Тени старой квартиры

Ксюша заставила себя подняться с постели и выйти хотя бы в больничный коридор. И то сказать: в старой больнице если и было чего красивого, то этот просторный коридор с арочными окнами. Будто в замедленном кино больные по-черепашьи — травма же! — переходили из зоны света в зону тьмы. Ксения тоже вполне бодро постукивала алюминиевыми ходунками, когда…

— Простите, бога ради, вы тут наступили… — Ксения замерла. Мужчина в ярко-синем свитере под горло и зеленых вельветовых брюках встал перед ней на одно колено, голова в роскошных светлых кудрях склонилась к ее ногам, в руках блеснуло что-то металлическое — пинцет? — Вам не сложно будет привстать здоровой ногой на цыпочки?

Ошеломленная, Ксения оперлась на ходунки и с некоторым трудом приподнялась на носки.

— Ву-а-ля! — торжествуя, мужчина встал, держа пинцетом маленький клочок бумаги. — Простите, случайно вылетела…

— Кто вылетел? — Ксения впервые увидела лицо мужчины: густые брови, яркие — под цвет свитера — глаза, улыбка, как у Чеширского Кота. Такие красавцы всю жизнь вызывали у нее исключительно желание спрятаться.

— Бабочки тут не летают, — улыбка стала еще шире. — Это марка, узнаете?

Ксения, чуть покраснев и мысленным взором сразу окинув весь свой гламурный наряд — тапки, вязаные носки, застиранный халат, очки, — покачала головой: нет.

— Так называемая «Черная пенни», она погашена, в средней сохранности. Недорогая. — Ксения пригляделась: на марке была изображена дама в профиль. — Королева Виктория, — прокомментировал незнакомец, — очень приятно. А я — Эдуард.

Ксения хмыкнула:

— Восьмой?

Мужчина расхохотался:

— А вы забавная. Может быть, все-таки представитесь?

— Ксения, — Ксения покраснела еще гуще. — Уж простите — руки подать не могу, — и она качнула рукой в гипсе.

— Понимаю. Это вы меня извините, что побеспокоил в таком состоянии. Хотите, принесу вам что-нибудь из съестного? Я как раз маме иду покупать очередной вафельный торт. Она у меня съедает по одному «Шоколадному принцу» в день и не толстеет.

— Везет, — улыбнулась Ксения. — Но мне ничего не нужно, спасибо.

Эдуард («Боже, какие же претензии к жизни были у любительницы «Шоколадного принца», надеюсь, его отчество хотя бы не Иванович», — усмехнулась про себя Ксюша) кивнул и пошел себе по коридору — яркой экзотической птицей на фоне больничных ворон. Провожая его взглядом, Ксения не могла не признать: изумрудно-зеленый и небесно-синий смотрелись, как ни странно, очень здорово вместе — и вздохнула: есть же мужчины со вкусом! Среди консерваторской братии ей такие никогда не попадались. Да что там — сама Ксения с трудом решалась даже на традиционные цветовые сочетания. Размышляя об этом, она потихоньку доковыляла обратно до своей палаты, уверенная, что самое яркое впечатление на сегодняшний день уже пережила. И ошиблась.

Через полчаса, когда она уже почти прикончила принесенный ей заботливой Никой детектив в мягкой обложке, раздался стук в дверь. Думая, что это медсестра, Ксения сказала: войдите! И сразу пожалела: на пороге стоял давешний Эдуард с букетом цветов. Ксения почти неприлично на него уставилась.

— Сияние стиля, — усмехнулся в ответ Эдуард.

— А?

— Название букета. Шедевр цветочного маркетинга. Любите кустовые розы?

— Э… — Ксения, похоже, могла выражать мысль только звуками.

— Слушайте, там был не слишком большой выбор, — пожал он плечами. — Либо красные розы — но это мне показалось банальным. Либо композиции с лилиями — но от них у вас могла разболеться голова. Либо…

— Спасибо, — наконец смогла выразиться словом, а не междометием Ксения.

Красавец облегченно вздохнул:

— Я, наверное, не в тему. Но мне просто хотелось вас как-то порадовать.

— Спасибо, — повторила Ксюша, глядя на букет. На самом деле розы были прелестные — мелкие, бледно-розовые, очень нежные. Никто из ее друзей не догадался принести ей в больницу цветы. Да что там! Последний букет она получила после концерта в Монреале от месье Менакера, а до этого… — попыталась вспомнить она о каких-нибудь цветочных подношениях от Пети, но так и не вспомнила.

— Ваза, — кивнул тем временем самому себе Эдуард и исчез из палаты, вернувшись пятью минутами позже с трехлитровой банкой. За это время Ксения попыталась причесать — кое-как, пятерней незагипсованной руки — давно не мытые волосы и вставить линзы.

А Эдуард, водрузив банку с цветами на широкий подоконник, не дожидаясь приглашения, запрыгнул на него же и с любопытством оглядел апельсиновые дары на тумбочке рядом и обложку книжки, лежащей на Ксюшином пододеяльнике.

— Вы, наверное, филателист? — светски поинтересовалась Ксения, чтобы скрыть смущение. Что он тут — весь вечер сидеть намерен?

— О, нет, — он по-мальчишески поболтал ногами. — Это хобби. А вообще-то, я дизайнер. Дизайнер по интерьеру.

— Правда? — оживилась Ксения, нащупав тему для беседы. — А я как раз купила квартиру, которой очень нужен ремонт.

Эдуард снова улыбнулся, сверкнули идеально ровные зубы:

— Замечательное совпадение, вы не находите?