Его единственная

Юлька проснулась только к Воронежу и даже сама не поняла, как отрубилась. Впервые за несколько лет спала тихим и безмятежным сном. И будто очнувшись из глубокой дремы, она сразу услышала звонкий голосок сына, рассказывающего о своих друзьях и игрушках, и вторящий ему солидный бас Крепса. Нестерпимо захотелось есть. Да и в купе пахло жареной картошкой. Может, показалось…

«Дима не мог бросить ребенка одного и пойти в ресторан! — на долю секунды запаниковала она и тут же остановила себя. — Где в общепите подают жареную картошку и котлеты? Наверное, из другого купе вентиляцией принесло», — решила она, усаживаясь на постели и сонно озираясь по сторонам.

— Я уснула, — сообщила растерянно.

— Мы заметили, — вяло улыбнулся Крепс. — Давай, Юль, соберись, — велел он. — Мы тебе тут еды немного оставили. Не знаю, ешь ты такое или нет, но из купе выходить не стоит. Сейчас в Воронеже придет патруль. Проверит документы у наших сопровождающих. Они там уснули и дверь даже не закрыли. Я выглядывал, дрыхнут на диване вповалку. Самое время поесть и затаиться, — потирая лоб, добавил он заговорщицки.

Юля зашла в сортир и постаралась не вскрикнуть, заметив в мутном отражении зеркала свою взлохмаченную физиономию. Хотя, если так разобраться, пять лет назад Крепс видел ее не только лохматой, но и абсолютно голой. Некстати вспомнилась та ужасная ночь, когда двое ее коллег по редакции от большого ума кинули в окно старого Кирсановского дома бутылку с зажигательной смесью. Чего хотели добиться, Юля не понимала до сих пор. Вот только их звонок и вопли по поводу фейерверка поставили жирную точку на отношениях с Димой. Тяжело вздохнув, Юлька причесала растопыренными пальцами волосы, скрутила в пучок русые пряди. И будто наяву увидела, как, узнав о пожаре в Никифоровке, с кровати подскочил Крепс. А когда она сама добралась до места происшествия, то в генеральском дворе уже чернел остов дома, а чуть поодаль стояла в темной рясе и в Димкиной куртке монахиня, старшая сестра генерала Кирсанова. Сам Сергей Юрьевич тогда покосился недобро и что-то пробурчал Крепсу. Тот подскочил и, если бы не сдержался, то вытолкал бы ее взашей. И еще гадостей наговорил.

«Все травой поросло, — улыбнулась своему отражению Юля. — Жизнь развела нас тогда, и у каждого теперь своя дорога. С сыном ты хочешь видеться, — криво усмехнулась она, открывая дверцу, — я не против. Вот только надолго ли тебя хватит? Женишься на своей медичке, она тебе еще нарожает. Главное, не бороться с тобой, Димочка. А то запретный плод сладок. Первое время походишь, а потом и не вспомнишь о нас», — подумала она с горечью и, вернувшись в купе, нервно хихикнула:

— Воронеж, нас не догонишь!

— Есть хочешь? — коротко бросил Дима и добавил, смущаясь. — Мне жена тут тормозок сложила.

— Давай, — кивнула Юлька, прекрасно понимая, что время выяснять отношения давно прошло. Или еще не наступило.

— Котлета и капуста, — придвинул к ней широкий судок Крепс. — Картошку мы с Димоном схомячили…

— Ты ел жареную картошку? — строго посмотрела на ребенка Юля. — Ты же знаешь, что тебе нельзя…

— Мамочка, ну, она такая вкусная. Я не смог отказаться… А дядя тезка не знал. Ты его не ругай, пожалуйста.

— Я никого не ругаю, — строго заметила Юля. — Просто кто-то опять будет пить мотилиум.

— Ладно, — натужно вздохнул Димулька. — Выпью. Оно того стоило…

— Пока ты умывалась, — заметил Блинников, протягивая ей чистую вилку, — пришло сообщение от Кирсанова. До вокзала поезд остановить не получится. Слишком многим придется объяснять причину. Но в Ростове живет один человек. Он нас и заберет с перрона. Сергей Юрьевич с ним уже связался. Мужик креативный. Обещает встретить с оркестром…

— Вот нам только музыкального сопровождения не хватало, — усмехнулась Юлия и принялась есть. Крепс даже залюбовался. В отличие от других дамочек, Юлька не гоняла лист салата по тарелке. Ела быстро и аккуратно. Потом вымыла судок и вилку.

— Спасибо большое, товарищ полковник, — улыбнулась она. — Очень вкусно. Так Алене и передайте.

— Обязательно, — кивнул Блинников и неожиданно почувствовал легкую досаду.

«Она все про меня знает. Про звание, про Алену. И сказала так равнодушно-весело…»

Он бросил внимательный взгляд на худенькую невысокую женщину. Элегантную и совершенно уверенную в себе. И внезапно понял, что та девчонка с черными космами и ободранными коленками, которую он под ручку вел через кладбище в Никифоровке, а потом промывал перекисью раны, заливая пенящуюся жидкость на рваные колготки, не имеет ничего общего с красивой и ухоженной гламуркой. Нет, естественно, это была та же Юля Фомина, теперь уже Яныч. Холеная блондинка, знающая себе и другим цену. Подтянутая и волевая женщина. И любому человеку та девица в хламиде, что следила за генералом вместе с такими же журналюшками, как и она сама, показалась бы дальней родственницей теперешней Юли со странной фамилией Яныч. Блинников засмотрелся на волосы, собранные в почти идеальную дульку, и поймал себя на мысли, что хочет выдернуть из Юлькиной прически дурацкие шпильки. Огладить послушные длинные локоны и намотать на палец тонкую прядку.

«Вот тебя занесло, Крепс, — почудился Диме знакомый рык Бека. — О деле думай, пацан. Запрыгнуть к Юленьке в койку еще успеешь. Тут главное живыми и невредимыми попасть в теплые объятия Бессараба!»

Блинников вздрогнул, будто очнулся. Посмотрел на сына, таскающего машинку по краю стола, быстро скосил глаза на Юльку, копошившуюся в сумке. Глянул на бедро, обтянутое тугими джинсами, украдкой облапил взглядом такую же высокую, как и раньше, грудь.

«Только вот прежняя Юля Фомина пряталась за широкими балахонами, а эта носит одежду по фигуре, — самому себе заметил Блинников. — Психологи считают, что вот такая смена имиджа связана с большой переменой в жизни, — подумал было Крепс и оборвал себя, будто глупого первогодка. — Психолог хренов, тебе какое дело до ее имиджа?»

Он сумрачно всмотрелся в телефон. Увидел пропущенное сообщение от Ивана Григорьевича Бессараба.

— Что за противник, Дима? — написал бывший снайпер Гоголя.

— Два мордоворота из братвы, — тут же напечатал Крепс.

— На перрон никого не пустят. Я договорился. Из вагона выходи строго по моему сигналу.

— Какому?

— Услышишь, — коротко ответил Бессараб и отключился.

Дима Блинников неплохо знал этого человека. Когда-то давно он служил под руководством Николая Васильевича Егорова, прозванного Гоголем. Воевал с ним в Югославии и прошел еще несколько горячих точек. Закалил характер и нарастил толстый слой брони. Из разговоров командиров Крепс знал, что Бес мальчишкой ушел в армию, добровольно заявившись в военкомат.

— Там какая-то любовь всей жизни, — морщился Гоголь. — Кто-то что-то недопонял. А мне пацана жалко стало. Сам под пули лез…

Теперь же Иван Григорьевич владел заводом в родном городе, но почти каждый год приглашал Гоголя, а с ним и Кирсанова к себе на рыбалку. А где генералы, там и охрана…

«Дача у него прямо у реки, — глубокомысленно вздохнул Блинников. — Отличная дача, кстати. Выстроенная по уму. С охраной и постоянной прислугой. — Туда бы определить Юлю с сыном, а самому разобраться с ее муженьком, чтобы близко к ней не подходил. Если сбежала, значит, обижал он ее. Нужно уточнить», — отметил про себя Крепс и тут же прислушался.

— Воронеж! Ребята! Воронеж! — заорала дурниной проводница и, заглянув в соседнее купе, пробормотала еле слышно. — Там патруль ходит, ребятушки. Сейчас и к нам зайдет. Девчонки из соседнего вагона звонили. Вы бы вышли на перрон, а? Потом опять войдете…

— Спасибо, мать, — сипло пробурчал тот, что постарше. Лысый и толстый Марат. — Сейчас, не беспокойся. И ты тоже с нами выходи, лады? — подмигнул он заговорщицки проводнице, здоровой грудастой тетке с густо накрашенными тенями.

Она кивнула и заспешила обратно в тамбур.

— Воронеж! Воронеж! — снова закричала истошно.

— Удрал — не догонишь, — хмыкнул Маратка и, лениво переваливаясь с ноги на ногу, поплелся к выходу.

— Документы, — попросил, войдя в вагон, парень в полицейской форме. — Предъявите, пожалуйста…

— А на каком основании? — встрепенулся Марат. — Мы выходим уже. Сейчас из-за тебя, лейтенант, свою станцию пропустим.

— Чтоб я тебя тут больше не видел, — угрожающе заметил старлей. — Понял?

— Так выходим, выходим, — запричитал Марат из тамбура, а спустившись вниз, сунул в ладонь проводнице мятый косарик.

— Девка наша где-то неподалеку прячется. Как на место вернется, позвони мне. Мы сейчас в плацкарт билеты купим…

— Конечно, конечно, — запричитала тетка, и форменная пилотка пришла в движение. — Я сама заметила. В Рязани в купе машинка и шаль еще оставались, — сообщила проводница шепотом. — А потом заглянула, уже кто-то забрал.

Она тяжело вздохнула, вспоминая, что положила взгляд на пеструю тряпку, еще когда пассажирка с ребенком шли по перрону.

«Вот же дура, — хмыкнула проводница, ругая себя, что не забрала сразу. — Такая вещь дорогая! Дочке бы сгодилась. А машинка — внуку…»

— Наша Юля прячется где-то в вагоне. Давай, дуй за билетами. Поезд тебя ждать не будет, — прорычал Марат своем напарнику, а сам, отойдя чуть в сторону от привилегированного вагона, позвонил начальнику. — Она в поезде, Коля. Но у нас все под контролем. Ближе к Приморску разберемся… Так и передай Валерьичу.

Он снова вернулся обратно и, задержавшись неподалеку от проводницы, пробурчал чуть слышно.

— Тебя как зовут, девонька?

— Лариса, — разулыбалась та.

«А много ли несчастной бабе нужно. Девонькой назвали, вот она уже и поплыла», — ухмыльнулся боец Яныча.

— Лорик, — заметил он впопыхах. — Еще заработать хочешь? Найди мне эту девку. Она где-то у тебя в вагоне прячется. Украла чужого ребенка и свинтила из Москвы. Представляешь?

— Да, да, — закивала Лариса, отгоняя от себя мысли, что при пропаже детей сразу оповещают полицию. Да и фамилия мальчишки и женщины совпадали. — Конечно, конечно, — согласилась она, ожидая, что новый знакомец заплатит ей еще столько же.

«Сразу на кредитку закину», — решила она и, подхватив поднос с сувенирами, резво постучала в ближайшую дверь.

Блинников прислушался, когда бойкая проводница что-то щебетала соседям из первого купе.

— Сувениры разносят, — пробормотала Юля. — Это такой аттракцион в поезде…

— Часто ездишь? — поинтересовался Крепс и сам же себя одернул. «Тебе какая разница?»

— Было пару раз, — Юля отмахнулась небрежно. И почему-то внезапно вспомнила, как ехала сама поездом в Казань. Пила чай, читала книги и спала в свое удовольствие. Вот только пару раз проводники стучали в купе, просили купить какие-то флешки и открыточки.

— Мама, — восхищенно пробормотал Димулька. — Сувениры… Мне так хочется!

— А ты знаешь, что это? — улыбнулся Крепс, чуть покачав головой, давая понять Юле, что открывать дверь не стоит.

— Дмитрий Николаевич, — раздался сахарный голосок. — Можно вас побеспокоить?

— Нет, я сплю! — рыкнул Блинников, будто в одночасье оказался на базе. Обычно, заслышав его команды, народ тут же кидался выполнять. А вот проводница от неожиданности, кажется, что-то уронила.

Димулька захихикал тихонечко и даже прикрыл рот ладошкой.

— У тебя бойцы заиканием не страдают? — еле слышно поинтересовалась Юлька. — Я чуть с полки не упала.

— Зато эта вездесущая мадам убралась куда подальше, — пробурчал он весело и добавил серьезно: — Поспите-ка еще, Юль. Ростов будем проезжать ночью.

— Уже не могу. Ни спать, ни лежать.

— А куда потом отправишься, надумала?

— Наверное, в Прагу. Валера купил нам с Димулькой коттедж, — привычно сообщила она. — Саша о нем ничего не знает. Мама тоже. Через десять дней состоится оглашение завещания. Мне там нужно обязательно появиться. Узнаю, как свекор распорядился бизнесом и имуществом, и уеду.

— А есть какие-то сложности? — пробухтел Крепс. — Двое наследников, сын и жена, — хмыкнул он, закрывая окно плотной шторой и включая ночник. И тут услышал, как кто-то пытается войти в купе. Щелкнул замок, открывшийся снаружи, и дверь, стоявшую на блокираторе, нетерпеливо подергали.

— Дмитрий Николаевич, у вас все хорошо?

— Вот же муха приставучая, — пробурчал Блинников, показывая глазами на дверь туалета.

— Мы так играем, — прошептала Юлька сыну и, заскочив внутрь вместе с ребенком, остановилась как вкопанная.

— Что вам? — чуть приоткрыв дверь, осведомился Крепс у проводницы. — Я ж просил не беспокоить, — и, заметив, как пронырливая баба пытается заглянуть внутрь купе, закрыл широкой спиной весь обзор. — Так что случилось?

— Сувениры, — пробормотала Лариса, глядя в насупленное лицо ужасно важного пассажира. — Купите!

— Не хочу, — поморщился Блинников. — До Приморска много народу едет? — поинтересовался лениво. Отметил бегающие глазки и чуть дрожавшие руки.

— Нет, — вздохнула она. — Получается, только вы. Из первого и шестого купе люди выходят в Ростове.

— Хорошо, — криво усмехнулся Крепс и быстро вернулся в купе. — Мне не нравится эта красавица, — пробормотал он скорее себе, чем Юльке. — Странно. Когда я садился в поезд, она так не вела.

— Может быть, ее подкупили? — тревожно предположила Юля. — Она какая-то наглая стала…

— Не думаю, — пожал плечами Крепс. — Скорее всего, опомнилась, что не сделала план, вот и мечется по вагону. Но в любом случае нужно подстраховаться, — поморщился он. — Я выйду в коридор и пропущу вас вперед, когда из первого купе выйдут пассажиры. Таким образом, ты с ребенком пойдешь в группе. Я прикрою. Напасть никто не решится. Скорее всего, пристроятся следом или будут ждать на перроне. А там уже Бес подключится…

— Бес? — удивилась Юлька. — Ты действительно веришь, что один единственный человек нам поможет?

— Ну, положим, не один. Кого-то с собой на подмогу возьмет. Да он сам четверых стоит. Его охрана мне рассказывала, что во время передела собственности, он какого-то отморозка лично выкинул в окно. Мужик суровый…

— Раз ты уверен, — кивнула Юлька, — значит, поможет. А подъезжая к вокзалу, выпучила глаза. — Дима, там медведь на перроне. И цыгане!

— Где, мама, покажи! — вскрикнул проснувшийся Димулька и восхищенно уставился в окно. — Мишка-а! Мама, у него дудка в лапках.

— Наверное, какой-то купчик приезжает, — хохотнул Блинников. — Вот его и встречают хлебом-солью и с цыганами…

— Вечная классика, — усмехнулась Юлька и принялась быстро одевать сына. — Мишка едет на море, сыночек, — весело предположила она. — Сейчас выйдем и его увидим.

— Мама, — укоризненно заметил Димулька. — Нет! Если бы Мишка куда-то ехал, то держал бы чемодан, а не дудку!

— Ну, ты прав, — рассмеялся Крепс, выходя из купе и пропуская перед собой Юлю и сына. Сзади, груженый сумками и пакетами, тащился какой-то жирный мужик с женой. За ним виднелся пустой коридор.

«Кажется, нам удалось уйти от погони», — хмыкнул он про себя и тут же на перроне в отдалении увидел одного из двух парней, что еще несколько часов назад дрыхли в соседнем купе.

«Пристали, как репей, твою мать», — ругнулся Блинников и, наклонившись к Юльке, прошептал чуть слышно.

— Осторожно. Они здесь. От меня ни шагу. — А спустившись из вагона по высоким ступенькам, сразу понял, кого встречают с оркестром.

Стоило Крепсу только поставить на землю Юльку и сына, как окружившие их со всех сторон цыгане затянули:

Блинников, быстро глянув по сторонам, сразу оценил тактику Бессараба. Даже тут на перроне Юля и Димка в плотном кольце людей. Ни подойти, ни выстрелить. Только наблюдать издалека.

— Здравствуйте, гости дорогие! — пропела красавица в народном костюме и в кокошнике. Протянула поднос с караваем.

— Значит, так, — пробормотал стоявший рядом Бессараб, высокий широкоплечий человек с армейской выправкой. — Идем за парнями с бубнами. Сзади и по бокам прикрывают танцоры.

— А медведь и те, что с гармошкой?

— То артисты, Дима. А эти — переодетая охрана. В их окружении пробиваемся к выходу. Понял?

И уже по дороге заметил тихо.

— За вами, похоже, хвост. Сейчас оторвемся, — ощерился он и что-то быстро пробурчал в телефон. Коротко отдал приказание и усмехнулся недобро. — Мой Гелик подъедет сразу, как только мы выйдем. Две другие тачки перекроют выезд на время. Водитель опытный. Объект, где поселитесь, охраняется.

Юлька сама не поняла, как, оказавшись среди цыган, медведей и гармонистов, дошла до автомобиля. Она думала, что ее маленький сын должен испугаться и расплакаться, но, усевшись на заднее сиденье Гелендвагена, восхищенный происходящим Димулька лишь поинтересовался, где и с кем поедет медведь.

Машина, резво выскочив от стоянки вокзала, быстро влилась в интенсивный транспортный поток, и уже через несколько минут Юлька с удивлением обнаружила, что они, проехав мост, выезжают на трассу, а потом и на проселочную дорогу. И, не выдержав, изумленно прошептала:

— Как вы здорово ориентируетесь в полной темноте!

— Мы к тебе на дачу, Иван Григорьевич? — воспользовавшись моментом, уточнил Дима.

— Нет, — с переднего пассажирского сидения мотнул головой Бессараб. — У моего дружбана загородный дом лучше защищен. И вам спокойней будет, — и, внимательно глянув на Крепса, пробурчал. — Там почти пусто. Бабуля одна и охрана. Хозяева во Франции. Только летом приезжают. Вас уже ждут, — кивнул он на ярко освещенную площадку перед домом и открывающиеся ворота. — Могут вычислить, конечно. Но внутрь попасть будет сложно, — скривился Бессараб. — Посмотрим, какой у вашего супруга ресурс, — повернувшись, глянул он на Юльку. — Потягаемся!