Шесть соток для Робинзона

Худющий парень, сидевший за прилавком с книгой в руке, отложил томик.

— За вами гонится разъяренный лев?

— Нет, лягушка, — честно ответила я.

На лице продавца не дрогнул ни один мускул.

— Жабища-мутант? — поинтересовался молодой человек. — Сто пять килограммов веса и зубы длиной с метр? Не тревожьтесь, она жрет только юных блондинок.

— Немолодой шатенке можно спокойно разгуливать по лесу? — уточнила я.

Продавец рассмеялся.

— Ага. Даже оборотень из нашего болота ею не заинтересуется. Вы что хотели?

— Но за мной действительно скачет лягушка, — сердито сказала я. — Белая!

Парень засмеялся в голос.

— С Веркой пообщались? Вы вроде похожи на нормального человека. Не верьте чепухе. Белых лягушек, приносящих удачу, не существует. Это сказки. Предание.

— Никогда его не слышала, — удивилась я.

Юноша встал.

— Тысячу лет назад сын царя выстрелил из лука…

— Про Василису Прекрасную знаю, — улыбнулась я. — Кстати, самодержцы на Руси появились значительно позже, отнюдь не десять столетий назад.

Маленькая дверца в углу магазинчика приоткрылась, показалась полная женщина.

— Саша, я пойду домой.

— Ступайте, Вера Сергеевна, — милостиво разрешил продавец. А когда та исчезла из вида, добавил: — Это как раз автор местной легенды. В ее версии жабенка не превращается в красавицу, а служит женщинам — приманивает им суперженихов. Выбирает одну, ту, что понравится, и приводит ей парня, потом опять прячется в нашем лесу. Вот уже пару-тройку столетий так орудует. Наизнанку вывернется, а устроит выбранной бабе личное счастье, будет охранять свою избранницу, сделает ее богатой и так далее, и тому подобное. Жуткая глупость, но я Веру Сергеевну не останавливаю — она своими россказнями народ в мой магазин привлекает. Вот, кстати… — Александр взял с полки белую фигурку лягушки. — Послушают люди Веркину галиматью и покупают игрушку на счастье. В месяц непременно штук двадцать уходит. Такая за вами гналась?

Я подошла к прилавку.

— В природе она более серая. А ваша живая?

Саша кашлянул.

— Это игрушка. Сшита из какой-то ерунды, имитирующей лягушачью шкуру.

— Очень натурально выглядит, — протянула я. — Сколько стоит?

— Сто рублей, — заявил Саша. — Для вас сделаю скидку — девяносто девять пятьдесят.

Я полезла в сумку, которую побоялась оставить в пустой машине на шоссе, достала из кошелька пятисотрублевую купюру и попросила продавца:

— Можете ее убить?

Саша, шедший к кассе за сдачей, замер.

— Кого?

— Ее, — терпеливо пояснила я, показывая на покупку.

— Женщина, — серьезно произнес Александр, — игрушка не живая!

— Понимаю, — кивнула я, — но надо, чтобы она выглядела… как… ну… как труп. У вас это получится?

Саша почесал в затылке, помял муляж и спросил:

— Так сойдет?

— Отлично, — обрадовалась я. — Ну прямо натурально мертвая! Вот только…

— Даша! Даша! — донеслось со двора.

— Живенько сверните ей шею, и я побегу, — попросила я.

Молодой человек вытер ладонью лоб, покрутил голову жабке, потом с опаской поинтересовался:

— Хватит?

— Дарья! — заорала с улицы Надя. — Вадя, где она?

Я схватила испорченный сувенир, выскочила на крыльцо, сбежала по ступенькам, бросилась в лес и сразу налетела на Вадима.

— Я решил, что тебя демоны уволокли, — упрекнул меня работодатель. — Где ты бродила?

Я изобразила смущение, опустила взгляд, увидела на земле все ту же серую, быструю, но до изумления глупую лягушку, живо бросила на нее свою мешкообразную сумку и протянула Вадиму покупку.

— Вот!

Фэншуист по-детски обрадовался:

— Молодец! Думал, мне ее никогда не достать.

Перед тем как сесть в машину, я на всякий случай оглядела пространство перед передними и задними колесами. Лягушки нигде не было.

— Бомбу ищешь? — захихикала Надя.

— Как бы не наехать на кусок стекла или острую железку, — нашлась я.

Едва мы вошли в квартиру, как Вадик стал звать жену, но Нина не соизволила выглянуть из спальни.

— Ну и характер у моей сестрицы, — вздохнула Надя. — Делает только то, что хочет. Вот я всегда сначала о других думаю. Вадюша, как насчет чайку? Предлагаю сбор из гречихи с клюквой. Повышает иммунитет.

— С удовольствием, — согласился фэншуист.

— А ты? — повернулась ко мне Надежда.

— Если не затруднит, я еще раз выпью того, миндального, — попросила я.

— Повкусней сделаю! — азартно пообещала Надя. — У меня с собой разные чаи. А чем это в квартире воняет? Канализацию прорвало?

— Не ощущаю никакого запаха, — ответил Вадик, — пойду, помою руки.

Фэншуист направился в ванную, Надежда исчезла на кухне, а я начала снимать ботинки.

— Сюда! Скорей! Помогите! — вдруг раздался голос хозяина, и я, позабыв про далеко не чистую обувь, стремглав кинулась на зов.

Вадим стоял у раковины, безостановочно повторяя:

— На помощь! На помощь! На помощь!

Около унитаза, привалившись к нему боком, сидела одетая в халат Нина. Глаза ее были закрыты, в ванной отвратительно пахло, а рулон туалетной бумаги валялся почти у входа.

— Ой! Мама! — завизжала Надя, втискиваясь следом за мной. — Что с ней? Фу, слейте воду!

Вадик перестал твердить одно и то же, протянул руку к кнопке на верху унитаза, но я успела остановить фэншуиста.

— Не трогай!

Хозяин, не заметив, что я бесцеремонно обратилась к нему на «ты», возмутился:

— Ты чего?

— Надо вызвать врача, — сказала я, — а он определенно пожелает узнать, что с Ниной.

— Понос у нее, — скривилась Надя. — Эй, сестричка, очнись!

Хозяйка тихо застонала.

— Она жива! — выдохнул Вадик.

— А ты думал, умерла? — пробормотала я, наклоняясь к хозяйке. — Нина, вы можете встать?

— Плохо мне, — прошептала Сперанская, — совсем. Ног не чувствую.

— Звони в «Скорую», — приказала я Наде, — да побыстрей.

— Всего-то расстройство желудка, — не особенно встревожилась Надежда. — Небось слопала что-то несвежее.

— Вадим, отнеси жену в спальню, — велела я. Затем вытолкнула Надю в коридор, вышла за ней и сказала: — У твоей сестры может быть что угодно: инсульт, инфаркт, вирусная инфекция и даже холера, сейчас ее легко можно подцепить от выходцев из Азии или заразиться во время отпуска, проведенного в Индии.

— Да ну, — махнула рукой Надя, — не пори чушь.

— Не могу Нину поднять! — воскликнул Вадик. — Очень тяжелая!

Я вернулась в ванную. Нина, совсем не крупная, даже тощая женщина, но супруг не мог взять ее на руки.

— Как нам ее утащить? — продолжал ныть Вадим.

— Нина сидит на коврике, — сориентировалась я, — буду придерживать ей голову, а ты тяни подстилку. Повезем беднягу, как на санках.

— Я вызвала врача, — заявила Надя, когда мы «довезли» Сперанскую почти до середины коридора, — едет.

— Хорошо, — отдуваясь, одобрила я. — Теперь помоги нам.

Уложить Нину на кровать у нас не получилось, но мы постарались как можно комфортнее устроить несчастную на полу — подсунули ей под затылок подушку, прикрыли одеялом. Я попыталась выяснить, что произошло, но хозяйка не реагировала на вопросы. Похоже, ее состояние ухудшалось.

Врач приехал через полтора часа и оказался совсем молоденьким, на мой взгляд, ему едва ли исполнилось восемнадцать. Из-за юного возраста он старался выглядеть суровым! Он не пошел в ванную, не стал осматривать Сперанскую, а сразу заявил:

— Отравление. Или наркота.

— Нина ведет здоровый образ жизни! — возмутилась я.

— Значит, съела несвежее, — не дрогнул эскулап. — Несите ее в машину.

— Это должны делать мы? — удивился Вадик.

— А кто, я? — саркастически поинтересовался современный Гиппократ. — Позовите соседей, так все поступают. Или договаривайтесь с нашим водителем. Но ему понадобится человек в помощь.

Мне никогда до сих пор не приходило в голову, что перенос в машину лежачего, даже не крупного больного является тяжким испытанием для его родственников.

Вадик пошел звонить соседям и пропал на полчаса. Я кинулась во двор и сумела достичь консенсуса с шофером. Наглый парень решил воспользоваться бедственной ситуацией и потребовал за свои услуги пять тысяч, но после торга согласился на одну. Вадиму в конце концов тоже улыбнулась удача, хотя большинство соседей, услышав, что надо помочь дотащить до «Скорой» носилки, быстро говорили: «Сам болен. Рад бы услужить, но здоровье не позволяет».

Вадим пробежал почти до чердака, прежде чем нашел некоего Серегу, готового за ящик пива на любой подвиг.

— Везем в больницу на улице Янина, — сообщил врач, и микроавтобус, включив сирену, рванул со двора.

Я поспешила к своей таратайке.

— Эй, ты куда? — спросила Надя.

— Садитесь скорей! — не обращая внимания на вопрос, воскликнула я. — Едем в клинику.

— Вы отправляйтесь, а я квартиру уберу, — засуетилась младшая сестрица. — Чего нам троим в приемном покое делать?

Остаток вечера я провела в холодном, мрачном, воняющем хлоркой коридоре. Едва войдя внутрь здания, Вадик сел на колченогий стул и прошептал:

— Здесь висит мрак. Мебель, цвет стен, освещение — все неправильно, все приманивает боль и смерть.

Несмотря на мое критичное отношение к фэншуисту-психологу, я была с ним согласна. Мне не хотелось оставлять Вадима одного, но требовалось найти врача.

Дежурный медик явно справил шестидесятилетие, но вопреки пословице про ум и годы, похоже, не приобрел мудрости^[5].

— Чего вы так всполошились? — спросил он. — Пищевое отравление. Принимаем меры. Езжайте домой.

— Мы все ели одно и то же — куриные котлеты, пюре и чай, а заболела одна Нина, — сказала я.

— По-разному бывает, — протянул врач, вынул из кармана бейджик и прикрепил его к карману.

Я решила предпринять еще одну попытку встряхнуть эскулапа и заставить действовать, посмотрела на бейджик и сказала:

— Уважаемый Леонид Никитович, цыпленка привезли из деревни. А от пюре какое зло?

Терапевт издал тяжкий вздох.

— Попалась вашей родственнице несвежая часть курчонка. Или молоко стухло, масло несвежее. Ступайте домой, вы тут не нужны.

— Она умрет? — вдруг спросил неслышно подошедший Вадим.

— Мы все когда-нибудь скончаемся, — элегически ответствовал собеседник, — рано или поздно сыграем в ящик. Ну как я могу вам что-то конкретное сказать? Пообещаю сейчас, что она завтра встанет, а ночью — бумс, нет человека. Предупрежу: готовьтесь к худшему, а она через день в палате лезгинку спляшет. Будем лечить, наблюдать.

— Сделайте анализ крови на вирус, — попросила я. — Мы заплатим!

Леонид Никитович усмехнулся.

— На какой?

— Простите? — не поняла я.

— Какой вирус следует искать? — снисходительно спросил доктор. — Их огромное количество! Гепатит? Краснуха? Полиомиелит? Бешенство? Эпштейна — Барр? Ласса? Эбола? Марбург? Энцефалита Сент-Луис? Или вирусы ньюкаслской болезни, неаполитанской лихорадки, контагиозного моллюска?

— Ищите все! — решительно сказала я. — Мы найдем деньги на обследование.

Леонид Никитович рассмеялся.

— Идите домой, не мешайте работать. Хуже нервных родственников больных — только занедужившие коллеги.

Но я стояла на своем:

— В газетах много писали про какой-то особый вирус, который убил гостей олигарха Стебункова. И сегодня утром по телику о нем же говорили. Он вызывает понос, а затем смерть. Вроде лекарств от него не существует.

— СМИ надо закрыть! — взвился Леонид Никитович. — Останкинскую башню взорвать! Вечно глупости транслируют. И какая вам разница, есть у больной тот вирус или нет? Все равно он, по вашим же словам, не лечится.

— Доктор, — завопили из другого конца, — «парашютиста» привезли! Десятый этаж. Жив.

— Могуч русский народ, — протянул Леонид Никитович. — Небось пьяный сиганул, поэтому и остался жив. Утром вы сможете более подробно узнать о состоянии Сперанской у ее лечащего врача.