Поморин

(повесть в рассказах)

Эти рассказы не о любви к детям, не о задорных

отрядных мероприятиях, не о том, как «вместе весело

шагать по просторам».

Эти рассказы о жизни вожатых, воспитателей и всех тех,

кто доблестным трудом и с горячим сердцем

обеспечивал отдых Ваших детей!

Эти рассказы о людях, которые проработали в детских

оздоровительных лагерях столько, что если сложить смены

в месяцы, а месяцы в годы — то получится

приличный срок за очень не мелкое хулиганство!

…чем мы, собственно, и занимались…

Истории не имеют принципиальной хронологической

последовательности, а совпадение имен и лиц случайны.

Честно.

Дорогие дети! Если вожатый радостно прыгает с вами на дис-котеке, знайте: он радуется приближению отбоя.

Только после отбоя, в сотый раз крикнув «а ну позакрывали рты!!!» и мысленно «да, когда же вы заснёте», начиналось зудящее состояние ожидания.

Только после отбоя в детском лагере начиналась полноценная жизнь…

Спальные комнаты детей уже темнели.

Сквозь бойкое стрекотание сверчков доносился приглушенный детский шепот через открытые створки окон.

— Разговоры, 2-ой отряд!

Мгновенная тишина, и снова приглушенный шепот через не-сколько минут.

Еще несколько замечаний, последние

— а можно в туалет?

Строгое и почти страшное:

— Я ща кого-то выведу в коридор.

И тишина! Отбой!

Детский лагерь уснул оздоровительным сном.

Освещенную центральную аллею лагеря уже более полувека охраняли статуи полтора десятка пионеров. Они ещё не подозревали, что через четверть века будут с позором декоммунизированы.

Пока же, в жару и холод, застыв в гипсе, они несли почётную вахту на Центральной аллее детского лагеря.

Главным украшением аллеи была двухметровая гипсовая композиция «Девочка верхом на Дельфине». Постаревший гипс осыпался и пожелтел, но гениальное творение скульптора, по-прежнему, подчеркивали изящность и советский монуметаллизм.

Одинокая девочка сидела в чужой панамке и чьём-то купальнике. Одной рукой она держалась за плавник дельфина, а второй — как бы приветствовала солнце, ветер и первого встречного.

Первым встречным оказался Бекон.

— Вот раздолбаи! — беззлобно выругался он, снимая с девочки чью-то одежду.

Самые остроумные клички животным, вожатым и врспитателям, как ни странно, придумывают дети.

Это было чуть ли не единственным исключением в истории кличковедения лагерной жизни, когда погоняло «вдруг» закрепилось с подачи кухни.

— Танечка! Я буду яишенку с беконом!

Под беконом подразумевались или пара солидных отбивных, или четверть курицы, или, на худой конец, полкило свежей докторской колбасы с яичницей.

— Конечно, Константин Палыч! Десять минут!

Мгновенно реагировала кухня, перемигиваясь друг с другом одним и тем же вопросом:

— Как обычно? С беконом?

БЕКОН! Кратко и хлестко пронеслось в рядах кухни, обслуги, затем всего педколлектива, а значит, и детей.

Умышленно пропуская подробности и детали об образовании, образованности, деловой хватке, организационных способностях, правильной идеологической подкованности и предшествующих подковерных интригах, сообщаем:

Константину Павловичу Значкову оказали высочайшее доверие стать ДИРЕКТОРОМ!

Трудна и неспокойна доля директора детского лагеря.

Без сна и отдыха на протяжении трех месяцев он:

— руководит правильным отдыхом детей;

— контролирует закупку и закладку только самых свежих продуктов;

— постоянно раздаёт ЦУ плотникам и озеленителям;

— утверждает все общелагерные мероприятия;

— реагирует на указания «сверху»;

— песочит нерадивых детей;

— встречает и провожает бесконечные комиссии о санитарном и противопожарном;

— воспитывает вожатых и грузчиков;

— бдит обликоморале в ночное время и даже участвует в художественной самодеятельности лагеря!

Он знает, что нужно детям и чего хотят вожатые.

Он в курсе всех последних, и не только в дневное время!

Он знает всё и обо всех!

Он Директор!

На фоне громкого и патетического фона скажу, пожалуй, главное:

При всей ответственной и серьезной должности, Бекон обладал невероятным чувством юмора, которое не только выручало в процессе «пропесочивния», но и создавало благодатную почву для бесконечных розыгрышей различной степени сложности и масштаба.

Очередная вечерняя оперативка строго, но значимо начинается спичем директора о долге перед Родиной, самоотверженности и творческом подходе в работе, ответственности за сохранность здоровья и безопасность детей…

— наших с вами детей!

Бекон важно оглядывает лица присутствующих, а те преданно и не мигая смотрят в глаза директору.

Через полчаса дискотека в соседнем лагере для сотрудников! Но судя по настрою Бекона, попасть туда можно будет далеко за середину.

— Я надеюсь, никто не спешит?

М-да… если вообще попасть…

— Начнем с насущного!

— С хлеба!

— По сравнению с установленной нормой на человека закупка хлеба увеличилась уже в два раза! И все равно не хватает! Что происходит? Куда девается хлеб?

Во все времена, независимо от плотности ужина, каждый ребенок рассовывал по карманам 3—4 куска хлеба «перекусить» перед сном. Об этом знали все и закрывали глаза. Одно время после ужина даже выставляли большую пятидесятилитровую кастрюлю с остатками хлеба, которая до ночи разметалась начисто.

Но никто не подозревал, что новый хлеборез тайно продавал детям целые буханки хлеба по 10 копеек.

Бекон чувствовал неладное, но что конкретно — понять не мог.

— Предупреждаю! Найду виновного — пеняйте на себя.

На следующий день торговля хлебом прекратилась так же неожиданно, как и началась…

— Теперь о мухах…

То ли солнце вспыхнуло не так, то ли природа кинула свадебный клич, но мухи объявили настоящий террор. Бороться с этой напастью не было никаких сил. Санэпидемстанция беспомощно разводила руками:

— Будем надеяться, что эта активность ненадолго.

— У меня в руках документ. Прошу всех ознакомиться и расписаться!

Ещё днём, после тихого часа, пользуясь остатками сонного состояния, я занёс в медпункт лист бумаги и официально заявил:

— Паша Остаповна! Вам радиограмма!

— Распишитесь!

Паша Остаповна, всю жизнь проработавшая медсестрой, потеряла сознание от слов «Радиограмма», прониклась ответственностью и притащила эту бумажку на оперативку.

Бекон рассеянно взял написанный мною лист бумаги, который вдруг стал «Документом».

Документ

Внимание! В связи с возросшим количеством мух,

значительно превышающим допустимые санитарные нормы, на территории оздоровительного детского лагеря органами ЦГЭСН будут проводиться профилактические работы.

Всем сотрудникам необходимо получить дезинфицирующий раствор и инструкцию по применению.

Ввиду ограниченности дезинфицирующего мате риала, выдача будет производиться только лично в руки по 200 мг на взрослого человека.

Невинная шутка, предназначенная для отдельно взятых лиц, переросла в серьезное и массовое мероприятия.

На следующее утро, после завтрака, на пороге медпункта мы с товарищем в белых халатах выдавали нетерпеливым сотрудникам «ограниченное» количество «дезинфицирующего» раствора, в состав которого входили:

— вода;

— несколько банок сгущенки;

— акварельные краски (для цвета);

— мука (для плотности);

— йод (для запаха).

— Как думаешь, бить будут?

— Посмотрим.

Подбежал запыхавшийся Бекон:

— Ребята, мне баночку оставьте!

Кажется, наступил момент, когда всё можно утрясти без по-следствий!