неолибералом” значило признавать, что экономическая теория laissez faire недостаточна и от имени либерализма должна проводиться современная экономическая политика»¹. Среди участников коллоквиума были многие из тех, кто впоследствии вошел в Общество Мон-Пелерен, — Хайек, Людвиг фон Мизес, Вильгельм Рёпке, Александр Рюстов, Майкл Полани, Раймон Арон, Бертран де Жувенель и Жак Рюэфф. Но их совместная деятельность была вскоре прервана войной.

А вот Обществу Мон-Пелерен удалось заложить прочные основы трансатлантического неолиберального движения. Детище Хайека во многих отношениях знаменовало собой переходный пункт от одной фазы истории неолиберализма к другой. Абрис первой, начальной фазы неолиберализма как интеллектуального течения, стремившегося переосмыслить либерализм, в межвоенные годы на некоторое время проявился в работах ученых из Австрии, Лондона, Германии и Чикаго. Они хотели выйти за рамки laissez faire и бороться с тоталитаризмом правого и левого толка. Неолиберализм следующей, второй, фазы, начавшейся с созданиия Общества Мон-Пелерен, — это уже зрелое и организованное интеллектуальное, а впоследствии и политическое течение. Общество помогло создать трансатлантическую неолиберальную систему связей, которая, как предполагали его члены, сможет противостоять политическому истеблишменту Нового курса и социальной демократии в США и Англии. Также оно стало центром притяжения для интеллектуалов-единомышленников всего мира, готовых бороться с силами коллективизма. (Хайек относил к коллективизму широкий спектр течений — от нацизма и советского коммунизма до „либерализма“ Нового курса и социальной демократии Эттли; в «Дороге к рабству» он охарактеризовал коллективизм как угрозу индивидуальной свободе.) Хайек возглавил это движение благодаря энергичной и ясной формулировке задач в его книге, а также благодаря своей энергии организатора и умению находить финансирование.

Объединившихся вокруг Хайека в 1947 г. ученых (а также одного необычного бизнесмена, одного журналиста и сотрудника аналитического центра) связало воедино глубокая убежденность в том, что существующее состояние мира несет угрозу свободе. Особенно их беспокоили тенденции, укрепившиеся, по их мнению, в последние 50 лет в Англии и США, — в тех странах, которые Хайек и Мизес считали оплотом свободы. Заявление о целях общества, которое составил экономист Лондонской школы Лайонел Роббинс (тоже, как и Хайек, идейный оппонент Кейнса), было выдержано в апокалиптических тонах: «Основные ценности цивилизации в опасности. На обширных пространствах земной поверхности принципиальные условия сохранения достоинства и свободы человека уже исчезли. В других местах им постоянно грозят последствия нынешних политических тенденций. Положение отдельного человека и всякого добровольного объединения все больше подрывается произвольными действиями усиливающейся власти»².

Свобода, как ее понимали члены общества, равнозначна поощрению, сохранению и защите рыночного капитализма. Эту отличительную особенность западных демократий необходимо отстаивать, если идейное течение повернется вспять.

Три книги австрийских эмигрантов — Карла Поппера, Фридриха Хайека и Людвига фон Мизеса — были задуманы как реакция на политическую и экономическую обстановку 1940-х годов, которая решительно не соответствовала взглядам этих авторов. Их идеям было суждено оказать глубокое влияние на интеллектуальную эволюцию неолиберализма в Англии и США в послевоенный период. Каждый из них предложил неолиберальную альтернативу дискредитированной экономической теории laissez faire XIX в., с одной стороны, и „либерализму“ Нового курса и английской социальной демократии — с другой. «Дорога к рабству» Хайека и «Бюрократия» Мизеса прямо обращались к событиям и катастрофам, которые потрясли Европу в 1930-1940-е годы. Книга Поппера «Открытое общество и его враги» была не столь злободневна, поскольку обращалась к истории политической мысли. Но в совокупности эти три книги представляли собой критику современной политики, и именно их критическая составляющая стала основой того, что мы сегодня могли бы назвать неолиберализмом. Они сформулировали вполне определенный взгляд на историческое развитие, на историю идей и политическую практику; совокупность этих идей систематически подрывала все опоры Нового курса в США и социально-демократического государства в Англии.

Однако мысли Хайека, Мизеса и Поппера еще не могли служить положительной альтернативной политической программой. Продуманный политический вызов кейнсианству, регулированию капитализма и социальному государству был брошен позже, когда благодаря усилиям других людей, усилиям членов трансатлантического сообщества ученых, аналитических центров, журналистов и политиков при финансовой поддержке сочувствующих бизнесменов сформировался менее компромиссный и более четкий набор неолиберальных идей. Но столь решительная и энергичная рыночная программа, какой она стала потом, — особенно в Чикаго и Виргинии в 1950-х, 1960-х и 1970-х годах — не могла бы появиться без мощного теоретического основания, заложенного анализом трудного положения Запада в работах Хайека, Поппера и Мизеса. Поэтому «Дорогу к рабству», «Открытое общество» и «Бюрократию» можно рассматривать как истоки собственно неолиберального мировоззрения.

В тот момент, в середине 1940-х годов идеи этих книг мгновенно привлекли внимание прежде всего потому, что были созвучны страхам и тревогам мира, измученного призраком гитлеровского национал-социализма и угнетенного возведением «железного занавеса» в Европе в начале холодной войны. Но их воздействие на политическое сознание, особенно в США, нельзя объяснить одной только резкой критикой европейских форм тоталитаризма. Хайек и Мизес, в частности, апеллировали к глубоко укорененным в американском обществе стереотипам сугубого индивидуализма, опасения и недоверия по отношению к власти государства. «Открытое общество» Карла Поппера пользовалось вниманием по другим причинам. Его концепция «частичных социальных преобразований» отражает готовность ранних неолиберальных мыслителей в 1940-х годах пойти на компромисс с явно враждебным окружением, в котором они себя видели. Поппер наметил базовый уровень государственного вмешательства, особенно в сфере образования, которое могло бы способствовать развитию человечества путем инноваций, проб и ошибок. Он считал, что если не в отношении средств, то в отношении мотивов он солидарен с большинством социалистов, и причислял либералов, прогрессистов и социалистов к одному «гуманитарному лагерю».

О таких соглашениях с коллективизмом никогда не помышлял Мизес, отрицавший Новый курс безоговорочно. Не одобрял их и Хайек. Но несомненно, что позиция Поппера представляла собой крайний пример готовности пойти на определенные компромиссы с нарождающимся социальным государством ради главной цели — рыночного общества (правда, такой примирительный подход почти совершенно не характерен для более поздних версий неолиберальной мысли)³. Таким образом, три главные работы, опубликованные одна за другой на протяжении года в конце войны, представляли собой расцвет раннего неолиберализма, перекрестно опыленного в межвоенный период в Австрии, Германии, Франции, Англии и США. Однако хотя этот ранний неолиберализм внешне вполне узнаваем, он существенно отличался от того, что стало считаться неолиберализмом в конце столетия. Для ранних неолибералов характерно стремление преодолеть недостатки как теории laissez faire, так и Нового курса. Позднейшие неолибералы были склонны абсолютизировать нерегулируемый рынок в духе чикагской школы и гораздо резче выражали свое неприятие социального государства и государственного вмешательства в экономику.

Вклад Хайека, Мизеса и Поппера основывался на научных дискуссиях в Европе и США в 1930-1940-е годы (Хайек и Мизес участвовали в них лично), главным предметом которых было сопоставление достоинств централизованного планирования и свободного рынка как организационных принципов экономическое деятельности в обществе⁴. Своими выводами они подрывали концептуальные основы того, что впоследствии будет считаться послевоенным устройством, — веру прогрессистов и социал-демократов в коллективные решения социальных проблем, их оценки истории и политической мысли, превознесение организационной структуры, бюрократии, которая взялась решать такие проблемы, как бедность и нужда.

Поппер предпринял анализ истории политических идей, который показал, каким образом «коллективистская» мысль Платона, Гегеля и Маркса укоренилась в западной философии. В результате были утрачены подлинные основания западной цивилизации — индивидуальная свобода и индивидуальный разум. Мизес разоблачил бюрократический менталитет, который, по его мнению, разрушал источники человеческой инициативы, заключенные в индивидуализме и стремлении к прибыли. Хайек предложил исследование политической и экономической жизни, которое развивало темы, затронутые в работах Мизеса и Поппера, и показывало, на какой скользкий путь, по мнению Хайека, вступило западное общество, допустившее посягательства и вмешательства государственной бюрократической машины. Индивидуальная свобода, считал Хайек, поставлена под угрозу.

Можно упомянуть еще ряд произведений того времени, которые тоже оказали влияние на формирование неолиберализма. «Хорошее общество» (1937) Уолтера Липпмана стало вдохновителем коллоквиума Уолтера Липпмана. Либертарианские романы Айн Рэнд «Источник» (1943) и «Атлант расправил плечи» (1957) оказали влияние в числе прочих и на будущего главу Федерального резерва Алана Гринспена. «Человеческая деятельность» (1949), magnum opus^[15] самого Мизеса, статьи чикагского экономиста Генри Саймонса (о них речь пойдет в следующей главе) и «Экономика за один урок» (1946) Генри Хэзлита — всего лишь некоторые из возможных примеров. Но именно книги трех австрийских эмигрантов сыграли главную роль в организации согласованного нападения на прогрессистский „либерализм“ и социальную демократию.

Подобно многим другим интеллектуалам и ученым, Мизес и Поппер покинули Германию и Австрию в 1930-х годах потому, что нацисты пришли к власти и начали преследовать евреев. Мизес был евреем и в 1934 г. благоразумно уехал из Вены в Швейцарию. Поппер последовал его примеру в 1937 г.; сначала он уехал в Новую Зеландию, а потом с помощью Хайека перебрался в Англию и в 1946 г. начал работать в Лондонской школе экономики. Сам Хайек пришел в Лондонскую школу в 1931 г. как приглашенный лектор; потом он получил постоянное место благодаря успеху своих лекций и содействию профессора Лайонела Роббинса, идейного противника Кейнса (впоследствии Роббинс стал членом Общества Мон-Пелерен). В умах всех трех австрийских авторов доминировали бедствия, захлестнувшие Европу между двумя мировыми войнами. В этом отношении они, конечно, принимали во внимание главным образом те европейские, и прежде всего немецкие, реалии, которые, как они полагали, привели человечество к ужасам национал-социалистического тоталитаризма и мировой войны.

Все три автора считали коммунизм вновь усилившейся и столь же опасной угрозой, как нацизм и фашизм, — в первую очередь из-за того влияния, которое он оказывал на демократических политиков Запада. По их убеждению, чудовищную войну породили те глубинные черты европейской культуры и идеологии, от которых США и Англия были более или менее свободны. Мизес и Хайек возлагали на эти страны особую надежду. Поэтому Новый курс в их глазах выглядел явлением нежелательным. А Хайека, например, тревожило, что бежавшие из гитлеровской Германии евреи принесли с собой опасные тоталитарные взгляды, которые хотя и не имели отношения к нацистской расовой политике, но тем не менее могли причинить большой вред. Хайек полагал, что многие уехали именно из-за расовых гонений, а не по причине несогласия с немецким тоталитаризмом как таковым: «Мы не должны забывать, что люди, покинувшие Германию или ставшие ее врагами в результате проводимой там антисемитской политики, нередко являются при этом убежденными тоталитаристами немецкого типа»⁵