Дом 17 по улице Черч-роу

Свет в спальне Роудсов погас, и экран ноутбука стал черным, погрузив комнату в темноту. Катриона Фишер быстро тронула трекпад, чтобы перейти на рабочий стол, лихорадочно ища источник света — какой угодно источник света. Темнота всегда пугала ее, с тех самых пор, когда она была маленькой девочкой и отец в качестве наказания запирал ее в чулане. Она не помнила, что такое она делала, чтобы заслужить это, — вероятно, ничего, — но она ясно помнила, что испытывала абсолютный ужас. Она внушала себе, что останется взаперти в этом крошечном темном месте, пока не умрет. Как бы громко она ни кричала, никто не приходил освободить ее.

Несколько мгновений она просто сидела, откинувшись на спинку дивана и напоминая себе, что она уже не маленькая. В хорошие дни отец был любящим, в плохие — непредсказуемым. Время от времени случалось то, что он называл «мрачными днями». Когда это происходило, он либо пропадал в своей спальне дни напролет, либо пил. Второе было хуже, потому что его поведение становилось переменчивым. Мрачные дни стали наступать чаще, когда она достигла подросткового возраста. Как раз тогда он начала иногда называть ее именем ее матери. Вслух он никогда не говорил, что винит ее в уходе матери, но она знала, что в душе он считает именно так. Прошли годы с того момента, когда она последний раз виделась или говорила с ним. Может быть, он уже умер.

Многих стерло бы в порошок такое детство, какое было у Катрионы. А Катриона сделала его своим козырем. Всю свою жизнь она прожила так, чтобы доказать, что не похожа на своих родителей, и проявлялось это в ее стремлении к успеху. Это сделало ее в том числе жестокой, но с этим можно было жить.

И она была успешна, но чуть-чуть недостаточно успешна. Чего бы она ни достигла, всегда оставалось, к чему стремиться. Еще одна гора, которую можно покорить, еще один стеклянный потолок, через который можно пробиться. Поэтому дом на Чёрч-роу был так важен. До этого момента ее успех был лишь местным, а ей необходим был проект, благодаря которому ее заметили бы на международной сцене. Маленькая часть ее понимала, что и этого, вероятно, будет недостаточно, но хотя бы на какое-то время этого хватило бы, чтобы заткнуть этот голос.

Катриона спала, когда сигнал тревоги на телефоне дал знать, что в доме что-то происходит. Проснувшись лишь наполовину, она схватила ноутбук с прикроватного столика, открыла и увидела, как Итан успокаивает Никки после ночного кошмара. Катриона начала задумываться, не совершила ли она ошибку, выбрав Роудсов. Она знала о Грейс — о случившемся сообщали во всех новостях. Чего она не предусмотрела, так это того, что Никки до сих пор находилась под таким сильным воздействием от смерти дочери. Наихудшим сценарием было бы самоубийство Никки. Такая реклама ей была ни к чему.

— Элис, мне нужно, чтобы ты наблюдала за Никки максимально внимательно. Особенно когда она дома одна.

— Конечно, мисс Фишер.

— Вообще-то, если она дома одна, сразу оповещай меня.

— Разумеется.

Пауза.

— Ты знаешь, где Роудсы хранят свои лекарства?

— Я думаю, они хранят их в коробочке в ванной.

— А в ванных нет камер, — вздохнула Катриона. — Ладно, если ты видишь, что она идет в ванну и при этом расстроена, сразу сообщи мне. Поняла?

— Я поняла.

Катриона закрыла компьютер и убрала обратно на столик. Сон долго не приходил, потому что в сознании все вращалось слишком быстро. Чтобы перейти на следующий уровень, ей нужны были деньги. Да, она получила чистую прибыль с продажи дома «17» по Чёрч-роу, но ей нужно было больше. Переход ко второй фазе ее плана требовал серьезных сумм — сумм, которыми она не располагала.

Засыпая, она вновь подумала о том, что Никки может убить себя, так и не оправившись от смерти дочери. Если она была способна на такое, то что она сделала бы ради того, чтобы защитить Беллу?