Держись. Полная версия. Адаптированный американский рассказ для чтения, перевода, пересказа и аудирования

Ключом к упражнению 1 является упражнение 2 или 3.

1. Прочитайте текст, переведите его на русский язык, выпишите и выучите все новые слова и выражения.

2. Прослушайте запись, соответствующую тексту, сопоставляя слова в тексте с их соответствиями в аудиозаписи.

Ссылка на аудиозапись https://www.youtube.com/watch?v=kFoMNetE138

* Ваша цель добиться полного понимания при сопоставлении слов из текста с их соответствиями в аудиозаписи.

Holding Her Down (Держись)

Barring accidents (не принимая во внимание несчастные случаи), a good hobo (хороший бродяга), with youth and agility (молодой и ловкий), can hold a train down (может продержаться на поезде) despite all the efforts (невзирая на все усилия) of the train-crew (поездной команды) to «ditch» him (его ссадить) — given (учитывая), of course (конечно), night-time (что всё это происходит в ночное время) as an essential (и это — самое обязательное) condition (условие).

When (когда) such a hobo (такой вот бродяга), under such conditions (при таких условиях), makes up his mind (решает) that (что) he is going to hold her down (ему нужно продержаться на поезде), either (либо) he does hold her down (он на нём удерживается), or (либо) chance trips him up (его подводит нелепая случайность).

There is no legitimate way (не существует законного способа), short of (за исключением) murder (убийства), whereby (с помощью которого) the train-crew (экипаж поезда) can ditch him (может его ссадить). That train-crews (то, что проводники) have not stopped (не останавливаются) short of murder (перед убийством) is a current belief (такие слухи ходят сейчас) in the tramp world (в мире бродяг). Not having had (не получив) that particular experience (подобного опыта) in my tramp days (будучи бродягой) I cannot vouch (я не могу ручаться) for it (за это) personally (лично).

But (но) this I have heard (я слыхал, что такое) of the «bad» roads (происходит на «скверных» дорогах). When a tramp (если бродяга) has «gone underneath,» (залез под поезд) on the rods (и устроился на оси), and the train is (а поезд) in motion (движется), there is apparently (очевидно) no way (нет никакого способа) of dislodging him (снять его оттуда) until (до тех пор, пока) the train stops (поезд не остановится).

The tramp (бродяга), snugly (уютно) ensconced (устроившись) inside the truck (на оси), with the four wheels (в окружении четырёх колёс вагона) and all the framework (и иных приспособлений) around him (вокруг него), has the «cinch» (плюёт) on the crew (на проводников) — or (или) so he thinks (ему так кажется), until (до тех пор, пока) some day (однажды) he rides the rods (он не попадёт) on a bad road (на скверную дорогу).

A bad road (скверной дорогой) is usually (обычно является) one (та) on which (на которой) a short time previously (совсем недавно) one or several (один или несколько) trainmen (поездных служащих) have been killed (было убито) by tramps (бродягами). Heaven pity the tramp (горе бродяге) who is caught (которого поймают) «underneath» (под поездом) on such a road (на такой дороге) — for (потому что) caught he is (его поймают), though (даже, если) the train (поезд) be going (будет двигаться) sixty miles an hour (со скоростью 60 миль в час).

The «shack» (кондуктор) (brakeman) (тормозной кондуктор) takes a coupling-pin (взяв соединительную муфту) and a length (и длинный) of bell-cord (шнур) to the platform (выходит на площадку) in front of the truck (перед вагоном) in which (под которым) the tramp is riding (находится бродяга).

The shack (кондуктор) fastens (прикрепляет) the coupling-pin (муфту) to the bell-cord (к шнуру), drops the former down (спускает её вниз) between (между) the platforms (платформами), and pays out (и начинает орудовать) the latter (последней). The coupling-pin (муфта) strikes the ties between the rails (отлетая от рельсов), rebounds (ударяется) against the bottom (о днище) of the car (вагона), and (и) again strikes the ties (опять отлетает от рельсов).

The shack (проводник) plays it (травит шнур, посылая его) back and forth взад и вперёд (), now to this side (то в одну сторону), now to the other (то в другую), lets it out (то отпуская) a bit (немного) and hauls it (то подтягивая) in a bit (чуть-чуть на себя), giving his weapon (давая своему оружию) opportunity (возможность произвести) for every variety (все виды) of impact (ударов) and rebound (и отскоков). Every blow (каждый удар) of that flying (такой летающей) coupling-pin (муфты) is freighted with death (несёт смерть), and (и) at sixty miles (на скорости 60 миль) an hour (в час) it beats (он набивает) a veritable (настоящую) tattoo (татуировку) of death (смерти).

The next day (на следующий день) the remains (останки) of that tramp (этого бродяги) are gathered up (будут собраны) along (вдоль) the right of way (железной дороги), and a line (и в одной строке) in the local paper (местной газеты) mentions (будет упомянут) the unknown man (неизвестный человек), undoubtedly (несомненно) a tramp (бродяга), assumably (предположительно) drunk (пьяный), who (который) had probably (вероятно) fallen asleep (заснул) on the track (на рельсах).

As (в качестве) a characteristic (характерного) illustration (примера) of how (того, как) a capable (способный) hobo (бродяга) can hold her down (может постоять за себя в поезде), I am minded (я хочу) to give (привести) the following experience (следующую историю). I was (я направлялся) in Ottawa (из Оттавы), bound west over (на запад) the Canadian Pacific (по Канадско-Тихоокеанской железной дороге).

Three thousand miles (три тысячи миль) of that road (этой дороги) stretched before me (предстояло мне преодолеть); it was (стояла) the fall of the year (осень), and I had to (мне нужно было) cross Manitoba (пересечь Манитобу) and the Rocky Mountains (и Скалистые Горы). I could expect (со дня на день можно было ожидать) «crimpy»weather (наступления холодов), and every moment (и любая) of delay (проволочка) increased (грозила мне) the frigid hardships of the journey (всеми прелестями зимней непогоды). Furthermore (к тому же), I was disgusted (я был в мерзком настроении).

The distance (расстояние) between (между) Montreal and Ottawa (Монреалем и Оттавой) is (составляет) one hundred and twenty miles (120 миль). I ought to know (мне ли было этого не знать), for (ведь) I had just come over it (я только что проделал весь этот путь) and it had taken me six days (и это заняло у меня 6 дней). By mistake (по ошибке) I had missed (я отошёл) the main line (от главной магистрали) and come over (наткнулся) a small «jerk» (на маленькую ветку) with only two locals a day on it (по которой курсировало только два местных поезда в день). And during these six days (и все шесть дней) I had lived on (я питался только) dry crusts (чёрствым хлебом), and not enough of them (да и того, его было весьма ограниченное количество), begged (я выпрашивал его) from the French peasants (у французских крестьян).

Furthermore (кроме того), my disgust (отвратное настроение) had been heightened (стало ещё отвратней) by the one day I had spent (после того, как я провёл один день) in Ottawa (в Оттаве) trying to get (пытаясь раздобыть) an outfit of clothing (одежду) for my long journey (для долгого путешествия). Let me put it on record right here (здесь позвольте мне официально заявить) that Ottawa (что Оттава), with one exception (за одним исключением), is the hardest town (является самым никудышним городом) in the United States and Canada (в Соединённых Штатах и Канаде) to beg clothes in (для попрошайничества одежды);

the one exception (исключением) is Washington, D.C. (является Вашингтон округа Колумбия) The latter (последний) fair city (приемлемый город) is the limit (но и он — нечто). I spent (я провёл) two weeks there (в нём 2 недели) trying to beg (пытаясь выпросить) a pair of shoes (пару обуви), and then (а после) had to go on (должен был добраться) to Jersey City before (аж до Джерси-Сити) I got them (прежде чем я получил её).

But to return (но вернёмся) to Ottawa (к Оттаве). At eight sharp (ровно в 8) in the morning (утра) I started out (я отправился) after clothes (на поиски одежды). I worked energetically (я энергично работал) all day (весь день). I swear (клянусь) I walked (я прошёл) forty miles (40 миль). I interviewed (я беседовал) the housewives (с домохозяйками) of a thousand homes (тысячи домов). I did not even knock off (я даже) work (не променял эту работу) for dinner (на обед).

And at six (и в 6 часов) in the afternoon (по полудню), after ten hours (после 10 часов) of unremitting (непрерывного) and depressing toil (и удручающего труда), I was still shy one shirt (у меня не было даже рубашки), while the pair (а если говорить о) of trousers (брюках) I had managed to acquire (которые мне удалось раздобыть) was tight (они мне были тесны) and, moreover (и более того), was showing (они демонстрировали) all the signs (все признаки) of an early disintegration (раннего распада).

At six (в 6 часов) I quit work (я приостановил работу) and headed for (и направился) the railroad yards (к железнодорожной станции), expecting (в надежде) to pick up something (раздобыть что-нибудь) to eat (поесть) on the way (по дороге). But (но) my hard luck (моё невезение) was still with me (всё ещё не покидало меня). I was refused food (мне отказывали в еде) at house after house (дом за домом). Then (потом наконец) I got a «hand-out (я получил подаяние).»

My spirits soared (я воспрянул духом), for (так как) it was the largest hand-out (это было самое объёмное подаяние) I had ever seen (которое я когда-либо видел) in a long (на протяжении длительного) and varied (и насыщенного событиями) experience (периода попрошайничества). It was a parcel (это был пакет) wrapped in newspapers (завёрнутый в газету) and as big (размером) as a mature suit-case (с большой чемодан).

I hurried (я поспешил) to a vacant lot (на пустырь) and opened it (и открыл его). First (сначала), I saw cake (я увидел пирожное), then more cake (потом ещё пирожное), all kinds and makes of cake (разнообразные виды и сорта пирожных), and then some (а потом ещё и ещё). It was all cake (там были только пирожные). No bread and butter (никакого хлеба с маслом) with thick (с толстыми) firm slices (плотными кусками) of meat (мяса) between (в качестве слоёв) — nothing (ничего) but cake (кроме пирожных);

and I (и я) who (человек, который) of all things (больше всего на свете) abhorred cake most (ненавидел именно пирожные)! In another age and clime (когда то, в былые времена) they sat down by the waters (вавилонский народ сидел у вод) of Babylon (Вавилона) and wept (и плакал). And (а) in a vacant lot (на пустыре) in Canada’s proud capital (гордой столицы Канады), I, too, sat down (теперь сидел я) and wept… (и плакал) over a mountain of cake (над грудой пирожных).

As (с таким выражением лица, с которым) one (родитель) looks upon the face (глядит на лицо) of his dead son (умершего сына), so (с таким выражением) looked I upon (смотрел я на) that multitudinous pastry (эту груду кондитерских изделий). I suppose (полагаю, в тот момент) I was (я был) an ungrateful tramp (неблагодарным бродягой), for (ибо) I refused (я отказывался) to partake (принять дар) of the bounteousness (от щедрости) of the house (дома) that (в котором) had had a party (был устроен праздник) the night before (накануне вечером). Evidently (очевидно) the guests (гостям) hadn’t liked cake (пирожные не понравились) either (также).

That cake (те пирожные) marked (символизировали) the crisis in my fortunes (крушение моих надежд). Than it nothing could be worse (хуже этого быть уже не могло); therefore (тем не менее) things (всему в жизни) must begin to mend (свойственно меняться). And they did (изменилось и это). At the very next (уже в следующем) house (доме) I was given (меня пригласили) a «set-down (посидеть).»

1. Прочитайте текст, переведите его на русский язык, выпишите и выучите все новые слова и выражения.

2. Прослушайте запись, соответствующую тексту, сопоставляя слова в тексте с их соответствиями в аудиозаписи.

Ссылка на аудиозапись https://www.youtube.com/watch?v=kFoMNetE138

* Ваша цель добиться полного понимания при сопоставлении слов из текста с их соответствиями в аудиозаписи.

Barring accidents, a good hobo, with youth and agility, can hold a train down despite all the efforts of the train-crew to «ditch» him — given, of course, night-time as an essential condition. When such a hobo, under such conditions, makes up his mind that he is going to hold her down, either he does hold her down, or chance trips him up.

There is no legitimate way, short of murder, whereby the train-crew can ditch him. That train-crews have not stopped short of murder is a current belief in the tramp world. Not having had that particular experience in my tramp days I cannot vouch for it personally.

But this I have heard of the «bad» roads. When a tramp has «gone underneath,» on the rods, and the train is in motion, there is apparently no way of dislodging him until the train stops. The tramp, snugly ensconced inside the truck, with the four wheels and all the framework around him, has the «cinch» on the crew — or so he thinks, until some day he rides the rods on a bad road.

A bad road is usually one on which a short time previously one or several trainmen have been killed by tramps. Heaven pity the tramp who is caught «underneath» on such a road — for caught he is, though the train be going sixty miles an hour.

The «shack» (brakeman) takes a coupling-pin and a length of bell-cord to the platform in front of the truck in which the tramp is riding. The shack fastens the coupling-pin to the bell-cord, drops the former down between the platforms, and pays out the latter. The coupling-pin strikes the ties between the rails, rebounds against the bottom of the car, and again strikes the ties.

The shack plays it back and forth, now to this side, now to the other, lets it out a bit and hauls it in a bit, giving his weapon opportunity for every variety of impact and rebound. Every blow of that flying coupling-pin is freighted with death, and at sixty miles an hour it beats a veritable tattoo of death.

The next day the remains of that tramp are gathered up along the right of way, and a line in the local paper mentions the unknown man, undoubtedly a tramp, assumably drunk, who had probably fallen asleep on the track.

As a characteristic illustration of how a capable hobo can hold her down, I am minded to give the following experience. I was in Ottawa, bound west over the Canadian Pacific. Three thousand miles of that road stretched before me; it was the fall of the year, and I had to cross Manitoba and the Rocky Mountains. I could expect «crimpy» weather, and every moment of delay increased the frigid hardships of the journey. Furthermore, I was disgusted.

The distance between Montreal and Ottawa is one hundred and twenty miles. I ought to know, for I had just come over it and it had taken me six days. By mistake I had missed the main line and come over a small «jerk» with only two locals a day on it. And during these six days I had lived on dry crusts, and not enough of them, begged from the French peasants.

Furthermore, my disgust had been heightened by the one day I had spent in Ottawa trying to get an outfit of clothing for my long journey. Let me put it on record right here that Ottawa, with one exception, is the hardest town in the United States and Canada to beg clothes in; the one exception is Washington, D.C. The latter fair city is the limit. I spent two weeks there trying to beg a pair of shoes, and then had to go on to Jersey City before I got them.

But to return to Ottawa. At eight sharp in the morning I started out after clothes. I worked energetically all day. I swear I walked forty miles. I interviewed the housewives of a thousand homes. I did not even knock off work for dinner. And at six in the afternoon, after ten hours of unremitting and depressing toil, I was still shy one shirt, while the pair of trousers I had managed to acquire was tight and, moreover, was showing all the signs of an early disintegration.

At six I quit work and headed for the railroad yards, expecting to pick up something to eat on the way. But my hard luck was still with me. I was refused food at house after house. Then I got a «hand-out.» My spirits soared, for it was the largest hand-out I had ever seen in a long and varied experience. It was a parcel wrapped in newspapers and as big as a mature suit-case.

I hurried to a vacant lot and opened it. First, I saw cake, then more cake, all kinds and makes of cake, and then some. It was all cake. No bread and butter with thick firm slices of meat between — nothing but cake; and I who of all things abhorred cake most! In another age and clime they sat down by the waters of Babylon and wept. And in a vacant lot in Canada’s proud capital, I, too, sat down and wept… over a mountain of cake.

As one looks upon the face of his dead son, so looked I upon that multitudinous pastry. I suppose I was an ungrateful tramp, for I refused to partake of the bounteousness of the house that had had a party the night before. Evidently the guests hadn’t liked cake either.

That cake marked the crisis in my fortunes. Than it nothing could be worse; therefore things must begin to mend. And they did. At the very next house I was given a «set-down.» Now a «set-down» is the height of bliss. One is taken inside, very often is given a chance to wash, and is then «set-down» at a table.