Парадоксальная Золушка

В некотором царстве, нетолерантном государстве жила была Золушка: красивая, весёлая и жизнерадостная девушка с нелёгкой судьбой. Мама её умерла очень давно и совсем неизвестно почему. Отец потосковал, но под предлогом беспокойства за благополучие дочери женился во второй раз на мадам Эмеральде, которая тоже руководствовалась заботой о дочерях, своих дочерях. Сначала, новая семейная жизнь складывалась неплохо: папа получил во всём понимающую половинку и ненормированный безопасный секс, к тому же весьма затейный, у Золушки появилась приятная компания для игр и общения, а Эмеральда и её непосредственное потомство удачно избежало унижения, интриг и разборок за многовековую недвижимость.

Счастье продлилось ровно до внезапной смерти отца. Одним пасмурным утром в рабочем кабинете его бездыханное тело обнаружила секретарша. Врачи констатировали остановку сердца, а жандармы смерть по естественным причинам и отсутствие обстоятельств для заведения уголовного дела.

Трагическое событие новообразовавшаяся вдова восприняла философски и одновременно как повод к покупке ещё одного чёрного платья. А вот Золушка загоревала по-настоящему и ушла глубоко в себя, благодаря чему управление холдингом органично, без ссор заполучила мачеха. Что командовать приятно Эмеральда для себя открыла уже на девятый день, а на сороковой новое ментальное ощущение поставила на вершину списка удовольствий, подвинув даже плотские утехи, в которых в силу специфики прошлого опыта мадам действительно разбиралась, но предпочитала не распространяться.

Самое раннее, что могла вспомнить почтенная матушка и уважаемая мачеха, начиналось отнюдь не со средней гимназии королевства и даже не высшего института благородных девиц, а с запевов в симфоническом панк коллективе местечкового масштаба. Как и принято у приличных панков, запевы переходили в запои, запои в беспамятство, беспамятство в глупости, глупости в бестыдство, бестыдство во вдохновение, вдохновение в творчество, творчество в запевы. Поэтому к началу третьего десятка красивая, стройная девушка, вокалистка и районная знаменитость не только постигла тонкости дезинфекции организма этилсодержащими препаратами, опробовала исчерпывающий список поз, в том числе подразумевающих более двух участников, но и умела применять химические вещества для внутривенных инъекций, вдыхать порошки различного цвета и совсем ничего не выдыхать, наконец, знала, что марка — это не только ценная бумага для оплаты почтовых услуг. Не смотря на то, что список"хобби"молодой Эмеральды наполовину состоял из пунктов уголовного кодекса королевства, её хронически не беспокоили органы правопорядка, поэтому на учёте ни в жандармерии, ни в наркологии мадемуазель не стояла, с утроенной энергией прожигая здоровье. От такой склонности к саморазрушению возможность преодоления молодости с каждым днём становилась всё более невероятной, пока из симпатичного зверька с горизонтом интересов не далее центра наслаждения головного мозга случай не сделал принимаемую высшим светом мадам.

Старший сын герцога Фестарх в стиле"панк"никогда не пел, и литражом употреблённой химии с существенным отрывом проигрывал кое-где известной солистке, однако выделялся маниакальным пристрастием к уличным гонкам. Достаток семьи позволял ездить на самых быстрых, дорогих и красивых скакунах, а пренебрежение нормами поведения на дороге сделало юношу необычайно популярным среди представителей конной инспекции королевства. Количество разбитых лошадей к моменту роковой встречи сильно превысило двадцать. Шедевры конюшенного искусства, рождённые от самых благородных пар, взращённые на элитной протеиновой траве, тренированные объездчиками в ранге не ниже титулярного советника, буднично разбивались о копытных коллег, кареты и кирпичную недвижимость столицы. Инциденты удачно обходились без пострадавших среди людей, к общей радости участников щедро решаясь на месте. Виновник выводы делал весьма частично, вскоре снова устремляясь проверять выданный жизнью кредит удачи.

В ту судьбоносную ночь наследник семьи Фестарх был в прямом смысле на коне. Да и в переносном он тоже был на коне: лошадь слушалась лучше собственных ног, повороты проходились уверенным вскакиванием лишь на доли секунды уходя в силовое скольжение четырьмя копытами наружу без намека на занос со срывом переда внутрь, сцепление и баланс композитных подков чувствовались идеально, а равномерное фырканье выхлопа гарантировало хороший запас по мощности и выносливости. Совсем не под стать агрессивной манере езды выглядела дорога: ограничивая обзор, вдаль тянулись бюджетные двухэтажки, маслянные лампы уличного освещения вынуждали сильно напрягать глаза, телегой, наездником или пешеходом с ненулевой вероятностью могли запустить многочисленные переулки, узкая проезжая часть, припаркованный у обочины транспорт, громкие голоса толпы — вся обстановка толсто намекала на необходимость сбросить скорость. Однако, повинуясь инстинкту обратному инстинкту самосохранения, парень резко пустил волну вожжами, рывком толкнул шенкели и сильно наклонил корпус вперёд — конь рванул так быстро, что ветер засвистел в ушах, а окна домов размылись сплошной полосой.

На пике удовольствия, когда сердце стучало громче копыт, когда мир сжался в шаг, а время в момент, левый глаз врезался в какую-то жужжащую гадость. На рефлексах сместилась голова — исказилась картинка. Секунда чтоб проморгаться — неудача, решение закрыть пострадавший глаз. Внимание вновь на дорогу — поодаль карета, различается нетрезвый хохот, на пути метрах в двадцати стоит тело неизвестного пола, возраста и социального положения. Вожжи на себя — скрип подков. Вожжи вправо, наклон корпуса, сильный продолжительный нажим правым шенкелем. Пятьсот килограмм животной массы заскользили по диагонали. За доли секунды траектория поменялась, и надежда на благополучный исход практически ощущалась на коже сжатых в плотный кулак ладошек. Но, когда лихач уже приготовился со свистом пронестись мимо своего неожиданного препятствия, копыта споткнулись о зазор между камней грубой брусчатки улицы, и грузная туша скакуна начала опрокидываться на бок. Упреждая кризис управления, из седла выскочил всадник. Животное как огромная мухобойка размазала пешехода о дорожное покрытие, ушла во вращение, врезавшись в карету справа, после в шумную толпу на тротуаре, потёрлась о стену дома и остановилась ударом о каменное крыльцо.

Закалённый множеством инцидентов, выработавший почти безупречные рефлексы на случай аварийной ситуации месье Фестарх последние инерционные метания коня наблюдал уже твёрдо стоя на ногах. Сам он из повреждений получил лишь царапину на чёрном сапоге, а вот животный транспорт с открытым переломом двух правых рёбер обильно истекал кровью, дёргая задними ногами и издавая с каждым вздохом пронизывающий жалостью хрипящий звук. На несколько метров ближе от трагически увядающего непарнокопытного раскиданные по улице словно кегли лежали участники пьяной массовки. На пыльной брусчатке, с царапинами и ссадинами все шестеро вели себя необъяснимо оптимистично, нарушая ночную тишину дурацким смехом. Наконец, взгляд его сиятельства через развороченный корпус кареты с торчащими остатками струнных инструментов добрался к главной пострадавшей, высокой длинноволосой девушке со сказочно привлекательным лицом и до аритмии незабываемой левой грудью, эротично вывалившейся через рваную дырку в платье, чёрно-белой расцветкой и аппликацией в виде скрипичного ключа похожим на однотипные наряды шестёрки весельчаков. Хотя остальные части девушки приняли удар тела с энергией, исчисляемой в мегаджоулях, и трепетных чувств не вызывали, видов на сохранившиеся прелести вокалистки, алкоголички, наркоманки и просто красавицы вполне хватило, чтобы на продолжительное время приковать внимание молодого человека голубых кровей.

Тридцать вдохновенных секунд изменили до неузнаваемости список приоритетов заядлого гонщика: сердце зажглось искрой чувства таинственного и приятного, а мозг закрутил шестерёнки мыслей в поисках плана спасения. Критическое состояние незнакомки, помноженное на внезапное внимание её вероятных коллег по ноте и стакану, так удачно простимулировало умственные процессы, что первые действия не заставили себя долго ждать.

Сначала, светящейся стрелой в ближайшее поместье Фестарх с голосовым сообщением полетела скоростная бабочка. Дорогую игрушку могли приобрести только обеспеченные граждане, чаще их выбирало молодое поколение за компактность и как дань моде — люди постарше, независимо от достатка, предпочитали проверенных временем почтовых голубей. Следом, спасающий метнулся к фонарному столбу с фуражкой жандарма на развивающемся баннере и, выхватив из высокого ящика продолговатый предмет, направил его в небо, дёрнув за верёвку, — синяя ракета взмыла вверх, на пару минут зависнув в воздухе. Ещё до того как догорел сигнальный огонёк, молодой человек успел вернуться к пострадавшей и выпустил две оставшиеся бабочки. Одна понеслась в институт целебной магии имени Гиперкрата, вторая — свету королевской травматологии, виднейшему специалисту по костям и суставам, эрудиту в области медицины, бескомпромиссному педанту — доктору Эльяшу Римановичу Бонману.

Совсем вовремя, когда весёлые граждане, незаслуженно получившие конём, приблизились к лихому аристократу на расстояние длины именного клинка, к месту аварии прибыли жандармы и резиновыми изделиями обосновали недопустимость самосуда над представителем вышестоящего класса. Экипаж из поместья на сверхкомфортной карете с"зефирной"подвеской появился несколько позже и, погрузив раненую девушку в шёлковые носилки, максимально деликатно доставил её в герцогское имение. Там уже ожидал доктор Бонман.

Сильно немолодой, слегка сгорбленный он преобразился, только носилки с пациенткой появились в комнате, а, когда девушку переложили на высокую стационарную кровать, и вовсе забегал с юношеским задором. Пара магов из института имени Гиперкрата явилась только через полтора часа и застала пострадавшую голой, чистой, с жёстко зафиксированными переломами обоих бёдер и правого предплечья. В процесс лечения новоприбывших Бонман привлёк оперативно, и после короткого инструктажа трое работали будто знали друг друга всю жизнь: деликатным телекинезом рыжеволосая чародейка по имени Мифет доставала ребра из мягких тканей, её волшебный коллега сращивал кости внешними потоками кальция, восстанавливал геометрию органов и герметичность сосудов, а сам доктор следил за точностью, корректировал положение, зазоры, командовал.

В отличии от тяжело трудящихся на фронте здравоохранения, для которых время неслось со скоростью пикирующего ястреба, наследник семьи Фестарх откровенно скучал в коридоре и с небольшими интервалами подобно семилетнему ребёнку рассматривал в замочную скважину вспышки света и облака взвешенных частиц, проникающих в обнажённое женское тело. Восстановление, как виделось, шло успешно и к обеду оперирующая бригада уже закрыла грудную клетку вместе с брюшной полостью. Сразу после наметился первый подарок для разогретого любопытства: Бонман, внимательно прощупав живот пациентки, утвердительно кивнул магам, сделал несколько указательных жестов пальцами и вышел за дверь. По ту сторону в метре от выхода его ожидал заказчик, однако полные интереса глаза доктор проигнорировал, тактично обойдя стоящего и направившись к столику с самоваром и лёгкими закусками. Хозяин двинулся следом и через несколько шагов, когда светило медицины, подставив фарфоровую чашку, открыл кран с горячей водой, сам начал разговор:

— Эльяш Риманович, могу я немного узнать о пострадавшей?

— Конечно, голубчик, — доктор заговорил характерным голосом с близким звучанием букв"г"и"к", глядя исключительно в кружку, — у пациентки всё было очень плохо: два нижних правых ребра поломаны, одно воткнуто в лёгкое, тоже правое, деформирована поджелудочная, грыжа желудка, множественные кровоизлияния в нижней части брюшной полости…

— Доктор, можно без таких подробностей, а то меня начинает тошнить.

— Тошнить — это сугубо неприятно. Меня, например, мутит от скоростных поездок на непарнокопытных верхом.

— Ох, доктор, — две секунды назад зелёное лицо Фестарха налилось азартным румянцем, а руки потянулись показывать типичные движения всадников, — на парнокопытных даже медленно ездить мучение, но в сравнении со страусами…

— Спасибо, молодой человек, я уже издавна предпочитаю карету.

— Так как там проходит лечение?

— Угроза жизни миновала, но работы ещё порядком. Сейчас маг левую бедренную сращивает. — Бонман сделал продолжительный глоток только размешанного чая.

— Вы хотели сказать"маги": их же двое прибыло.

— Прибыло двое, а работает только один, правда, за семерых. Благословение до пятисот пунктов за полчаса довел — микробы во всей комнате подохли. А вот девушка пока ничего кроме телекинеза не показала. Сейчас он не нужен — без дела сидит.

— Я архимага просил предоставить лучших. Может у неё пассивные умения? Манну восстанавливает или настроение поднимает?

— Вижу, что она в той фазе жизненного развития, когда командовать ещё рано, а подчиняться уже не хочется. Благо время сейчас не так давит — постараюсь потенциал её выяснить и использовать.

Первого кандидата в герцоги деликатно прервала служанка с кипой каких-то бумаг и дальше разговор не пошёл. А доктор, допив чай, через уборную вернулся в палату к пациентке, где лечебный процесс закипел с новой силой. В последующие часы пострадавшую спасли от всех групп инвалидности и восстановили до идеала длинный перечень важных органов. Устремлений Бонмана к абсолютному идеалу рыжеволосая волшебница гласно не одобрила, покинула комнату по распоряжению врача и, собрав портативную спиртовую горелку на небольшом столике в коридоре, принялась варить разноцветное зелье. Пациентка к вечеру по объективным показателям чувствовала себя уже лучше чем до столкновения, в дополнение ей затянули пирсинг на нетрадиционных местах и убрали татуировки на интимных.

Когда доктор второй раз за день покинул палату, за дверями он не обнаружил любопытного хозяина, зато заметил Мифет. Без отвлекающей суеты лечебных процедур и в пьянящей эйфории от победы над смертью в текущем раунде представительница института имени Гиперкрата смотрелась иначе. Строгость длинного жёлтого платья разбавлялась его подгонкой по фигуре: ткань, изящно облегая стройные бёдра, на грани приличий подчёркивая рельеф лобковой области, резко сужалась в районе талии, чтобы вновь растянуться выше, окутывая бутоны увесистых грудей. Отсутствие декольте с лихвой компенсировалось отсутствием лифчика, о чём красноречиво намекали выдающиеся вперёд виноградинки сосков. Девушка активно кружилась вокруг котелка с кипящей жидкостью, часто наклоняясь, чтобы рассмотреть какие-то детали, и ненамеренно демонстрируя силуэты геометрически безупречных ягодиц. От таких видов совсем немолодое достоинство доктора рефлекторно заполнило пространство между пахом и ширинкой, а походка приобрела молодецкую твёрдость. Инициативу начать разговор Бонман проявил, как только поймал взгляд выразительных карих глаз, подчёркнутых аккуратными рядами длинных чёрных ресниц:

— Голубушка, как ваши успехи? Восстановление мозга — крайне ответственная процедура. Без неё все наши труды пропадут очень быстро.

— В процессе, Эльяш Риманович. — Девушка ответила с немного неестественной вежливостью и отвернулась, чтобы вынуть белый шарик из кипящего бульона, махнув перевязанным в трёх местах хвостом тёмно-рыжих волос.

— Могу узнать оценочное время до полной готовности? Я не тороплю — просто дозу анестезии необходимо рассчитать.

Повернувшись в пол оборота и помешивая в котелке жидкость правой рукой, Мифет подняла левую и начала загибать пальцы:

— Варить сорок пять минут на половине мощности. Тридцать на полной. Добавить сто пятьдесят грамм экскремента единорога. Размешать и дать остыть. Будет готово через час сорок пять минут.

— Простите за вероятное невежество. — Доктор понизил голос и поправил седую бороду. — В медицине я уже пятьдесят лет и работаю с магами…

— Я фея!

— Простите?

— Я фея. Просто крылья атрофировались.

— Да. Конечно. И работаю с обладателями волшебных умений уже лет сорок. Но первый раз слышу об экскрементах единорога.

— Просто ингредиент редкий: не в каждом королевстве есть, да и у нас мало.

— А разве они не радугой?

— Эльяш Риманович, — фея протянула самую малость снисходительно и повеселела лицом, — вы же эрудит.

— Только в области медицины.

— Единороги существа умные, но беспечные. Над нашим королевством они пролетают с радугой, но в Темных Землях прячут все семь цветов и копят в конце желудочно-кишечного тракта. При нахождении на враждебной территории время от времени рогоконь присаживается и оставляет красочные лепёшки на земле. Даже, говорят, прикапывает.

— И чего же боятся?

— Драконов! Для тех единорог, что для тигра собачка.

— Выходит, в Тёмных Землях яркая скотина долго не живёт. — Бонман резюмировал и провёл внимательным взглядом от левого уха, украшенного жёлтой серёжкой, через прикрытые жёлтым платьем очертания лопатки, ягодицы, бедра до наполовину открытой голени и ступни в жёлтых босоножках с не рекордным, но высоким каблуком. — Зачем же они туда залетают?

— Искать синюю морковку и жрать редкий витамин.

Содержимое котелка вдруг начало продолжительно булькать, озаряя пар вспышками красного цвета. Чтобы переставить тару выше, собеседница повернулась спиной и выпустила палочкой луч, однако говорить продолжила:

— Так вот радужная биомасса, не смотря на экскрементальный характер происхождения при приёме внутрь запускает механизм нейрогенеза. Таким образом, варьируя приготовление, можно влиять на конечную структуру мозга и, как следствие, интеллект, поведение, привычки.

— Занятно, занятно, голубушка! — Доктор воскликнул с заметным подъёмом в голосе. — А нельзя ли нашей пациентке отвесить грамм двести восемьдесят пять для аналитического мышления, сдержанности побольше заварить, да счастья капельку, чтоб совсем идеально получилось.

— Эльяш Риманович, вы по образованию ортопед, а по жизни педант.

Слова Мифет прозвучали злобно с сильным акцентом на буквы"п". Сразу после Бонман опустил взгляд в пол и побрёл в направлении чайного столика, где принялся орудовать заварником, самоваром, сахаром. Но через пару минут вернулся в исходную позицию с чашкой и кренделем, обнаружив собеседницу обращённой лицом с надменно искривлёнными губами.

— Как педант по жизни, вынужден заметить, что в данном контексте я, скорее, перфекционист.

— Когда мы восстанавливали печень, лёгкое, сердце, молочные железы, надпочечники, поджелудочную, я просто делала свою работу. — Прозвучав спокойно в самом начале, речь оппонентки постепенно наполнялась недовольством. — Задумалась, когда принялись за пирсинг, шрамы, ожоги, царапины, пигментацию. На предложении восстановить мышцы вагины и ануса моя сдержанность начала сбоить, поскольку половые органы портил явно не конь…

— Позвольте голубушка, анус — это не половой орган. — Лицо Бонмана наравне с голосом выражало степень лёгкого недоумения.

— Зависит от личных предпочтений и практики.

— Кстати, мы всё исправили и, в добавок, восстановили девственную плеву.

— Юмор у вас специфичный! Однако по-настоящему волю эмоциям я дала на предложении наградить это, — девушка тыкнула на двери в палату, — дополнительной порцией разума.

— Голубушка…

— Я не голубушка. — От плечей до подола по платью прошлась волна яркого жёлтого свечения.

— Ну не буду же я называть вас"желтушка". — Доктор наклонил кружку, чтоб осушить остатки чая, и флегматично посмотрел в образовавшуюся пустоту. — Говоря на чистоту, ваш вклад в этом лечебном забеге оказался довольно ограниченным. Большую часть работ сделал молодой человек, и, кстати, он до сих пор работает. Архимагу о его сегодняшних достижениях я доложу, да и от вас коллега заслуживает самой искренней благодарности.

— Мы благодарили друг друга всю дорогу в герцогское имение, и он был отблагодарён на три раза больше. Сейчас только о колдовстве думать и может — ни одной сиськи в голове.

— Сколько ж в нём благодарности? — Эльяш Риманович охнул очень удивлённо и не очень слышно, но завидев ухмылку Мифет произнес отчётливо вслух. — Профессионально! Для меня это обычное состояние.

— Один многословный друг, — девушка с некоторым весельем тыкнула взглядом на пульсацию брюк в области немногим ниже ремня, — говорит мне сейчас об обратном: вашим разумом овладели по крайней мере две.

— Глубоко очарован вниманием к моим штанам.

Сразу после фразы видимая активность в интимном месте прекратилась, а немногим выпирающий объём спрятался за очертаниями одежды. Вместе с первыми проявлениями агрессивного равнодушия Бонмана собеседница выпрямила линию рта и скрыла зубы. Глаза её перестали моргать, а брови сдвинулись, обнажив конфликтный ход мыслей. Через пару секунд последовал эмоциональный набор слов:

— Доктор, диарею вам в переносицу. Какие двести восемьдесят пять грамм? Вы же только сейчас про сральни единорогов узнали!

— Спокойно, голубушка. Бабочка Оры Геризоновны известила именно о двухстах восьмидесяти пяти граммах единорожей массы. Полагаю, она имела в виду наш экскремент.

— А почему архимаг общается с вами лично? — Мифет проговорила медленно, почти по слогам в растерянной манере.

— Этой истории уже лет сорок. Разве я не упомянал?

Повисла неловкая пауза, которую только с десяток секунд спустя активными взмахами волшебной палочки прервала фея. Создав ощущение поддержки для кружки в руках Бонмана, чародейка деликатно завладела пустым сосудом и быстро доставила на столик с самоваром, где невидимые ложечки уже размешивали сахар в чашках с двумя новыми порциями чая. Первая плавно полетела доктору, удобно развернувшись под хват правой рукой, вторая прыгнула на блюдечко и вместе с ним отправилась к инициатору магических перемещений, зависнув в воздухе, словно опираясь на невидимый поднос.

— Как же я уважаю женскую многозадачность. — Бонман приподнял кружку подобно бокалу с вином. — Но давайте вернемся к нашей пациентке. Если мы взялись за мозг, можно добавить памяти? Улучшить ассоциативный аппарат? Говорят, она музыкальная мадемуазель — пусть ноты вспомнит.

— Эльяш Риманович, — Мифет отвечала с необычайной учтивостью, делая выражение лица приятным на сколько возможно, — судя по татуировкам, она панк! Ноты — это её теоретические враги. Они исказят ментальное состояние, и пациентка не сможет ни петь, ни играть.

— Мне кажется, вы мыслите стереотипами. Позвольте отправить бабочку Оре Геризоновне. Уверен, она посоветует, как сделать из нашего гадкого утёнка поэтессу или волшебницу.

— Постойте, постойте, Эльяш Риманович! Я использую все двести восемьдесят пять грамм и добьюсь не просто восстановления, а роста нейронов на пятнадцать процентов, нормализую гормональный фон, но инъекцию нот ей сделать не сможет даже архимаг. Это в школу надо. Лучше музыкальную. В её случае лет десять особого режима без попсы и рока.

— Такой подход мне нравится куда больше. А про ноты я к примеру говорил. Может она вовсе решит замуж выйти и посвятить себя семье.

На мгновенье отвернув голову, отпивая чай, доктор обнаружил собеседницу в очередной фазе приготовления. Из слабо подсвеченного тумана, очертаниями напоминающего метровой высоты настенный шкафчик девушка достала стеклянную баночку с зелёным порошком и несколькими щепотками перекрасила пар кипящего котелка в соответствующий цвет, следом она опустила тару ниже, увеличив интенсивность бурления и, наконец, повернулась обратно, попутно подхватив кружку с левитирующего блюдца.

— Признаться честно, — Бонман произнёс вслух, с интересом поглядывая на процесс приготовления зелья через плечо феи, — я бы тоже не отказался увеличить количество нейронов в мозге. Тогда мог бы ещё какую-нибудь смежную науку изучить.

— Простите, Эльяш Риманович, но вам точно не стоит. Радикальный нейрогенез он без побочки только на стерильных мозгах работает — а сложным все ассоциативные связи поперепутает. К тому же той массы ни грамма не осталось.

— Учитывая опасность, полагаю, поставок не случалось давно.

— И это, мягко говоря. В Темные Земли отправляются только бесстрашные, но не возвращается почти никого. А с находкой возвращается ещё меньше.

— Нашей пациентке, выходит, несказанно повезло.

— Она получит остатки добычи человека известного как"Красный Генерал". Выдающаяся личность. Вы о нём слышали?

— Знаком. — Доктор оборвал с лёгкой, но совсем нехарактерной эмоциональностью. — Однако разрешите откланяться. Спасибо за приятный разговор.

Сделав почётный крюк через чайный столик, чтоб поставить кружку, и облегчив душу простым физиологическим действием в предназначенном месте, Бонман скрылся за дверями палаты. Показное разочарование внезапно завершённым разговором Мифет сменила расслабленной улыбкой и очередной порцией магической химии перекрасила цвет бульона в синий.

Почти два часа спустя, фея зашла в операционную комнату с удовлетворённо усталым настроением только победившего марафонца. Глаза блестели, платье переливалось между жёлтым и чёрным, а в левой руке красовался прозрачный сосуд с чем-то совершенно мистическим. Это поочереди светилось всеми цветами радуги и переходило в три агрегатных состояния, кристаллизуясь из газа в конце цикла. Сияющее восторгом и отражением спецэффектов лицо Бонмана членораздельной речи произнести не смогло, поэтому доктор оперативно воспользовался языком жестов, показав на свободное пространство у кровати.

После продолжительных стараний лечащей команды пациентка выглядела на миллион денежных единиц несвободно конвертируемой валюты свободного королевства: кожа приобрела здоровый цвет, шрамы разгладились, синяки исчезли, а ничем неприкрытая фигура просто осталась, какая была, не потеряв доаварийной привлекательности. Меньшая чем у Мифет грудь и отсутствие косметики с лихвой компенсировались чёткостью форм и невинностью лица. Подмечая трепетные вздохи и продолжительные взгляды коллег, фея даже успела представить, как на сиюминутном конкурсе красоты с жюри из мужского населения комнаты она, не смотря на личное знакомство и профессиональную солидарность, проигрывает нововылеченной всухую, однако эмоций не показала и протянула бутылку, удерживая сверху ладонью за горлышко.

Доктор среагировал отказывающим движением руки, как ортодоксальный трезвенник. Противоположным образом откликнулся молодой маг: инициативно включенный телекинез придал пациентке полулежачее положение и открыл рот. Зелье, к этому моменту уже парящее выше сосуда компактным шариком в жидкой фазе, устремилось напрямую в желудок пострадавшей, подсвечивая процесс прохождения по пищеводу. Минута бездействия и в области солнечного сплетения проступила люминисценция первых ниточек внутренних капилляров. Заметный по зажиганию новых огоньков процесс пошёл ниже пока не проявил очертания верхней части тонкого кишечника,

в то время как след сосудов, засветившихся первыми продлился до магистральных вен. Совсем скоро вся кровеносная система стала излучать в зелёном диапазоне, плавно увеличивая яркость по краям и в отверстиях черепной коробки. Через глазницы показались скудные подробности восстановления нервной ткани: из маленьких вспышек света в форме дендритного дерева появлялись отростки, напоминающие аксон, постепенно размываясь и угасая.

Мерцающей красотой Бонман любовался, не моргая, подобно ребёнку, впервые наблюдающему салют, и время от времени бросал быстрый взгляд на соучастников действия. Скривлёнными самодовольной улыбкой губами, со снисходительной прохладой за происходящим следила фея. А парень маг, чей день начался с душевно приятной, но сексуально выматывающей поездки в имение семьи Фестарх и продолжился профессионально важными, но физически истощающими лечебными практиками, заметных эмоций не проявлял и, судя по сильно прикрытым глазам, грезил о тишине и подушке. Парад света продлился ещё полчаса, не удивив ничем новым и даже приутомив своего главного ценителя. Наконец зелёным цветом перестала выделяться сетка сосудов, а Мифет развернула ладонь с сомкнутыми в кольцо большим и указательным пальцами с оттопыренными оставшимися. Доктор самолично облачил наготу в кусок лёгкой серой ткани, который ожидал на спинке добротного кресла из золотистого дуба у изголовья кровати, и в поле ослабевающего телекинеза мягко уложил пациентку, идеально выровняв конечности.

После проверки пульса на сонной артерии, дыхания, зрачков Бонман просигналил об окончании операции и отослал из палаты фею и её ответственного коллегу, который за всё время активного восстановления не выходил даже по малой нужде. Проведя наедине с пострадавшей пару десятков минут, при очередной проверке жизненных показателей доктор услышал подозрительный шорох из тёмного угла комнаты, а спустя мгновение уже на несколько метров ближе обнаружил хозяина гостеприимного поместья и по совместительству виновника происшествия.

— Я глубоко впечатлен последними спецэффектами. И в целом работа по восстановлению выглядит монументально. — Молодой человек обратился вежливо, но при этом бестактно кинул любопытный взгляд через правое плечо собеседника в направлении кровати.

— Благодарю, месье. Самому приятно, когда после лечения получается лучше чем до. — Бонман в разговор включился растерянно и зачем-то махнул рукой в сторону двери. — Благо современные технологии позволяют.

— Об этом вашем полезном качестве наслышаны многие. Теперь пострадавшая выглядит будто на ней и конь не валялся. — Фестарх замолчал словно ожидал некой реакции на звучащую шуткой фразу, однако в ответ получил лишь серьёзный взгляд. — А как скоро она очнётся? Я бы желал застать этот момент.

— Действие анастезии кончится через час. Но, знаете, тут дело за мозгом, а поскольку он женский, приход в сознание весьма непредсказуем. В течении суток точно случится.

— В течение суток мне вполне подходит.

Хозяин прицелился взглядом в кресло у кровати, повернул торс и сделал один маленький шаг, который получился укороченным из-за щуплого тела Бонмана, преградившего путь. На первого наследника власти и богатства семьи Фестарх доктор смотрел как на постороннего, однако разговор возобновил вполне учтиво:

— Вынужден сообщить, что здесь благословение ещё фонит. Против венерических заболеваний это хорошо, но убивает флору кишечника. Обычно, за сутки эффект как от тридцати шести клизм.

— Выходит, четыре с половиной я уже вынес. — Итоги несложных математических расчётов оппонент рапортовал с минимальной задержкой и бодро. — До сих пор никаких отрицательных ощущений нет. Напротив, ясность откуда-то и прилив сил.

Противостояние ещё до завязки неожиданно прервало появление из-за дверей немного запыхавшейся Мифет, которая обратилась, игнорируя наличие собеседника и этикет:

— Эльяш Риманович, служанка упала с лестницы. Поврежден позвоночник. Мой коллега уже работает, но ему критически важны ваши чувствительные пальцы, педантичный контроль процесса и цензурные инструкции.

— Голубчик, — Побегав глазами, Бонман смягчил взгляд и обратился с определённой уверенностью. — вы не против присмотреть за пациенткой. Лечебные мероприятия уже закончены, и осложнений я не прогнозирую.

— Безусловно, доктор. За вашей пациенткой я присмотрю как за своей дорожайшей гостьей, тем более когда вы спешите позаботиться о бедной служанке, снова делая одолжение нашей семье.

Таким образом ситуация разрешилась сама собой, и ни одна из сторон не потеряла лицо: Бонман, не поступившись принципами, покинул палату и направился к следущей пострадавшей, попутно распрашивая фею подробности происшествия и детали травмы, а увлечённый Фестарх получил официальное благословение, чтоб остаться в комнате, без необходимости упоминать перед уважаемым человеком титул, происхождение и правила сословной иерархии.

Как только закрылась дверь, молодой человек подкорректировал положение кресла у кровати и устроился, чтобы смотреть прямо на лицо прекрасной незнакомки. Длинные густые волосы, высокий лоб, прямой нос, пухлые губы — взгляд медленно спускался от макушки, задерживаясь на деталях внешности. Давно понравившаяся грудь изящно просвечивалась через короткую льняную рубаху, повышая сердцебиение и пульс с каждым движением вдоха-выдоха, а от вида на длинные стройные ноги в голове зазвучал величественный гимн королевства. По завершении последнего куплета нахлынуло переживание из-за очередной потери эксклюзивного транспортного средства. Тревога продлилась достаточно долго, пока мозг, устав прокручивать отмазки и оправдания перед отцом, не переключил внимание обратно на почти неподвижные прелести девушки и с лёгким волнением перефокусировал взгляд на ту прелесть, которую ранее видеть никак не мог: пара больших, открытых во всю ширину зелёных глаз вопросительно вращалась по доступным орбитам. Удовлетворив первичные проявления любопытства, пробуждающаяся медленно повернула голову направо, а через десяток секунд и туловище. Левое колено соблазнительно согнулось, от чего рубаха приподнялась до самой границы вожделенного треугольника, по древней медицинской традиции неприкрытого ничем.

— Месье, не хочу нарушать покой ваших дум, но разрешите поинтересоваться, как я оказалась в этом благородном месте? — Приятный голос незнакомки зазвучал спокойно как шорох осенней листвы в солнечный день.

— Добрый вечер, мадемуазель, — Молодой человек растерянно протянул, выдавая неготовность начать разговор, — мои искренние извинения за инцидент, приведший вас сюда.

— Полно, месье. Девять из десяти девушек столицы мечтают очнуться в окружении подобной роскоши.

— Тем не менее я прошу прощения за несчастный случай, который стал тому причиной.

— Какой вы настойчивый… — Собеседница аккуратно убрала длинную прядь волос, повисшую перед левым глазом, и заправила её за ухо. — Давайте я уже приму ваши извинения и мы сможем поговорить о чём то ещё.

Плотно сдвинув ноги и растянув рубаху на максимум длины, девушка плавно поднялась в положение"сидя"и развернулась немного боком. Плечи расправились, грудь выдалась вперёд, а спина, бедро и голень образовали замысловатую линию, как будто обладательница позировала портрет художнику очень специфичного жанра. На буйный поток женственности парень отреагировал как настоящий мужчина, напрочь вырубив мозг, что тут же выразилось в непристойном взгляде, однако других проявлений бестактности не допустил, доказывая глубокую инстинктивность аристократического поведения. Вырвавшуюся эмоцию метко подметила первая красавица комнаты и, несколько секунд подождав ответа, продолжила сама:

— Знаете, похоже с вопросами я поторопилась. Ответы так очевидны. Даже немного неловко, что спросила… Судя по следу от стремени на подошве, в каретах вы почти не ездите, а, учитывая бренд, материал и цену, не ездите совсем.

— Воистину так, мадемуазель! — Хозяин внешне оживился и воскликнул сдержанно с неширокой искренней улыбкой. — Прошу, рассуждайте дальше.

— На спинке вашего кресла я заметила фрагмент герба. — Девушка продолжила тем же приятным голосом, артистично варьируя интонацию, как будто рассказывала интересную историю. — Не сильна в геральдике, но почти уверена, что такой же видела на карете самого влиятельного герцога. Логично предположить, что мы находимся во владениях семьи Фестарх. Шум реки, хвойный запах — западная резиденция. А вы тот, кого мечтает остановить каждый дорожный жандарм, чьих коней жаждут все цыгане страны, с кем хотят состязаться самые лихие всадники столицы…

Неожиданно звучащий одой голос незнакомки поник, и она добавила совсем застенчиво:

— На этом, к сожалению, мои познания о семье Фестарх заканчиваются, и я всё ещё не готова назвать вашего имени.

— Трилак! И давайте вы не будете расстраиваться. Способность извлекать информацию из ничего до щекотки удивительна. Как вы это делаете?

— Очень приятно, Трилак Дилмесович.

— Можно просто"Трилак".

— Крайне непросто объяснить работу собственного мозга даже самому себе. Когда я посмотрела по сторонам, немало деталей нашли ассоциации с тем, что я раньше знала и слышала. Некоторые из них переплелись с сиюминутным интересом и использовались для построения логических выводов. Не припомню, чтоб обладала такой способностью всегда. Да и прошлых событий почти не помню. — Полный грусти взгляд девушки опустился откуда-то сверху, и она добавила потухшим голосом. — Лошадь сильно пострадала?

— Фатально. К счастью, он не мучался. А могу я поинтересоваться вашим именем? К моему стыду, не могу проделать столь великолепный анализ: обуви на вас нет, а на кровати опять герб моей семьи.

— Парадоксально, но своего имени я вспомнить никак не могу, поэтому месье Трилак может звать меня как ему заблагорассудится.

С мягким шорохом соприкосновения голой кожи мадемуазель скользнула правой голенью на левую, плавно скрестив ноги в районе колен. Давно выдающаяся кочка на штанах молодого человека издала звук, с которым стрела пробивает надутый парус, и развернулась высоким шатром. Однако, не смотря на все признаки кипящей как лава страсти, в целом месье Трилак продолжил вести себя воспитанно, в рамках общественных приличий.

— Времена крепостного права сто лет как прошли, и вы не моя собственность, чтобы я мог вас называть.

— А вы представьте, что я ваша, и всё-таки попробуйте.

— Хорошо. Могу я обращаться к вам"Эмеральдия"?

— Мне очень нравится. Так пафосно. Полагаю, этому имени я обязана зеленым глазам. Но звучит как-то длинновато. Боюсь увидеть седину на молодых висках к тому времени, когда вы закончите произносить это во второй раз. Как насчет"Эмми"?

–"Эмми" — достаточно лаконично. Оно подчеркивает вашу молодость и невинность. И если мы заговорили о молодости, может имеет смысл перейти на"ты". Это сэкономит некоторое количество букв при общении, что весьма кстати для моих висков.

— Если месье не желает консервативных формальностей, то я с радостью приму это предложение. Не могу не отметить вашу доброту… — Беглая речь девушки запнулась, но через мгновение ангельский голос продолжил. — Немного неловко себя чувствую, от того что ты окружил меня такой заботой и вниманием, а я в нынешнем состоянии, в благодарность даже реверанс сделать не могу. Месье не побрезгует принять один поцелуй? Такая мелочь позволила бы мне спокойней осознавать всё хорошее, что для меня сделали в этом доме.

— Только если мадемуазель так будет спокойней.

Не стесняясь бурлящих чувств, вытянувшись в полный рост, Трилак приблизился к источнику физиологического вдохновения и наклонился вперёд. Ненадолго молодые люди застыли, любуясь лицами друг друга, она поцеловала правую щеку, левую, соприкоснулись губы, языки, его рука обхватила талию, другая легла на щёку, пара стройных ножек обвила благородные ягодицы, полные страсти прижались тела, а рты слились в одном бесконечном поцелуе.

В это же самое время на другом конце поместья из борьбы за жизнь служанки выбыл молодой маг: мозг вырубил сознание физически измотанного тела сразу после заклинания, восстанавливающего суставы. Юношу переместили в покои симпатичной в меру горничной. А фея после небольшой сцены ревности и напоминаний о клятве Гиперкрата со всей доступной аккуратностью приступила к регенерации нервных соединений. Нелёгкая работа завершилась только по прошествии двух часов, подарив пострадавшей новый позвоночник и несколько мелких улучшений здоровья, инициированных доктором, в рамках дозволенного Мифет. После, поредевшая на треть команда спасения поспешила в палату наречённой"Эмми"и, зайдя в комнату, застала картину весьма деликатного характера: предварительные ласки давно закончились, и во всю кипела любовь в самом материальном её проявлении, с полным набором сопутствующих звуков.

— Что происходит? Зачем он цинично трахает всё, что мы так скрупулезно лечили? — Фея закричала панически, будто совершенно неожиданно заметила пожар на пороховом заводе.

— Ну почему же цинично? Посмотрите на амплитуду, послушайте шлепок, а учитывая вагинальный характер…

— Какой ещё вагинальный характер? — Игнорируя активную фазу интима страстной пары, интеллегентный шёпот доктора прервал громкий и медленный вопрос Мифет.

— Проникновения, коллега! — Бонман вставил быстро и, видя, как оппонентка набирает воздух, инстинктивно зажмурился.

— У меня, может, тоже вагинальный характер! И после просмотра постельной сцены я тоже хочу амплитуду и шлепки, а буду целовать фалоимитатор, потому что моя вторая половина лежит без сознания, потратив все силы на восстановление дырочки с хриплым голосом.

— Позвольте, судя по стону, голос предельно мелодичный. И эти ваши подробности…

— Да какая разница! Маг из десятки сильнейших отдал последние силы, чтобы скрыть интрижку этой солистки с двумя футбольными командами и стадионом зрителей. А она уже во всех смыслах пролюбила вторую девственность.

— Коллега, если вам от этого будет спокойней, девственность всё равно была подарком не ей, а ему. За то что всех так здорово собрал и позволил всласть полечить, к тому же у вас, насколько помню, поездка довольно романтичная выдалась.

— Чтоб заработать своего мужчину, — фея зачем-то завертела головой и сильно понизила громкость, — моей невинности пришлось отдуваться куда больше. А тут член герцогской семьи со второй попытки, да ещё с такой эрекцией.

— Похоже, не только наша подлечимая стадионы собирала… — На фоне двух страстных голосов доктор пробормотал еле слышно, однако всё равно привлек внимание феи.

— Что?

Губы Бонмана застыли, когда пара замедлилась и, не прекращая движения, перевернулась так, что девушка оказалась сверху. Бёдра её медленно закачали тело вверх-вниз, время от времени задерживаясь в нижней точке траектории. Такие моменты ловил партнёр: спуская руки до поясницы и приподнимая свой таз, он сильно прижимался к противоположной стороне полового акта и делал полный удовольствия выдох. Затем, кисти возвращались обратно и покрывали три четверти обнажённой груди.

— Выглядит так, что наша пациентка полностью выздоровела и даже следующим поколением озаботилась. — Не смотря на более чем почтенный возраст, ортопед и травматолог заговорил, скорее, как мужчина.

— Центр удовольствия я закоротила на секс. — Мифет же поменяла тон на полностью серьёзный. — Наркотики и алкоголь ей больше не нужны, но гормональный фон сдвинут в сторону повышения либидо, и этот марафон продлится до утра или инфаркта.

— Приличных кардионагрузок, коллега, как-то не просматривается, да и бестактности оборвать столь чувственный спектакль у меня не хватает.

— Похоже, марафонской у них оказалась не только дистанция, но и темп.

Несколько минут понаблюдав за особенностями пикантных процессов представителя общественных элит, доктор и его волшебная спутница комнату покинули, оставив Трилака и Эмми отмечать неожиданное и приятное знакомство. Водоворот страсти пары, время от времени разбавленный молоденькими служанками, принесшими перекусить, крутился вплоть до полудня следующего дня. Искривление поля сексуальных флуктуаций вызвало лавинообразный скачок индекса межполовой притягательности не только в поместье, где оно чувствовалось на физическом уровне, но и окрестностях имения Фестарх. Метрики спариваний достигли рекордных показателей у людей и всех животных, кроме кроликов, которые других жизненных интересов патологически не проявляли. Даже деревья и растения, несмотря на зависимость от погоды и сезонного цикла, впали в беспорядочный пестикотычиночный обмен, который впоследствии привел к необычайной эволюции местной флоры.

Предложение руки и сердца первый претендент в герцоги сделал как только снова смог стоять, преклонив колено, за двое суток до того, как смог стоять в принципе. Избранница согласилась не сразу, а только когда на обёрнутый женской хитростью ультиматум не нарушать правила конного движения последовала эмоциональная клятва:"Прошлая страсть теперь в прошлом, и пусть исчезнет моё сердце, если снова возжелает свиста ветра и стука копыт больше чем песни твоего голоса".

Две тысячи самых близких гостей, с десяток представителей попсы и одна королева — наспех организованная свадьба пролетела и ничем не запомнилась. Не смотря на полную вагинальнопенесуальную совместимость и взаимопонимание на уровне ментальном, с детьми столь же быстро не получалось. Устремлению сильно препятствовали бурное прошлое обращённой задним числом во дворянки, наивное доверие Трилака минетчицам с приступами эпилепсии ещё в юности и венерические заболевания обоих. Тем не менее пара не унывала и продолжала воплощать мечту о пополнении семейства всеми доступными половыми средствами. Наградой за терпение и попытки стали не только тысячи минут удовольствия, увенчаных сотней оргазмов, но и две симпатичные двойняшки без хронических заболеваний и патологий. Честь наречь девочек Эмми уступила более опытному в этом деле главе семьи, который, войдя в комнату с новорожденными, без малейшей заминки выдал имена: Сегила и Терсия.

Счастливая жизнь продлилась долго, но пролетела незаметно. Война королевства, которая шла уже десятки лет, докатилась и до дома Фестарх. Трилаку как прекрасному наезднику досталась честь служить адъютантом самого Красного Генерала, который вместе с естественной смертью супруги королевских кровей в дополнение к армии получил под начало оставшуюся часть населения страны и статус короля. Престижная должность при его величестве по совместительству оказалась и кране опасной: в ходе сражений командующий не отсиживался в палатке на далёком холме, а бежал впереди кавалерии и с азартом кидался в схватку, покрываясь кровью с головы до ног. Чтоб подобраться к генералу на передовой, адъютанты, существенно уступающие ему в боевых умениях, шли на множественные ухищрения: висли под пузом лошадей, переодевались в зверей, женщин, врага, носили старомодные доспехи — и всё равно трагически погибали. Беспощадный Дзен работы главным армейским гонцом Трилак постиг уже в концу первой серьёзной стычки и службу продолжил с неслегка приподнятым настроением. Хаос военных действий не накладывал никаких ограничений на скорость лошади и манёвры, буквально поощряя многие виды антисоциального поведения: пешеходов противника можно и нужно сбивать, разрешалось подрезать всадников, опрокидывать телеги, загонять коней до смерти. Правил существовало только два: выполнить приказ и выжить. Именно в таком порядке, поскольку не сделав первого, о втором нельзя было даже мечтать. Нового адъютанта король зауважал почти сразу: парень доставлял чертовски быстро, не боялся пуль, взрывов, не ныл, не хвастался, понимал приказы с трех-четырех матов, одновременно оптимизируя ближний бой главнокомандующего и ускоряя маневры войсками.

Последнее сражение тринадцатой войны за столицу Либерн проходило буднично. На улицах кавалерия дотаптывала дезорганизованные группы неприятеля, пехота зачищала дома, а Красный Генерал с поэтическим упоением резал высшее военное руководство в главном штабе. Трилак, за день загнавший уже двух лошадей, на третьей нёсся мимо разгромленных зданий за очередным приказом. Привстав на стременах и сжимая вожжи, он со всей доступной беспечностью наслаждался тёплым весенним ветром, как в разбитом окне мелькнул образ похожий на кого-то родного и горячо любимого — вспомнились Эмми, дочки, поместье. Аккурат завершался поворот, ностальгирующий встрепенулся и ещё по досвадебной привычке впился шенкелями в бока скакуну — животное откликнулось уверенным рывком вперёд. Рассекая воздух, Трилак успел тихо бросить фразу:"Смерть я обманул, но как же хочется ещё немного свободы и скорости…". Смерть, однако, думала иначе, а пушечный снаряд вообще не думал. Он просто молча прошёл в районе груди и отобрал обещанное давней клятвой.

На этот раз конь не пострадал и вместе с трупом в седле доскакал до расположения передового отряда во главе с королём. Гибель уважаемого подчинённого вскоре самым кровавым образом сказалась на артиллерийском расчёте в четырёх километрах от штаба, однако никак не компенсировала потерю ни лучшего адъютанта последних пяти лет, ни мужа, ни отца.

Эмми после известных событий отличалась способностью действовать логично и рассудительно, но хладнокровно пережить утрату не смогла даже она. Депрессия растянулась на месяцы. Дети, родственники и лично его величество оказались бессильны в деле возвращения начинающей вдовы в русло нормальной жизни. Книги, музыка, любимые места, первая кровать — все мелкие и не очень воспоминания о безвременно ушедшем супруге вызывали всхлип, иногда плач, но ровно до тех пор пока Эмми не встретила другого интересного человека. В очередной раз прийдя на кладбище навестить могилу мужа, напротив массивного мраморного надгробия в виде четырёхметровой статуи, бдительная вдова заметила бесконечно печального мужчину. По имени, датам, эпитафии на надгробной табличке она быстро вычислила семейное положение усопшей, имя скорбящего, его сферу деятельности, годовой доход, национальность и в уме даже набросала слова для начала разговора. Однако планы нарушил подкравшийся сзади ребёнок:

— Вы так на моего папу смотрите, как будто деньги считаете.

От дерзкого голоса Эмми вздрогнула и повернулась. На расстоянии вытянутой руки стояла высокая девочка феноменальной красоты с волосами белыми как сметана. Взгляд её голубых глаз сверлил с откровенной ревностью, а губы надменно искривились. Не смотря на враждебный выпад незваной собеседницы, экс-вокалистка из не самого благополучного района столицы парировала с благородным изяществом:

— В моём положении деньги — это так скучно. Куда интереснее приличный рост и крепкий торс. Юная мадемуазель так не считает?

— Мадемуазель считает, что на этом кладбище как минимум две стервы, и они сейчас культурно общаются.

— Глядя на вашего молчаливого спутника, я думаю, у одной из этих стерв блестящее будущее.

— Настоящее, правда, подкачало. — Голос девочки поник, взгляд сместился сначала на лицо монументального надгробия, а после на отца в состоянии ментального анабиоза.

— Время не обратить вспять, умерших не вернуть, и страданиями живых им лучше не сделать. — Эмми озвучила мудрость и лицо её разгладилось от печальных морщин, а уголки рта впервые за долгое время повернулись вверх. Секунду спустя, она обронила прощальную фразу уже совсем ожившим голосом. — Вынуждена откланяться. Не хочу быть навязчивой.

Дальше вдоль аккуратно выровненных памятников вдова пошла изящно и легко. Обернулась она лишь однажды, через несколько секунд как скорбящий у памятника, взяв за руку белокурую дочь, посмотрел на спину вежливой незнакомки.

Тринадцатая война окончилась в день смерти одного легкомысленного адъютанта, протянув лишь на несколько часов дольше. Следом пришла эпоха спокойствия и созидания. Параллельно с восстановлением экономических основ в королевстве полным ходом развернулась инициатива по увековечиванию памяти и героев. В первых рядах такой чести удостоился Трилак Дилмесович. Отлитую из пушечного чугуна, обрамленную захваченными в походах драгоценными камнями и золотом статую скачущего всадника со снарядом вылетающим из груди ещё более ценной делало расположение напротив дворца. Ленточку на открытии монумента для общественности разрезала Эмми, которая впредь просила называть её Эмеральдой, незначительно упростив первый вариант имени, когда-то предложенного покойным мужем. На церемонии вдова сверкала ярче сапфиров, инкрустированных в памятник, поэтому её заметили не только многочисленные зеваки, но и Эшп Диюлович Ришман — промышленник, предприниматель, немного еврей, вдовец и по совместительству молчаливый мужик с кладбища. Заметил, познакомился, потанцевал и забрал домой вместе с двумя дочерьми и старым плешивым пуделем. Семейство Фестарх в лице герцога Дилмеса против отбытия своих членов имело серьёзные возражения, но конфликтовать с империей Ришман не стало, ограничившись высокомерными сожалениями.

Вопреки первому впечатлению на кладбище среднегодовая стервозность родной дочки Эшпа Диюловича оказалась ниже видовой медианы даже с поправкой на пол. Новых сестер, а также ту, что вместо мамы, девочка приняла с распростертыми объятьями, и быстро впечатлила эрудицией, логикой, сообразительностью. Ввиду одаренности школу она закончила уже в девять лет и через полтора года, на момент второй свадьбы отца, училась на втором курсе. Не меньше впечатляло физическое развитие студентки: по росту приёмных сестёр она опережала сантиметров на тридцать и обладала приличным мускульным рельефом, нетипичным даже для подростков в хорошей физической форме. Последнему особенно способствовали невероятный аппетит и увлечение ручным трудом. Девочка с поразительным энтузиазмом бралась за мытьё полов, принос питьевой воды из колодца и даже не брезговала очисткой конюшни. Не смотря на календарно близкий возраст, Сегила и Терсия восприняли новую сестрёнку как старшую, однако это никак не мешало играть вместе и подолгу разговаривать. А перед сном наступало время познавательных историй, когда Золушка, как звали дочь Ришмана, рассказывала про войну, мир, короля, Тёмные Земли, единорогов, драконов да и просто разные сказки.

У почти идеального ребёнка, однако, имелась странность. В определённые моменты жизни она преображалась и начинала говорить откровенно, шутить толсто, обижать тонко. Иногда такое случалось после сильного стресса, часто от переутомления и всегда на кладбище. После сна признаки плохого настроения проходили сами собой и наступал период извинений. Первый раз странность проявилась на похоронах матери, но в целом сильных проблем не доставляла, поэтому любящий отец на психологе тогда сэкономил, а позже и вовсе привык, придумав для бездействия с десяток убедительных причин.

За объединением семей последовали пять лет счастья. Золушка получила два высших образования и вытянулась до метр восемьдесят. Скромнее изменились сёстры, но тоже подросли и поумнели. У всех троих налились первые девичьи груди, а жизнь ожидалась исключительно как череда профессиональных и бытовых успехов вплоть до самой старости. Эмеральда в связи с безвозвратным повзрослением детей увлеклась карьерой. Волей мужа получив должность в центральном департаменте бумажного документооборота холдинга"Ришман", она быстро поразила коллег феноменальной внимательностью, а производительность умственного труда генерального директора улучшила нетрадиционным использованием обеденного перерыва и офисной мебели.

Известие о смерти Эшпа прогремело как гром среди ясного неба. Однако уже обладающая кое-каким жизненным опытом вдова сильно долго горевать не стала и всецело переключилась на управление так кстати оказавшейся бесхозной капиталистической империей. Но даже с солидными начальными ресурсами для обладательницы приличного логического аппарата большой бизнес оказался делом непростым: к лишним тратам приводили надёжные сделки, рискованные оборачивались провалом, то и дело происходили инцинденты на заводах, а заказчики начали уходить к конкурентам. За производственными проблемами пришли финансовые. Три года неудач сточили холдинг до учреждающей компании. Только из-за своевременных советов Золушки остатки Эмеральда отдала не бесплатно своим давним знакомым. Вырученный капитал решено было экономить, поэтому пришлось отказаться от многочисленной обслуги, дорогого транспорта, а наряды покупались только раз в год да и не всем. Поместье Ришман без должного обслуживания постепенно приходило в упадок.

С каждым поражением мачехи всё ниже в социальном статусе опускалась Золушка, попутно лишаясь знаковых атрибутов приличного капиталиста: в прошлое ушли членство в престижных клубах, спа салоны с ваннами парного молока и личная карета. Наконец, девушка стала служанкой в собственном доме и переехала на верхний малообжитый этаж. Однако в состоянии тяжёлого переживания стремительный спуск по иерархической лестнице Золушку заботил мало. Хмурая и неразговорчивая сестрёнка Сегиле и Терсии быстро разонравилась, а Эмеральда мало того, что спихнула на падчерицу все рутинные заботы, ещё и не упускала возможность интеллигентно погнобить. И, когда улыбка всё-таки вернулась на лицо душевно страдавшего подростка, отношения с приёмными родственниками принципиально не изменились.

Но всё тяжёлое время Золушка оставалась не одна и активно общалась с одной крайне интересной личностью. Наставлявшей как отец, успокаивавшей как мама и выслушивающей как сестра она поддерживала в любое время дня и ночи, поскольку обитала совсем недалеко, прямо в коре головного мозга. Первый раз спутница появилась много лет назад после лёгкого сна во время поездки на кладбище, тогда агрессивными и мезантропичными фразами она сильно испугала похоронную процессию, включая отца, за что от оригинального эго получила имя"Злобушка". В дальнейшем Злобушка привычек не поменяла, несколько раз в год словом и делом разбавляя устоявшийся быт богатой семьи. Однако все шесть лет после смерти Эшпа дерзкой и нетактичной полную сироту не видел никто, в каждодневных заботах позабыв странную особенность вежливой девушки.