В О В: Истории концлагерей и их обитателей

Вернемся к Маргарите и к Александре. Где они сейчас? А вот и они. Вышли у милиции, у поворота на мясо и молочный комбинат. Там, стояли недалеко несколько домов в пять этажей, может быть и больше. Кто знает? Ведь дома — словно горы. Есть не более десяти метров в высоту, а есть и небоскребы, более километра в высоту. Что ни говори, дома — это горы. Горы, где живут люди. Пещерные, первобытные люди. Люди камня и дерева. Тупые и бездарные, жадные до более личности.

Такие люди были всегда. Но такие как в двадцать первом веке, это что-то.

Но вернемся к девчатам. Они оказались одни, в жутком месте. В здании полиции тускло горел свет на первом этаже. Все окна были в жуткой темноте, и какой-то страх веял оттуда. У автобусной остановки не было ни единого фонаря. Впрочем, он, может быть, и был, этот фонарь, но он не святил. Единственный фонарь тускла мерцал вдали, на расстоянии более пятисот метров от автобусной остановки.

Маргарита тяжело вздохнула, а затем угрюмо сказала:

–Хорошо, что ходьбы один светит, а то на Железнодорожной улице вообще был мрак.

–Да. — задумчиво ответила Александра. — Город хорош, только не освещены его окраины.

–Администрация себе небось, как всегда, деньги в карман положила.

— Это точно. — тяжело вздохнула Александра, и добавила. — Воровство не искоренишь.

–Точно. — подтвердила Маргарита, а потом спросила. — Ну, куда идти?

Александра показала рукой в сторону многоэтажных домов, и сказала:

–Туда.

Маргарита посмотрела вдаль, и ей почему-то стало не по себе. Легонький дрожь пробежал по всему телу. Небольшой озноб вошел в ее женскую грудь, и скрылся в ее сердце. Лицо ее стало безжизненным. Ей было страшно.

Девочки дошли до поворота, и Маргарита, посмотрев на улицу, на которую она должна была повернуть, замерла. Улица была абсолютно темной. Ни одного фонаря. Одни кочки. Грязь и ямы. Как можно ходить по этой улицы? Непонятно.

Маргарита посмотрела на подругу мраморным, испуганным лицом, и произнесла:

–Мне страшно.

Александра затая дыхание тихим, чуть слышным голоском произнесла:

–Мне тоже. — ей было действительно не по себе. Она чего-то боялась. Она боялась чего-то непонятного. Казалось, что какая-то зловещая сила поджидает их там, на этой улице. Кто-то очень страшный и ужасный. Кто-то, кем детей пугают родители, когда они еще маленькие. Александра тихо спросила подругу. — Что-нибудь видно?

–Нет. — тихо ответила затая дыхание Маргарита. — Ничего не видно.

В это самое время впереди, перед их глазами пронеслась чья-то фигура. Она была темна. Казалось, что это пронеслась мимо них, чья-то тень.

Александра тихо спросила у подруги:

–Что это было?

Маргарита пожала плечами:

–Не знаю.

Александра недоуменно спросила:

–Что будем делать?

–Не знаю. — тихо ответила Маргарита, и спорила подругу. — Есть идеи?

В это самое время, снова чья-то тень проскочила перед глазами девочек. Они затая дыхание смотрели в ночь. В темный переулок, пытаясь понять, что там есть на самом деле. Тут обе девочки вздрогнули от неожиданности. Дело в том, что на их плечо опустилась чья-то рука. Ладонь, так сказать. Девочки замерли от ужаса. Они чувствовали на своих плечах чьи-то холодные ладони, и не могли пошевелиться. Какая-то сила не давала им обернуть свои головы назад. Никто не мог и пошевелиться. Страх охватил их, душа ушла в пятки, и они остолбенели. Секунда, две, три. Они стояли не шевельнувшись. Что-то очень страшное и ужасное они чувствовали позади себя. Чьё-то холодное дыхание они ощущали на своем затылке. Ужасающее — холодное, словно бездна пустоты, да что там бездна, опустошенная пустошь пустоши ощущали они позади себя. Бездна опустошенности. И вот, вобрав в себя частицу той смелости и храбрости, которая присуща каждому человеку, девочки взяли себя в руки как смогли и, с трепетом обернулись. Их взору предстали два облика в черных платьях. Лица их скрывала черная вуаль, их которой была видны алые гроза. Что касается их пола, то можно было понять, что это женщины лишь потому, что, во-первых, на них были одеты женские длинные платье, а во-вторых, были ощутимы окружности в области грудной клетки. Алый взор двух женщин в черном, пронзали взглядом взгляд двух девочек, на которых смотрели они. Словно появившись из ниоткуда, они словно считывали информацию, и закладывали новою в эти женские головки мозгового серого вещества. Маргарита и Александра стояли словно вкопанные. Они не могли даже пошевелиться. Да что там пошевелиться, они не могли посмотреть друг на друга. И тут, чей-то голос окликнул двух женщин, он произнес:

–Что Вам здесь надо?

В тот же миг страх пропал. Алые глаза и кто-то в черных платьях испарились, будто их не было вовсе. Вокруг стало хорошо. Казалось, что страха как такового не было вовсе, никогда. Маргарита и Александра вздохнули облегченно. Обе посмотрели друг на друга, и Маргарита поинтересовалась у Александры:

–Что это было?

Александра пожала плечами, тупо произнеся:

–Не знаю.

В это время тот же голос поинтересовался снова:

–Что Вам здесь надо?

Женщины повернули головы, и посмотрели на того, кто спрашивал их: что Вам здесь надо? Они увидели стоя́щею в конце улице какую-то фигуру. Они не видели, кто это был? Мужчина или женщина? Кто их спрашивал? Кто тот человек, который стоит там, в конце этой улицы?

Александра крикнула:

–Вы кто?

Голос ответил, как бы эхом на заданный вопрос:

–А Вы? — затем он добавил. — Я первая спросила.

Теперь было хоть что-то понятно, эта была женщина, по крайне мере слово она говорила об этом.

Маргарита крикнула:

–Мы приехали к родственнику.

Голос поинтересовался:

–Родственник живет здесь?

–Здесь. — крикнула Александра. — А в чем проблема? — возмутилась она. — Что за допрос?

–Да. — тотчас же вставила Маргарита, и вопросила. — Проблема?

–Просто здесь чужаков нет. — крикнул в ответ голос, и пояснил. — Вот я и интересуюсь.

Маргарита задала вопрос:

–А Вы что, консьерж или секюрити чтобы интересоваться?

–А Вы ка думаете? — затем голос сказал. — Идите сюда, а то заболтались мы здесь, а скоро полночь.

Александра посмотрела на Маргариту, и та поинтересовалась:

–А что полночь?

–Здесь такое место, что ночью здесь страшно как никогда. Транспорта нема, и бандиты лютуют. Он, заметили наверное, что фонари не освещают, так это все администрация, черт ее побери, никак не может поселок освятить, на лампах экономят, сволочи.

–Да, — согласились обе девочки. — от администрации если и добьёшься чего, так мир, наверное, перевернётся. Все себе в карман ложат, ничего людям.

Голос снова поинтересовался:

–Ну, к кому Вы приехали? — затем добавила. — Ну, что стоите, идите сюда, и куда там пока полночь не пробили часы двенадцать раз, а потом все, лучше на улицу не выходи́ть.

Александра и Маргарита вышли из темной улицы, и выйдя на перекресток, увидели женщину. Она была стара, как само древо жизни. Но все же она была молода. Лицо ее выглядело как у тридцатилетней. Стройная, высокая, молодая женщина. Бог сумел одарить ее всем, и красивой грудью «С», и сочным упитанным филеем. В талии она не была слишком худа, и толстой ее вряд ли можно было назвать. ее волосы были длинные, до самых пят, спускались по ее красивой груди, по черному длинному платью, до земли, ее красивому сверкающему при полной луне своими блесками ее черному платью.

Женщины подошли к ней, и женщина тотчас же представилась:

–Меня зовут Лариса Радионовна, — затем она поинтересовалась. — а Вы кто?

–Маргарита.

–Александра.

–Очень приятно.

Тут Маргарита поинтересовалась:

–Я тут видела какую-то тень, это были Вы?

–Я. — ответила Лариса Радионовна, и поинтересовалась. — а что?

–Мы видели двух женщин с алым взглядом, и Вас, Лариса Радионовна. — сказала Маргарита, затем поинтересовалась. — Что это было?

Лариса Радионовна посмотрела на женщин, и тяжело вздохнув, сказала:

–Вы видели тех, кого Вы не должны были видеть. — затем она добавила. — Я не знаю, почему они Вам открылись, но я точно знаю, Вы еще встретитесь.

Александара поинтересовалась:

–Кто они?

–Демоны ночи. — ответила Лариса Радионовна, и добавила. — Два демона ночи. Пришедшие из далеких глубин ночного космического пространства, его млечного пути.

Тут Маргарита задала вопрос:

–Если они демоны ночи, то Вы кто?

Лариса Радионовна усмехнулась:

–Я. — произнесла она. Она сделала неоднозначную паузу, и поинтересовалась. — А Вы как думаете, кто я такая?

Незаметно они уже шли по дороге, тускло освещенной уличными фонарями, которые мерцали уныло на этой как казалось дальней дороге. Дороге, которая только что началась, и кажется, вот-вот кончиться. Но она все убегала дальше и дальше, скрываясь в глубокой темноте тускло мерцающих уличных фонарей.

На фоне этой улице, Лариса Радионовна выделялась. Впрочем, мало чем она выделялась. Если можно было увидеть ее впереди, а Маргариту и Александру позади ее, то можно было б увидеть, что в свете блекнущем уличном мерцании фонаря, Лариса Радионовна просто растворялась в его тусклом свете, и снова появлялась, когда тусклый мерцающий свет уличного фонаря переставал святить на ее черное платье в переливании блесков лунного света.

–Вы… — осторожно предположила Маргарита. — не женщина. — Маргарита на секунду задумалась, затем поправила свою ошибку. — Вы женщина-ночь.

Лариса Радионовна посмотрела на Маргариту и на Александру, и легонько, в знак правоты Маргариты, улыбнулась. Затем спросила:

–С чего Вы так решили?

–Не знаю. — ответила задумчиво Маргарита. — просто Вы не такая.

Лариса Радионовна с явном женским любопытством, поинтересовалась:

–Что во мне такого?

–Не знаю. — ответила Маргарита. — Просто… — задумалась она. — что-то в Вас есть такое… — не знала, как обосновать еще не сказанное ею фразу. — …есть такое…

Лариса Радионовна ответила за Маргариту.

–Непонятное.

Маргарита ответила:

–Нет

Лариса Радионовна уточнила:

–Загадочное.

Александра предположила:

–Возможно.

–Все так говоря. — ответила Лариса Радионовна. — Хотя… — бросила она небрежно. — Во мне ничего такого нет. — затем она легко и непринуждённо заявила. — Женщина, как женщина. Ничего у меня нет такого, чтобы не было у женщин.

–Нет. — ответила Маргарита. — В Вас есть что-то такое… — снова искала она что-то загадочное в собеседнице. Затем она сказала. — загадочное — это ни то, что я хотела сказать. — затем она сказала. — В вас есть что-то неземное. Что-то, что наподдаётся объяснению.

— Это так. — согласилась Лариса Радионовна, и добавила. — Мы — женщины, загадка. Загадка всего человечество.

Маргарита и Александра одобрительно легонько улыбнулись. Женщины были и остаются всегда загадкой всего человечество. Мужчины по своей натуре просты, в отличие от женщин.

Маргарита сказала:

–Вы правы Лариса Радионовна, мы — женщины, загадка.

Тем временем женщины подошли к многоэтажному дому. Старый, пятиэтажный кирпичный дом. В свои года он мог поспорить еще со многими домами. И хотя он был построен возможно в начале двадцатого века, он мог еще простоят столько при должном ремонте. Ремонт, это слово душит нас всех. Ведь сделать хороший ремонт в квартире, а может быть и целого дома, это невозможно. По крайней мере так считает администрация.

Снаружи дом как дом, еще сто по сто простоит, а внутри? Стены крошатся, отлетает штукатурка. Пока не перекреститься, по лестнице на второй этаж не взберешься. А если еще выше, то отходную уж точно прочесть надо бы. Горячей воды нет. Газовая колонка вот-вот, да и рванет что есть мочи, а если не рванет, то живешь как на пороховом мешке. В полах большая дыра. Она возникла от текущей в дощь крыши. Никто крышу не чинит, лишь обещают. А на обещаниях вся страна держаться, и дураки в них еще верят. Да что дураки! Придурки живущие в ней, все верят, что жизнь лучше станет, а белый дом все обещает. Русский Иван, все в обещание верит. На том и живет — ДУРАК.

— Вот мы и пришли. — сказала Лариса Радионовна. Затем добавила. — Идите, дальше мне нельзя.

Маргарита поинтересовалась:

–Почему?

–Я ночь. — объяснила Лариса Радионовна. — Мне суждено гулять по улице, и наводить порядок. В дома же я прихожу, когда зовут меня в гости, а это последний раз было очень давно. Тогда, когда Русичи верили в меня, а не относились ко мне как к чему-то, что приходит каждый раз, когда солнце заходит за горизонт. Да и солнце в обиде. Ведь оно так же, как и я, имя существительное, ненарицательное. Мы никогда не заходим за горизонт. Ведь если мы за него зайдем, больше не подымимся никогда, и на земле наступит ХАОС. Вот почему я не могу идти дальше.

Девочки задумались. Им еще никто не говорил такого. Это откровение от само́й ночи. Вряд ли кто-нибудь услышит что-либо подобное. Ведь люди, разучились слушать. Слушать тишину такую, какая она есть на самом деле. Тишина — это та грань нашего сущего, которое мы в процессе своей жизни полной безумия и насилия как над своей сущностью, так и над своей личностью, и личностью кого бы то там ни было, растеряли. Мы разучились слушать тишину. Слушать ту ее часть, которая есть наш покой и умиротворение. Созвездия ночных звезд, давно уже погасших в нашей галактике мозгового серого вещества. Мы заменили эту тишину на другие ценности. Ценности мирового масштаба глобальной экономике, мирового господства, Его Величество $. Только его ценят люди, и до других ценностей им начхать. Когда-то звезды ночного небо были на орбите земли. Можно было их достать руками, а может быть и увидеть иную галактику. Нам небо было открыто. Мы видели созвездия, и восхищались ими. Какие они величественные. Какие они грациозные. Мы слушали их, и они передавали нам знания и покой своей природы существования. Своего видимого не вооружённым взглядом млечного пути. Сейчас же, когда мы забыли об этом, земля просто сошла с той орбиты. И движется сейчас в другом направлении. Все отдаляя и отдаляя нас от млечного пути и мерцанья дальних звезд. Изменением климата природы и ее неизбежной кончине. Ночь права. Мне суждено гулять по улице, и наводить порядок. В дома же я прихожу, когда зовут меня в гости, а это последний раз было очень давно. Тогда, когда Русичи верили в меня, а не относились ко мне как к чему-то, что приходит каждый раз, когда солнце заходит за горизонт. Да и солнце в обиде. Ведь оно так же, как и я, имя существительное, не нарицательное. Мы никогда не заходим за горизонт. Ведь если мы за него зайдем, больше не подымимся никогда, и на земле наступит ХАОС. Вот почему я не могу идти дальше. Мир меняется благодаря людям. Жаль, что он меняется не в лучшею сторону.