Флориан Бэйтс и похищенные шедевры

— Что нам делать? — торопливо спросила Маргарет.

— В каком смысле?

— Вызовем полицию? Или охрану поднимем?

— И что мы им скажем?

Перейдя в просторный коридор в центре здания Национальной галереи, мы могли присматривать за копиистом так, чтобы он нас не слышал.

— Ну, скажем, что этот человек — не тот, кем прикидывается, — возбужденно прошептала Маргарет.

— Он никем не прикидывается, — возразил я. — Он говорит, что он копиист. И, судя по его картине, он именно копиист и есть.

— Значит, он фальсификатор, — заявила она. — И рисует поддельную «Женщину с зонтиком», чтобы продать на черном рынке. Как по-твоему, где находится черный рынок картин? В Париже? Каире? Или Марракеше?

— Ставлю на Марракеш, — рассмеялся я. — Только ты не учитываешь, что подделывать картину, которая выставлена на всеобщее обозрение, нет никакого смысла. Это никого не одурачит: покупателю надо только зайти в интернет и увидеть, что оригинал выставлен в музее.

— Поняла-поняла-поняла, — волнуясь, выпалила Маргарет, все еще стараясь говорить негромко. — Он шпион. Нет, даже круче: международный киллер! Так все складывается.

— Ради всего святого, как это у тебя все складывается с международным киллером?

— Он полностью изменил внешность, — стала перечислять она. — Следовательно, что-то скрывает. Так ведут себя киллеры. Это же вообще для них самое первое дело. Ну… второе, после убийств.

— Я создал монстра, — покачал я головой. — Наверное, надо было тебя пораньше предупредить, но в этом — главная ловушка ТЕМЕ. И, похоже, ты сейчас лезешь прямиком в нее.

— Что за ловушка? — спросила Маргарет.

— Безумные теории заговора, — объяснил я. — Если нечто оказывается неожиданным — это еще не означает, что это нечто подозрительно. Большинство таких штук совершенно невинны и легко объясняются. Если вдуматься, все, что этот парень натворил, — это изменил прическу. Разве ты сама никогда этого не делала?

— Делала, но… — Немного сникнув, Маргарет испустила тяжкий вздох: — И почему тебе непременно надо испортить мне все веселье?

Я рассмеялся:

— Так тебя бы развеселило, окажись он и в самом деле международным киллером?

— Может, «веселье» — не то слово, — отозвалась она. — Но ты понимаешь, о чем я. Именно ты научил меня ТЕМЕ, и я всего лишь пытаюсь ее применять.

— Да, строя на ее основе дикие гипотезы, — заметил я.

— Ладно, — согласилась Маргарет. — Забудем киллера. Забудем фальсификатора и шпиона. Просто скажи мне честно, что тебе не кажется подозрительным этот мужик, и я отступлюсь.

Через дверной проем я посмотрел, как копиист начинает складывать кисти и краски, закончив работу. Это определенно был тот парень, но выглядел он совсем по-другому, чем тогда…

— Ладно, — признал я. — Он немного подозрительный. Но мы не можем сказать полиции или охране: арестуйте, мол, этого типа, потому что он перекрасил волосы. Уверен, они попросят доказательств или чего-то такого… ну, знаешь… криминального.

— Согласна полностью, — к моему облегчению, заявила Маргарет, а затем добавила: — Так что давай их найдем и передадим им.

— Найдем что?

— Доказательства, — ответила она. — Проследим за ним и посмотрим, куда он отсюда направится.

Я подумал, что это шутка, и подождал, пока Маргарет засмеется. Напрасно. Она говорила всерьез.

— Это худшая идея на свете, — сообщил я.

— Почему это?

— Прежде всего, мы не умеем вести слежку. Мы просто играем с ТЕМЕ. Это не превращает нас в шпионов. Ну а вдруг он — на самом деле плохой парень и сцапает нас? Это будет космически плохой исход.

— Он нас не сцапает, — возразила она. — Гарантирую.

— И ты так в этом уверена, поскольку…

— Мы будем следить за ним с помощью ТЕМЕ, — ответила Маргарет.

— И что это должно означать? — Я поднял бровь.

— Будем следить за ним, но не следовать. Мы заставим его самого следовать за нами. Изучим этого типа, выясним, куда он собрался, и попадем туда раньше него. Он не заметит, что мы у него на хвосте, если мы окажемся впереди.

— Ты имеешь в виду — как предсказывать, кто на какой остановке метро выходит?

— Именно это я и имею в виду. Видишь полиэтиленовый пакет, куда он складывает вещи?

Я покосился на типа:

— Конечно.

— На пакете — логотип книжной лавки Университета Джорджа Вашингтона. Если парень — студент и живет неподалеку от кампуса, значит, он сойдет на станции метро «Фогги Боттом». Так что давай доберемся туда первыми и подловим его.

Прежде чем ответить, я поколебался. Маргарет удалось меня заинтересовать, но ситуация все равно меня пугала.

— Не забывай: сегодня мой день рождения, — напомнила она. — Можешь сделать это в качестве подарка мне.

— Я уже подарил тебе подарок, — возразил я, имитируя протест. — И самым опасным в нем была потенциальная возможность порезаться упаковочной бумагой.

— Если появится хоть малюсенький намек на опасность, обещаю, мы все прекратим. Вернемся ко мне домой и будем есть торт.

Подозрительный тип почти собрался. Копиисты обычно хранят свои принадлежности в комнате на нижнем этаже, и это был наш единственный шанс осуществить план Маргарет.

— Ну давай же, — настаивала она. — Получится настоящее приключение!

«Приключение» — слово, перед которым я не мог устоять.

— Хорошо, — сказал я. — Но только потому, что у тебя день рождения. И еще: на кусок торта я рассчитываю в любом случае.

Получасом позже мы сидели на скамейке у входа на территорию университетского кампуса, попивали для борьбы с летним зноем газировку и приглядывали за выходом из метро. Полчаса спустя мы продолжали заниматься тем же.

— Сколько еще просидим, прежде чем сдаться? — Я шутил только наполовину.

— Мы не собираемся сдаваться, — ответила Маргарет. — Это сработает. Просто нужно иметь терпение.

— Разве ты не собиралась пойти куда-то с родителями на праздничный ужин?

— У меня еще час, — ответила она. — А у нас с тобой в запасе двадцать минут, чтобы я успела добраться домой и переодеться.

— В какое-то модное место собираетесь?

— Не-а. В «Бен’с Чили Боул». Это гамбургерная-хотдогная на Ю-стрит. Мы туда каждый мой день рождения ходим.

— Круто, — сказал я. — У нас вот нет таких традиционных местечек. Слишком много переездов.

— У меня все наоборот, — заметила Маргарет. — Я всю жизнь в одном доме прожила, — тут она помялась секунду и прибавила: — Ну, кроме первой пары недель.

— Ты про что?

Она отпила газировки и задумалась над ответом.

— На самом деле… я приемная, — осторожно проговорила она. — Мы в точности не знаем, откуда я взялась. По правде говоря, даже не знаем, сегодня ли мой день рождения. Просто выбрали этот день — надо же когда-то праздновать. Настоящие родители бросили меня на крыльце пожарной части, когда мне было дней десять. Пожарная часть номер четыре.

Это совершенно выбило меня из колеи. Наверное, из-за слова «бросили» — такого холодного и печального. С минуту я помолчал, а потом сказал:

— Поразительно, как человеку может так не повезти и так повезти — и все на одной неделе.

— Ты о чем?

— Так не повезти с родителями, которые такое сотворили. И так повезти получить тех родителей, которые сейчас у тебя есть.

Уголки ее губ поднялись и изобразили слабенькую улыбку:

— Спасибо.

Снова глотнув газировки, Маргарет собиралась сказать что-то еще, но в этот момент мы засекли нашего парня на выходе из метро.

— Вот и он, — объявил я.

Тип был один и торопился. На секунду мы замерли от удивления, что план все-таки сработал.

— Не вставай, — шепнул я. — Ты с ним разговаривала, он видел твое лицо. Просто смотри на меня.

Маргарет повернулась ко мне, а я наблюдал за парнем. Он подошел к нам почти на пять метров, а потом перебежал улицу.

— А вот теперь можешь смотреть, — разрешил я.

Мы пошли за типом по своей стороне улицы, держась примерно в трех метрах позади. Пульс у меня зачастил.

Парень повернул на Аш-стрит и вошел в десятиэтажный кирпичный дом с табличкой «Корпус Филиппа С. Амстердама» — одно из университетских общежитий.

— Ну вот, теперь мы знаем, что он студент, — сказала Маргарет.

— Что еще не делает его преступником.

— Верно, но ведь мы не закончили слежку.

— Разве нет?

Она потрясла головой:

— У меня осталось целых десять минут.

Мы пересекли улицу и подошли к общежитию. Попробовали открыть дверь, но без ключ-карты ничего не получилось. Окна были затемнены, так что мы сложили ладони козырьком вокруг глаз и прижались к стеклу. Листовка на двери рассказывала о расположении корпусов.

— Думаю, нам пора, — сказал я.

— Дай мне минутку! — Маргарет постучала в стекло костяшками пальцев. — Хочу заглянуть внутрь.

Она постучала снова.

Мы уже были готовы уйти, но тут кто-то открыл дверь.

Маргарет начала благодарить, но осеклась, увидев, что на пороге стоит не кто иной, как копиист. В его взгляде промелькнула тень узнавания.

— Мы знакомы? — спросил он.

— Нет, — ломающимся голосом откликнулась Маргарет.

— Вообще-то, кажется, мы вас уже видели, — сказал я, стараясь соображать быстрее. — Мы стояли тут, в вестибюле, несколько дней назад, и ждали моего брата. Он живет на пятом этаже.

Копиист какое-то время смотрел на меня, затем медленно кивнул:

— Наверное, так и было.

Он придержал для нас дверь, но мы оба слишком напугались, чтобы пошевелиться.

— Вы заходите или нет?

— Нет, — сказал я, стараясь не выдать голосом, как нервничаю. — Я просто хотел посмотреть, может, брат здесь. Но его нет, так что мы снаружи подождем.

— Ага, — поддержала Маргарет. — Спасибо.

Наш тип пожал плечами и бросил:

— Ну ладно.

Он исчез внутри, а мы застыли секунд на двадцать. (Вопрос, было ли это взвешенным и хладнокровным решением в интересах конспирации, или же нас парализовало от страха, остается открытым.) А потом драпанули к станции метро, заскочили, тяжело дыша, в поезд и хлопнулись на сиденья. Меня не отпускало до тех пор, пока двери не закрылись и я не убедился, что тип нас не преследует.

— Ладно, — сказала Маргарет. — Признаю официально: это была наиглупейшая идея на свете.

Для членораздельной речи меня слишком сильно трясло, поэтому я только кивнул в знак согласия.