Жога

«В старину перед сражением наши воины мылись, а уж если не удавалось помыться, то обязательно меняли рубахи на чистые. А мы? Неделя дороги в теплушке, теперь вот вторую ночь идем. Все грязные донельзя, вши. И в бой?» — так рассуждал Жога, шагая в колонне и глотая пыль. А ночь была ясная — звездная, лунная. Особенно ярко горела одна звезда. «Или планета?» — думал Жога, поглядывая на эту звезду. Сквозь поднятую над колонной пыль она светилась на западе — там, куда шла колонна.

Ближе к рассвету колонна свернула с дороги и вошла в лес. Потянуло прохладой близкой воды. И пыли не стало. Солдаты рассыпались по берегу лесного озера. Здесь стояли две огромные брезентовые палатки.

— Баня!

— Братцы, баня!

— Ура!

Это был незабываемый день. Где-то гремели взрывы. Над озером пролетали самолеты — и наши, и немецкие. А голые солдаты сдавали одежду в прожарку в палатки, заполненные горячим паром, мылись, хлестали друг друга ивовыми вениками, более похожими на розги (берез вокруг не было). А потом выскакивали из палаток и бухались в озеро. Затем хватали обжигающую пальцы прожаренную одежду и снова к озеру — стирать. И все это под присмотром невозмутимых банщиц — молоденьких, симпатичных, в укороченных серых халатиках. А потом лежали на песочке или траве, отдыхали блаженно — чистые, в новом белье, неожиданном для солдат, — сатиновые трусы вместо кальсон с завязками и белые футболки с голубым глухим воротничком! Это была еще одна солдатская радость.

А через три дня, когда Жога в составе расчета 45-миллиметровой противотанковой пушки сопровождал наступающую пехоту огнем и колесами, как пишут в газетах, вдруг увидел труп солдата, в распахнутом вороте гимнастерки которого ярко горел голубой воротничок белой футболки.

Конец ознакомительного фрагмента.