De Rebus

Первая глава — то самое единственное исключение из общего правила, о котором шла речь в предисловии. Здесь собраны вопросы из разных исторических эпох БГБ. С их помощью я надеюсь подготовить неподготовленных читателей к тому, что их ожидает в последующих главах. Несколько слов для того, чтобы подготовить всех к подготовке.

Теория ментальных моделей — бурно развивающийся раздел современной когнитивной психологии. На эту тему очень куце изъясняется «Википедия», зато очень подробно — серьезные научные журналы. Популярность этого направления объясняется результатами ряда экспериментальных исследований, проведенных Филипом Джонсон-Лэрдом во второй половине прошлого века. Филипу (и его команде) удалось убедительно показать, что человек мыслит вовсе не при помощи логических пропозиций или силлогизмов (как считалось чуть ли не со времен Аристотеля), а используя некие структуры данных, получившие название ментальных моделей. Почти синхронно с вышеупомянутой теорией родилась так называемая меметика. Мем — понятие, введенное Ричардом Докинзом для обозначения элементарного кванта информации (такого как идея, верование, анекдот и т. д.). С его помощью предполагалось объяснить эволюцию культуры человечества по аналогии с генами.

Философия сознания тоже не осталась в стороне от этого процесса, ведь одной из ее задач является толкование достижений эмпирических дисциплин (например, одним из аналогичных направлений можно считать так называемую репрезентационную теорию разума и language of thought (LOT) — Джерри Фодора). Ментальные модели уже упоминавшейся психологии Джонсон-Лэрда взяты за основу и так называемой теории моделей, которая защищается в этой книге. Что можно добавить к науке, рассуждая на самом абстрактном уровне? Оказывается, не так уж и мало. В свое время Иммануил Кант произвел (по его собственному выражению) коперниканскую революцию в философии. Она заключалась в том, что он попробовал сделать выводы об окружающей нас действительности, исходя из особенностей самого человека. И в самом деле, коль скоро мы размышляем при помощи моделей, не может ли быть такого, что адекватность этого способа познания обусловлена его подобием самой структуре этого мира? Последовательная разработка этой идеи производит вполне когерентную картину, которая не противоречит практически ничему из того, что мы уже знаем, но при этом, возможно, объясняет многие дополнительные феномены. Впрочем, не буду спешить и вдаваться в детали — предоставлю слово ВК:

Вопрос к статье «Большая наука приходит в Афины». Вы упоминаете парадокс Ахиллеса и черепахи. В целом он имеет достаточно очевидное решение, но его обычно не озвучивают. Как, повашему, необходимо ли держать в общем доступе ответы к древним загадкам или ради развития необходимо, чтобы каждый додумался до этого сам?

Речь идет о том знаменитом парадоксе (так называемой апории), в котором Ахиллес никак не может догнать черепаху потому, что ему для этого требуется сначала поравняться с ней, а та всякий раз за это время отползает все дальше. Давайте обсудим его еще более радикальный вариант, в котором никому невозможно дойти ни до одной цели по той причине, что сначала необходимо пройти полпути, затем четверть, и т. д. ad infinitum. На самом деле «достаточно очевидного решения» не существует. Однако существует расхожее мнение о его существовании. Самое распространенное из «решений» — это соображение о том, что бесконечная сумма ½ + ¼ +… сходится к единице. Это и на самом деле так, в математической модели числовых последовательностей и пределов. Беда в том, что Зенон вовсе не утверждал ничего о сумме, а говорил о количестве членов, а им числа нет, с точки зрения любой модели. Представьте себе стержень, на который вы нанизываете все более тонкие бублики. Что с того, что их общая высота никогда не превысит определенного значения? Это не сделает их количество конечным.

О чем же на самом деле говорит нам апория Зенона об Ахиллесе и черепахе? Сильно похоже, что столь элегантной логической конструкцией великому мыслителю удалось сделать важнейшее утверждение о природе нашего мира. Для моделирования перемещения в пространстве мы привыкли использовать модель числового ряда. Однако даже модель рациональных чисел (т. е. включающих в себя дроби) уже бесконечна не только в длину, но и в глубину. Между любыми двумя рациональными числами находится бесконечное количество других рациональных чисел. Насколько адекватна эта модель непрерывного движения по отношению к физическому миру? Нет ли неделимого кванта-пиксела под тем, что мы называем пространством? Мы дошли до этих гипотез (например, в цифровой физике) только к ХХ веку, спустя тысячелетия после Зенона.

У этой истории есть «остросюжетное» продолжение — апория о стреле. В вольном пересказе она звучит следующим образом. Представим себе летящую стрелу. Распилим ее траекторию на максимально возможно мельчайшие кусочки, все равно как снимем ее движение на камеру, а потом воспроизведем по кадру за раз. В каждом из них стрела неподвижна. Поскольку, по определению, между кадрами ничего нет, что именно заставляет стрелу передвигаться? Вооруженные современной математикой читатели и здесь немедленно находят «решение» парадокса: дремучий древний старик просто не понимал понятия моментальной скорости, производной в точке. Однако и здесь все не так просто. Эту задачу надо понимать как логическое продолжение предыдущей. Ведь в ней было доказано существование квантов пространства.

И в самом деле, друзья мои, а что заставляет тело двигаться по инерции? Только не надо мне говорить про первый закон Ньютона, я его тоже в школе проходил, как и вы. Вы мне объясните, как он выводится из того, что в основе сущего лежит материя, некие неделимые элементарные частицы. Вот здесь тело покоится, а вот тут оно движется (в вакууме бесконечно) — в чем отличие с точки зрения его составных частей? Движущееся тело себя само тащит, как Мюнхгаузен за волосы? Так что заставляет стрелу перемещаться из одного кадра в другой? Поневоле будешь серьезно рассматривать модели панкомпьютационализма. В них мир представляется как программа, запущенная на цифровом компьютере, которая по определенному алгоритму высчитывает следующий шаг из предыдущего (-их) состояния (-ий).

Тут все активно обсуждают энергию, в частности психическую, а я не понимаю сути этого понятия. Более того, я не понимаю даже сути кинетической, электрической энергии. Объяснения детсадовские, типа «это то, что дает возможность выполнять какую-либо работу» и т. д., ничего не объясняют о сути предмета обсуждения, а как постулаты Бора — только признают факт.

Может, я чуток туповата, что не могу уловить суть? Может, у вас есть понимание сути «энергии»? Природа энергии одинакова для разных ее видов? Или она разная? Законы одинаковы для физической и психической энергии? Она субстанциальна? Или это абстрактное понятие, которое мы ввели для удобства описания закономерностей?

Короче, я смотрю на это понятие, как в чисто поле, и понимаю только то, что ничего не понимаю. Если дело в моей необразованности — скиньте ссылки на литературу. Спасибо)

В корыстных целях облегчения процесса своего ответа я должен выдать автору этого вопроса первый приз, поскольку мне понадобятся выданные ему пятьсот рублей. В принципе, не стоит грешить на необразованность. Ничего страшного с вами не происходит, это casus vulgaris (самый обычный случай). В школе изучают сухие формулы, а не их физический смысл. Напомню: понимание — отношение подобия между моделями. Поэтому давайте я предложу модель, которая, как я надеюсь, прояснит суть дела.

Итак, с выданным призом у вас появилось пятьсот рублей. Они составляют ваш бюджет. Вы их можете потратить на самые разнообразные дела. Купить мороженое или поехать в Ниццу. Покататься в метро или на яхте. Подарить их нищему или купить выигрышный билет в лотерею. Помимо этого, вы можете их преобразовать. Скажем, сальдо на мобильнике превратить в бумажные купюры, монеты или в цифры на вашем банковском счету. Или поменять их на пятьсот евро или пятьсот иранских риалов. Разумеется, каждое из этих действий может повлечь за собой определенные потери. Например, банк возьмет комиссию за конвертацию. Деньги даже могут стащить. Но если переопределить систему так, чтобы она включала и вас, и вора, то общий бюджет никуда не денется, он сохранится, перераспределившись.

Энергия подобна резервуару, пятистам рублям у вас в кошельке. Это возможность производить «работу». Работа же суть преобразование энергии. В вышеприведенном примере это и покупки, и прочие транзакции. Конкретная формула вычисления энергии является во многом условностью. Если у вас 500 рублей, а у вашего хорошего знакомого 500 юаней, сколько у вас на двоих? Ну вот и придумали как-то переводить всё в джоули. То есть закон сохранения энергии, в общем-то, напрямую следует из определения: конкретные виды энергии формализовали таким образом, чтобы они согласовывались друг с другом.

Наша модель, конечно же, не вполне адекватна. Например, энергия нематериальна (тогда как деньги могут быть бумажными или золотыми). Даже массу в E=mc2 следует видеть как абстрактное число,

а не как нечто, что можно потрогать. И флогистона, как вы знаете, тоже не существует. Помимо этого, центральные банки могут печатать новые деньги из пустоты, а во Вселенной общее энергетическое «итого», предполагается, что не меняется.

Некоторые виды энергии особенно трудно себе представить. Скажем, энергия кинетическая (движения) — что это такое? Дело в том, что по первому закону Ньютона тело, движущееся с постоянной скоростью, будет настырно продолжать это делать. Это противоречит нашей интуиции. Аристотель полагал, что стрела, пущенная в цель, продолжает лететь благодаря завихрению воздуха, возникающему на ее конце. Потом возникла теория, где предполагалось, что, стреляя, лук передает в стрелу некий импетус (опять же бюджет), который постепенно тратится. Наконец, чисто эмпирическим путем была построена модель инерции. Почему это так? Пока нам не удалось построить адекватную модель, которая бы вывела этот закон из базовых свойств элементарных частиц. Если мир действительно построен из нанокирпичиков материи, то когда-нибудь нам удастся это сделать. А если Вселенная является результатом хаотического напластования различных моделей, то эта цель и вовсе недостижима. Попробуйте вывести законы функционирования компьютерной игры из атрибутов пикселов на экране…

Немногим проще обстоит дело с потенциальной энергией (например, в поле тяготения). Скажем, у вас есть рояль. Когда он стоит на земле, эта составляющая равна нулю. Вы затаскиваете его на десятый этаж — меняете свою мускульную энергию на его потенциальную. При этом сумма в общей системе, включающей вас обоих, не меняется (не учитывая неизбежные потери на трение и т. д.). Однако вы устали, а рояль приобрел возвышенное положение. Если сейчас его выпихнуть из окна, то получится не только самый громкий в мире бряк и звяк, но и превращение потенциальной энергии в товарное количество тепловой. Берегись, случайный прохожий!

До сих пор все интуитивно понятно. Но вот в параллельном мире Эверетта мы музыку любим, поэтому рояль пожалели. Более того, по рации вызвали космический корабль, дабы он приземлился на крыше. А теперь мы грузим инструмент в ракету и забрасываем его в межпланетное пространство. Из школьного курса физики вы знаете, что он навсегда останется там, подвешенный в невесомости. Тем не менее его потенциальная энергия в поле тяготения безумно высока. Это все равно как если вам выдать миллиард марсианских рупий. В земных условиях их ни на что не потратить. Этот пример еще раз показывает ограниченность модели. По существу, мы вводим понятие энергии только потому, что она позволяет нам успешно решать определенные задачи.

Переходим к энергии психической. Это пока совершенно абстрактное понятие. Мы не имеем ни малейшего представления о том, по какой формуле ее вычислять. Всё, что мы на настоящий момент знаем, так это то, что на произведение «душевных движений» тоже требуется энергия. Это тоже некий резервуар, кошелек. Иногда там много «денег» — и все дается легко, возникает скука и желание поразвлечься. Случается, что мало — и тогда у нас стресс и апатия, хочется отключиться от жизни. Некоторые ментальные действия требуют большего количества энергии — например, мы быстрее устаем в незнакомой ситуации или от всплеска эмоций. Другие — меньшего: в случае рутинной работы. Психическую энергию тоже можно поменять на другую — например, на пятьсот рублей, задав вопрос Георгию Борскому.

Все же психическая энергия — это особый ее тип. Нет даже уверенности в том, что психическая энергия включена в общий закон сохранения физической. Если мир полностью материален, то тогда конечно. В этом случае Вселенная — замкнутая система, и наши психические затраты должны однозначно транслироваться в сжигание какой-нибудь химии у нас в мозгах.

Однако представим себе на мгновение другую картину. Предположим, что мир — это иллюзия и мы все вместе дружно играем в симультан (я прошу прощения, мне не удалось нагуглить, как называется multiplayer VR games по-русски, поэтому я изобрел свой неологизм). В этом случае психическая энергия нас как игроков вообще находится за пределами этого мира. Ведь геймер не может заставить свой персонаж внутри виртуальной реальности передвигаться быстрее посредством крика в реальности «объективной». Может быть, эта модель проще объясняет явное наличие на нашей планете так называемого демона Максвелла, убивающего энтропию — посредством наличия живых существ?!

У меня вопрос по статье «Урок сложения». Если причиной чудес считать веру большого числа людей в эти самые чудеса, означает ли это, что мысль-вера имеет материальную природу?

С точностью до наоборот. Не мысль материальна, а материя вымышлена. В начале была модель! Оговорюсь: в рамках определенной гипотезы теории моделей.

Для пояснения этой мысли требуется небольшое отступление. Существуют некие критические факты, объяснить которые совершенно

необходимо для создания полноценной философской системы, модели мира. Для нас такими фактами являются наблюдения за процессом эволюции. И не случайно: ведь эволюция оставила много следов на протяжении миллиардов лет существования нашего мира. Так, первая материалистическая картина мира была завершена исключительно после появления дарвинизма.

Чем же она не устраивает? Беда пришла, откуда не ждали. Неодарвинизм постулирует слепую случайность возникновения мутаций на линейном домене нашего генома. Тем временем микробиологами были построены достаточно точные модели клеток нашего организма. Вероятность их случайного слепого возникновения настолько ничтожно мала, что эволюции потребовались бы не миллиарды, а квинтильоны земных лет для их создания. Кроме того, с позиций дарвинизма очень сложно объяснить очевидное стремление живых организмов к усложнению, к развитию вместо постулируемого желания оставить потомство.

Значит, и материализм не объясняет процесс? Где же здесь демиурги зарыты? Существуют ли для материалистической картины мира нематериальные альтернативы? С момента возникновения компьютеров и, в последнее время, с развитием виртуальной реальности некоторую популярность приобрели модели мира, уподобляющие его компьютерной игре. Однако и эти идеи навсегда останутся в болоте верований, если не удастся описать с их помощью эволюции.

Две особенности эволюционного развития заслуживают внимания.

Во-первых, это был очень длительный процесс. Во-вторых, его никто не сопровождал: тупиков и отступлений назад было куда как больше, чем последовательного развития. Эти факты сразу противоречат моделям теизма, того же христианства. Почему? Даже если отбросить откровенные сказки об Адаме и Еве, первородном грехе и т. д., останется концепция Бога-дрессировщика, имплицитно присутствующая в этой модели. Ведь нам пытаются показать, что Бог постоянно пытался помочь нам избавиться от «грехов». Откуда тогда столько ошибок эволюции? И не только эволюции тел, но и идей. Посмотрите на историю моделей — она вся состоит из слепых блужданий в пустыне неведения.

Более того, чем дальше мы строим физические модели мира, тем очевиднее становится другой факт: простого единого принципа под ним просто не существует. Есть какое-то месиво из зверинца «элементарных частиц» и весьма запутанных законов природы. Если это действительно так, то и сонный Бог деизма (который пнул мир, а потом пошел на покой) несовместим с тем, что мы твердо знаем. Ведь Он бы точно организовал мир в полном порядке, как полагается. Что же нам остается?

Срединный путь может скрываться в механизмах, описываемых теорией моделей. Для начала любая новая модель, приходящая нам в голову, является некой комбинацией старых моделей. Это уже что-то. Эти обезьяны, вооруженные печатной машинкой, уже не буквы (единичные символы внутри генетического кода) строчат, а слова и даже целые предложения. А что, если мы живем внутри пси-пространства и мир только кажется нам материальным, типа как в компьютерной игре или в «Матрице»? Домешаем сюда модель света, и пространство станет трехмерным. Во многом благодаря информации, которую несут нам электромагнитные волны.

Если это действительно так, то где-то в мире моделей есть жизненная сила, которую Аристотель называл энтелехией, Лейбниц — монадами, а Бергсон — elan vital. Она и заставляет модели бесконечно развиваться. Постепенное развитие протомоделей, их комбинация между собой привели, с одной стороны, к возникновению неживой Вселенной, в которой мы обитаем, а с другой — к живым вкраплениям в нее.

И все же и в этой модели бытия чего-то не хватает. Моделей у нас много, почему же мы получаем на рассмотрение нашего сознания почти исключительно разумные комбинации? Как этот почти-случайный процесс в пси-пространстве привел к возникновению разумных существ? Ответить на этот вопрос — разгадать секрет жизни. Эта тайна не моя, поэтому я ее пока не раскрою. Терпение, друзья мои!

После ответа на вопрос о мысли — ощущение, что мы обсуждаем нечто важное.

Разделяю вашу точку зрения о том, что дарвинизм уже не может объяснить всех процессов в эволюции живых существ, как и концепция Бога-дрессировщика. Примитивно.

Но почему же тогда далее следует утверждение, что материализм не объясняет процесс? Нужно ли отказываться от материального объяснения мира вообще? Пусть даже это и месиво из зверинца «элементарных частиц», ведь полный порядок в мире — это же не аксиома, скорее наше подсознание диктует его искать.

Даже если брать за основу то, что мы живем внутри пси-пространства и мир нам только кажется материальным, то все же известны определенные виды этой кажущейся материи и ее свойства. Какое место тогда в этом пространстве будет отведено знаниям о химическом составе веществ и пр.? Не совсем укладывается в голове эта модель.

И еще очень хотелось бы поподробнее узнать, как та сила, которую Аристотель называл энтелехией, а Лейбниц монадами, заставляет модели бесконечно развиваться.

Честно говоря, в целом ничего сугубо революционного я в прошлый раз не сказал, разве что обобщил различные идеи под крышей одной модели. Все, что я пытался на самом деле показать, — это то, что нематериалистическая модель строения мира вполне допустима, более того, возможно, лучше объясняет некоторые наблюдаемые нами феномены.

Уже давно никого не удивляет, когда не только философы, но и физики утверждают, что первоосновой мира (которую искали еще пресократики) является информация, а вовсе не материя. Уже давно никого не шокируют метафоры о том, что мы живем в «матрице» или играем в multiplayer (как эта бюдет па-рюсски, никто не подскажет?) — игру виртуальной реальности. Из самых общих соображений мы действительно не можем с уверенностью утверждать, что мир материален, поскольку он дан нам исключительно в ощущениях.

У материализма накопилось много проблем с объяснением мира. В его самой фундаментальной разновидности мир покоился на трех китах — атомизме, детерминизме и локальности. То есть где-то существуют неделимые частички материи, которые (локально) сталкиваются друг с другом детерминированным образом, из этой модели случайным образом произошедшего хаоса была надежда вывести все остальное. Однако даже в ньютоновской классической механике постулировалось существование сил, непонятным образом действующих на расстоянии. Физика ХХ века разнесла эту лубочную картинку мира конца девятнадцатого в шкварки и кварки. Помимо существования ряда квантовых парадоксов, было теоретически доказано и экспериментально подтверждено, что либо мир недетерминирован (т. е. Бог все-таки играет с миром в кости), либо нелокален (т. е. события в одной точке пространства-времени могут без задержки воздействовать на другую, как угодно удаленную от нее).

Чтобы впихнуть вышеупомянутые феномены в материалистическую парадигму, уже требуется потрудиться. Например, городить частокол слов или просто промаркировать подобные вопросы как на настоящий момент временно неразрешенные. Другой класс проблем мы затронули в прошлый раз — с дарвинизмом. Я тогда упомянул расчеты вероятности возникновения тех или иных органов или функциональных модулей внутри клеток путем последовательных мутаций. В ответ нам говорят, что органы как-то развились целиком, а не по частям. Но где тот закон природы в частичках материи, который приводит к такому замечательному результату? Его можно легко найти в гипотезе модельного строения мира, но не материального. Существует еще и ряд других недавно обнаруженных странных фактов. Например, горизонтальный перенос генов (не от родителей детям, а вбок, другим видам животных) или то, что 80% генома человека оказались функциональными.

Вообще, отказываться от материалистического объяснения мира не стоит. Это до сих пор самая популярная (и с большим запасом) модель. Однако априори отказываться от альтернатив тоже ненаучно. Геоцентрическая система Птолемея долго сосуществовала с гелиоцентрической. Она описывала те же факты, пусть несколько более коряво и менее красиво. Умерла она только после обнаружения фаз Венеры, которые не смогла объяснить. Но даже после этого еще долго продолжали влачить существование так называемая египетская система и модель Тихо Браге. Их окончательно отвергли через столетия, когда был обнаружен параллакс звезд. Что может убить материализм? Положим, я не понимаю, как объяснить существование коммунального пси-пространства, если это будет эмпирически доказано.

О химических знаниях. Жизнь — модульна и иерархична. На одном уровне мы имеем законы физики, над ними — химии, еще над ними — биологии, социологии и т. д. При этом речь идет об одном и том же феномене. Помочь уложить это в голове хорошо помогает знаменитая математическая игра «Жизнь» Джона Конвея. Там можно воочию наблюдать формирование новых слоев моделей со своими законами из простейшей изначальной модели.

Про «порядок в мире» — это самое полемическое высказывание из тех, которые я сделал в прошлый раз. С ним многие не согласятся. Физики до сих пор ищут свой Священный Грааль — универсальную теорию, которая объяснит существование всех известных элементарных частиц и типов взаимодействия, квантовую физику и теорию относительности. Тем не менее многие из них высказывают сомнения, что она, даже будучи построена, останется простой и красивой — слишком уж много всего намешано. И по самим элементарным частицам: существует мнение, что мы можем найти их сколько угодно, организуй только побольше гигаэлектронвольт в коллайдерах.

Это больше на уровне ощущений. Классический пример дарвинистов — человеческий глаз. Он объективно плохо спроектирован, поскольку фокусировка не производится в точности на сетчатке. И здесь нет «аппаратных» ограничений, ибо существуют виды животных, у которых эта проблема решена лучше. Вывод логичен и естественен: это следы слепоты эволюционного процесса. То же самое чувство возникает, когда смотришь на все растущий набор элементарных частиц и законов природы. Может быть, и наш физический мир — результат подобного эволюционного процесса?!

По энтелехии и монадам. В двух словах я сформулирую эту мысль

так. Мы все пытаемся из законов физического мира вывести законы эволюции. А что, если все происходило с точностью до наоборот? Если как раз эволюция — краеугольный камень бытия? Если некое имманентное свойство моделей, заставлявшее их «плодиться и размножаться» (т. е. развиваться), — жизненная сила — и породила в одной ветке миры типа нашего, а в другой — мыслящие существа, типа нас с вами?! Боюсь, что даже приблизительного ответа на этот вопрос нам не даст никто, кроме математиков…

Что было в начале? В моем понимании, сначала были «законы», как все работает и взаимодействует, начиная с закона сохранения энергии, взаимодействия элементарных частиц, заканчивая непонятной синхроничностью.

Я не знаю, что такое Бог, но пока это вписывается в мою модель понимания мира. Так Бог и вездесущ, и всемогущ, и все контролирует. Это соотносится с моим ощущением красоты теории пантеизма. И абсолютно не уничижает понятие Бога, а, скорее, наоборот. И когда мы к нему обращаемся и что-то получаем, то это закономерности движения в пси-пространстве.

Для начала разберем путаницу с законами. Есть законы природы нашего мира: упомянутое автором взаимодействие элементарных частиц, теория относительности и т. д. А вот синхроничность — это уже метазакон. В чем отличие? Философы часто оперируют понятием «возможных миров», это попытка взглянуть на абсолютно все со стороны, т. е. целиком, не на Землю, а на Вселенную. Скажем, может ли существовать мир, в котором гравитационная постоянная в два раза выше? Или скорость света не ограничена? Или мир Аристотеля, где люди проживают в самой кочерыжке мироздания, окутанной небесными сферами? Ответ в принципе очевиден: коль скоро нет внутренних логических противоречий, то почему бы нет?

А может быть такое, что эти законы изменятся со временем? Положим, определим цвет «селый» как серый до 2017 года и белый после. А «берый» как белый до 2018 года и серый после. Тогда все наши модели «селых» и «берых» предметов можно будет сдать в утиль непосредственно после того, как часы пробьют двенадцать раз в грядущую новогоднюю ночь. Именно подобные рассуждения привели Юма к выводу о том, что все наши заключения «по индукции» покоятся на фундаментальном предположении постоянства нашего мира и, следовательно, не могут считаться абсолютным знанием.

Так вот, законы, которые гипотетически могут отличаться от одного возможного мира к другому, — это просто законы. А вот те, которые «работают» во всех возможных мирах насквозь, — это метазаконы. Чтобы это лучше усвоить, приведу знакомую всем аналогию. В каждой компьютерной игре свои «законы природы»: где-то персонажи прыгают вкривь, где-то вкось и т. д. Однако существуют некоторые метазаконы, которым подчиняются абсолютно все игры. Какие же? Ну, например, то, что в каждой из них следующее состояние вычисляется из предыдущих. Именно на такого сорта метаистинность претендует «синхроничность» Карла Юнга.

Что же было в начале? Можно, конечно, сказать, что Большой взрыв, но это в пределах нашего мира. А до него, вовне его, что, ничего так и не было? Почему наш мир именно такой, какой он есть? Почему вообще что-то существует, ведь могло бы ничего и не быть? К сожалению, пока у нас нет надежных, проверенных эмпирикой ответов, — отвечая на эти вопросы, приходится спекулировать. Коль скоро меня пригласили на этот банкет, то не буду отказываться.

Вполне может оказаться, что в начале была… ну конечно же, вы меня знаете уже давно, поэтому догадались правильно — модель. Мы все отлично знаем, что для построения любого компьютера достаточно иметь три вещи — логический ноль, единицу и операцию «и-не». Из малых кирпичиков строятся гигантские храмы науки. Поэтому почему бы не представить себе, что такими же атомами мироздания является нечто нематериальное?! Что именно? Если без математики — маленький квадратик с входами и выходами. И он как-то из одного делает другое, типа того же «и-не». Пока все понятно, не правда ли?

Потом начинается настоящая чехарда: квадратики соединяются друг с другом. Есть у них такое свойство — стремление к развитию, эволюция. Выходы одних отправляются на входы других и т. д. Но не просто абы как и случайным порядком. Строго ограниченным, красивым порядком. Забегая вперед, именно эта «красота» в далеком будущем поможет нам объяснить, почему эволюция жизни на Земле длилась жалкие миллиарды лет, а не квадрильоны квадрильонов. Возвращаясь назад, именно эти «развитолюбие» и «красота» являются теми метазаконами природы, о которых мы только что говорили.

Я знаю, что затянуто, не волнуйтесь, это болеро, сейчас мы пойдем ваять широкими мазками. Давайте устроим «большой взрыв» — запустим нашу конструкцию на гиперкомпьютере. Для этого достаточно пустить на вход нолики или единички, и — закрутилось. Такие модели назовем живыми. Представим себе теперь, что наши модели так наслоились друг на друга, что получился целый мир, типа нашего с вами. Но это ведь не больше, чем обыкновенный компьютер, скажете вы и будете абсолютно правы. Эти «живые» модели — мертвые, типа наших электронных помощников.

Время для магии — на сцене появляется жизнь. Пусть на вход наших квадратиков поступают теперь не только нолики или единички, но и сами квадратики, т. е. рекурсивно. Более того, с выхода мы тоже будем снимать некую оценку и отправлять ее на вход другой гигантской модели, которая может даровать входным моделям «жизнь», т. е. выделить им определенное процессорное время на нашем гиперкомпьютере и запустить их. Мы только что описали метамодели (модели, оперирующие моделями). Разрешите представиться: это наши с вами Адам и Ева. Их функция — помогать «красоте» выбирать достойные для «жизни» модели.

А потом «жизнь» занесло на голубую планету. Как это случилось? Показалось «красивым» поисследовать модель «изнутри». Типа того, как мы изучаем работу двигателей космических кораблей — сенсорами-зондами. Собрал данные — назад, смерть называется. Доступ снаружи возможен, конечно же, только через «кожу» — протомодели, из которых все построено, т. е. элементарные частицы, посредством квантовых эффектов. После этого шла длительная эволюция форм жизни, усложнение «зондов», добавление локальных процессорных мощностей. И тут появляемся мы…

Где в этой истории место для «синхроничности»? Дело в том, что «выход» в виде одобренных нами ментальных моделей никто не отменял. Они получают свою долю «жизни» в мире моделей. Если это наше «желание», т. е. модель будущего, то они «стараются» воплотиться, т. е. отыскивается кратчайший путь к ним из текущего ядра моделей. Если это «оценка», т. е. модель настоящего, то они «стараются» раздвинуть и изменить окружающие их модели внутри ядра. Таким путем через мир моделей наши душевные движения производят нелокальные эффекты. Достичь этого удается по той простой причине, что пространство и расстояние — всего лишь иллюзия, на манер места для путешествий героя в вашей излюбленной компьютерной игре.

Где в нарисованной выше картине место для Бога? Может быть, это та «красота», или «эволюция», или «гиперкомпьютер», дарующий «жизнь»? Может быть, вообще все наши модели — это мысли в голове у Бога? Это возможные миры. Но вот «всемогущий» и «вездесущий» Всевышний — это уже мир невозможный. Особенно в комбинации с повышенной любовью к нам, великим и двуногим. Это логически несовместимо с длительной эволюцией со множеством тупиков и ошибок. Я бы вообще избегал слова «Бог», чтобы не породить ненужных ассоциаций в нашем обширном модельном наследии.

Вы говорите, красота породила разум. Почему именно «красота», а не, к примеру, упорядоченность или логика? Верно ли, что «красота» исходит изнутри? И у меня есть большие сомнения в том, что «красота» — это безупречное идеальное совершенство.

Начну издалека. Совсем недавно в новостях проскользнула сенсационная для шахматистов новость. Один из сильнейших движков

современности Stockfi sh был разбит в пух и биты гугловской программой AlphaZero. Людей «железяки» уже давно побеждают, не пролив и капли машинного масла, так что соревнуются между собой. Потрясает результат: 25 побед при 25 ничьих. Сам Господь Бог не смог бы так потопить Stockfi sh’а. Гугловский алгоритм прославился тем, что победил людей в игру го, что машинам ранее сделать не удавалось, а теперь то же самое — в шахматах? В чем же секрет его успеха?

Прежде всего, в бизнесе. На поверку оказалось, что матч происходил при не самых честных условиях: обеим программам отключили дебютные книги и дали по минуте на ход. По всей видимости, искались те условия, при которых результат был бы столь впечатляющим. Гугл — контора коммерческая, смысл создания программ искусственного интеллекта — продать их в перспективе подороже. Соответственно, команда разработчиков должна постоянно рапортовать об успехах в целях сохранения финансирования. Сможет ли AlphaZero победить на чемпионате мира для шахматных программ — большой вопрос, ответ на который, скорее всего, отрицателен. Тем не менее это, безусловно, серьезное достижение. Но самое интересное в нем то, что алгоритм базируется на моделях нейронных сетей и обучается сам.

Еще более интригует субъективное восприятие манеры игры нового кандидата в транзисторные гроссмейстеры людьми. В отличие от традиционных движков, стиль которых обычно называют «комповщиной» (т. е. они принимают совершенно нечеловеческие решения), партии гугловского отпрыска оставляют позитивное эстетическое впечатление, они интуитивно красивы. Когда я говорил о красоте, породившей разум, я имел в виду именно это, а не «безупречное идеальное совершенство». Наше ощущение «красоты» подсознательно, неоднородно (от культуры к культуре) и постоянно меняется (в истории). Подсознательное внутри нас реализовано при помощи все тех же нейронных сетей. Правдоподобной кажется гипотеза о том, что решения AlphaZero кажутся нам красивыми именно благодаря резонансу нашего и его способов «мышления». Традиционные движки тем временем используют эвристики, подготовленные для них человеком, т. е. их расчет вариантов близок к разумному (разве что перебор они делают более тщательный, человек ограничивает дерево расчета «красивыми» ходами).

Зачем же нам вообще потребовался разум, сознание? Разве нельзя было, подобно гугловской программе, как-то на ощупь, подсознательно настроить наши нейронные мозги? Чуть выше мы уже поднимали этот вопрос. На входе шахматной программы — позиции, на выходе — выбранные ходы. На входе живого организма — сенсорика, данные с датчиков чувств (назовем это фазовым пространством), на выходе — моторика, те или иные действия. Если бы функция, описывающая идеальное поведение (т. е. преобразование входа в выход), была постоянной во времени и более-менее гладкой, то достаточно большой нейронной сети и впрямь хватит. Таковым, по всей видимости, является фазовое пространство игры в го. Не факт, что таковым является фазовое пространство игры в шахматы (очень много особых правил — например, рокировка или взятие на проходе). Абсолютно точно, что таковым не является наш мир. Помимо его нерегулярности (то потопы, то землетрясения), он постоянно меняется посредством деятельности живых организмов.

Давайте на секундочку посмотрим на наш мир глазами госпожи Эволюции и попробуем «вспомнить» вехи ее большого пути на Земле (т. е. поспекулировать на эту тему). Представим себе живой организм в виде… ну, хотя бы модели, т. е. некоего квадратика, который упрямо преобразует информацию на входах (в данном случае сенсорика) в информацию на выходах (в данном случае моторика). Развитие устройств ввода-вывода (органов чувств и передвижения), конечно же, тоже было гигантской задачей, но мы оставим ее пока без нашего внимания. Нас будет интересовать только то, что происходило в веках, которые были прежде нас, в самом сердце модели — внутри квадратика, т. е. в «нервной системе».

Итак, существует задача сбора информации посредством «зондирования». При этом необходимо обеспечить надежное функционирование дорогущего оборудования. Как запрограммировать аппаратуру таким образом, чтобы она принимала наиболее адекватные решения и избегала поломок? Жестко запаять реакции на те или иные стимулы — только первый шаг в этом направлении. Это безусловные рефлексы, уровень условной амебы. Последовательность трагических неудач в полевых условиях должна была привести к следующему этапу развития — самообучающимся нейронным сетям. Для того чтобы настроить систему, первым делом необходима обратная связь — оценка успеха или неудачи произведенной реакции. Ее обеспечил древний прототип того, что в современности часто величают «системой ценностей». На входе этой модели были сенсорные данные на момент времени непосредственно после принятого решения. На выходе — оценка, регулирующий сигнал для настройки нейронной сети. Это зачатки тех функций, которые мы называем «условными рефлексами».

Но и у этого решения нашлись свои недостатки. Действует быстро и не требует постоянной связи с «Центром» — очевидный плюс. Но продолжает регулярно делать ошибки в условиях меняющейся окружающей среды — не менее очевидный минус. Тем временем постоянно растущий арсенал средств воздействия на окружающую среду привел к новой проблеме: какую именно реакцию из гигантского ассортимента выбрать? Было замечено, что далеко не во всех случаях от организма требуется мгновенная реакция, можно и подумать. Это привело к организации внутреннего интерпретатора, модели (опять же нейронной сети), при помощи которой можно прикинуть, как изменится мир после принятия того или иного решения. И оценить «позицию» впоследствии, при помощи готовой e-модели. Для реализации расчета вариантов потребовалась «оперативная память» — место для сохранения промежуточных результатов (текущей ветки анализа). Стоящая на сенсорном входе нейронная сеть продолжала обрабатывать информацию датчиков, но, отфильтровывая шум, преобразовывала ее уже не в конкретные действия, а всего лишь в ходы-кандидаты для последующего анализа. Теперь их можно было опять запустить на вход того же интерпретатора для расчета «следующего хода». Это еще не разум, но уже осмысленная деятельность, интеллект на уровне AlphaZero. Работает значительно медленнее, чем простая нейронная сеть, но значительно гибче в использовании.

Чтобы отличить те ситуации, где требуется немедленное решение, от более-менее безопасных, потребовалось ввести понятие режимов работы. Изначально это был простенький детектор опасности — подсистема страха. Со временем добавились новые, так называемые эмоции, ограничивавшие спектр возможных действий строго определенным набором. Все это дало некоторое увеличение жизнеспособности, но опять же далеко не всех катаклизмов удавалось избежать. Точная настройка на решение одной проблемы запросто теряла ее плюсы по отношению к ранее решенным. У этой девицы-сети была короткая память. Потребовался новый виток усложнения алгоритма. Было бы здорово запомнить и передать от зонда к зонду накопленный опыт. Ведь на этом этапе он был как-то распределен в виде безумного количества коэффициентов передачи сигнала от нейрона к нейрону по всей сети. Куда бедной Эволюции податься?

Тут в изначально первобытном нейронном море подсознания один за другим начали всплывать островки ментальных моделей. Это они теперь стали использоваться при распознавании образов (событий), и побеждала наиболее адекватная из них. Функция оценки результатов интерпретатора тоже перестала быть запаянной, это теперь настраиваемая модель. У страны психики появился президент. Если ему не нравится положенная ему на рабочий стол ментальная модель, то его отрицательная оценка понижает приоритет победителя в будущем, иначе — усиливает ее. К этой точке мы уже где-то на уровне высших животных, поскольку даже крысы составляют ментальный план лабиринта и в состоянии найти в нем оптимальный путь, если закрыть привычный для них ход.

Наконец, на авансцене истории появляется homo sapiens. Для него модели сами по себе становятся ощущаемыми сенсорными объектами. Он в состоянии запустить любую из них на интерпретаторе даже без наличия данных на органах чувств, комбинировать их произвольным образом и производить запросы на построение новых моделей. Он может дать каждой модели имена-слова и передать знание соплеменникам. Осталось только пришить ему желание поболтать, и на сцене появляются ментальные модели, размножающиеся по образу и подобию вирусов. Их распространением и синхронизацией удалось добиться взаимопонимания и согласования действий многих индивидуумов, что стало решающим фактором в борьбе за существование.

Подчеркну еще раз, что модели оказались более не связаны с непосредственными сенсорными ощущениями. Возникла модель самого себя, и человек получил страдания по причине своей неизбежной кончины. Возникла фантазия (местами нездоровая), где оказалось возможным представить себе события, никогда не происходившие ранее. Возникли абстрактное мышление и несуществующие сущности (боги). Возникла логика как следствие постепенного усложнения моделей.

Кстати, о ней, упорядоченной, было что-то в вопросе. Многочисленные эксперименты в области психологии доказали, что логика вовсе не является встроенным механизмом мышления людей. Например, мы значительно быстрее обрабатываем конъюнкции (логическое «и») против дизъюнкций (логическое «или»). Происходит это потому, что, размышляя логически, мы всего лишь строим большую модель пространства возможных решений. Вычеркивая из нее те ситуации, которые логически противоречат известным данным, мы в состоянии делать дедуктивные выводы.

И вот счастливый финал: изучение самих ментальных моделей и взаимосвязей между ними привело к появлению науки. Так разум рождался из красоты… Я чуть ли не час писал ответ на этот вопрос, но мы значительно дольше (миллиарды лет!) шли по этой темной пещере со многими тупиками под чутким руководством не Всемогущего, но большого любителя прекрасного генералиссимуса Эволюции. Посмотрим теперь на нас с вами. Странные игры породили странный суп из психических ингредиентов разных геологических периодов. В нем намешано всего понемногу: реакции амебы и рефлексы крокодила, прожорливость крысы и подражательность обезьяны, фанатизм верующего и логика ученого.

Наше сознание переплетено с подсознательным. Подсознательные

процессы могут привести нас к осознанным выводам. Сознательный вывод может привести нас к подсознательным эмоциональным состояниям. Даже ментальные модели реализованы на подсознательном процедурном (нейронном) знании, поскольку мы зачастую не осознаем то, каким образом из входов получаются выходы (хотя можем это рационализировать). Наши ментальные модели — отдельные кирпичики в здании знания.

Его построение было гигантским по масштабам предприятием, и мы бы никогда не стали венцом творения, если бы оно было ошибочным. AlphaZero предстоит еще многому поучиться у людей. Лучшее решение, скорее всего, найдется в комбинации его нейронной сети с человеческими эвристиками-моделями Stockfi sh’а. Да, компьютеры обыгрывают белковых шахматистов в домене шахмат, но они бессильны в странной игре под названием «жизнь».

***

Итак, теория моделей утверждает, что и материя, и пространство являются иллюзией. На чей-то вкус это может показаться экзотическими построениями в стиле Беркли. Другие найдут в этих идеях привкус пифагорейщины или платонизма. Третьи вспомнят упомянутых выше Аристотеля, Лейбница или Бергсона. На самом деле ничего ненаучного в этом подходе нет, проповедуется привычный философский реализм (существует объективная реальность вовне нашего сознания) и монизм (нет декартовского деления мира на несовместимые друг с другом материю и разум). Более того, на самом деле похожие идеи защищает почти респектабельная современная цифровая физика.

Серьезное отличие теории моделей от материализма заключается в том, что за первооснову мира принимается информация (ментальные модели). Другими словами, не материя создала жизнь, а прямо наоборот. Теория моделей при этом не видит необходимости в том, чтобы постулировать наличие Всезнающего, Всемогущего Всевышнего. Однако она описывает осмысленный, даже красивый эволюционный процесс, возможно, имеющий доступ к вычислительным мощностям впечатляющего масштаба, возможно, производящий некие нелокальные эффекты.

Философская теория моделей, конечно же, на сегодня имеет спекулятивный статус и не претендует на то, что обнаружила чистую истину. Однако она указывает на один из возможных путей приближения к ней. Ее принципиальное отличие от давно списанных за ненужностью древних верований — в разработанности. На модельном небосклоне давно не появлялось учений, претендующих на название философских систем. Теория моделей при этом имеет когерентную позицию практически по всему спектру вечных вопросов, от эпистемологии до этики. Но об этом в последующих главах…