Сколько стоит жизнь хорошей девочки?

Катю затянуло с головой в водоворот страсти как-то внезапно и без остатка. Она сама не могла себе объяснить, как и почему это случилось. Что пробудило в ней поток чувств и не по годам юношеский, романтический пыл?

Так иногда бывает с виноградной лозой, сухой и потемневшей, растущей в климате средней полосы. Отстоявшая всю зиму голая и вроде бы засохшая напрочь, она вдруг в одно весеннее утро неожиданно оживает и покрывается крупными, зелёными почками, которые быстро превращаются в молодые побеги.

Вчерашняя сорокалетняя Катя, унылая и одинокая, превратилась в Катю со смеющимися глазами, ожившую, расцветающую и чувствующую себя опять юной. А главное — желанной! Такого чувства она не помнила уже давно. Да и вообще, знакома ли она была в своей взрослой жизни с таким чувством? Скорее нет, чем да. Это пьянило, это было сродни какому-то неизвестному природному наркотику, дающему ощущение безмерного счастья.

Всему виной был полузабытый призрак из далёкой юности по имени Марк, который нашёл её по прошествии более двадцати лет и неожиданно возник на её пороге.

Они сидели за кухонным столиком друг напротив друга и разговаривали, как будто и не было этих долгих лет разлуки.

На расстоянии вытянутой руки от Марка снова находилась его первая и последняя юношеская любовь — девочка с грузинским именем Эка, всё такая же естественная, прекрасная и весёлая.

Катя же видела перед собой всплывшего в памяти всё того же смелого и дерзкого с друзьями, но застенчивого с ней мальчишку Маркушу, с которым она поцеловалась первый раз в жизни. Мальчишку, превратившегося в уверенного в себе сильного мужчину. Такого, как оказалось, родного и совсем ею не забытого.

Они разговаривали обо всём, дурачились даже, не обращая внимания на возраст. Каждый откровенно поведал об этих злосчастных последних двадцати годах своей жизни. Оба не жаловались друг другу, а просто констатировали факты из жизни. Серьёзные темы разговора подчас переходили на весёлые, вызывающие смех. В такие моменты они снова становились подростками, счастливыми и беззаботными.

На удивление, Катю, выросшую в семье полковника милиции, вовсе не смутила биография Марка, рассказанная им в подробностях. Её, обычно очень щепетильную в таких вопросах и бывшую почти десять лет замужем за работником полиции, вовсе не испугал долгий срок Марка, проведённый за колючкой.

Это было необъяснимо, но какая-то волна теплоты и нежности друг к другу накрыла их одновременно и внезапно.

Выросшие у обоих невидимые крылья готовы были нести их вместе в будущее, которое они уже не могли представить друг без друга.

Несколько рюмок выпитой за кухонным столом текилы не опьянили, но напрочь убрали барьер неловкости между ними. Скорее, даже убрали некую физическую стыдливость своего возраста. В этом и так не было необходимости, поскольку оба уже чувствовали родство в каждой клеточке тела партнёра.

Не сговариваясь заранее, начали целоваться ещё на кухне и переместились в спальню, откуда почти не выходили до следующего вечера, пока не пришли Катины родители.

Катя, привыкшая до развода к скучному исполнению супружеских обязанностей, не могла себе объяснить, откуда в ней появилась такая страсть, сочетающаяся с фонтаном фантазий и желаний. А Марк, убедивший себя раньше в целесообразности покупной любви без каких-либо обязательств, желал безмерно и неограниченно наслаждаться теплом этой родной уже ему женщины, искренне отвечающей взаимностью.

Желая как можно дольше растянуть момент близости друг к другу, выходили из спальни редко, только по необходимости. Катя звонила на работу. Марк тоже сделал несколько деловых звонков.

Несколько раз ходили в душ. Пару раз пили кофе. Пару раз перекусывали наскоро приготовленными Катей яичницей и сосисками.

После ухода Катиных родителей они поняли, что надо немного поумерить юношеский пыл, внезапно захлестнувший их, и пора уже возвращаться в рутину взрослой жизни.

Вечером они, усталые, но счастливые, опять сидели на кухне и ужинали найденными в морозилке холодильника и сваренными Катей пельменями. Оба чувствовали необходимость поговорить о своём будущем, не желая при этом ограничивать друг друга какими-либо обязательствами. Марк начал разговор первым:

— Эка, мне надо уехать на пару дней. Я вернусь, если ты не против. Ты можешь сейчас мне не отвечать. Просто пришли сообщение на телефон, что занята или другие планы у тебя. Я пойму. Я понятливый.

Катя верила ему, чувствуя искреннюю нежность в его словах, но задорно сказала:

— Посмотри, какой хитрец — воспользовался слабостью и глупостью одинокой женщины и решил исчезнуть, словно Джакомо Казанова!

Катя намеренно перевела разговор на шутливый тон. Так было легче говорить о необходимом расставании.

— К сожалению, уехать необходимо. Но это ненадолго! Я больше не хочу и не могу потерять тебя. И потом я, как «истинный испанский идальго» по имени Маркос Агилар Дельгадо, обязан теперь на тебе жениться после того, что между нами было!

Последние слова он произнёс с тёплой улыбкой, поддержав Катину шутку. Про своё новое имя Марк уже успел ей рассказать.

Он, в общем-то, успел исповедоваться ей обо всей своей непростой жизни, оставив недосказанными только некоторые подробности об истинной цели своего приезда в Россию. Но сейчас Марк, счастливый и влюблённый, не хотел говорить об этом. Чувствовал, что ещё не настало время.

Катя и не просила. Она, конечно, понимала, что вряд ли Марк, вынужденный столько лет скрываться за границей, приехал только ради встречи с ней. Как бы это ни потакало её женскому самолюбию, но опыт умной, сорокалетней женщины говорил о другом. Она гнала от себя эти мысли и решила не думать о чём-то постороннем, оставаясь под герметичным куполом, наполненным любовью и нежностью.

Несомненно, её страшил завтрашний день. С его необходимостью возврата к серому, унылому, обычному образу жизни. Но точка невозврата в её душе уже была пройдена. Сейчас другая, изменившаяся Катя была убеждена, что никогда не вернётся туда, в это затянутое ряской болото повседневности. Она уже была полностью готова к чему-то новому, дерзкому, бесшабашному. Ко всему тому, что может полностью перевернуть её устоявшуюся, скучную жизнь.

Перед уходом Марк спросил у неё о наличии загранпаспорта и, услышав утвердительный ответ, продолжил загадочно:

— Как ты, душа моя, смотришь на возможность попутешествовать со мной? Пока недалеко, но всё может измениться по ходу пьесы…

Катя, не раздумывая, ответила:

— С тобой хоть в космос, хоть на вулкан!

Марк засмеялся и, нежно целуя её, успокоил:

— Ну, надеюсь, наше путешествие не будет таким уж экстремальным. Впрочем, кто знает? Кто знает?

Он намеренно повторил последние слова, интригуя её и намекая на приключения, возможно, ждущие их в будущем.

Впрочем, он и без этого уже успел поселить в душе Кати надежду на перемены в её предыдущей унылой жизни. Она уже чувствовала неразрывность их с Марком пары и была готова играть роль Бонни при этом родном её, светловолосом Клайде.

Они долго ещё стояли в прихожей, обнявшись, не желая расставаться. Наконец-то, Марк ушёл, поцеловав её на прощание и записав на смартфон номер телефона.

Катя неосознанно прислушивалась какое-то время к дверному звонку, неизвестно на что надеясь.

Затем принялась за уборку квартиры и, закончив её, позвонила родителям.

Мама не стала выпытывать подробности, только опять взволнованно напомнила о благоразумности.

Катя, как могла, успокоила:

— Мам, вы не переживайте! Я большая девочка и знаю, что делаю. Мне с этим человеком хорошо. Я думаю, что заслужила немного счастья, даже в таком вот возрасте. Ты знаешь, я не очень сентиментальная, но то, что со мной произошло, — это и есть счастье, как мне кажется!

— Катюша, доченька, не дай бог тебе обжечься! Сейчас так много всяких подлецов и прохиндеев. Ты ведь всегда останешься для нас маленькой, глупой девочкой, и мы с отцом переживаем за тебя. Пожалуйста, звони нам почаще и держи в курсе своей жизни.

Трубку взял отец, который, в отличие от мамы, не обошёлся только лишь осторожными наставлениями:

— Катерина, как звать твоего гостя? Где вы познакомились? Паспорт его видела? Давай-ка я узнаю обо всей его подноготной у своих бывших коллег? Тебя ведь облапошить ничего не стоит!

— Папа, прошу тебя, не надо! Он — порядочный человек! Тем более, он уже уехал, а когда приедет, не знаю.

— Вот я и говорю! Уехал, а может, вообще не вернётся! Знаем мы таких ухарей! Ты хоть квартиру проверила? Ничего не пропало?

Катя еле сдержалась, чтобы не нагрубить отцу в ответ. Она постаралась спокойным голосом возразить:

— Папа, у тебя все кругом преступники и аферисты. Никак ты из милицейских штанов вылезти не можешь. Попробуй просто поверить мне и, если получится, порадуйся за свою дочку.

Виталий Ильич ещё какое-то время побурчал в трубку телефона, но уже больше для порядка. Наконец, получив от Кати обещание ежедневных звонков родителям, попрощавшись, положил трубку.

Катя, закончив разговор, первым делом отправилась к платяному шкафу и приступила к ревизии своего гардероба, которым она не занималась довольно давно. Старомодные кофты и брюки тёмных тонов были отправлены вглубь шкафа, на дальние полки. Те немногие яркие и молодёжные вещи, которые сохранились ещё с давних времён, были вытащены и отправлены на глажку.

Она уже всё решила для себя. Новая жизнь требует новизны в одежде и во внешнем облике.

Катя, найдя в мобильном телефоне, имя знакомого парикмахера, позвонила и записалась на завтра.

Легла спать в прекрасном настроении, счастливая и необычно вдохновлённая.