Про Мутю

Очкоглазый доктор Совелийпетрович, когда пишет в своём блокнотике, похож на курочку, которая раскапывает зёрнышки в огороде. Тоненькой ручечкой он шарит по страничкам блокнота.

А потом вдруг улыбается — нашёл зёрнышко.

“Ко-ко-ко-ко-ко-ко”-,кудахчет за него Мутя.

Когда доктор Совелийпетрович не пишет в блокнотике, он похож на сову. Он смотрит на Мутю обиженно, наверное, ему “ко-ко-ко” не понравилось. Моргают большущие глаза за линзами. Смотрит, будто впервые увидел.

И говорит.

— Иди, Мутя, в игровую комнату, в шашки с Артурчиком поиграешь, иди, цыплёночек.

Мутя горестно вздыхает и нехотя плетётся в игровую комнату. Вот же доктор! Её выгоняет, а сам, небось, хочет своё зернышко тайно склевать, чтобы никто не ви-дел.

С Артурчиком в шашки играть скучно. Он всегда выигрывает. Ну, это неудивительно, он-то гордый цыфал, у него голова — как три мутины головы или как две Совелияпетровича. С такой головой любой дурак выиграет.

А Муте шашечек жалко, они ведь мёртвенькие потом, бедненькие, когда их собьют.

И в этот раз Мутя проигрывает Артурчику. Тот, довольный, засыпает.

А Мутя сидит над шашечками, как Волюбенька над володенькими рубашками и фотографиями. Мутю гложет непонятное. Цап — откусывает, а потом — мням-мням-мням — и проглатывает. И так становится ей грустно от того что непонятное её гложет — с аппетитом и без хлеба, что плакать охота. Но плакать Мутя не может, вдруг гордый цыфал Артурчик проснётся и будет смеяться тогда и щипаться.

Урчит непонятное в голове. Мутя сдерживается. Капнуло из носа чёрным. Кап-кап. Ещё капнуло. Мутя утирает нос рукавом. И думает.

— Вот я всегда проигрываю Артурчику. Но ведь когда он сбивает мои шашечки, они же не исчезают. Они — вон, ле-жат себе рядом с доской. Живые лежат, а мёртвыми это мы их называем с Артурчиком. И когда в них никто не играет, они всё равно живые — в шкафчике с настольными играми. У-ху-ху!

Мутя улыбается, прямо как Совелийпетрович, когда оннаходит зёрнышко у себя в блокноте. Непонятное больше не гложет, не урчит. Так, мурлыкает. Мутя думает, чтоей надо сказать что-то важное Волюбеньке, но потом ейв голову приходит другая идея. Она толкает под бок гордого цыфала Артурчика и звонко восклицает:

— А давай-ка ещё сыграем!

И в первый раз Муте становится не страшно и совсем не грустно проиграть.

Совсем-совсем.