Исповедь сердца. Стихи и проза

Сердце горячее есть у меня,

Нежности в нём хоть отбавь.

Только чуждается сердце парней,

Сердце боится пропасть.

Письмо твое сегодня получила,

Читала целых полтора часа.

Я обо всем на свете позабыла.

Вокруг меня творились чудеса:

Как будто комната уютней стала,

Как будто солнце ласковей сияло,

Как будто люди сделались добрей,

А я, мой друг, вдруг сделалась глупей.

Я увижу сегодня тебя

После долгой томящей разлуки.

В сердце радость, сомненья, кипя,

Могут вылиться в сладостной муке,

Может выдать сияние глаз,

Но слова я в душе сохраню.

Если любишь меня ты сейчас,

Взглядом я обо всём расскажу.

Если ж нет (о, ужасное, «нет»),

Я тебя всё равно не забуду —

Твой холодный и гордый ответ

С болью в сердце хранить вечно буду.

Но тебе ничего не скажу

Ни словами, ни вспыхнувшим взглядом.

Я страданье в душе затаю,

Будет горечь с любовию рядом.

Ноябрь — зимы преддверье —

Пришел с морозцем бодрым,

С первым липким снегом,

Веселый и задорный.

С морозными ночами

Под звёздным небосводом

И с солнечными днями

Над лесом обнажённым.

Быстро приближаются

Весёлые деньки —

Готовит школьник лыжи,

Точатся коньки.

Каток манит огнями

И поле лыжным следом.

Жизнь хороша весною,

Но хороша и эта.

Эх, ночка, ночь морозная! Хороша.

Темно-синее небо звёздное, и душа

Полна светлого и великого, вся — мечта.

И задумалась ясноликая луна.

Среди людей была я одинока,

Мне было, верный друг мой, тяжело.

Когда б ты знала, как ждала я срока,

Когда придёт весна,

Когда легко смогу вздохнуть,

Любуясь синим небом.

Смогу поверить вновь в любовь и жизнь,

Смогу назвать кого-то верным другом,

В себя поверить так, как в коммунизм.

Но всё прошло, и счастлива я, зная,

Что ты поймёшь и радость, и печаль,

Что, может быть, я для тебя родная

И близкая. И сердце рвётся вдаль.

И вновь мечтаю о дальнейшей жизни,

Счастливой жизни творчества, труда.

Мы посвятим её родной Отчизне.

Не так ли, друг, да, Юличка моя?

Сегодня вдруг всё очень ясно стало:

Ты мне совсем чужой, совсем далекий ты.

И так смешно, что я весь год мечтала

О дружбе, о Москве, что вместе будем мы.

А мы так далеки! Ну, что ж, пусть это больно,

Но я довольна, что узнала всё ж

Всю истину, и на сердце спокойно,

Хотя чего-то жаль и чувства не вернёшь…

Через любовь к тебе я много старше стала,

Я научилась многое ценить,

Но вот сегодня сердце замолчало:

Не любишь ты — я не должна любить.

Уж волны не прошепчут твоё имя,

Не скажет солнце, ласково блестя:

«Люби его». А листья золотые

Мне говорят: «3абудь, забудь, шутя».

А как любила я! Но вот глаза сухие,

И тихо на душе. Как видеть я хочу,

Когда полюбишь ты и где глаза такие,

В которых ты найдешь, мой друг, свою звезду.

Ну, вот и всё, и о тебе ни слова

Я больше не скажу, а ты меня прости,

Что делалось тебе порой неловко

От этих «непонятных» чувств моих.

Красивая красная роза

Была на той странной открытке,

С другой стороны строчки прозой.

Открытка похожа на пытку:

«Вот видишь, тебя не забыл я», —

Мне роза с открытки шептала.

«Пишу из простого приличья», —

Так строчки письма прочитала.

То радостно станет на сердце,

То горечь нахлынет волною.

«Не любишь — зачем эта роза?»

«Любимый, останься со мною!»

Но нет, не нужна эта жалость —

Обманно красива открытка.

И мне не нужна эта малость.

Оставь свою странную пытку.

Не нужно! Мне больно, обидно

За встречи, за первое чувство.

О, как я порою завидую

Влюблённым без лжи и искусства.

Я спрячу красивую розу:

Мертва ведь она, не живая.

Так сердце мое холодеет,

Ответа на зов не встречая.

Я гостья на Земле. Зачем мне жизнь?

Чтоб умереть?

Что жизни цель? Цель ночей бессонных?

Цель всей работы — умственной, физической?

В итоге праздность, лень людей — итог всего,

Итог лишений и невзгод.

А каково значенье человека?

Что человек? Ничто!

Все так. Что делать, чем заняться,

Чтоб увеличить хоть на грош свое значенье?

Иль для того, чтоб бедным есть порой печенье?

Да! Я хочу и наслаждаться, и бороться,

И созерцать, и действовать.

Ну, что мне делать остается?

По-человечьи жить.

Разные люди — отец мой и мать.

Он учёный, она жизнелюбка.

Я странная помесь:

Хочу я познать науки

И счастье в любви.

Быть как? Ну-тка.

Миша, ты просил писать.

Но скажи на милость,

Что могу тебе сказать?

Дескать, было — сырость,

Сильный ветер, дождик, гром,

А потом чудесно:

Провожал меня домой

Парень интересный.

Говорили долго мы

О большом и малом,

Он уедет скоро в часть,

Сожалею, право.

И, наверно, эту ночь

Вспоминать я буду

С теплым чувством.

А потом, видно, позабуду.

Не все ль равно — Москва, Рязань ли?

Мещане тут, мещанство там.

Учиться можно и в Казани.

Не лучше ль в Куйбышеве нам?

Я неуверенна, робка,

И значит, я люблю!

Куда девалась гордость та,

Которой я «беру»?

Куда девался дерзкий тон,

Веселый и живой?

Лишь взглядом я прошу тебя:

«Побудь еще со мной».

Ты говоришь, что я умна,

А мне, мой ясный свет,

Совсем других хороших слов

Хотелось бы в ответ.

Что хорошо тебе со мной,

Что хочешь каждый день

Меня ты видеть.

А умна? Быть может,

Но зачем?

Вечер апрельский.

Волжские дали.

Звездное небо.

Буксиров огни.

Над водным разливом

Мы молча стояли.

Пьянило, кружило

Дыханье весны.

У меня, мой друг, экзамены,

Ты не думаешь о том:

Каждый миг собою занял

Чувств моих, желаний, снов.

Я прошу о милосердии:

Хоть на миг меня оставь!

Тотчас я займусь с усердием

И тогда экзамен сдам.

Но пока что вместо книги я

Вижу милые глаза,

Губ красивые изгибины…

Ох, провалите меня!

Тщетны просьбы, заклинания.

Милый образ предо мной.

Пусть провалятся экзамены —

Буду счастлива с тобой.

Нежное чувство, высокое чувство.

Я ни о чем не прошу, не молю.

Просто люблю! Всей душой, безыскусно.

Просто всем сердцем люблю.

Какая я счастливая

в лучах твоей любви.

Какая я красивая,

когда в глазах твоих!

Счастливая, красивая,

прошу — не уходи.

Я с ласкою стыдливою

коснусь твоей груди.

Зардеюсь от несказанных

твоих горячих слов.

Пусть сбудется, пусть сложится

нежданная любовь.

Влюблённая в твою любовь,

Пред ней коленопреклоненна,

Ей свечи, воздыханья снов,

Она алтарь мой, освещенный

Всем ожиданием твоим

И тем, что каш кумир един —

Твоя любовь.

Ты навсегда ко мне прикован

И не пытайся — не уйти:

Такие прочные оковы

Любовь смогла изобрести,

Такие колдовские путы,

Что, обижаясь и кляня,

Ты мне простишь любые муки,

Поняв, что я люблю тебя…

Ах, что со мной, ах, что со мной?

Да только то, что ты со мной!

Ах, что с тобой? Ах, что с тобой?

Да только то, что я с тобой.

Я с тобою невзначай повздорила

И решила быть великодушной —

Помириться, подарить хотела я

Сердце, хоть оно не безделушка

Но — увы! желание запоздалое:

Сердце я в руке твоей увидела —

Мял его ты, как спортивный мячик,

Набираясь к состязаньям силами.

Ты не замечал, как кровь горячая

По руке струилась, на пол капала.

Нет, не знал ты, что в тебя влюблённая

В это время горько, горько плакала.

Мой любимый, встреча близко-близко.

Как тревожно я её ждала.

(Так, наверно, юная артистка

Первый выход ждёт), Любовь моя!

Но, возможно, встречи и не будет,

И не будет ласки и тепла —

Ты вернёшься не на теплоходе —

Самолетом, поездом. А я?

Скажи, как быть мне? Как мне жить?

Тоскующий причал будет пуст

К очередным каникулам,

Если, пусть невольно, ты солгал.

По Волге плывёт ломкий лёд.

Дороги — туман да распутица.

Опять не летит самолёт —

Он в небе боится запутаться.

Но я не тревожусь ничуть —

Пусть встречи у нас с запозданием.

Сердцами мы вместе. Мой муж,

Любовь моя, зоренька ранняя.

*

Я сама хочу дарить цветы,

Прополоть всё пошлое, пустое.

Не хочу спускаться с высоты

Тонких чувств, достоинства без боя.

*

И с «высоты» спуститься,

И с грубостью смириться,

И в ноги поклониться

Меня заставил ты.

О чём же я жалею,

Когда от счастья млею?

Твои прикосновения

Милее «высоты».

Любить и всём, чем можешь, помогать,

Искоренять в любимом всё дурное,

А лучшее поддерживать — удел жены разумной.

А не дурить, скандалом и нытьем

Жизнь отравляя избранному, мужу.

Что сладостней для женщин, чем любовь!

А для мужчины ласка и вниманье —

Отдохновение от будничных трудов,

Приправа добрая к печалям, ожиданьям.

В семье не меньше, чем в сложнейшем из искусств,

Ум нужен тонкий, наблюдательный, искусный,

Чтоб, несмотря на годы, разногласий груз,

Остались нежными и радостными чувства.

Быть идеальной? Льстить и угождать?

Нет! Изучив, умело управлять

Семейным настроеньем и порядком,

А иногда давать любви разрядку.

Когда заметишь, что пресыщен муж

Заботою и лаской, и вниманьем,

Хоть притворись, но равнодушной будь,

И в сторону — в наряды ли, в науку

Или в искусство. Так развеешь скуку,

Оцепененье тонких, нежных чувств.

Ну, это ль не искусство из искусств?

Не для того, чтоб править своенравно,

Не для каприза — для любви святой

Готова будь порой «кривить душой».

Как холодно с тобою мне, как зябко.

Меня ты всё ругаешь для порядка.

И всё-то не умею, всё не так,

Но поразмыслишь — подлинно пустяк,

А ранено не ухо, а душа,

И поводы не стоят ни гроша.

Отрывочки, обрывочки

В душе своей везу —

Твою (чуть-чуть) «ошибочку»,

Мою «беду красну».

Я верю, да не верится —

Мне только боль ясна:

Ведь только раз «изменится»,

А горю нет конца…

Друг другу нежеланны, не нужны,

Зачем-то мы семью изображаем,

Соседей приглашаем на блины

И даже в отпуск вместе уезжаем.

Зачем? Ведь мы друг другу не нужны!

Никто не прикажет любить,

Раз не любится,

Как острым кинжалом,

Все узы разрубятся.

Осколки вонзаются

В сердце детей,

А нам-то казалось,

Ушли «без затей»…

Проклятый мой, любимый мой,

Злосчастный мой, несчастный мой!

Сквозь скорбь и боль уже чужой,

Ты навсегда — родной, родной!

Как больно, если в сердце человек,

Еще родной до горестной печали.

С ним вместе весны юности встречали,

Детей растили и делили хлеб,

А нынче «умер» этот человек.

Как умирал он? Просто и легко —

Теперь людей встречает он «по платью»,

Не ждите в горе от него участья:

Лишь «в должностях»

Он видит смысл и счастье.

Мы с тобою «всласть» наговорились —

Сколько сказано обидных глупых слов!

В словесах бездумно утопили

Мы свою нелегкую любовь.

Отболело. Говорим спокойно.

Только сердце тягостно щемит.

Мы готовы разойтись достойно,

Всё предав забвенью пепелищ…

И мы расстарались! И разом, с размаху

Мы сердце своё положили на плаху.

Нам никто и ничто не поможет —

Мы на разных теперь берегах.

Боль одна нас отчаянно гложет,

Только счастье не в наших руках.

Дети общие, общие внуки,

Память сердца в обоих жива,

Но теперь мы навечно в разлуке,

И навек одинока душа.

Никого не сберегла,

Нничего не сохранила —

Жизнь веревочкой свила,

Воду в речке замутила.

И плывет по речке лёд

Да обломки расставаний…

Не придёт на берег тот,

Кто так дорог и желанен.

Во мне установилась тишина

Отчаянья — её я не нарушу.

Она одна мою спасает душу,

Когда душа отчаяньем полна.

Ведь стоит только в голос закричать,

Как тело тотчас разнесёт на части.

Такое-то оно, мое несчастье…

Привстань на цыпочки и посмотри назад.

Там ты не только прошлое увидишь —

Любовь свою, которую обидишь,

И боль, что ты несёшь в себе сейчас…

Вернуться не страшнее, чем уйти,

Но ты уже не разрушаешь — строишь.

В себе ты силы новые находишь,

Чтоб снова жизнь и радость обрести.

Мне слишком долго было слишком больно,

Чтобы во всём разумно поступать.

И вновь беда! Навстречу старым волнам

Бежит и гасит новая волна.

О, это горе, прежнего больнее,

Что перед ним та, прежняя беда!

Оставь меня, уйди, пройди скорее.

Душа моя исчерпана до дна…

Пять лет прошло, как мы расстались,

Пять лет искусной лжи себе.

И пылких обещаний

По сущности чужим.

Я, как в кино, на жизнь свою

Со стороны смотрю.

Не мучаясь и не ревнуя,

Ночами тихо сплю.

Но помню! Помню я другую,

Иную жизнь мою,

Где так страдаю, так тоскую

И так тебя люблю!

Он мне чужой! Он мне чужой.

Душа полна твоей тоской.

Меня твоя терзает грусть,

Всем сердцем я к тебе стремлюсь,

Тобою до краев полна,

Как эта вешняя вода

Ручьями, снегом, синевой —

Так я полным полна тобой…

Сердце раскрыто и плачет, и страждет:

— Где ты, любимый мой, где?

Мы разминулись с тобою однажды,

Быть неотвратно беде…

Ты на земле? Или в небе глубоком

Облаком сизым плывешь?

Молча тоскуя, любимой далекой

С дождиком весточки шлешь?

Есть родной человек —

С ним теперь бесконечна разлука:

Навсегда разлучают

Измена и звонкая ложь.

Ну, а если друг к другу

Всё тянутся, тянутся руки?

Чем, скажите, тогда

И надежно, и прочно помочь?

Правдой сердца:

Кого же теперь оно знает?

Правдой мысли,

Что кружит, над прошлым летя.

Мой родной человек

Перепутьям судьбу доверяет…

Тянет ниточки сердца

Родное обоим дитя…

Блуждаю нынче в зарослях стихов:

Вот детские, вот нежные, вот «плотские».

В политику порой совала нос —

Там правила порой царили скотские.

А над стихами стелется туман

Лет, прожитых в любви и в обольщениях:

Пьяна была, и милый мой был пьян.

Теперь друг друга молим о прощении.

Ушёл из жизни раньше — двадцать лет

Зову ночами благодарной памятью,

И смотрит на меня его портрет —

Спокоен взгляд, не замутненный давностью.

«Любил, люблю и навсегда твой друг».

Вот и настало время без разлук.

Не дано безнаказанно рушить.

Даже старый пустующий храм,

Словно памятник любящим душам,

Что ушли, попрощавшись, в века.

«Вспоминайте», — и нам завещали,

Вознося купола в небеса.

Мы беднее, бездумнее стали,

Золотые вершины снося.

Ну, а если не храмы мы рушим,

По живому круша топором,

А когда-то нам близкие души,

Окатив ледяною водой?

Этот «подвиг» вернёт бумерангом

Наша память на старости лет.

Пусть ушло и ушло невозвратно —

Не топчи остывающий след.

Не унижайся до обиды,

Ни в чём не поступись душой.

Верь, меч карающей Фемиды

Настигнет сам твоих врагов.

Что в торжестве их?

Нет спасенья,

Тому, кто сеет ложь и зло.

Лишь совесть —

Верный путь к прозренью

И бескорыстная любовь.

Нас держат в жизни на плаву

Родные люди — наши дети,

Друзья. Когда чужие сети

Потянут вниз — они спасут,

Поддержат добрым, сильным словом,

Развеют злые наговоры

И опровергнут клевету.

Не жди, не требуй совершенства

Ни от кого и никогда.

Но есть искусство.

В нём блаженство

И мысль, и чувства бытия.

Но есть Природа —

Вечный зритель, люби ее, оберегай.

Не мни, что ты её «родитель»:

Она творец и покровитель,

Хозяин твой и повелитель.

Страданья наше сердце просвещают,

К страданиям других нас приобщая

И мучая, дают нам пониманье

Другого горя и чужой беды.

И медленно приходит покаянье,

Признание содеянных ошибок,

Пускай невольных, всё равно жестоких!

И к людям простираешь руки ты:

«Вы — лучшее, что есть на этом свете.

Для вас и в вас сама я существую.

Не отвергайте же, со мной пребудьте

До самой до последней немоты…»

Отчаянье не посетит страдальца,

Пока живая нить не разорвалась,

Как пуповина, с телом человека,

И мудрости он обретёт черты.

Вылетело слово-воробей,

Каркнуло незваною вороной,

Разметало в стороны друзей,

Порубило доброе, дарованное.

Слово «золотое», не спеши,

«Серебро», не откликайся местью.

Как зеницей ока дорожи словом,

А, тем паче, словом чести.

Ты знаешь, что такое безнадёжность,

Когда нигде, ни в чём опоры нет?

Когда тревожность, серая тревожность

Пронизывает мир и застит свет?

И дом родной, и дети, и работа

Как бы на зыбких сваях, на весу,

И ты не ждёшь, когда надёжный кто-то

Вдруг твёрдо скажет: «Я тебя спасу»?

Запутавшейся в собственных сетях,

Ты помоги мне, ангел златокрылый,

Не утонуть в метущихся волнах,

Вновь обрести достоинство и силы

Запутавшейся в собственных сетях.

Порой ты рванешься —

И в подлость упрешься,

В предательство или в болотце.

На правду надейся, но лучше облейся

Водой ледяной из колодца,

Чтоб мысли яснее, чтоб поступь смелее

И чтоб ничего не бояться.

Как боги мы, люди. Давайте ж не будем,

Как крыски, как мышки — кусаться!

Чем дальше в жизнь

и чем она грустнее,

Тем звонче песня! Веселей слова.

Мы щедро украшаем всё, что пресно,

Избытком чувств

и блестками ума…

Вот гусеница. Бабочка-душа

В ней ножками сучит,

Взбивая кокон:

Как вырваться ей хочется до срока!

Но гусеница, всуе не спеша,

Не даст за жизнь иную и гроша.

Два мира вздрогнули, сошлись,

В смятеньи яростном сомкнулись

И новым словом нареклись,

И грозно молнии сверкнули.

Если ты себе неинтересен —

Ты неинтересен никому:

Ты как будто вылеплен из плесени.

Разберись, когда и почему.

Посмотри — сияет солнца луч —

И, не медля, выплыви из туч.

Как рыбка речная, которую гонит волна

В открытое море, где ей непривычно и жутко,

Так я на пороге неясной судьбы,

И порой так холодно сердцу

И трудно смириться рассудком.

Кто в Господа верит — покорен судьбе.

Не плачь, моя рыбка, доверься несущей волне.

Обустраиваю одиночество

Новой мебелью, ликом картин.

Телевизора слышу пророчество:

«Твой досуг разделю я один».

Мы идём в этот мир одинокие

И уходим одни, навсегда.

Впрочем, были б стремленья высокие

И любви золотые года.

Было! Были и нежность, и сила.

Отдавала сама, не просила.

Пришла пора потерь

Друзей, любви, работы.

Разлука с жизнею уже недалека.

В печи зажжен огонь,

И горстку пепла кто-то

Развеет. Где страданья?

Пепел, прах.

Что после нас?

Наш труд и наши мысли,

Когда хоть сколько-то еще нужны они.

А то, что рефлексировали, кисли,

Забудется, уйдет…

Наполни жизнью дни.

На земле хозяйствует вода,

Никому свой пост не уступая —

Реки, океаны и моря

Царствуют, судьбу определяя

Человека, зверя и травы —

Жизнью лишь с водой они полны.

Не живи по трафарету:

Мол, других секретов нету —

Или в двадцать молодец,

Или нет — всему конец!

В сорок новых нет начал,

Если в тридцать подкачал.

Всё не так! Начало всюду.

Но, чтоб в жизни сбыться чуду,

Цели избранной держись,

И стремись, стремись, стремись!

Обмануло человечество

Ожидания Творца,

В маяте Земля всё вертится,

Приближая час конца.

Не любовью сердце полнится

Человека — войны, зло.

Всё торопится, торопится

Опустить себя на дно.

Я вся в стихах, я вся стихия

Волшебных слов, волшебных снов,

Частичка малая России —

Страны лесов, полей, снегов.

Вот счастье жизни быстротечной —

Стихии вечности и песни.

День — поцелуй, день — вдохновенье,

Любви и счастья дуновенье.

Поэзия — в тебе моя душа.

С тобою я не выброшена с поля,

Тобою прорастаю, не спеша,

В тебе одной любовь моя и воля.

ГОСПОДЬ! В тебе такая высота,

К которой можно лишь стремиться

И горевать, что выпало родиться

На грешной, вечно суетной Земле,

Жить в постоянной зряшной маяте.

Какая радость — образа и свечи.

Какой покой, какая ясность речи

Небес: не суетись, люби, прощай

И благ земных себе не обещай.

Меж ГОСПОДОМ и мною — никого: