Грех с ароматом полыни

— Майор, зайди, — скомандовал на ходу полковник Строгинов.

Егор мысленно чертыхнулся. Угораздило его пойти за кофе именно в тот момент, когда полковник по коридору идет. У Устинова чутье. Тот руководство спинным мозгом чувствовал. И ни разу не попался на глаза в момент, который считал неблагоприятным.

У Егора так не выходило. И Строгинов ему каждый раз едва на пятки не наступал, стоило выйти за кофе или в столовую.

Как следствие — десятки загубленных обедов, сотни не выпитых стаканчиков кофе. А все почему? Все потому, что после визита в его кабинет аппетита Егор лишался начисто. До самого вечера, а то и до утра.

— Так точно, — пробурчал он тихо в спину полковника Строгинова.

И пошел за ним следом, пытаясь угадать, что он на этот раз сделал не так. В производстве не было никаких резонансных дел. Все шло в рабочем порядке. С чего такой насупленный взгляд в его сторону, сдвинутые к переносице брови?

Признак-то был нехороший. Грядет разнос. Только вот за что?

— Я занят, — едва глянул на секретаря Строгинов.

Секретарь кивнула и еле слышно произнесла:

— Так точно, товарищ полковник.

Хотя, на взгляд Егора, могла так и не говорить. Она была лицом гражданским.

«Всех запугал», — мелькнуло у него в голове.

— Входи.

Строгинов вошел в кабинет первым. Сразу сел на свое место. Ему присесть не предложил. Признак еще хуже.

— А доложи-ка мне, майор Минаков, что у тебя по делу с тройным ограблением сети магазинов, принадлежащих Сергееву?

Строгинов старательно смотрел мимо него, перебирая бумаги на столе.

Егор подозревал, что надобности в этом бумажном шуршании не было никакой.

— Работаем, товарищ полковник.

— Работаете? Хорошо. — Полковник сдвинул бумаги к краю стола, поднял на него взгляд, способный заморозить воды Атлантики. — А как работаете, доложи?!

Чуть не брякнул, что хорошо. Вовремя остановила природная осторожность. Потому что не очень-то хорошо им работалось по этим грабежам. Свидетелей не было. Камеры были отключены. Так что никакого видеоподтверждения. Охранники в один голос мычали, что ничего не помнят. Что выпили минералки из автоматов, расположенных на входе в торговые залы. И все, дальше — провал. Воду из автоматов изъяли, тщательно исследовали. Ничего не нашли. Вода кристально чистая. А вот в крови охранников была обнаружена лошадиная доза снотворного. Как так?!

— Значит, напичканную снотворным бутылочку с водичкой оставили в автомате уже после закрытия магазина или перед самым его закрытием, — сделал заключение Вова-эксперт. — И сделать это мог тот человек, который автоматы обслуживает. И надо тебе, Егорушка, его найти.

А человечек, обслуживающий автоматы, оказывается, в тот день в ДТП попал. На своем скутере. Прямо незадолго до закрытия магазинов. И обслужить автоматы с питьевой водой и шоколадными батончиками никак не мог. А кто вместо него приехал, неизвестно. Это осталось за кадром. Охранники хором утверждают, что парень был тот же. Зашел. Поздоровался. Быстро зарядил минералку, печенья, шоколадки и уехал.

Это то, что касалось двух ограбленных магазинов. С третьим все было как-то не так. Там автомат никто не вскрывал. Не пополнял. Вода там была без снотворного. И охранник был жив на момент, когда совершалось ограбление. А потом его убили. Нанесли серьезное ножевое ранение. И умер он в результате серьезной кровопотери.

— Только вот что странно, товарищ полковник, — докладывал Егор, стоя перед полковником навытяжку. — По заключениям экспертов, нападение на охранника было совершено приблизительно в четыре часа утра. И смерть его наступила через полтора часа после нападения. Приблизительно в половине шестого.

— И в чем странность?

Взгляд полковника становился все холоднее и тяжелее. Не упасть бы на его ковер ледяным куском и не разлететься бы на сотни мелких осколков.

Егор судорожно сглотнул.

— Странность в том, что ограбление предположительно было совершено часа в два ночи.

— Есть свидетели? — усмехнулся полковник.

— Так точно. Двое бездомных живут в подворотне неподалеку. Так вот они утверждают, что ровно в два часа ночи глазок сигнализации на магазине погас.

— Ух ты! — Брови полковника нехорошо изогнулись. — У бездомных и часы есть?

— Часы, товарищ полковник, на магазине дешевой одежды напротив ювелирного магазина. Табло электронное с часами, температурой окружающей среды и…

— И они пришли туда в два часа ночи время посмотреть? Что ты несешь, майор?! — Полковник снова схватился за стопку бумаг и принялся их перебирать. — Ты себя слышишь?! Свидетели у него! Бомжи! Которые точно запомнили время, когда сигнализация потухла на ювелирном магазине. С этим в суд пойдешь? С показаниями бомжей? А ты для начала найдешь их, а?

Егор мог бы сказать, что бездомные эти были вполне себе ничего — приличные почти люди. От них даже спиртным не пахло, когда они давали показания под протокол. И паспорт у одного из них имелся. Даже с пропиской!

На вопрос, почему скитается, ответил просто:

— Не хочу никому мешать.

Он был вполне адекватен, этот бездомный, с пропиской в ближайшем Подмосковье. Не верить ему Егор не мог. Тем более что бездомный заметил еще одну странность в ту ночь.

— Когда погас огонек сигнализации над дверью ювелирного магазина, то жалюзи на окнах тут же закрылись. Хотя всегда и днем и ночью бывали открыты.

— А он там негласное наблюдение вел, чтобы потом тебе под протокол все это рассказать! Не смеши меня, Минаков! — зло фыркнул Строгинов, глядя на него исподлобья. — И вообще, что они там делали в два часа ночи? Может, это они магазин и ограбили?

— Они там в два часа ночи в мусорке рылись, — нехотя признался Егор. — Там по соседству с магазином недорогой одежды продовольственный ларек. И раз в три дня выбрасывают просроченные продукты. Вот они…

— Хороши свидетели! — обрадованно протянул полковник. — Пошли на помойку пожрать, пардон. Попутно увидели, что на ювелирном магазине ровно в два часа ночи отключилась сигнализация, на окна опустились жалюзи и… И случайно убийцу они не видели? Того, кто парня уложил ножом? А, майор? Что молчишь?

Добавить было нечего. Больше его свидетели ничего не видели. Сосредоточились на содержимом мусорных контейнеров. Да даже если бы и видели что-то подозрительное, полковник ясно дал понять — это не персоны для судебного процесса. Их слова — пыль.

И все равно его наезды Егор считал несправедливыми. И не понимал, почему он так категоричен?

— А мне плевать! Хоть насекомых на месте происшествия опрашивайте! Но чтобы был результат! — надрывался частенько Строгинов. Это когда следствие топталось на месте. — Опрашивайте собачников. Их питомцев! Мне плевать! Мне нужен результат!..

А тут два вполне полноценных свидетеля, а он гневается. Почему? В чем причина? Она же не может не существовать. Она же имеется.

— Ты не в курсе, почему так? — спросил Егор у Устинова, вернувшись в кабинет.

— А ты что, Егор, не знал, что наш полковник с пострадавшим дружбу водит?

— В смысле, дружбу водит? — У Егора тут же зачесались щеки.

Так бывало всегда, когда его нервные клетки принимались с бешеной скоростью разрушаться.

— Ты о чем?

— Я о том, товарищ майор, что наш полковник негласно дал команду спустить это дело на тормозах. Мне уже Сучков звонил и пытался возмущаться.

— Вова? А он на какой предмет возмущался?

— А на тот самый, что время смерти, поставленное в морге, совсем не то, что предположительно установил он. Даже пытался кричать, — сделал страшные глаза Серега Устинов.

— Вот как…

Егор насупился и замолчал. В голову полезли забытые отвратительные мысли о преступной халатности, о нарушениях процессуального порядка, о несоблюдении правил должностной инструкции. Что там еще вменяли Еве, когда рыли под нее? Нарыли, уволили. И только за то, что не те задницы прострелила. А тут что выходит? Их начальник дает негласное распоряжение не рыть глубоко? И только потому, что дружит с хозяином ограбленных магазинов?

Погодите, погодите, господа! А чего это хозяин ограбленных магазинов не заинтересован в поимке преступников? Как-то нелогично!

— Не находишь, Серега? — Егор снова потер щеки ладонями. — Что за дела?

— Ох, Егорушка, Егорушка…

Серега сморщил полное лицо и взглянул на него, как на несмышленыша. А потом обвел взглядом стены и потолок кабинета. И пальцем поводил, намекая на то, что и у стен есть уши. И уши эти вполне могут тут быть установлены отделом собственной безопасности.

— Ты на обед пойдешь, Егор? — спросил Серега и поиграл выразительно бровями, снова запуская взгляд по периметру.

— Пойду.

— Вот и славно, — обрадовался Устинов и провел щепотью пальцев по губам, словно застегивал рот на невидимую молнию, добавив: — Поболтаем.

До обеда Егор еле высидел. Хотелось бросить все к чертовой матери. Пустить веером по кабинету гору бумаг, оказавшихся ненужными. Пусть уборщица их вечером соберет и сунет в свой мешок для уничтожения на свалке. Кому нужна оказалась его работа?! Все уже решили.

— Ты что будешь?

Серега резко остановился с подносом, словно споткнулся. На раздаче стояла тарелка с картофельным пюре и котлетой. Всего одна тарелка. Другие были с макаронами и гуляшом.

— А ты? — спросил Егор.

Ему лично было все равно, чем утолить голод. Если бы котлета заглушила жгучую обиду, он бы взял ее. А так — без разницы.

— Я котлетку хочу, — надул губы по-детски Серега.

— Ну и бери. Я и макароны съем.

Тот быстро схватил тарелку с последней котлетой, будто боялся, что коллега передумает. Нахватал булок с повидлом и яблоками. Сразу два стакана компота. И пошел к дальнему столу в углу. Хорошо — был свободен.

Они расселись. И Серега сразу забубнил, успевая при этом еще и жевать:

— Ходят слухи, что пострадавший хорошо застраховал все свои торговые точки.

— Оп-па! Так, может, это он? Он сам все и устроил?

— Нет. — Серега мотнул головой, задумался. И снова проговорил: — Нет, вряд ли. Страховка была оформлена еще перед Новым годом. Он их постоянно оформлял. И дом свой страховал. И квартиры. Из года в год. Вряд ли… Так совпало.

— И?

— Так вот два ограбления признаны страховым случаем. А третий — нет.

— Почему? Потому что там произошло убийство?

— И не только. Что-то там страховщикам не понравилось. Какие-то несостыковки или еще что. Я точно не знаю. Но пока идет следствие по убийству, он ни черта по третьему эпизоду не получит. А там самое серьезное ограбление. Там вынесли все к чертям.

Серега проглотил котлету, почти не прожевав. Закидал в рот картошку, та исчезла в мгновение. Он схватился за булку с повидлом.

— Ты же сам был на всех трех точках, не заметить не мог, что почерк отличается, — вроде как с упреком произнес Серега, хватая первый стакан с компотом.

— Кое-что показалось странным, да.

— Так вот, страховщики тоже не дураки. Тоже заметили некоторые странности. И встали в позу. А еще и убийство. Сергеев ведет, конечно, переговоры. Пытается утрясти ситуацию. Деньги-то по страховке немалые. Но пока никак. Топтание на месте.

— А что конкретно им не нравится в этом убийстве?

— А то, что одна из сотрудниц их службы безопасности утверждает, что ограбление случилось задолго до того, как там оказался убитый. Она уверяет, что его вообще там не было на момент ограбления.

— То есть она ставит под сомнение ограбление магазина сторонними лицами? — ошеломленно вытаращился Егор.

— Типа того. Ее, конечно, пока задвинули. Отобрали у нее это дело, но она его не бросает. И Сергееву ясно дали понять: договорится с полицией, то норм. Признают случай страховым. Если нет, то извините. Выплаты не будет. А все эта дамочка. — Серега странно хихикнул, уничтожая обед с космической скоростью. Уже и второй булки не стало. — Говорят, Сергеев просто зубами скрипит, когда с ней общается. Слышно даже, как скрипит! Говорят так…

— Ишь ты! Принципиальная какая. Молодец, — похвалил Егор. — Прямо как наша Ева.

— А почему как? — хмыкнул Устинов. — Это она и есть. Она уже несколько недель работает в страховой конторе. А ты не знал?