Последний рыцарь

Меньше всего на свете Эйтиль Хелиге хотелось отправляться в заброшенный кластерный мир. Если он заброшен, для этого есть причина, правильно? И дриада понимала это как никто другой.

Почти вся ее жизнь прошла в заблокированном кластерном мире. То, что сначала было сказочной реальностью вечных лесов, в один миг превратилось в территорию монстров. Эйтиль видела, как лезвия инквизиторов разрезают на части ее мать, видела, как ее сестры исчезают в пастях чудовищ. Их глаза, полные боли, отчаяния и горькой обиды на тех, кому посчастливилось остаться в живых, до сих пор снились ей по ночам. Дриада хорошо усвоила: кластер блокируют, когда в нем поселяется смерть.

И Эмирия не была исключением. Портал клана Арма, преодолевший барьер, доставил их в темные сырые катакомбы. Когда они зажгли первые осветительные сферы, перед ними открылся мрачный коридор, уходящий в пустоту.

Последняя обитель Осгуда Интегри не была примитивной пещерой. Напротив, для создания этого кластера когда-то потребовалось немало времени, сил и мастерства. Стены здесь были выложены обработанными природными камнями, на полу сохранилась мелкая плитка, аккуратно закругленные своды поддерживались резными каменными колоннами. В годы своего расцвета это, должно быть, был великолепный мир, но не теперь. Здесь обитало зло — Эйтиль не знала его, не понимала, она лишь чувствовала его каждой частичкой своего тела.

Время и запустение раскрошили часть плитки, обвалили потолки, вырастили мох и плесень между камнями. Остатки труб, когда-то дававших тепло и воду, были ржавыми, опасно нависающими над головой. По углам вились нити паутины, рядом с ними на стенах и потолке остались влажные следы слизней. Похоже, какая-то жизнь здесь все же сохранилась, но уж точно не та, что им нужна.

Идея отправиться сюда с самого начала казалась Эйтиль напрасной, однако дриада промолчала. Ее не волновала судьба остальных, ей был важен Катиджан, и она знала, что он не отступит.

Страх, пусть даже справедливый, просто не был частью его природы. Эйтиль прекрасно понимала, в кого она влюбилась, поэтому она считала, что теперь не имеет права ворчать и винить его за то, что он не такой, как ей хочется. Еще ее мать говорила ей: мужчины могут сколько угодно верить, что выбирают они. Последнее решение все равно за женщиной, но уж если она выбрала этого мужчину, то должна принимать его таким, какой он есть. Нельзя из охотничьего пса сделать покорного ягненка. Нельзя перековать меч в котел, висящий над очагом.

Мужчина, которого выбрала Эйтиль, был мечом и охотничьим псом. Он не боялся угрозы и рвался вперед, а она шла за ним, готовая поддержать его, закрыть его спину, перевязать его раны. Поэтому она молчала о том, как ей страшно в этих катакомбах и как сильно они похожи на мир Эден, разрушивший ее жизнь.

Они прибыли в Эмирию вчетвером: Катиджан, Эйтиль, Хиония Интегри, к которой дриада начала привыкать, и старик Арма, которого она совсем не знала. В свои семьдесят шесть Лукиллиан так и не поддался времени, он остался высоким и крепким, воином, в движениях которого не было и намека на немощь. Лишь белоснежная седина волос и россыпь морщин на смуглой коже указывали, как много он уже прошел. В нем, как и в Хионии, чувствовалось спокойное величие бывшего правителя.

Оказавшись в коридоре, они не спешили продвигаться дальше. Первым делом Хиония достала из своей сумки стеклянные шарики, которые дал ей Коррадо Эсентия, и положила их на пол. Часть осталась на плитке, часть поднялась в воздух, но все они увеличились, превратились в стеклянные сферы, стремительно меняющие цвета. Красный, желтый, синий, голубой, и снова красный — они отбрасывали на сырые стены разноцветные блики и никак не могли определиться, как же им сиять. Эйтиль понятия не имела, что происходит, и просто смотрела.

Наконец мельтешение цветов прекратилось, сферы на полу стали белыми, а те, что поднялись в воздух, — зелеными. Эти оттенки показались Эйтиль вполне мирными, а вот Хиония нахмурилась.

— Ничего не понимаю! — заявила она. — Может, они сломаны?

— Нет, — возразил старик Арма. — Артефакты работают как надо, уж поверь мне.

— Но такого просто не может быть!

— Что происходит? — вмешался Катиджан. — Насколько плохи наши дела?

— Наши дела, на самом-то деле, хороши, а так быть не должно!

— Интересный подход, — хмыкнул Катиджан.

— Эти сферы должны были показать, что за болезнь поразила Эмирию, и насколько она опасна для нас сейчас, — пояснила Хиония. — Но судя по артефактам, здесь нет никакой болезни!

— Так это же круто.

— Нет, ты не понял… Белый и зеленый цвет означают, что никакой болезни здесь и не было — ни вчера, ни пятьдесят лет назад, ни сто. Осгуд солгал!

— Были у меня такие мысли еще до того, как мы прибыли сюда, — тяжело вздохнул Лукиллиан. — Даже с поправкой на время, не было среди Великих Кланов таких магических болезней, с которыми не смог бы справиться клан Эсентия. Но Осгуд даже не обратился к ним, он сразу принял решение о блокировке кластера.

— А еще здесь пропали две поисковые группы разных лет, — напомнил Катиджан.

— Это лишь подтверждает, что дело не в болезни. Заболев, маги поспешили бы вернуться во внешний мир за помощью, а болезнь, которая убивает мгновенно, мне представить сложно. Здесь скрыто что-то еще…

— И это может быть связано с великими чудовищами, — указала Хиония. — Что нам на руку. Поэтому как бы мне ни хотелось бежать отсюда прямо сейчас, придется остаться и все осмотреть.

Что ж, они с самого начала знали, что здесь будет опасно, это никого не удивляло. Эйтиль чувствовала зловещую энергию этого места, она улавливала странный запах, отдававший сыростью и гнилью, а иногда ей даже казалось, что откуда-то из бесконечной темноты доносятся глухие звуки — как будто там что-то ползает… что-то очень большое.

Так что если бы ей дали выбор, она бы и шагу не ступила в этот сумрачный кластер. Но сюда хотел пойти Катиджан, а значит, ни о каком выборе и речи не шло.

Клан Арма предоставил им план Эмирии — в том виде, в каком этот кластер строился пару веков назад. Сложно было сказать, что сохранилось по сей день, но одно было ясно: это лабиринт. Полуразрушенный, темный лабиринт, населенный непонятно кем, убивший не одну группу боевых магов. Для его осмотра требовался не один день, а угроза лишь нарастала, поэтому у них был единственный шанс на успех…

— Нам нужно разделиться.

Хиония первой сказала то, о чем сейчас думали все. Эйтиль испуганно обхватила себя руками, но возражать не стала. Она смотрела не на своих спутников, а в темноту, от которой их пока ограждал свет магических сфер. Дриада знала, что ничего не разглядит там, как бы ни старалась, и все равно смотрела.

— Не по одному идти, естественно, — добавила Хиония. — Пойдем парами, думаю, это безопасно.

— Нам так точно безопасно, — хмыкнул Катиджан. — А для вас все зависит от того, что здесь скрывается.

— Инанис, тебе что, снобизм вручную укоротить?

— Давайте не будем ссориться, — вмешалась Эйтиль. — Если здесь есть хищники, агрессия привлечет их.

— Девочка права, — кивнул Лукиллиан. — Мы не знаем, какие темные тайны заставили Осгуда закрыться в Эмирии и умереть здесь. Возможно, именно они нас и интересуют. Мой клан никогда не занимался исследованием истории великих чудовищ, потому что легенда гласит, что знания о них несут безумие. Печальный опыт Осгуда вполне может служить тому подтверждением.

— Но для нас это может стать благом, если он действительно нашел нечто важное, — заметила Хиония. — Тогда мы с Лукиллианом пойдем в эту сторону, Инанис и Эйтиль — в другую.

Дриада кивнула и подняла руку над головой. С ее ладони сорвалась дюжина синих, зеленых и золотых стрекоз. Почти все они сразу же улетели в коридор, который предстояло исследовать Эйтиль и Катиджану, но две остались и сели на спины Хионии и Лукиллиану.

— Так я всегда буду знать, где вы, — пояснила Эйтиль. — А вы сможете обратиться к ним, как обратились бы ко мне. Я не смогу вам ответить, но я вас услышу.

— В этом кластере может стоять защита от использования артефактов, — предупредил Лукиллиан.

— Мои стрекозы — не артефакты. Они — часть меня, и эта связь никогда не нарушится.

— Тогда решено. Ищите все, что может помочь нам в этой войне, а если станет слишком опасно — бегите из этого кластера, и мы сделаем то же самое.

Катиджан первым двинулся с места, он терпеть не мог прощания — особенно те, что звучали в начале пути. Эйтиль последовала за ним; она, не оборачиваясь, слышала, как уходят Хиония и Лукиллиан.

Они взяли с собой переносную осветительную сферу, и дриада была убеждена, что иного источника света у них уже не будет. Поэтому когда на стене рядом с ней вспыхнул ярко-рыжий огонь, она вскрикнула и резко отшатнулась в сторону. На ровном полу она без труда удержалась бы на ногах, но теперь у нее под ногами оказалась битая плитка, и Эйтиль упала бы, если бы Катиджан не успел мягко поддержать ее за плечи.

— Мать, да ты совсем нервная стала, — хохотнул он. — Ты что, не видела их?

Он указывал на стену, и Эйтиль только сейчас заметила, что там в металлических подставках закреплены самые примитивные факелы. Некоторые из них окончательно отсырели и покрылись плесенью, другие же неплохо сохранились. Именно их и поджигал теперь Катиджан, ему не нужно было для этого ни заклинаний, ни особых жестов, достаточно было лишь взглянуть на факел, чтобы вспыхнуло пламя.

И ему, скорее всего, сложно было понять, что кто-то может оказаться к такому не готов.

— Не видела, — виновато улыбнулась дриада. — Извини.

— Если я тебя сейчас спрошу, за что ты извиняешься, ты наверняка не ответишь мне.

Поэтому я даже не буду спрашивать.

Она извинялась за то, что не могла быть полезной ему, но Эйтиль и правда решила не говорить об этом. Она сосредоточилась на том, чтобы все исправить: дриада по-прежнему шла рядом с Катиджаном по освещенному факелами коридору, но ее зрение сейчас было сосредоточено на том, что видели ее стрекозы, улетевшие далеко вперед.

Им темнота не мешала, они могли разглядеть каждую трещину, каждый скол в камнях, каждую обвалившуюся стену. Кое-где висели ржавые цепи, но они, похоже, не были предназначены для того, чтобы кого-то удержать. В прошлом это было всего лишь украшение, такое же, как и мозаика, иногда попадавшаяся на полу, и барельефы на стенах и потолке. Все это наверняка помогало Осгуду Интегри не заблудиться в собственном имении.

Может, он и обманул главу своего клана насчет болезни, но об одном он не соврал: он точно погиб здесь. Чувствовалось, что целый век в этих местах никто не жил… по крайней мере, никто разумный.

Коридор несколько раз разветвлялся и в конце концов упирался в широкую лестницу — ступени, будто нависавшие над бездной. Эйтиль направила половину стрекоз туда и вскоре увидела впереди мягкое голубовато-белое мерцание. Сначала она даже наивно приняла его за утренний свет, какой бывает перед самым рассветом в пасмурную погоду. Но потом Эйтиль вспомнила, что на плане этого кластера, найденном Арма, не было окон. Получается, это был не выход.

Загадка света открылась довольно быстро — как только стрекозы подлетели туда. Потолок и большая часть стены были заняты целой колонией слизней. Насекомые не двигались с места или лениво переползали, оставляя за собой мокрые разводы. Их мягкие тела и слизь, которую они выделяли, мерцали ярко, почти как магические сферы, наполняя коридор призрачным сиянием.

Стена неподалеку от них обвалилась на пол каскадом камней, и что-то в этих завалах показалось Эйтиль странным. Она послала туда одну из стрекоз и сосредоточила свое внимание только на ней, на ее глазах, смотревших сквозь мрак.

Камни упали уже давно, они успели порасти бледным мхом, на котором поблескивали капельки влаги. Но не они привлекли дриаду, они как раз смотрелись естественной частью этих катакомб, а вот что-то другое выбивалось из общей картины. Обломки, еще обломки, провисшая цепь, оборванная на одном конце, раскрошившийся барельеф-дерево, сухая искореженная ветка… нет, не ветка. Иссохшая рука, покрытая почерневшими остатками кожи и плоти.

Судя по кости, ее даже не отрезали. Кто-то вырвал ее прямо из плечевого сустава, обглодал, но не полностью, и бросил здесь… Когда? И чья это рука? Она была похожа на мужскую, но Эйтиль не бралась сказать наверняка. За годы, проведенные здесь, кость и плоть превратились в некое подобие мумии.

Дриада заставила своих стрекоз покружить над обвалом, пытаясь отыскать другие останки, но тщетно. Кроме этой руки, возле стены не сохранилось ни единой кости, и Эйтиль не знала, как это понимать. Если тело сожрали, то почему хищник оставил эту руку? Или, возможно, маг, потерявший ее, сумел сбежать? При таком ранении можно выжить. Знать бы еще, когда это произошло: во время первой попытки вскрыть кластер или при второй, почти полвека спустя?

— Эйтиль!

Голос Катиджана заставил ее вздрогнуть, отвлечься от стрекоз и поспешно вернуться к своему основному телу. Дриада с удивлением обнаружила, что за то время, что она осматривала мерцающие руины, они с Катиджаном успели продвинуться довольно далеко — и шли они не к лестнице, на каком-то этапе пути они свернули в сторону.

— Ты чего спишь на ходу? — нахмурился маг. — Ты вообще в порядке? Ты не обязана была идти со мной. Если хочешь, я отправлю тебя обратно, я могу открыть портал.

Эйтиль не собиралась даже отвечать на эту глупость, она лишь бросила на него укоризненный взгляд. Ей нужно было рассказать ему об оторванной руке, но пока она подбирала слова, Катиджан снова заговорил с ней.

— Хотя я бы предпочел, чтобы ты осталась, не хотелось бы одному разбираться с этим. Ты только посмотри!

Он указывал на массивную дверь, сделанную из камня. Эйтиль и вовсе приняла бы ее за очередную арку, если бы не металлические петли, поддерживавшие дверь на весу. Ручки здесь не было, как и замка, и несложно было догадаться, что путь в комнату открывался магией.

Катиджана пока интересовала не сама дверь — несколько таких же они уже прошли, но маг не обратил на них внимания. Сейчас он смотрел на круглый барельеф, венчавший проход.

В центре круга был изображен сложный острый кристалл, со всех сторон окруженный пламенем. Эйтиль не сомневалась, что видела его раньше, но не могла вспомнить, где. Память дриад обычно не подводила, а значит, это изображение не было для нее важно — по крайней мере, раньше.

— Что это? — спросила дриада.

— Лед, порождающий пламя, — задумчиво ответил Катиджан.

Он протянул руку к барельефу, покрытому паутиной, но коснуться его так и не решился.

— Не уверена, что понимаю, — смущенно признала Эйтиль.

— Это один из символов. Нечто вроде фамильного герба, если тебе так понятней. Когда-то давно такие гербы были у всех Великих Кланов, они были важны и для аристократии внешнего мира, и для мира магии. По символу для каждого дома. Но времена изменились, появились настоящие и электронные подписи, и вся эта древняя атрибутика сохранилась разве что на старой посуде и антикварных печатях.

Теперь Эйтиль вспомнила, где она раньше видела кристалл и огонь — во время своего единственного визита в главную резиденцию клана Инанис. Там лед, порождающий пламя, был выложен мрамором перед центральной лестницей особняка правящей семьи.

— Это символ твоего дома? — догадалась она.

— Да.

Катиджан не стал объяснять, что это значит, она и так понимала. Осгуд Интегри собирал все, что было связано с чудовищами — а это вполне могло включать историю их главных врагов, магов из Великих Кланов. Получается, они, сами того не зная, добрались до хранилища данных о семье Инанис.

Дриада понятия не имела, что там собрано, да и Катиджан тоже.

— Я могу позвать Хионию и Лукиллиана, — предложила она.

— Не нужно. Я не чувствую здесь живых существ, так что вряд ли на нас нападут.

— Я не из-за этого хотела их позвать. Насколько я поняла, маг Арма лучше разбирается в информации…

— Вот пусть сам находит, в чем разобраться, — прервал ее Катиджан. — Это история моей семьи, и с ней я как-нибудь разберусь сам.

— Ты войдешь туда один?

— Я войду туда с тобой. Или нет?

— Я всегда на твоей стороне, — улыбнулась Эйтиль.

— Вот и все, нас будет достаточно.

Она невольно вспомнила оторванную руку — и снова промолчала. Лестница далеко отсюда, рука хранится в Эмирии уже много лет. Тот, кто это сделал, скорее всего, давно мертв. А даже если нет, Катиджан прав: что бы ни таилось за дверью, их общей силы будет достаточно, чтобы справиться с этим.

Поэтому покрытой паутиной двери они коснулись одновременно.

Родерик никогда еще так тесно не общался с Великими Кланами — и, будь его воля, предпочел бы и дальше держаться от них в стороне. Он с детства усвоил, что от этих семеек не стоит ждать ничего хорошего. Элита магического мира жила по своим законам и правилам, все остальные были для них или инструментами, или мусором под ногами. Вампиру, пусть даже живорожденному, рядом с ними не место.

И все же клятва верности значила для Родерика больше, чем его собственные опасения. Поэтому он принял волю Амиара и готов был исполнять ее, хотя все это ему чертовски не нравилось.

Теперь он был заперт в небольшом кластере, принадлежащем клану Арма, с тремя непонятными девицами. Об Эвридике и Диаманте Легио он много слышал, видел, как они сражаются, понимал, насколько они опасны. Керенса Мортем оставалась для него чем-то непонятным, а потому внушающим опасения. Но и она, и близнецы были бесконечно сильны: воздух плавился от их объединенной энергии, раздражая Родерика и нервируя молодых магов Арма, назначенных им в помощники.

Если бы они остались в кластере побольше, а то и вовсе во внешнем мире, обстановка, пожалуй, была бы не такая напряженная. Увы, только отсюда маги Арма могли наблюдать за вспышками силы, способными указать на появление Сообщества Освобождения, и направить Родерика и магичек в любой из миров.

Вот только прошли уже сутки с тех пор, как отряд разделился, а ничего особенного не происходило. Родерик был убежден, что и не произойдет, и близнецы, похоже, были с ним согласны.

— Нам нужно было ехать в Эмирию, — поморщилась одна из них. Родерик понятия не имел, как их различать.

— Там Инанис, — напомнил вампир. — Его должно быть достаточно.

— В день, когда Инанис сможет больше, чем Легио, мир перевернется!

Керенса сдержанно улыбнулась, похоже, она была более высокого мнения об устойчивости мира. Но она ничего не сказала.

— Или мы могли бы помочь Амиару, — добавила вторая сестра. — Нашей силы бы хватило, чтобы поднять этот проклятый кластер со дна морского!

— И в этом проблема, — вздохнул Родерик. — Вам хочется действовать решительно там, где нужно быть скрытными и осторожными.

— Это война, а мы — не разведчики, мы воины! Мы могли бы нанести первый удар…

— Думаю, это уже будет лишним, — вмешался один из молодых магов Арма. — Есть проявление силы!

— Какой еще силы? — тут же насторожилась Керенса.

— Нечеловеческой и слишком разрушительной для большинства нелюдей. Похоже, это… Молодой маг запнулся, не решаясь сказать, кто проявил себя. Но по этому испуганному молчанию и по его взгляду они и так поняли: кто-то из чудовищ. Тех, кого считали богами.

Близнецы переглянулись. Одна из сестер подмигнула другой, та рассмеялась и кивнула на Родерика. Они не сказали друг другу ни слова, но вампир не сомневался, что сейчас они общаются мыслями.

Они всегда держались сами по себе, поэтому о единстве в их небольшой группе не приходилось и мечтать. Ну и что? Четыре очень сильных воина — это уже много. Если чудовище явилось одно, должно хватить.

Вместе с остальными Родерик подошел к главной магической сфере, самой большой из всех, на которую Арма уже вывели изображение.

— Это что, внешний мир? — поразилась Керенса.

— Ну да, — кивнула одна из сестер Легио. — А ты думала, эти уроды будут играть по правилам?

Перед ними действительно был внешний мир — место, где магия была под запретом, где любую силу нужно было использовать очень осторожно, а количество случайных жертв могло оказаться колоссальным. Никто из колдунов и нелюдей не сражался там, но чудовищам плевать на все правила, тут близнецы не ошиблись.

Сфера показывала оживленную улицу, полную вечно спешащих людей, однако Родерик легко нашел того, кто им нужен. Носителем силы оказался высокий мужчина, широкоплечий, смуглый, с угольно-черными волосами и скрытыми за зеркальными очками глазами. Он выделялся в толпе всем: черной одеждой, делавшей его похожим на тень, провал в пространстве; уверенной походкой короля, прогуливающегося по своим угодьям; могуществом, которое его окружало.

За свою долгую жизнь Родерик сталкивался с разными нелюдями, но это существо легко превосходило их. Вампир мог понять, почему оно сумело многих убедить в своей божественной природе.

— Только один? — удивилась колдунья Легио. — Ну и кто это из них?

— Аид, — без сомнений ответила Керенса, не сводя призрачных глаз с магической сферы.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовала вторая сестра.

— Клан Мортем был хранителем темницы много веков и много поколений. Я никогда не видела этих тварей, но я знаю о них все, что можно знать. Я не раз подходила к воротам, чтобы почувствовать их энергию. Я узнаю их, какую бы форму они ни приняли.

Это был полезный навык — она могла отследить чудовищ без помощи клана Арма, если потребуется. Но в битве он никак не помогал.

— Он там один? — уточнила вторая сестра Легио.

— Наши артефакты определили только его, — отозвался молодой маг Арма.

— А не слишком ли рано он заявился?

— Слишком, — кивнула Керенса. — Но он вряд ли так думает, и этого следовало ожидать. Среди них Аид всегда был самым нетерпеливым, а его высокомерие не позволяет ему здраво оценить угрозу. Он еще не полностью восстановил свои силы, я чувствую это. Но ему надоело отсиживаться в убежище, ему хочется войны, охоты и крови.

— Почему остальные не остановили его?

— Потому что они не команда и не семья. Каждый из них сам по себе, и хотя раньше они побеждали в единстве, они вполне могли отпустить Аида, если он стал слишком настойчивым.

И не просто отпустить, а использовать его как приманку — в некотором роде. С его помощью чудовища и Сообщество Освобождения могли проверить, насколько сильны их противники, что они будут делать, смогут ли остановить или хотя бы задержать Аида. Родерик на их месте так и сделал бы.

— То, что он не полностью восстановился, не значит, что он слаб, — предупредила Керенса. — И он по-прежнему бессмертен.

— Все это, конечно, замечательно, но он во внешнем мире, — указала колдунья Легио. — Нужно как можно скорее вышвырнуть его оттуда, а потом разбираться!

В этот миг, словно услышав ее, Аид остановился. Он все так же неторопливо снял очки и посмотрел прямо на них. Родерик знал, что он не видит и не слышит их, он всего лишь обнаружил следящий артефакт Арма. Но под взглядом пылающих глаз вампиру все равно становилось не по себе — как будто эти глаза смотрели на него из другого мира, мрачного и мертвого, и грозили в любой момент перенести его туда.

Античный Аид был повелителем смерти. Этот, похоже, недалеко от него ушел.

— Нужно отправляться туда, — заявила колдунья Легио. — На месте и разберемся!

— Следите за тем, что происходит, — велела Керенса, обращаясь к магам Арма. — Как только нам удастся толкнуть его в один из кластерных миров, вызывайте помощь. А пока доставьте нас к нему.

Родерик понятия не имел, что их ждет, да и его спутницы, похоже, тоже. Вампир еще никогда не сражался с чудовищами такого уровня. У него из оружия был лишь меч с заговоренным лезвием — но вряд ли это имело такое уж большое значение. Если меч не поможет, то и другие артефакты будут бессильны, нет смысла тащить с собой целый арсенал.

Портал Арма мгновенно перенес их во внешний мир, путешествие длилось не дольше пары секунд, и хотя это было к лучшему, Родерик так и не успел подготовиться к тому, что их ждет. Он знал, что не должен волноваться, а иначе не получалось. Он не был безумным мертвецом, как низшие вампиры, живущим лишь жаждой крови. В своих чувствах Родерик ничем не отличался от человека, хотя предпочитал скрывать это.

Они оказались на пустыре, совсем не похожем на ту улицу, которую показывала им сфера. С одной стороны Родерик видел далекую линию домов, с другой — лес и поля. Он сначала даже не понял, почему Арма отправили их сюда, решил, что они ошиблись, но потом все стало на свои места.

Аид уже ждал их. Он прошел по оживленной улице, чтобы наверняка привлечь их внимание, а потом переместился на этот пустырь. И он был не один — рядом с ним стояла миниатюрная женщина с идеальной фарфоровой кожей и темно-синими, почти черными волосами.

Аурика Карнаж собственной персоной. Родерик не ожидал снова встретить ведьму, которая втянула его во все это, но он был даже рад, что она пришла. Ее появление пробудило в его душе ярость, окончательно победившую страх перед Аидом.

— Как-то вас не слишком много, — разочарованно протянула Аурика. — Я надеялась, что будет больше. А где же Огненный король? Надеюсь, его величество в добром здравии?

Это, несомненно, была ловушка. Если бы Аид просто хотел напасть на людей и устроить резню во внешнем мире, он бы сделал это. Но он выманил противников из укрытия, и то, что он перенес бой на этот пустырь, указывало: он будет хранить тайну. По крайней мере, сейчас.

А сегодня он вышел на охоту, чтобы избавить Великие Кланы от нескольких магов. Но это он зря: Родерик чувствовал силу, разгорающуюся вокруг его спутниц. Эти трое были могущественней, чем он предполагал, и их объединенная энергия легко могла соперничать с тем черным облаком, что окружало Аида. Да и в себе вампир не сомневался, он знал, что сможет помочь им или хотя бы отвлечь Аурику Карнаж, чтобы она не путалась под ногами.

Быть может, выманивая в ловушку их, Аид подставил самого себя? Что если им удастся уничтожить его? Он ведь еще слаб! Тогда это будет их первой большой победой в разгорающейся войне и грандиозным ударом по Сообществу Освобождения.

Впрочем, Родерик не спешил поддаваться заманчивой надежде, он ни на секунду не забывал, кто перед ним.

— Приятно снова увидеть кого-то из клана Мортем, — хищно ухмыльнулся Аид. — Кровь вашего лидера была такой сладкой… Я несколько огорчен тем, что они прислали маленькую девочку, но для начала и ты сойдешь.

Керенса и бровью не повела.

— Не слушайте ничего из его болтовни, — сказала она. Керенса смотрела только на Аида, но обращалась она к своим спутникам. — Одна из способностей этого сучьего отродья — влияние на чувства и эмоции. Он умеет пробуждать страх и ненависть, он может сделать так, что брат пойдет на брата.

— И большинство братьев даже благодарны мне, что я подтолкнул их к этому, — заметил Аид. — Проблема людей в том, что они слишком многое подавляют и слишком большое значение придают условностям. Ненавидишь — убей. Все должно быть просто.

— Неплохой принцип, — усмехнулась одна из сестер Легио.

— Постараемся его запомнить, — добавила вторая.

Аурика отошла в сторону, всем своим видом показывая, что она не имеет к этой битве никакого отношения. А вот Аид начал меняться.

Его черты размывались легкой дымкой, расплывались, он принимал другую форму — и он становился больше. Никто из них не рисковал нападать, потому что они с таким еще не сталкивались, не представляли, на что способна эта энергия. Аид был существом из другого мира, неведомого и опасного.

Когда перевоплощение закончилось, человек исчез, и перед ними остался лишь черный пес — или, по крайней мере, существо, отдаленно напоминающее пса. Он в два раза превосходил размером даже крупного человека, а плавные линии его тела напоминали Родерику добермана — изящную длинноногую собаку. Шкура существа была темной, неровной, покрытой странными наростами. Лапы завершались изогнутыми когтями, но даже они меркли в сравнении с челюстью существа, массивной, истекающей слюной, настолько большой, что клыки не помещались в пасти и выпирали наружу. Похоже, они росли в несколько наслаивающихся друг на друга рядов, и вампир подозревал, что освободиться из хватки этого существа ни у кого не получится.

Черный пес глухо рычал, не сводя с них пылающих дьявольским пламенем глаз. Для многих он наверняка был воплощением ночного кошмара, а Родерик все равно не мог избавиться от чувства растерянности. Почему Аид нападает на них так открыто? Почему ведет себя как самый примитивный хищник? Его сила — в магии, в стратегии, в интригах. А он даже не попытался надавить на них сильнее, призывая их худшие страхи, он втянул их в открытый поединок, словно и не хотел победить!

Во всем этом чувствовался подвох, непредсказуемый, а потому смертельно опасный. Но у Родерика не осталось времени размышлять об этом, потому что черный пес уже бросился вперед.

Его спутницы не были напуганы, напротив, они устали от спокойствия и ожидания, теперь они наслаждались битвой. Первыми выступили Эвридика и Диаманта: близнецы оказались по разные стороны от существа, заключив его в разрушительное энергетическое поле, которое могли призывать только они. Любое другое чудовище мгновенно обратилось бы в прах от такого удара, да и Аиду досталось: черная шкура дымилась, покрываясь кровавыми язвами. И все же черный пес был намного сильнее, чем все противники, с которыми сестры сталкивались до него. Он с воем рванулся вверх, прыгнул так высоко, что оказался за пределами поля, а там его раны мгновенно затянулись.

Но Керенса не дала ему опомниться. Она оттолкнулась от земли, чтобы пересечься с ним в воздухе, метнула в его сторону три тонких острых ножа, которые носила на перекрещивающихся ремнях на поясе, попыталась коснуться его, но пес увернулся, чувствуя магию.

И она, и Легио были отменными воинами, лучшими, чем ожидал Родерик. Поэтому вампир оставил пса им и попытался добраться до Аурики. Он сомневался, что она будет стоять там и смотреть на них! Если это действительно ловушка, то ведьме могла достаться ключевая роль.

Заметив его движение, Аид бросился к нему. Для этого псу пришло принять удар Керенсы — несколько ножей вошли глубоко в темный бок. Это было болезненно и унизительно, однако Аид все же пошел на жертву — и своим поступком подтвердил, что Родерик был прав. Аурика действительно что-то задумала, она стояла без движения, а воздух вокруг нее звенел от магии.

Это были сильные чары, опасные, а схватка с Аидом мешала колдуньям подготовиться к ним. Вампир уже видел, как все произойдет: бессмертный пес примет столько ударов, сколько нужно, позволит колдуньям поверить, что они способны победить, а в нужный момент отступит, и тогда на них обрушится заклинание Аурики.

Родерик понятия не имел, сможет ли одна ведьма убить трех представительниц Великих Кланов и живорожденного вампира. Обычная ведьма не смогла бы, но силу Аурики теперь питала энергия чудовищ, а значит, от нее можно было ожидать чего угодно.

— Отступаем! — крикнул Родерик. — Это западня, нужно срочно отступать!

Они могли и не послушать его. Строго говоря, в их маленькой группе не было лидера, они даже не обсуждали это. Если бы его спутницы отнеслись к нему с презрением, присущим Великим Кланам, все было бы кончено.

Но Эвридика, Диаманта и Керенса были не просто дочерями своих семей, они были воинами. А воины знают, что на поле боя не бывает лишних слов, своим союзникам нужно доверять. Поэтому они не задавали вопросов, они действительно начали отступать, двигаясь обратно к порталу Арма.

Аиду это не понравилось. Он-то был уверен, что до последнего удара осталось совсем немного, еще чуть-чуть и он победит! Но вампир распознал его замысел и приготовился все разрушить. Черный пес хотел мести — и его цель была очевидна.

Он бросился на Родерика так быстро, что даже вампирья реакция не могла помочь ему уклониться. Казалось, что чудовище просто скользит сквозь пространство и время, как это умеют делать маги Интегри, и все же Родерик понимал, что дело в скорости, а не колдовстве — просто очень большой скорости.

Он ничего не мог — ни защититься, ни уклониться. Он с ужасом наблюдал, как выдвигаются вперед массивные челюсти пса; такой способности не было ни у одного из известных Родерику созданий. Эти челюсти должны были оторвать ему голову, раздробить череп на части, и это убило бы даже живорожденного. Родерик не справился бы сам — но его спасли.

Перед лицом смерти он забыл о своих союзницах, а вот они о нем помнили. Керенса Мортем оказалась рядом с ним раньше пса, оттолкнула вампира в сторону, однако сама убежать не успела. Разъяренному Аиду уже было все равно, кому мстить, его челюсти сомкнулись на ноге колдуньи. Хруст дробленых костей и отчаянный крик Керенсы прозвучали одновременно, а Аид попытался оттащить ее в сторону.

В этот момент Родерик мог сбежать — и вместе с тем не мог. Он никогда не сохранил бы себе жизнь такой ценой. Поэтому он развернулся и быстрым ударом вогнал меч по самую рукоять в пылающий глаз Аида.

Любое другое существо погибло бы, но черный пес лишь отшатнулся, разжимая челюсти, отчаянно взвыл и затряс головой, чтобы освободиться от оружия, наполовину лишившего его зрения. Опыт воина подсказывал Родерику, что противник не повержен и не близок к этому. Минута-две, и Аид восстановится, даже если не сумеет достать меч. Поэтому вампир поспешил воспользоваться чудом добытым шансом, чтобы спасти себя и колдунью. Он подхватил Керенсу на руки и отнес ее к порталу, где уже ждали близнецы Легио. Как только все они оказались внутри магического круга, их накрыло белое сияние.

Это путешествие было не таким быстрым и легким, как предыдущее. Их словно поглотил ураган: Родерик почувствовал, как его окружает ледяной ветер. Он не слышал ничего, кроме оглушительного воя, земля под его ногами просто исчезла, и он падал — вниз, еще ниже, и никак не мог остановиться. В белом сиянии не было неба и земли, не было горизонта, не было сторон света. Он оказался в центре пространства — или на территории между пространствами.

Это было неправильно. Родерик сотни, если не тысячи раз пользовался порталами, иногда — самыми примитивными, нелегальными, в жизни преступника всякое бывало. Но никогда он не сталкивался ни с чем подобным.

Только теперь он понял, в чем заключалась ловушка, подготовленная Аурикой Карнаж. Амиар ведь предупреждал их, что она великолепно владеет магией порталов! Вампир ожидал, что она готовит нападение на них, а она все это время плела сеть, в которую они и попались.

Теперь могло произойти что угодно. Привычные всем жителям кластерных миров порталы легко превращались в смертельное оружие, способное разорвать путешественников на части, или отправить прямиком в ледяную пасть космоса, или в жерло вулкана. Были десятки способов убить их!

Родерику только и оставалось, что ждать смерти, выбранной для них Аурикой. Он не видел и не слышал своих спутниц, но все еще чувствовал живое тепло Керенсы Мортем в своих руках. Он прижал ее к себе, а она обхватила его руками за шею; она тоже все поняла.

Он ждал вечной тьмы — а вместо этого последовал жесткий, но не слишком сильный удар о землю. Родерику, оглушенному путешествием, потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Зато когда его зрение прояснилось, он обнаружил, что его дела совсем не так плохи, как он ожидал.

Для начала, он был жив и даже не ранен — не больше, чем был до начала путешествия. Он лежал на густой темно-зеленой траве, вокруг него шумели древние сосны, башнями поднимавшиеся к небу. В воздухе пахло смолой и лесными травами, где-то совсем близко пели птицы. Рядом с ним лежала Керенса — живая, но потерявшая сознание после падения и истекающая кровью из-за уродливой раны на ноге. Эвридики и Диаманты Легио нигде не было, получается, они оказались в этом лесу вдвоем.

Небо над соснами было голубым, но лишенным солнца: заклинание Аурики перенесло их в кластерный мир… и Родерику очень хотелось узнать, в какой именно.