Твоя Шамбала

После приземления самолёта из Берна в московском аэропорту прошло уже около получаса, и первые пассажиры начали выходить в зону ожидания для встречающих. Рейс был не полный, а пассажиры являлись в основном командированными менеджерами, предпринимателями или банкирами, прилетавшими в Россию для налаживания деловых контактов, подписания договоров и сделок. Так же были и те, кто возвращался домой в Россию, побывав по тем же причинам в Европе. Частных лиц и туристов было совсем мало. Выходившие из-за матового стекла пограничной зоны пассажиров встречали в основном лично партнёры по бизнесу, иногда в присутствии переводчика, а некоторых встречали присланные водители, которые стояли с табличками и вглядывались в незнакомые лица в надежде, что их встречаемый — именно тот, кто выходит из-за стеклянной перегородки. На табличках были написаны имя встречаемого, название фирмы либо особое слово-пароль. Поэтому встречающие напряжённо вглядывались в лица прилетевших, пытаясь по взгляду и поведению опознать «своего».

Среди прилетевших был швейцарец в возрасте около сорока лет, который посещал Россию уже не первый раз. Во время его прошлых прилётов в Россию он так же, как и прибывшие с ним пассажиры, был лично встречен своим партнёром по бизнесу. Они так же, улыбкой и крепким рукопожатием, приветствовали друг друга, интересовались тем, как прошёл полёт, задавали многие стандартные вопросы, которые возникают в подобных ситуациях, и под такого рода диалог спешили выбраться из большого суетного здания, направляясь к незаконно, у самого входа запаркованному автомобилю.

О том, были ли все эти эмоциональные рукопожатия, улыбки, вопросы и ответы искренними, догадаться не сложно, и можно об этом порассуждать, но не это сейчас интересно. Более интересным является факт прибытия предпринимателя из Швейцарии, банкира Штефана Вагнера в Россию совсем в ином качестве. В этот раз его никто не встречал, да и не должен был встречать. В этот раз всё было по-другому. Вместо представительного, шикарного костюма, на что господин Вагнер при деловых, прежде всего международных, встречах обращал особое внимание, на нём были простые джинсы и футболка. На ногах вместо чёрных, лакированных и, как он любил, с острыми носами ботинок были обычные, лёгкие и удобные для долгой ходьбы мокасины. Как и многие другие люди, господин Вагнер имел свой талисман, которому во время деловых встреч нередко давал специально выглядывать из-под манжеты белой рубашки. Он носил любимые золотые часы, подаренные ему бабушкой на двадцатипятилетие. И он был уверен, что именно эти часы приносят ему удачу в заключении многих деловых сделок. Но и часов этих он в этот раз не имел.

В руке он держал небольшую спортивную сумку, в которой лежала лёгкая куртка, несколько сменных вещей, бутылка с водой и карта России. В этот раз он прибыл в Россию не по делам его фирмы, но и не как турист. Это было чётко заметно на его лице и во взгляде, которые выдавали лёгкое волнение и растерянность. Он практически не говорил на русском языке, но всё же не планировал приобрести переводчика для дальнейшего пути по этой огромной стране. Впервые за последние пятнадцать лет он прибыл за границу, где ему в одиночку предстоял ещё очень длинный путь, на котором он решил полагаться только на себя. Он взял такси и на ломаном русском языке произнёс таксисту заученную фразу: «Казанский вокзал, пожалуйста». Хотя таксист сам был не русский, но понял, куда ему нужно везти пассажира. Дорога длилась около часа, и таксист, весёлый парень, несколько раз пытался завязать разговор с иностранцем, но безуспешно. Таксист очень плохо говорил на русском, и поэтому господин Вагнер, вообще не понимая, что ему говорил водитель, автоматически переспрашивал на английском, но водитель, не понимая английского, переспрашивал вновь на очень ломаном русском. Так, весело пообщавшись и при этом довольно быстро доехав почти до места назначения, они за полкилометра до вокзала попали в пробку.

Было видно, что машины стояли уже дольше десяти минут, так как многие водители вышли из машин, курили и разговаривали. Кто-то пытался развернуться и выехать из пробки против движения, кто-то залез на порог машины для того чтобы разглядеть, есть ли продвижение вперёд, а таксист, который вёз Вагнера, спокойно сидел и наблюдал за набегающей суммой денег на счётчике. У господина Вагнера был куплен билет на поезд, который через пятьдесят пять минут уходил с Казанского вокзала в Бийск, поэтому он начал переживать, успеют ли они вовремя добраться до вокзала. Он пытался на английском и на немецком языках объяснить водителю, что может опоздать на поезд, и тот наконец понял, но, указав на стоящие вокруг машины, дал понять своему пассажиру, что не может ничего поделать.

Сама поездка на поезде по России не являлась целью визита гостя, но перед прибытием он навёл справки о российских железных дорогах и теперь знал, что бывают многодневные поездки в спальных купе, что проводники кипятят воду и предлагают чай. Прожив всю жизнь в такой маленькой стране, как Швейцария, он никогда не передвигался колёсным транспортом на расстояние дальше тысячи километров. Поэтому эта поездка в Бийск, которая должна будет длиться два дня и четырнадцать часов — несмотря на то, что он не мог себе представить, как такое длительное время находиться в закрытом пространстве, — была для него чем-то абсолютно новым и даже романтичным.

Перед такси, в котором сидел Вагнер, стоял туристический автобус, из которого вышли двое мужчин и одна женщина. Через лобовое стекло такси Вагнер наблюдал за тем, как они что-то интенсивно обсуждали, так же, как и он сам, глядели на часы и обращались к кому-то в автобусе. Вагнер уже не мог спокойно сидеть и решил выйти из такси. Таксист последовал его примеру и, встав у машины, указал рукой вперёд, на здание вокзала, которое было хорошо видно благодаря шпилю основной вокзальной башни, примерно в полукилометре от них. Услышав разговор пассажиров автобуса, которые собирали выходивших из автобуса школьников в шеренгу по двое, водитель такси понял, что они также движутся к вокзалу и собираются добираться до него пешком. Он тут же повернулся к своему пассажиру и, указав на автобус, прошёлся по крыше своего такси двумя, указательным и средним пальцами, дав понять: «Те идут пешком, и тебе лучше делать то же самое, если не хочешь опоздать на свой поезд». Затем, отвернувшись в сторону, сказал сам себе: «Чё не летит самолётом, иностранец, денег полно». Вагнер тут же расплатился за поездку, принял из рук водителя свою спортивную сумку, на всякий случай заглянул в неё и проверил сохранность содержимого, вышел на тротуар и двинулся в указанном направлении, стараясь не отставать от группы школьников. В десятке метров перед ним трое сопровождающих-преподавателей, быстро организовав двадцать пять десятиклассников из средней школы № 3 города Бийска, вели их к вокзалу. После поездки по Золотому кольцу с заключительным трёхдневным пребыванием в столице они также шли на Казанский вокзал, от которого через неполный час в направлении Алтая, в город Бийск должен будет отойти их поезд.

Вагнер не имел понятия о том, как организованы на российских вокзалах пути и перроны, а ещё его слегка беспокоило то, что, возможно, он не сможет понять объявление о прибытии его поезда и поэтому прибавил шагу для того, чтобы выиграть немного времени на поиск нужного ему поезда и вагона. Он обогнал группу школьников, и один из сопровождающих, подбадривая лёгкой армейской ноткой, громко заголосил:

— Так, ребята, подтянулись и быстрее, пожалуйста, быстрее двигаем ножками. Поезд ждать не будет.

И весь туротряд, как одно целое, прибавив ходу, вновь догнал оторвавшегося от них Вагнера. Хотя ни школьники, ни господин Вагнер не бежали наперегонки, но к вокзалу они подошли одновременно. У входа в здание вокзала сопровождающий педагог-мужчина вышел вперёд и громко, чтобы услышали все, и даже те, кто о чём-то друг с другом увлечённо беседовали, произнёс:

— Ребята, по вокзалу не разбредаемся, держимся так же вместе и движемся за мной к поезду. Он уже должен стоять на четвёртом пути. Те, кто хочет в туалет, поднимите руки.

Все девочки враз подняли руки и начали жаловаться на то, что они уже не могут терпеть и что они ещё в автобусе сильно хотели.

— Ну хорошо, — пошёл навстречу сопровождающий, — девочки, быстренько с Верой Николаевной, а парни с Сергеем Павловичем идут в туалеты, остальные, кому не надо, вместе со мной к поезду. Руки не забудьте помыть, и затем быстро к поезду. Да что я с вами как с пятиклассниками. Десятый класс уже, сами всё должны соображать. Всё, вперёд.

Группа вбежала в здание и разошлась в трёх направлениях.

Задрав голову, Вагнер стоял у большого табло — расписания поездов — и, сверяя буквы и цифры, пытался найти свой поезд для того, чтобы определить номер платформы, с которой он будет отправляться. По-русски он мог прочесть название города Москва, но вот Бийск… хотя он в этом городе уже бывал, но никогда не обращал внимания на написание названия города. Буква за буквой, он сверял написанное в билете и на табло. Он с большим облегчением вздохнул, когда, увидев на табло номер поезда 096 и время отправления 13:19, понял, что то слово, которое он так и не смог осилить, означало Бийск и поезд стоит на четвёртом пути. Внезапно с двух сторон его шумно обступили те же школьники. Поглядев на табло, перебивая друг друга, прочли номер перрона и, обращаясь к сопровождающему, уже почти хором, в голос: «Сергей Павлович, вон он, третий сверху — Бийск, 13:19, стоит на четвёртом пути» — и они быстро пошли на посадку оставив Вагнера стоять. Невольно подслушав разговор детей на непонятном ему языке, он всё же понял, что они так же едут в Бийск и ему нужен тот же поезд, вновь поспешил за тургруппой к поезду.

Господин Вагнер прошёл состав, вглядываясь в номера вагонов. Найдя свой, третий от головы поезда, попытался открыть дверь, чтобы войти в вагон, но дверь не подалась. «Гешлоссен?» — вопросительно проговорил про себя Вагнер, не понимая, почему дверь поезда, который вот-вот должен отправиться, закрыта и не открывается. Он поглядел влево и увидел человека в железнодорожной форме, стоящего у передней двери вагона и показывающего рукой в открытую дверь. Рядом стояли ещё несколько пассажиров с чемоданами. Вагнер направился к проводнику и на ходу заглядывал в окна купе, в которых благоустраивались для длительной поездки пассажиры. Несколько окон подряд показали ему всё тех же школьников, которые, по-детски суматошно споря друг с другом, делили места. Подойдя к открытой двери, у которой курил проводник, Вагнер предъявил ему свой билет, на что тот сухо поблагодарил его и так же сухо и преспокойно добавил:

— Вы подождите, пожалуйста, здесь минуты три или четыре. Мой коллега усаживает школьников, а то вы сейчас всё равно не проберётесь к вашему купе. Они там весь проход багажом забаррикадировали, сейчас разгребутся, и потом пройдёте.

Не поняв ни слова, Вагнер поблагодарил проводника, сказав ему «спасибо», и, всё ещё глядя на него, боком вошёл в тамбур вагона.

— Мужчина, я ведь попросил вас подождать несколько минут, пока школьники не усядутся, видите ведь, — указывая на стоявших рядом пассажиров, по-прежнему сухо окликнул Вагнера проводник, — люди ждут стоят, так что торопиться не нужно, все сядут, и без вас никто никуда не уедет.

В этот же момент из вагона в тамбур выскочил мужчина и, обходя Вагнера, начал разговор с проводником:

— Спасибо вам большое, мы всё уже, все уселись. Можете запускать оставшихся пассажиров.

Господин Вагнер в этот момент решил вернуться к проводнику, поняв, что он что-то сделал не так, но не понимал, что. Получилось так, что, поворачиваясь в узком тамбуре к выходу, он неаккуратно столкнулся с вышедшим мужчиной, в котором теперь узнал сопровождающего группы школьников. Тот же, в свою очередь, посчитал себя виновным в этом небольшом казусе, и они одновременно извинились друг перед другом. Несколько разволновавшись от того, что с проводником получилось что-то непонятное, да ещё это суматошное столкновение в тамбуре, Вагнер на мгновение забыл на русском слово «извините» и произнёс на немецком: «Ooo, verzeihen Sie mir bitte!» Он вышел из вагона и, повернувшись к проводнику, теперь уже по-русски, в оправдательном тоне сказал:

— Извините, но я не хорошо понимать русский.

На что проводник ответил:

— Теперь можете проходить в вагон и занимать купе. Уже всё в порядке. Немец, что ли?

Мужчина, с которым он столкнулся, также вышел из вагона, так как хотел обратиться к господину Вагнеру, тем самым дав оставшимся пассажирам без толчеи пройти в вагон. Вновь не поняв, что ему наговорил проводник, Вагнер стоял в замешательстве, глядя, как другие пассажиры почему-то проходят в вагон и к ним нет никаких претензий. Тут в ситуацию вмешался сопровождающий, обратившись к Вагнеру на немецком:

— Вы говорите на немецком, вы немец?

Вагнер от радости чуть не подпрыгнул:

— Вы говорите на немецком? Какая радость! Может, вы переведёте то, что говорит мне наш проводник, а то я не понимаю русский, тем более, когда говорят быстро?

— Да, конечно же, я постараюсь. Мой немецкий не такой уж блестящий, практики разговорной практически нет.

Мужчина объяснил иностранцу суть проблемы, которая вовсе не была проблемой, и Вагнер, слегка покраснев от смущения, обратился к проводнику с извинением, на что тот вновь своим преспокойным голосом ответил:

— Да господи, какие проблемы. Заходим, всё, ехать надо.

Все вошли в вагон и, двигаясь по проходу, говоривший на немецком мужчина спросил:

— Какое у вас купе? Нужно будет встретиться, пообщаться.

Вагнер не успел ответить, как проводник перебил их.

— Кстати, он едет с вами в одном купе, — обратился он к немецко-говорящему сопровождающему. — Так что можете с ним пошпрехать там, а то, представляете, два дня не с кем поговорить.

Двери нескольких купе открылись, и из них высунулись детские головы, с недоумевающими улыбками глядящие на их сопровождающего. Поняв, что дети услышали его, говорящего на немецком, и решили убедиться в том, что это был действительно их учитель, улыбаясь, он ответил на молча заданный ими вопрос:

— Да, вот видите, это действительно я говорю на немецком. А вы не верили, что я могу больше, чем позволяет школьная программа? Вот, будете хорошо учиться, и вы тоже сможете так же общаться на разных иностранных языках. А если этот господин не будет против, то вы сможете и с ним потренироваться в разговоре. Я имею в виду тех, кто изучает немецкий. Он едет в нашем купе. Ну, а теперь давайте по местам и книжки читайте, чтобы по поезду не лазили без дела.

Затем он обратился к новому иностранному знакомому:

— Проводник сказал, что вы едете в одном купе со мной и моими двумя коллегами.

— Вот мой билет, не пойму, если честно, где в нём указан номер моего места?! — протянув свой билет собеседнику, вопросительно проговорил господин Вагнер.

— Да-да, всё правильно, пятое купе, как и сказал проводник, едете с нами, — отвечая, сопровождающий надавил ручку двери купе, и дверь откатилась в сторону. — Вот наша общая «комната», в которой нам предстоит провести два следующих дня.

И, пригласив рукой гостя войти, обратился к своему коллеге, который только закончил переодеваться в типичную для поездок в поездах одежду — спортивные штаны и футболку:

— Сергей Павлович, познакомься, это четвёртый пассажир нашего купе. Он иностранец, не говорит на русском, только на немецком.

— А на английском, что, не может? — сходу пошутил Сергей Павлович.

— А тебе-то что английский? Ты на нём всё равно не бельмеса, — встречно пошутил стоящий в проёме двери переводчик.

— Ну, здравствуйте, господин, — протягивая свою большую крепкую руку, на немецком обратился к иностранцу Сергей Павлович. — Сергей, их хайсе Сергей.

— Штефан Вагнер, меня зовут Штефан Вагнер. Я из Швайц. Эээ, Швейцария, — на русском, пусть с некоторыми ошибками, но в общем неплохо ответил господин Вагнер. Но не решился сразу подать руку абсолютно до сих пор не знакомому человеку. Он оглядел обоих мужчин в купе, не понимая, почему обязательно нужно подавать руку. Это было для него слишком лично. Хотя, тут же решив, что находится не в своей стране и, возможно, здесь так принято, протянул свою руку и постарался сдержать крепкое рукопожатие спортсмена и учителя физкультуры.

— Ну, что сказать? Добро пожаловать, Штефан! Переводи давай, — тут же озадачил своего коллегу Сергей.

— Вы тоже хорошо говорите на немецком! — обратился к нему Штефан.

— Кто, я? Да не, я вообще не могу, вот только два слова, «их хайсе» и всё, — невзирая на то, что собеседник ничего не понял, на русском выпалил Сергей.

— Мой коллега сказал, что он только одно предложение на немецком знает, и ещё он сказал, что вы у нас «херцлих вилькомкен», — взглянув на Сергея, быстро, полушёпотом сказал ему переводчик: «Это я про твоё «добро пожаловать» перевёл. — Да, совсем забыл представиться. Меня зовут Виктор. Я, Сергей и ещё одна сопровождающая, с которой вам также предстоит познакомиться, мы преподаватели. Возили группу школьников по Золотому кольцу России, теперь возвращаемся домой, в Бийск.

В этот раз Штефан первым протянул руку и представился, в свою очередь:

— Штефан Вагнер. Мне очень приятно, и я очень рад, что встретил вас в этом поезде, да ещё и говорящего на моём языке.

— Можно, мы будем обращаться к вам просто по имени? Просто Штефан, — пояснил вопрос Виктор, на что тут же получил положительный ответ:

— Да-да, конечно, просто Штефан, конечно.

Из соседнего купе через стенку всё время доносился громкий разговор и девичий смех. Было хорошо слышно, как девочки закатываются смехом от чьих-то рассказов. Всё ещё стоявший в проёме открытой двери Виктор спросил у Сергея: «Что там Вера им такого рассказывает?» В тот же момент из соседнего купе вышла третья сопровождающая, а вслед за ней в проход вытек поток звонкого смеха и девичьи уговоры наперебой; «Вера Николаевна, ну расскажите, что дальше было! Ну пожалуйста!» Она обернулась и, закрывая дверь, так же смеясь, слегка успокоила девочек и пообещала, что зайдёт к ним ещё разок перед сном и расскажет историю до конца. Посоветовала им вести себя в поезде поспокойнее, громко не смеяться и переодеться в удобные вещи. Прикрыла дверь купе и повернулась к Виктору.

— У нас четвёртый пассажир! — обратился Виктор к Вере, которая, будучи ему замечательной женой, была ещё и очень хорошей коллегой.

— Кто? Мужчина или женщина? — шёпотом спросила Вера.

— Иностранец, из Швейцарии. Я с ним уже по-немецки поговорил.

Вера заглянула в купе, и Виктор познакомил её со Штефаном.

— Штефан, познакомься, это Вера — наша третья сопровождающая и моя жена.

Они также пожали руки, и Штефан хотел сказать, как это хорошо, когда супруги занимаются одним интересным делом, как в этот момент поезд, слегка качнувшись, плавно тронулся, и началось железнодорожное путешествие Штефана по России, которое он позже повторит не один раз. После знакомства посыпались вопросы от Веры, кто он, куда едет и т. д. Извинившись, Виктор перебил свою жену и предложил всем выйти в коридор для того, чтобы иностранец мог спокойно переодеться в лёгкую одежду. Проявив женскую инициативу, Вера пошла к проводнику узнать, как скоро можно получить чай, а Виктор с Сергеем стояли в проходе и глядели, прощаясь с Москвой, в окно. По неопытности Штефан не предусмотрел того момента, что в поезде удобнее ехать в лёгкой, удобной одежде, и, к его сожалению, он взял с собой только запасные джинсы. Поэтому, оставшись в купе один, он присел на диван, придвинулся к окну и, раздвинув занавески так же, как Виктор с Сергеем, только с противоположной стороны вагона, стал глядеть вслед уплывающей вдаль Москве. За дверью раздался разговор Веры с коллегами и, постучав в дверь, Виктор поинтересовался, можно ли войти.

— Да, конечно же, входите, я даже не переодевался. Я как-то не подумал взять с собой трико, поэтому буду так, в джинсах.

Поняв без перевода, что парню два дня придётся париться в толстых и жёстких штанах, Сергей молча вытащил свою сумку и, вынув из неё ещё упакованные, новые спортивные брюки, протянул их Штефану.

— На, надевай, битте. Они новые ещё, так что не брезгуй.

Виктор тут же перевёл сказанное Сергеем, но Штефан наотрез отказался принимать одежду, покраснел и стал себя неловко чувствовать.

— Вы только не обижайтесь, но не нужно, это лишнее. Я так нормально себя чувствую, в джинсах.

— Да нет никаких проблем, — спокойно ответил Виктор. — Не переживайте вы так. Сергей вам просто предложил возможность. Не хотите, тоже хорошо. Ну, а если позже, вечером или вообще, решитесь переодеться, то знаете, что эти спортивные брюки лежат вот здесь, на полке. Можете их спокойно взять и переодеться.

Вера в это время накрывала на стол, вытаскивая из большой сумки батон, консервы, пачки с соком и, конечно же, жареную курицу. Раздала каждому по тарелке и послала мужиков мыть руки перед трапезой. Виктор предложил Штефану пойти с ними мыть руки, на что тот очень охотно согласился. Когда они вернулись в купе, стол был накрыт. Все расселись у стола, за окном пропали из виду последние напоминания о Москве и мелькали деревья. Штефана посадили к окну, и Сергей, сидевший с ним рядом, предложил наконец-то начать трапезу.

Потирая руки и аппетитно облизываясь — для смеху, конечно, — Сергей произнёс:

— Откушаем за знакомство! Переводи давай, — обратился он к Виктору. — Штефан, налетайте, и приятного вам аппетита!

Штефан вновь почувствовал себя не в своей тарелке и ответил:

— Нет-нет, я не буду. Большое спасибо вам, конечно, но мне как-то неудобно. Вы покушайте спокойно, на меня не обращайте внимания.

Он привстал и, поглядев на Сергея, взглядом попросил дать ему пройти для того, чтобы выйти в коридор и не мешать людям кушать.

— Момент! — с очень доброй улыбкой сказал Штефану Сергей и сделал руками движение, которое означало «сядь пожалуйста и послушай».

— Переводи, — обратился он к Виктору. — Вы что, думаете, мы не знаем, что вы голодны и с удовольствием хотели бы хорошенечко покушать? Но вам просто неудобно, чужая еда, ничего вами на стол не поставлено, поэтому неудобно. Мы что, не понимаем, что ли, что вы понятия не имеете о том, как ездят в русских поездах и как тут всё происходит? Поэтому вы и не могли ничего на стол поставить. А так, как вы наш уважаемый сосед по купе, значит, вы наш гость, и мы приглашаем вас к столу. Без всяких стеснений, пожалуйста, ведь мы теперь на два дня одна команда. Договорились? Да, и давайте перейдём на ты. Ведь хорошо друг друга понимаем, значит, пора на ты, и давай кушать. Приятного аппетита.

Штефан заметил, как три пары глаз, говорящих ему: «Парень, расслабься и не порти компанию», смотрели на него, и действительно решил успокоиться и насладиться временем с этими приятными людьми, процесс и скорость знакомства с которыми для него всё ещё оставались непривычными.

— Извините и благодарю за тёплое приглашение, — оглядев всех, произнёс Штефан.

— Ну вот и прекрасно, ещё раз приятного аппетита, — пожелала всем Вера, и трапеза началась. После небольшой паузы в молчанье, когда над столом замельтешили руки, накладывавшие в тарелки еду, Виктор решил немного посвятить Штефана в годами выработанную культуру поездок в поездах дальнего следования:

— Понимаешь, Штефан, так повелось у нас в стране, что после отправления поезда и после того, как все пассажиры уселись, переоделись, поверхностно познакомились с соседями, начинается такой, можно это назвать, ритуал. Когда все пассажиры, как по взмаху волшебной палочки, во всём поезде начинают свои застолья. Как это обычно бывает в поездах, с типичной железнодорожной едой, которая хоть и походная и совсем простецкая, но именно в вагоне, под мантру стука колёс, а если ещё и весёлая компания, то эта простая, незамысловатая пища становится намного вкуснее, чем если бы вы ели её дома. Люди глубже знакомятся друг с другом, и чем дальше они едут, тем больше они узнают о культуре питания и питья, о специфических особенностях и привычках народов разных регионов нашей огромной страны. Люди заводят друзей, с которыми затем, как нередко бывает, общаются и дружат всю жизнь, а бывает, что в поезде люди встречают свою любовь и затем заводят семьи. Может, это звучит легкомысленно, но это факт. Ведь никто не знает, где и когда его настигнет любовь. По этой причине у них появляются новые родственники за тысячи километров от места их проживания. Например, пассажиры из Калининграда, которые едут, к примеру, в Новосибирск, знакомятся с пассажирами, которые живут во Владивостоке, и это очень интересное общение. Представляешь? Вроде одна страна, один язык, а всё равно очень много разного в быту народов, живущих по разные стороны континента. Люди находят также проблемы и врагов, но только лишь на время следования поезда до их станции назначения. Соседи по купе выходят покурить в тамбур и там знакомятся с другими пассажирами, находятся общие темы или споры на всю ночь. В общем, во время поездки на российском поезде дальнего следования в каждом купе появляются маленькие семьи, которые чаще всего дружно и интересно живут друг с другом несколько дней. А ещё есть наши хорошие проводники. Они разносят чай, вкусный «железнодорожный» чай в железных подстаканниках. Обычно это очень хорошие ребята, и нужно отдать им должное за их труд. Поэтому, Штефан, это не просто сесть покушать. Это намного больше, это разговоры, эмоции, игра на гитаре и губной гармошке. Это засыпание под убаюкивающий стук колёс. Это анекдоты и смех. Только тихо, чтобы не помешать соседям. Это пить чай, как дома на кухне, только здесь за окном убегают сотни, а потом тысячи километров красивейших пейзажей. Даже у наших учеников во всех их купе происходит то же самое. Они рассказывают друг другу истории и переживания из их жизни, которые в школе они бы никому не рассказали. А происходит это от того, что на этих, не знаю — наверное, четырёх квадратных метрах, — включается как бы другая программа общения друг с другом; а началом всему этому является вот этот небольшой столик, перед которым мы сейчас сидим. Неважно, есть у вас с собой продукты или нет, на столе уже есть всё что нужно. Чувствуй себя как дома среди друзей.

Это доходчивое и где-то даже романтичное объяснение смыло скованность Штефана, и он, заворожённый таким ярким объяснением простого явления, с облегчением вздохнул.

— Давайте выпьем в первую очередь за нашу единственную женщину! — Виктор обратил любящий, что невозможно было скрыть, взор, на свою жену, погладив её ладонью по плечу, — которая терпит нас, мужчин, в этом купе, и всё же, делясь своей красотой, она создаёт для нас вот такие шедевры гастрономии, даже в походных условиях.

Вера действительно, со вкусом накрыла этот небольшой вагонный столик, и даже придумала пару декораций из подручных предметов и продуктов. Подняв стаканы с соком и водой, все чокнулись, а Штефан произнёс:

— Прёштли!

— Что это значит, Штефан? — поинтересовался Виктор.

— Это как у вас «на здоровье!»

— Прёштли! Так у них говорят на наше «На здоровье»? Как-то коротко, фигня какая-то, — взглянув на Виктора и Веру, усмехнулся Сергей.

— А я, прежде всего, желаю поднять бокалы, — Штефан прошил взглядом гранёный стакан, который он держал в руке, и слегка стукнулся головой о верхнюю полку, пытаясь встать для произнесения тоста. — Предлагаю выпить за наше интересное знакомство. За вас, таких гостеприимных и хороших людей. Благодарю вас всех!

Сергей повернулся и вытянул из своей сумки бутылку коньяка.

— Мы не пьём, детей полно с нами. Понимаешь, да? А вот тебе с удовольствием налью чего покрепче.

Штефану и перевод Виктора не понадобился. Он вновь начал отказываться, поднимая свой стакан и произнося слово «Solidarität».

— Ты смотри, мужик, — также поняв без перевода, похвально произнёс Сергей. И добавил: — Зер гут!

…Поезд был на подъезде к Бийску и двигался очень медленно, ожидая разрешения от диспетчера. Был вечер, и Штефан задумчиво глядел в окно, думая о том, что для него эти два с половиной дня пролетели как один час. Что через несколько минут они выйдут на перрон, попрощаются друг с другом, и останутся лишь воспоминания о том, что в течение последних двух дней он испытал в своей душе. Он испытывал чувства, которым не мог дать названия. При мысли о том, что они сейчас разойдутся в разные стороны, Сергей в одну, Виктор с Верой в другую, ну а он в третью, у него по щеке покатилась слеза. Он думал о том, что, возможно, для них подобный процесс прощания на вокзале был чем-то приятным и привычным, а для него это было совершенно новое чувство, которое привело взрослого, состоявшегося человека, как маленького ребёнка, в восторг. Это был как бы аттракцион на поезде, но в нём было всё по-честному и по-настоящему. Его поразило всё, что происходило в этом вагоне во время всего путешествия, вплоть до мельчайших деталей, а прежде всего люди. Он думал о том, что поздно стал пересматривать свои жизненные приоритеты и поэтому поздно приехал в эту страну. Он думал, почему ему ни разу в жизни в Европе не довелось встретить подобную компанию. Почему? Штефан вспомнил, что после того, как он рассказал о себе, о своём бизнесе, они, глядя на него и поняв, что перед ними сидит очень богатый человек, искренне радовались его успехам, в их глазах он не заметил никакой зависти. Он подумал, что настоящий успех в его жизни пришёл лишь сейчас.

Он вспомнил, как он с Виктором ходил в купе к их школьникам, и они тренировались с ними в разговорной немецкой речи. У некоторых это получалось неплохо. Как Виктор играл на гитаре, а ученики, собравшиеся из всех купе, набились в одно, некоторым пришлось стоять в коридоре, и они вместе пели под гитару не известные ему, но всё же затронувшие его душу песни. Один школьник объяснил, что это походные песни о дружбе и о любви к родине. Штефан видел, как эти трое учителей любят свою профессию и всё то, что с ней связано. Он видел, с каким удовольствием дети, облепив своего учителя, то, затаив дыхание, слушали, то, с восторгом подпевая, проводили с ним время. Штефан думал о том, что в его обеспеченной и стерильной жизни не было ничего подобного. Его мысли нарушил Виктор.

— Мы подъезжаем, — произнёс он, сев к столику напротив Штефана, написал в блокноте свой адрес и телефон, вырвал лист и протянул Штефану:

— Возьми, пожалуйста, дружище. Это наши с Верой координаты, на всякий случай. Возможно, на обратном пути позвонишь и встретимся, или, может, смогу помочь, звони, не стесняйся. Мы с Верой всегда будем раду твоему звонку или визиту. Да кстати, а какая конечная цель твоего путешествия?

— Дальше в тайгу, — засмеявшись, ответил Штефан. Поезд дёрнулся и затормозил. В проходе вновь наперебой заголосили теперь уже хорошие знакомые школьники.

— Ну всё, нам нужно детей высаживать, — произнёс Виктор и, вставая, подал руку Штефану. Тот также встал, и, пожав руки, они по-дружески обнялись. Выйдя, уже из коридора, Виктор сказал:

— Удачно тебе добраться, куда бы ты ни ехал.

Гурьба школьников, нёсшихся с сумками по проходу, врезалась в своего учителя, и создалась пробка. Виктор ещё раз махнул рукой и скрылся в коридоре. Теперь Штефан уже знал, что нужно немного подождать в купе, для того чтобы школьники могли спокойно выйти из вагона. Мимо открытых дверей его купе проходили ребята, и каждый по-своему прощался с ним. Кто просто молча махал рукой и, непонятно улыбнувшись, проходил дальше, подталкиваемый сзади. Кто-то заглянул в купе и на немецком произнёс заученное «Ауфвидерзеен». Зашёл Сергей, пожал руку и так же по-дружески обнял нового иностранного друга. Пожелал на русском всего доброго и вышел. Последней шла Вера и, заглядывая в каждое купе, проверяла, всё ли забрали, не забыли ли чего дети. Зашла, пожала руку и на немецком пожелала: «Аллес гут». В вагоне стихло, и стало как-то пусто и одиноко. Мимо дверей проходили ещё оставшиеся пассажиры, и Штефан тоже решил, что пора выходить из вагона. Он взял свою сумку, из которой торчало горлышко наполовину выпитой бутылки коньяка, и, поглядев на трико, в которое он был одет, вытащил из сумки сложенные джинсы, быстро переоделся и побежал на выход в надежде догнать Сергея. Выйдя в тамбур, он подумал, всё ли он взял. Сунув руку в боковой карман сумки, нащупал паспорт и, достав, переложил его в нагрудный карман. Проверил другой карман сумки, в нём лежали бумажник с деньгами, карта России и ключи от дома. Застегнув замок и накинув сумку на плечо, он вышел на новенький перрон свеже отстроенного вокзала города Бийска. Поглядев в обе стороны, не обнаружил и следов, по которым можно было бы узнать направление ушедшего школьного отряда. Он повернулся к проводникам, которые курили в стороне от вагона и рассказывали друг другу анекдоты. Штефан спросил их на английском: «В какую сторону пошли дети с учителями?» и показал спортивные штаны, которые необходимо отдать владельцу. Проводники не понимали английского, но всё равно разобрались, о чём идёт речь, и показали направление, в котором ушли его новые друзья. Штефан так же пожал руки проводникам, пожелал им удачи на немецком языке. И побежал в указанном направлении.