Золотой век человечества – что было, то и будет. Психологическое исследование

Остается вопрос: насколько реальны предания о золотом веке, Атлантиде? Ведь научная история ничего подобного не знает. Но она толком не знает и многого другого, даже того, что происходило не 10–12 тысяч лет назад, а в прошлом и позапрошлом столетиях. Нестыковок во мнениях историков множество. Куда более близкие к нам события остаются под сомнением: было ли крещение Руси, где и когда произошло Куликовское сражение, кто первым открыл Америку? Все большее число авторов критически относится к существующему описанию Античности, происхождению цивилизаций майя и ацтеков и даже к истории Гражданской войны в России ХХ века. Принципиально различны взгляды историков на совсем близкую к нашему времени Вторую мировую войну.

Как ни странно, движение по каналам научных представлений только множит число загадок. Да и существует ли историческая правда? Нынче много сомнений по этому вопросу. Что-то окончательно забыли, что-то сознательно извращаем под очередную идеологию. Кроме того, порою мы просто не готовы признать существование некоторых явлений в своей истории, потому что не готовы к правдивой информации. Узнать правду о себе, не укладывающуюся в рамки привычных и ставших комфортными представлений, совсем непросто, требуется — поступок.

В итоге господствует примитивное представление об историческом пути человечества как непрерывном наращивании чего-то главного для жизни. Может быть, с некоторыми зигзагами, колебаниями, но все же — линейно и последовательно. Нам трудно представить, что мы идем, например, к тому, от чего изначально начали движение, что идем по кругу — «золотому кольцу», как утверждали древние. И то, что мы обретем в будущем, окажется тем, что имели вначале.

К сожалению, исследуя запредельно далекое прошлое, мы главным образом ищем руины некогда прекрасных строений, но не стремимся понять глубины жизни людей того времени, их способности, связи, ценности, все то, что могло обеспечить столь высокий уровень созидания. Современной науке интереснее место расположения Атлантиды, чем сами атланты. Изучаем то, что проще изучать, что на поверхности. Понять глубины сознания далеких предков и сравнить его с нашим сознанием боимся. На этом пути важнее археологических находок могут быть свидетельства народных преданий, древних мифов, видения отдельных гениев. Но нам непривычно обращаться за помощью к таким не имеющим экспериментального подтверждения данным. Поэтому и не можем объяснить не только многие тайны древней истории человечества, но и то, что происходит в нынешней жизни.

К настоящему времени обнаружено множество материальных свидетельств — каменных сооружений, непонятных рисунков и надписей, украшений, керамических изделий и др. — существования доисторических цивилизаций, гораздо более древних, чем Вавилон, Древний Египет, Древняя Греция. Их находят во всех концах света, и ни один гид или исследователь не может объяснить: откуда они и о чем свидетельствуют?

Люди издавна обращали внимание на громадные каменные сооружения, возникшие во времена, уходящие в глубины тысячелетий и неведомые для исторической науки. Иногда это были отдельные камни, обработанные и размещенные в определенном порядке, нередко — каменные «дома» из стен-плит и «крыши». Эти сооружения находят в Индонезии и Бирме, на Ближнем Востоке, в Крыму и на Кавказе, в Южной и Северной Африке, Индии и Японии, на Британских островах и Американском континенте. Практически на всей территории Земли. Кто их воздвиг и расположил определенным образом? Какая тайна заключена в этих сооружениях?

Хорошо известно и столь же непонятно, при наличии общемирового интереса, знаменитое каменное сооружение Стоунхендж на юго-западе Англии. Показательно, что вес камней и плит, из которых сложен Стоунхендж, — от ста до трехсот тонн. А карьеры, где эти камни были добыты, нередко находятся на удалении более двухсот километров. Данная конструкция поражает своим величием и загадочностью. Продолжаются споры о возможном применении Стоунхенджа. По наиболее распространенной версии, сооружение использовалось для астрономических целей — наблюдений за движением Солнца и Луны, предсказания времени равноденствия… Несомненно, тот, кто проектировал Стоунхендж, уже многое знал в этой сфере. Исследователи относят время постройки данной конструкции к 12–14 тысячам лет до новой эры, когда до первых и самых примитивных шагов нашей цивилизации оставалось еще почти 10 тысяч лет. Что это было за время, и что за всесильные люди-творцы жили тогда?

Столь же необъяснимы происхождение и смысл существования каменных фигур на острове Пасха, часть из которых имеет пятиметровую высоту и весит более 60 тонн. Кто создал их, откуда и как они были перевезены на остров, с помощью какой силы установлены? Что за мощности использовались на этом острове? Ответов нет! Как нет ответа о происхождении двенадцатитонных каменных шаров, найденных в глубинах лесных дебрей Коста-Рики, или обнаруженных на территории современного Ливана монолитных плит чудовищной величины, тщательно отшлифованных и уложенных так плотно друг к другу, что между ними нельзя просунуть и лезвие ножа.

На территории Ближнего Востока археологи находят все новые и новые основания (фундаменты) древних зданий, имеющих возраст не менее 11 тысяч лет. По качеству использованных материалов и степени сохранности они превосходят то, что было построено в этом же регионе спустя 7–8 тысячелетий — во втором тысячелетии до новой эры.

Обнаружены остатки целых городов, происхождение и качество обустройства которых не поддаются логическому объяснению. В первой половине ХХ века английские археологи вели раскопки на севере Индии, в долине реки Инд. В то время считалось, что цивилизация здесь могла возникнуть около ХV века до н. э., а ранее на этой территории жили лишь немногочисленные дикие племена, находившиеся, по меркам эволюционной теории, в первобытном состоянии. Но произошла сенсация. При раскопках холма Мохен-джо-даро («Холм мертвых») удивленные археологи начали слой за слоем открывать остатки загадочного города. По своему возрасту город превосходил самые ранние цивилизации мира (египетскую, шумерскую), известные науке, и мог считаться древнейшим на планете. Поражало совершенство обустройства города: двухэтажные кирпичные дома, хорошо спланированные улицы, проложенная под землей система канализации из керамических труб, предназначенные для омовений ванные комнаты в домах… Археологи обнаружили множество ювелирных изделий, богато украшенных сосудов — сделанных на гончарном круге и обожженных в специальной печи — и даже детские механические игрушки. Позже были раскопаны другие подобные города ниже по течению Инда. По названию реки обнаруженную цивилизацию назвали индской. Она до сих пор представляет загадку для ученых.

Не удалось прочитать письменные памятники и определить, к какому народу следует отнести жителей этих городов. Не найдены храмовые здания и другие свидетельства о религии людей. Создается впечатление, что им не нужны были те или иные теоретические конструкции в этой сфере. Их отношения с высшим миром носили совсем иной характер, ставший недоступным для более поздних поколений, вынужденных уже искусственно выстраивать религиозные концепции, пытаясь воссоздать в них те связи, которые древние люди ощущали непосредственно.

Загадкой для науки остаются гигантские рисунки в перуанской пустыне Наска, как и сохранившиеся в течение тысячелетий наскальные рисунки австралийских аборигенов, рассказывающие о путешествиях их более развитых предков. Столь же загадочен обнаруженный под водой «Мост Адама» — древняя каменная дорога, соединяющая Индию и Шри-Ланку. В 1944 году в Мексике при раскопках холма Эль-Торро были найдены удивившие археологов керамические изделия из разных сортов глины, в их числе странные, не повторяющиеся между собой фигурки, которые трудно ассоциировать с чем-либо современным, а также фигурки животных, вымерших 10–12 тысяч лет назад.

Из-под песков пустынь Ближнего Востока и Северной Африки археологи извлекают все новые и новые памятники забытых культур — руины процветавших когда-то поселений, дворцов, городов, загадочных гробниц. На дне морей — южнее Индии, западнее Южной Америки, возле Греции в Средиземном море — найдены остатки древних городов, представляющих совершенно неизвестные науке цивилизации.

Исследователи истории славян обнаружили на территории Южного Урала следы древнейшей «страны городов». Еще 10 тысяч лет назад жители этих городов умели с ювелирной точностью обрабатывать крепчайший гранит, поднимать и устанавливать в качестве перекрытий плиты весом до семнадцати тонн, прекрасно разбирались в металловедении, математике, астрономии, устройстве земного шара (2).

Особое место в этом перечне занимают древние пирамиды. Изображение египетских пейзажей с панорамами грандиозных пирамид на горизонте знает сегодня каждый школьник. Их наличие очевидно, и с этим более чем объективным свидетельством необычных возможностей древних людей не поспоришь. Свидетельством исключительности того времени, когда жили эти люди, является и масса неразрешимых загадок, которые пирамиды поставили перед наукой. По мере совершенствования методов определения возраста используемых в строительстве материалов все дальше вглубь веков уходит время сооружения пирамид. Теперь это уже не 2–3 тысячелетия, как считалось ранее, а 10–12 тысяч лет. Значит, пирамиды — не места захоронения фараонов. Египет эпохи фараонов получил их в наследство от более древней цивилизации. И по многим показателям — более развитой. Кроме того, теперь известны не только египетские пирамиды. За последние десятилетия подобные сооружения обнаружены в Центральной и Южной Америке, в Крыму, на Кольском полуострове, в Сибири… в вечной мерзлоте и на экваторе, под землей и под водой, подо льдами Антарктиды… в естественном и перевернутом положении.

В пирамидах загадочно почти все. Необъяснима прочность пирамид — тысячелетия потрепали только их облицовку. Сооружения куда более молодые (например, в Древней Греции) давно обрушились. Вызывают удивление точность укладки плит, наличие идеально прямых углов, строгость ориентировки пирамид по сторонам света, почти идеальная шлифовка материалов, сложное резание гранита, возможное, как считают специалисты, только с использованием инструментов и материалов, доступ к которым мы получим разве что с помощью нанотехнологий. Наконец, перемещение миллионов тонн груза. Ведь при строительстве использовались плиты весом 200 и даже 800 тонн.

Известный американский археолог Майкл Кремо в книге «Деволюция человека» анализирует возможные варианты строительства пирамид и делает вывод: если следовать эволюционной теории, люди того времени ни при каких обстоятельствах не могли соорудить что-либо подобное. Однако пирамиды были сооружены — с помощью какой-то непохожей на современную, но не менее эффективной строительной технологии. Она позволила без столь необходимых для любого современного строительства коммуникаций (дорог, каналов, подъездных путей) доставить к месту расположения пирамид многотонные блоки. Затем поднять их на значительную высоту и непонятно какими инструментами вырезать на сверхпрочных материалах тончайшие рисунки и барельефы.

Сами инструменты до сих пор не найдены, есть только результаты их использования. Этот факт тоже показателен. Археологи невольно нынешнее представление об инструментах переносят на те, которыми пользовались древние строители. Хотя, скорее всего, они владели чем-то иным, к чему понятия «инструмент», «технология» неприменимы. Соответственно, нечто иное нужно искать, когда речь идет об энергиях и мощностях, использовавшихся при транспортировке и подъеме многотонных грузов. Прямые аналогии между нынешними и прошлыми возможностями людей — с использованием технических средств и без них — маловероятны. В Египте найдены тысячи древних сосудов с предельно узким горлышком. Сосуды такой формы известными нам средствами изготовить невозможно. Опять приходится говорить о каком-то мистическом инструменте или о какой-то особой человеческой способности, утраченной людьми под давлением веры в разум и научно-технический прогресс.

Все настойчивее пробивается убеждение, что пирамиды являются своего рода посланцами древней цивилизации и хранителями ее тайн. Знаменитый ясновидец ХХ века Эдгар Кейси, предсказавший начало и ход Второй мировой войны, а также создание самостоятельного еврейского государства, говорил, что раскрытие хранящихся в египетских гробницах тайников станет величайшим событием для исторической науки, позволит выработать новый взгляд на происхождение и развитие человечества. По его убеждению, пирамиды являются средством донесения до человечества послания прошлого, информации доисторических веков — в частности, творческого наследия исчезнувшей цивилизации Атлантиды. Последние исследования во многом подтверждают прогнозы Э. Кейси. Становится очевидным, что пирамиды изначально строились совсем не как гробницы, не для сохранения мумий умерших царей. Что-то иное, еще неразгаданное несут они современному миру.

М. Кремо верит, что 10–12 тысяч лет назад существовала иная цивилизация, в которой человечеством правили боги. Они и предопределяли земные возможности людей. Эту цивилизацию погубила глобальная катастрофа. Но древние люди, предчувствуя такой финал, оставили на земле пирамиды со скрытыми в них сокровищами известной им мудрости, в том числе сведения о причинах своей гибели. Возможно, мы не в состоянии обнаружить эти послания, потому что они предназначены не нам, а тем, кто придет позже. Современные люди не готовы их понять, ибо слишком ослеплены верой в правильность своего жизненного пути.

Чтобы прозреть, им нужны еще большие потрясения во внешней и душевной жизни.

Тайные знания неизбежно связаны с неведомыми энергиями, которые в руках современного человека с его духовно-нравственным состоянием, извращенной системой устремлений и потребностей могут сослужить плохую службу человечеству. Даже реальная история знает примеры, когда гении, шагнувшие за пределы общепринятых представлений, не захотели передать свои самые сокровенные знания современникам, боясь неадекватного обращения с ними. Они их уничтожили или зашифровали таким образом, что раскрыть их будет способен лишь близкий им по уровню духовного развития человек. Известно, что примерно так поступили Леонардо да Винчи, Михаил Ломоносов, Никола Тесла. Подобное могли предусмотрительно сделать и наши более сведущие предки. Поэтому ключ к тайне Высшего знания надо искать не только в пирамидах и других внешних объектах, но прежде всего в нас самих, в степени нашей внутренней зрелости для восприятия такого знания.

Столь же древним и загадочным остается феномен египетского Сфинкса — каменного сооружения, представляющего собой фантастическое существо с телом льва и головой человека, будто перенесенного из греческого мифа на поверхность земли. По мнению многих исследователей, его возраст тоже превышает 10 тысяч лет. Согласно преданиям, он был сооружен в те времена, когда народами Египта (и мира) правили боги, и является хранилищем их знаний. Что он должен передать нам, что хранит? Исследователи древности уже нашли в скальном основании Сфинкса большую прямоугольную полость, которая предположительно (и, в частности, по прогнозу того же У. Кейси) может быть тайником. Однако в привычной и понятной для нас форме тайна Сфинкса тоже не передается. По тем же преданиям, когда Сфинкс заговорит (то есть раскроет свои тайны), жизнь на земле изменится навсегда.

Широко известен и признан факт существования древних цивилизаций индейцев Центральной и Южной Америки.

Сохранившиеся предания и материальные свидетельства былой жизни коренных жителей Нового Света показывают, что древние цивилизации ацтеков и майя на территории современной Мексики, инков на территории Перу знали непостижимые высоты в своем развитии. Очевидны достижения жителей этих цивилизаций в строительстве дворцов и храмов. До сих пор сохранились огромные города, покинутые людьми много столетий назад. В медицине им было ведомо лечение рака, эпилепсии, гепатита. Свидетельством умения осуществлять хирургические операции на головном мозге является наличие большого числа трепанированных доисторических черепов. Как минимум за пятнадцать веков до Колумба майя имели точный солнечный календарь, а также продуманный аграрный календарь, строго регламентирующий сроки сельскохозяйственных работ. Кроме того, они уверенно предсказывали солнечные и лунные затмения, сделали расчет орбиты Венеры с точностью до четырехсоттысячной секунды, имели сложнейшую иероглифическую письменность. Есть множество доказательств достигнутого ими поразительного совершенства в живописи, скульптуре, производстве керамических изделий (38).

Ученые не могут определить время и механизмы происхождения этих цивилизаций, охарактеризовать господствовавшие внутри них социальные отношения и отношения с окружающим миром, понять истоки былой мощи государств и огромных внутренних возможностей людей того времени. До сих пор не расшифрованы сохранившиеся иероглифы на блоках стен и стелах. Познание основывается лишь на данных археологических раскопок руин древних городов. Но они мало что дают для понимания духовной жизни отдельного человека и сообщества в целом.

К тому же накопленные данные характеризуют лишь последнее тысячелетие жизни древней цивилизации, уже находившейся в состоянии почти обвальной деградации. Ее происхождение и более древние этапы развития покрыты мраком. Изучается период, когда началось безмерное восхваление царей, — их лики во множестве высекались на громоздких каменных стелах, — повсеместное господство силы, жестокости, экспансии, массовое уничтожение людей в непрекращающихся войнах и в процедурах жертвоприношений. На этом излете цивилизаций человек сам по себе уже потерял былую ценность. Сохранившиеся материальные достижения еще позволяют исследователям говорить о необычном расцвете цивилизаций, но это уже был для них не золотой век, а процесс выпадения из этого века, выпадения в первобытность. Что, собственно, обнаружили и чем воспользовались европейцы в середине второго тысячелетия новой эры.

В то же время есть данные о том, что в более глубокой древности эти цивилизации по содержанию жизни были совсем иными, а по своему возрасту близкими к золотому веку на других континентах. Видимо, известные истории инки (ацтеки, майя) унаследовали удивительные сооружения от более ранних цивилизаций. В преданиях, которые застали европейские завоеватели, люди того времени характеризуются как мирные и добрые, не знавшие распрей и войн, жившие в городах, построенных для них богами. Одно из преданий ацтеков (и составленный на его основе «календарь всех времен», отсчитывающий не дни недели, а эпохи) делит историю человечества на пять циклов — «пять солнц», — каждый из которых включает несколько тысячелетий. Четыре «солнца», знавшие периоды своего расцвета и затем падения из-за нарастающей распущенности нравов, уже «погасли». Конец «пятого солнца» ожидается в начале ХХI века.

Согласно преданию, земля периодически уничтожает «паразитов» на своем теле. После каждой глобальной катастрофы начинается качественно новый этап существования человечества. К людям возвращается связь с вечностью, способность и потребность жить по любви, а также их необычные, по меркам нынешнего человека, но подлинные способности. Цивилизации быстро достигают расцвета, но потом все возвращается на круги своя. Люди становятся теми «паразитами», от которых земле вновь приходиться освобождаться. В некоторых преданиях говорится о том, что прекрасные города, остатки которых нашли в джунглях европейцы, были построены десять тысяч лет назад гигантами. Причем в преданиях не поясняется, считались ли гигантами люди по своим физическим данным или по духовно-творческим возможностям.

Глубокая древность ревностно хранит свои тайны. Сегодня у науки больше вопросов, чем ответов при встрече со следами доисторических цивилизаций. Чем объяснить, в частности, появление высокоразвитых цивилизаций в глухих и неблагоприятных, по европейским представлениям, условиях Центральной Америки? И почему они почти сразу утратили выдающиеся возможности и оказались беспомощными перед весьма посредственными по своему развитию испанскими конкистадорами? Ответов на эти и многие подобные им вопросы нет.

Не имеющих объяснения данных накапливается все больше. Их следствием стало даже появление альтернативной истории и представления о господстве в нашем мире не эволюции, а деволюции человека.

Одна из главных причин беспомощности официальной науки в этой сфере состоит в ее интересе только к объективным фактам, материальным характеристикам далеких цивилизаций и стремлении объяснить эти факты с позиции нынешнего сугубо рационалистического представления о человеке и мире. На этом пути главную отличительную особенность предыстории человечества и, в частности, его золотого века — своеобразие людей того времени (их состояния и возможностей, отношения к окружающему миру и между собой, связей с вечностью и др.) — понять невозможно. Наука боится опереться на древние предания и другие фольклорные феномены, народную мудрость в целом и выбрасывает вместе с тем, что ей кажется «грязной водой», саму суть происходящего в те далекие времена. Исключив из своего анализа все, кроме материальных фактов, наука оказалась бессильной перед лицом накопленного множества таких фактов. Видимо, для геологов, археологов, инженеров, составляющих большинство исследователей древности, с их подходами к проблеме тайны древности так и останутся непонятыми.

Библия как сборник священных книг (для иудейской и христианской религий) не на пустом месте выстраивает свою версию. В настоящее время признается, что эти книги впитали в себя сведения самого разного характера — в том числе содержащиеся в мифах, народных преданиях и других сочинениях фольклорного происхождения. Причем не только древних евреев, но и других сопредельных народов.

Считается, что наиболее интенсивным и завершающим периодом создания Библии был исторический отрезок с ХII по II век до н. э. Однако теории, изучающие историю возникновения Библии, постепенно относят время жизни ее первых авторов ко все более и более глубокой старине. По мнению многих исследователей, начало ей было положено еще в ХI–Х тысячелетиях до н. э. — то есть во время расцвета и гибели известного из мифов разных народов мира золотого века человечества. Поэтому Ветхий Завет начинает свое повествование с описания жизни первого человека в райском Эдеме, очень похожей на жизнь людей этого века.

«И насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке; и поместил там человека, которого создал».

Быт. 2:8

Часть за частью в течение многих веков и даже тысячелетий собирали и вносили в Библию информацию пастухи и цари, пророки и поэты, люди, принадлежащие к разным поколениям и разным сословиям, владеющие только разговорным языком и умеющие излагать свои мысли на бумаге. Сегодня называется более сорока десятков известных авторов Библии. Но создателей Священного Писания значительно больше, и их авторская работа началась на много тысячелетий раньше того периода, который изучен сегодня научной историей.

Как смогли столь разные авторы из разных поколений и культур создать это единое и цельное творение? Ведь между ними не могло быть предварительной договоренности по общей структуре и содержанию предстоящей работы. Материал для Библии не собирался по заранее определенному (и согласованному) плану, как это делается при написании коллективом авторов любой современной книги. Без плана и проекта столетие за столетием вслед за течением жизни в священную Книгу вливались все новые части, написанные вроде бы самостоятельно, автономно, но не нарушавшие цельности произведения и не противоречащие тому, что было создано десятки веков назад.

Как такое стало возможным? Объяснения, видимо, два. Во-первых, не случайно Священное Писание называют «Словом Божиим» — не всегда осознаваемое воздействие свыше постоянно присутствовало и направляло работу авторов. Во-вторых, что более важно для нашего анализа, Библия является отражением реального бытия людей, начиная с момента их сотворения и периода жизни, еще неизвестного науке, и далее — на всем его протяжении. Она наращивалась параллельно с течением жизни, отражая ее зигзаги, сдвиги, круговороты, эпохи, переходы в отношениях людей с высшими силами и между собой. Эта Книга — божественное откровение людям и одновременно реальная история человечества. История, которая, в отличие от научной истории, не переписывается многократно, не меняет свое представление о прошлом на каждом очередном жизненном переходе, не погрязла в непрерывных спорах и противоречиях.

Материал для нее накапливался вначале в устных преданиях, затем на глиняных табличках, папирусах, пергаментах, с некоторых пор на бумаге — в переписанном от руки и, наконец, в печатном варианте. Число священных свитков постепенно росло, и к I тысячелетию до н. э. они составили почти самостоятельную библиотеку из более чем шестидесяти книг. В состав Библии, наряду с общим повествованием о бытии, вошли притчи, псалмы, книги пророков, драматические повествования о жизни отдельных людей (в частности, Книга Иова), философские рассуждения (Книга Экклезиаста и др.), биографии, послания, письма (например, апостолов) и др.

Библию как историческое повествование отличает от истории, изучаемой сегодня в школе, то, что ее главную, стержневую и даже рассматриваемую единственно значимой для людей тему составляет динамика отношений человека с Богом. Через анализ этих отношений она дает ответы на два самых важных вопроса нашей жизни, до сих пор остающихся неподъемными для науки: Что есть Бог? и Что есть Человек?

Библию мало интересует материальная жизнь людей и окружающий их мир. В ней нет пейзажных зарисовок, равнодушна она и к внешним данным человека, а также рассуждениям о том, как соотносятся и взаимодействуют между собой Земля и Солнце, Луна и Земля, что символизируют Млечный Путь и Полярная звезда. То есть ей не интересно все то, что более всего интересует науку. Лишь в начале дается библейская версия творения земли, больших и малых светил, звезд на небе. На этом разговор о внешнем мире заканчивается. Все внимание — внутреннему миру человека. Главное для нее — духовная жизнь: либо помогающая быть «на связи» с Богом, либо отдаляющая от Него. Для Библии связь человека с окружающим миром второстепенна, ее пронизывает, как основная, весть о том, что самую значимую ценность для человека составляет связь его души с Богом (72).

В рассматриваемой Священным Писанием динамике отношений человека с высшей силой можно выделить три принципиально разных периода, отличающихся качеством этих отношений и их влиянием на повседневную жизнь. Первый из них характеризует внутреннее состояние и жизнь людей, постоянно ощущавших духовное родство с Богом и пребывавших в непосредственной связи с ним. Затем Библия показывает, как по вине человека эта связь нарушается, люди отходят от Бога, как бы посчитав родство с ним несущественным, следовательно, ненужным и даже мешающим их саморазвитию. Наконец, Священное Писание показывает последствия отчуждения людей от Бога и перспективы восстановления активности всегда присутствующего в глубинах человеческой натуры, но временно вытесненного с авансцены жизни духовного представительства в человеке. Эти периоды можно обнаружить в каждой из составных частей Библии и в ее общей структуре.

Рассматриваемые Библией вопросы являются базовыми в деле обеспечения жизнеспособности человечества. Поэтому она в течение тысячелетий сохраняет востребованность, тогда как множество других идей и сочинений вскоре после появления в мире оказались ненужными и забытыми. Наука не в состоянии понять то, что в сфере возможностей Библии. При всей масштабности научных достижений на путях познания окружающего мира тайной для нее остаются Бог и человек. И пока наука не приоткроет с помощью Библии завесу над этой тайной, все иные ее представления о мире будут незавершенными, неполными, заставляющими постоянно метаться от одного тупика к другому, раскаиваться в своих ошибках и вновь совершать их.

Период полного единения человека с Богом показывают старейшие части Библии. Библейский рассказ о пребывании первых людей в Эдеме — это своеобразный вариант мифа о золотом веке. Священное Писание в некотором символическом варианте, более сжато и выпукло, на примере жизни двух людей (Адама и Евы) показывает главную отличительную особенность библейского рая (и золотого века человечества) — бытие в тесной связи с Богом.

Древние авторы Библии, рассказывая об Адаме и Еве, видимо, уже имели представление об этом веке и перенесли его главные особенности на жизнь в Эдемском саду. Не случайно в иудаистской мифологии описание представленного в Библии райского начала путей человечества ассоциируется с золотым веком в мифах других народов, а библейский сад Эдем представлен как аналог «блаженного места» на земле (например, острова Тильмун в шумеро-аккадской мифологии). Точно так же — на примере грехопадения первых людей — Библия показывает причины гибели золотого века.

Пребывание в Эдеме поистине стало золотым временем для Адама и Евы. Это была жизнь без угроз и опасностей, в атмосфере любви и полного единения между собой, с вечностью, природой и всеми существами, сотворенными Богом, при наличии способности все адекватно чувствовать и понимать. Библия показывает, что прародители человечества жили любовью Создателя к себе и своей любовью к Всевышнему. Данный вид бытия, связанный с активной деятельностью души, исключал обман, противостояние, манипулирование одних другими. Тревоги за свою безопасность, свое настоящее и будущее здесь были неуместны. Эдемский период бытия прародителей человечества — это жизнь без греха, искусственности в поведении и мышлении, ложной стыдливости и всех других раздирающих внутренний мир современного человека комплексов.

Библия указывает и основные причины крушения райского периода в жизни людей: появление искушения, победа веры в познание и разум над верой в Бога. Пока торжествовало Слово Господне, существовал и рай для людей. Всесторонне удовлетворялись их потребности, в полном объеме могли проявляться человеческие способности. Однако уже тогда была в натуре человека как существа, созданного Господом «из праха земного», и некая вторая, сугубо земная составляющая. Она не оставляла своего носителя и периодически активировала его склонность впитывать не только доброе, но и нечто худшее, что «приятно для глаз и вожделенно». Поэтому при первом серьезном искушении человек своенравно свернул к запретному древу познания, а через него — к своеволию, гордыне, преобладанию низменного в себе.

Падение Адама и Евы в земную жизнь со всеми ее тревогами началось с провокационной операции змея-искусителя. «Искуситель» (по Библии, это сам сатана или его посланник, принявший форму змея) сумел обманом убедить Еву, а через нее и Адама, вкусить запретный плод с Древа познания добра и зла, что якобы позволит им сравняться с Богом по своим возможностям. Он утверждал: «Нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло» (Быт. 3:4).

Операция искусителя удалась. Произошло то, что Библия называет грехопадением. Но падшие Адам и Ева не стали могущественнее, напротив, сразу почувствовали смятение, неуверенность, страх. Своим обещанием: «Будете, как боги, знающие…» — искуситель привел людей к утрате высшего знания, обусловленного связью с кладовыми вечности. И навязал взамен знание «от плодов земных» — оторванное от вечной мудрости и поэтому всегда непрочное, колеблющееся, вызывающее споры, заставляющее разрываться в болезненных внутренних противоречиях и неизменно заводящее в кризисные состояния и тупики.

Грехопадение прародителей человечества стало, согласно Библии, причиной начавшегося опускания людей в греховность, зло, жизнь во лжи и постоянной опасности. Оказалось, что первая угроза благополучию человека, пришедшая в виде искушения стать выше Бога, — прародительница всех последующих угроз и опасностей. Они и в дальнейшем, как правило, являлись людям в виде земных искушений властью, богатством, обретением того или иного превосходства над людьми.

Индийский мыслитель Шри Ауробиндо видит в символическом, по его словам, изображении книгой Бытия падения человека его отход от «полного и чистого признания Бога и самого себя, или, скорее, Бога в самом себе, в сторону разделяющего сознания». И считает этот отход плодом реального бытия. «Это и есть тот плод, что съели Адам и Ева», а теперь съедает любая душа, искушаемая земной жизнью и разумом (132).

Однако, даже изгнав людей из рая, Господь вначале не оставлял их без своей поддержки. И эта уже земная жизнь большого числа людей длительное время оставалась для них золотым веком. Но они продолжали отпадать от Бога — по мере нарастания внутренней порочности, в том числе под непрекращающимся влиянием темных сил мироздания. Неизбежным следствием этого процесса стала все большая концентрация в жизни лжи, насилия, безнравственности. Все чаще именно лжецы и насильники, прямо или косвенно, устанавливали нужные им жизненные ценности и нормы поведения. Сохранившие веру были «побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, терпели недостатки и скорби… скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (К евреям 11:38).

Перспективы и пути возвращения к Богу наиболее полно, в завершенном виде показывает Новый Завет. Благая весть Спасителя — своего рода программа «обновления людей Святым Духом» и, по сути, возвращения их к духовным и жизненным ценностям золотого века. Христос не видит спасения человечества в изменении обстоятельств внешней жизни: «Царство мое не от мира сего».

Собственным примером Христос показывает пренебрежение к тем внешним ценностям, которыми живут люди. Он решительно отвергает попытки дьявола соблазнить его властью, возможностью господствовать над миром. Согласно Новому Завету, пытаясь ввести в искушение постившегося в пустыне Христа, диавол поднимается с Ним на гору, «показывает все царства мира» и говорит: «Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне». На что Иисус отвечал ему: «Отойди от меня, сатана; ибо написано: “Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи”» (Мф. 4:8–10).

Спасение для людей он видит во внутренней перестройке — через осознание своей греховности, покаяние — и обретение в конечном счете Божьей благодати. Возвращение к Богу означает у Христа не только восстановление безоговорочной веры в него, но и необходимость все в этом мире делать для Него, постоянно думать о том, как любое действие оценит Господь. По его убеждению, сделанное для Бога и полезное Ему без каких-либо исключений и оговорок будет полезным каждому отдельному человеку, каждому народу, всему человечеству в целом: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».

Однако спасительная миссия Христа полным успехом не увенчалась. И после его ухода главными для людей остались все те же жизненные ценности. Они продолжали жаждать богатства, власти, господства над окружающими и надеяться, что через победы в этих сферах сумеют обеспечить себе безопасность и счастье. Древние евреи не поняли Иисуса и требовали от него решения конкретных задач, хотели, чтобы он стал их царем и обеспечил сытую, беззаботную жизнь. Когда он отказался заниматься мирскими делами — ввиду их неизбежной тупиковости без решения главной, духовной проблемы, — дружно потребовали от римского прокуратора: «Распни его!» Христос был распят и пока остается для нас в этом положении. Ибо до сих пор людские просьбы к Спасителю и требования к земным «прокураторам» не изменились.

«Они говорят, что знают Бога; а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны и неспособны ни к какому доброму делу».

К Титу 1:16

У человека остается возможность вернуться к Богу. Но все более загроможденным, заросшим бурьяном и заваленным буреломом оказывается обратный путь. Однако он не замурован окончательно, дверь в былую, райскую жизнь, жизнь по Слову Господнему не заперта полностью и окончательно. Господь ждет возвращения человека, но не обещает, что это возвращение будет легким. Видимо, на обратный путь для ликвидации греховных завалов уже потребуется Апокалипсис.

Библейский миф о жизни первых людей, причинах их грехопадения, потери рая и перехода в страдательную земную жизнь получил позже полное признание в христианском (иудейском и отчасти мусульманском) вероучении, даже стал одним из важнейших религиозных догматов. Следовательно, у версии о существовании золотого века есть точно такие же основания стать догматом для всего учения о бытии человечества и человеческой природе.

Свидетельства выдающихся людей — гениев литературы и искусства, отдельных мыслителей, — способных через вдохновение и прозрение ощущать нечто истинное, закрытое для большинства людей привычным, суетным, оказываются нередко важнее научного знания. Не случайно говорят: гении рождаются зрячими. Им дана способность проникать за пелену устоявшихся представлений и видеть то, что освещено светом неземного, высшего знания.

Когда речь идет о понимании человека и его бытия (в прошлом, настоящем и будущем), то здесь, несомненно, гением первой величины является Ф. М. Достоевский. Не случайно С. Цвейг называл его «психологом из психологов», а Н. А. Бердяев — «великим антропологом». «Я знаю только одного психолога — это Достоевский», — вопреки своей традиции низвергать все земные и небесные авторитеты писал Ф. Ницше, имевший, кстати, собственный и далеко не поверхностный взгляд на человека.

Познание человека — во многом божественная проблема, связанная с нашей способностью понять иное, высшее бытие. Как показывает история, научные анализы могут осветить в ней лишь нечто внешнее (поведенческое, телесное); проникновение же в подлинные глубины внутреннего мира человека возможно лишь с помощью особой, данной свыше способности — через вдохновение, прозрение, интуитивное постижение.

Такая способность у Ф. М. Достоевского была. Об этом, в частности, свидетельствует тот факт, что его творения, подобно библейским текстам, неподвластны времени. Весь ХХ век ждали «кончины» героев Достоевского и его самого как классика (гения) — мол, все написанное им устарело, осталось в ХIХ веке, в старой мещанской России. На каждом историческом переходе предсказывали утрату интереса к Достоевскому: после падения самодержавия в России; в середине ХХ века, когда начался бум интеллектуализации населения; после развала Советского Союза и победы «мозговой цивилизации» Запада. Ничего подобного не произошло. Объяснение этому только одно — его герои в своей сути и практическом бытии были и остаются истинными. Писатель сумел показать человека не в каком-то стандартном, цивилизованном и привычном для общественного мнения варианте, а в сложном переплетении его изначальной божественной красоты и навязанной ему жизнью искаженности, порочности.

«Шекспир, Достоевский, Л. Толстой, Стендаль, Пруст гораздо больше дают для понимания человеческой природы, чем академические философы и ученые — психологи и социологи».

Н. А. Бердяев

Все основные герои Достоевского — Раскольников, Долгорукий, Ставрогин, Версилов, Карамазовы, Голядкин, герой «Записок из подполья» — бесконечно противоречивы. Они — в непрерывном движении между добром и злом, великодушием и мстительностью, смирением и гордыней, способностью исповедовать в душе высочайший идеал и почти одновременно (или через мгновение) совершать величайшую подлость. Их удел — презирать человека и мечтать о счастье человечества; совершив корыстное убийство, бескорыстно раздаривать награбленное; постоянно находиться в «лихорадке колебаний, принятых навеки решений и через минуту опять наступающих раскаяний».

Писателя всегда интересовали истоки столь сложного переплетения добра и зла в натуре человека. Был ли он когда-либо чистым, искренним в своих проявлениях, достойным называться «сотворенным по образу и подобию Божьему»? Что преобладало в нем изначально? Откуда нравственные нечистоты? Когда и как случилось перерождение? Еще одна ключевая для писателя проблема: человек с Богом в душе и человек, утративший связь с Богом, — есть ли разница между ними? Для Достоевского она была принципиальной. Здесь он видел корни, с одной стороны, высших устремлений, с другой — низменных проявлений людей. Достаточно вспомнить его утверждение: «Если Бога нет, то все позволено».

Безусловно, Достоевский хорошо знал Священное Писание, а также работы Платона и других античных философов, древние мифы и легенды, содержащие представления о доисторическом золотом веке человечества. Наконец, он изложил — на редкость образно и убедительно (поистине гениально!) — собственную версию того, что произошло на заре человеческой истории. В фантастическом рассказе «Сон смешного человека» писатель рисует картину счастливого и безопасного бытия «людей солнца», а затем показывает процесс трансформации их сознания и переход к жизни в условиях известного читателю времени.

Излагая суть рассказа, нам придется чаще обычного прибегать к прямому цитированию, ибо лучше Достоевского описать тончайшие нюансы динамики внутреннего состояния его героев невозможно.

Начинается рассказ с показа мерзостей земной жизни. Со свойственным писателю мастерством он рисует не прекращающийся ни днем, ни ночью «содом» отношений между людьми на всех уровнях социума — неутихающие страхи за свою жизнь и вечные страдания, постоянно тлеющую готовность к самоубийству. По его определению, жизнь, в которой полностью опошлена определяющая, сущностная для человека способность любить, рано или поздно, но неизбежно наполняется ложью, завистью, неизбывной внутренней тоской и ненавистью к окружающим и в конечном счете мучительными самотерзаниями. «Мы истинно можем любить лишь с мучениями и только через мучение! Мы иначе не умеем любить и не знаем иной любви». С особым негодованием автор пишет о пренебрежительном, а то и просто подлом отношении к детям и подросткам, к их отчаянию, просьбам.

Достоевский умел показать «мерзости жизни» на все времена. Поэтому, рассказывая о ХIХ веке, он будто смотрел через столетия в век двадцать первый. Кроме того, описывая с предельной выразительностью текущие жизненные невзгоды людей, автор дает нам возможность при чтении последующих страниц рассказа, что называется, «почувствовать разницу».

Согласно сюжету рассказа, его герой, будучи уже на пределе своих страданий, во сне оказывается на иной планете, внешне похожей на Землю и в то же время качественно отличной от нее. Сама атмосфера здесь по-другому влияла на внутреннее состояние человека, его настроение. Все вокруг «сияло каким-то праздником и великим, святым и достигнутым наконец торжеством».

На планете героя рассказа встретили полностью счастливые «люди солнца», живущие райской жизнью: «…о, как они были прекрасны! Никогда я не видывал на нашей земле такой красоты в человеке. Разве лишь в детях наших, в самые первые годы их возраста, можно бы было найти отдаленный, хотя и слабый отблеск красоты этой… в словах и голосах этих людей звучала детская радость».

Почти физически ощущался принципиально иной характер отношений между людьми. Все определяла никогда не ослабевающая готовность каждого из них испытывать подлинную любовь к своим собратьям и постоянно ощущать ответную любовь к себе. Точно так же, на взаимной любви, строились отношения с окружающим миром, с Природой. Это было Царство любви. С любовью люди относились к растениям, разговаривали с ними, и казалось, «что те понимали их». Точно так же смотрели они на животных, и те жили с ними мирно, «побежденные их же любовью». Повинуясь общей атмосфере, «ласковое изумрудное море тихо плескало о берега и лобызало их с любовью, явной, видимой, почти сознательной. Высокие, прекрасные деревья стояли во всей роскоши своего цвета, а бесчисленные листочки их, я убежден в том, приветствовали меня тихим, ласковым своим шумом и как бы выговаривали слова любви». Столь же очевидными были проявления любви в отношениях людей с Богом и вечностью, с которыми они находились в постоянной связи.

«Люди солнца» всё (!) знали и понимали без лишних слов. Даже не расспрашивая пришельца, они догадались, что его многие годы сопровождали и терзали внутренние мучения. И тут же постарались «согнать поскорее страдание с лица» его. У них было некое иное, высшее знание (точнее — всезнание), принципиально отличное от того, что мы получаем на земле. «Мне… казалось неразрешимым то, например, что они, зная столь много, не имели нашей науки… знание их восполнялось и питалось иными проникновениями, чем у нас на земле… Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей науки».

Их не мучили потребительские запросы и стремления к прогрессу, поэтому они всегда были спокойны и доброжелательны. Люди были резвы и веселы, как дети. «Они блуждали по своим прекрасным рощам и лесам, они пели свои прекрасные песни, они питались легкой пищею, плодами своих деревьев, медом лесов своих и молоком их любящих животных. Для пищи и одежды своей они трудились лишь немного и слегка».

«У них почти совсем не было болезней, хоть и была смерть, но старики их умирали тихо, как бы засыпая». При этом не было скорби окружающих. «Подумать можно было… что земное единение между ними не прерывалось смертию». Люди не понимали разговоров о вечной жизни, ибо она не составляла для них вопроса. «У них не было храмов, но у них было какое-то насущное, живое и беспрерывное единение с Целым вселенной». У них «не было веры», но было ощущение своего непрерывного соприкосновения с вечностью и чем-то высшим во вселенной. Поэтому мгновения смерти они ждали «с радостью, но не торопясь, не страдая по ним, а как бы уже имея их в предчувствиях сердца своего».

Достоевский видит прямую связь этой счастливой земной жизни с библейским преданием об Эдеме. «О, я тотчас же, при первом взгляде на их лица, понял все, все», — восклицает его герой. «Это была земля, не оскверненная грехопадением, на ней жили люди не согрешившие, жили в таком же раю, в каком жили, по преданиям всего человечества, и наши согрешившие прародители, с той только разницей, что вся земля здесь была повсюду одним и тем же раем». Принципиально важно утверждение «вся земля». Великий психолог не считает нужным рисовать счастливую жизнь, обнаруженную героем рассказа, как некое исключение из общего правила, присущее лишь небольшой части людей (например, только двум прародителям человечества в Эдеме). Он убежден, как бы обобщая свидетельства древних мифов, что такая жизнь на определенном ее этапе была повсеместной на всей территории земли. Типичным стало и ее падение.

Своего рода искусителем этих людей и причиной их перехода от счастливой жизни к нашей, со всеми ее мерзостями, стал герой рассказа. По определению автора, это — «прогрессист», выросший в эпоху расцвета рационализма и прочно впитавший принципы отношений между людьми на путях прогресса, хорошо знающий, что такое зависть, и потому не желавший, чтобы кто-то жил иначе, лучше, чем жил он. Освоившись среди «людей солнца», он стал учить и научил их тому, без чего немыслима жизнь его современников. Он научил их лгать! И этого хватило для запуска процесса разложения. «Как скверная трихина, как атом чумы, заражающий целые государства, так и я заразил собой всю эту счастливую, безгрешную до меня землю. Они научились лгать, и полюбили ложь, и познали красоту лжи… атом лжи проник в их сердца». После этого появились сладострастие, ревность, зависть, бессовестность, жестокость, вражда. Начались укоры и упреки, понадобились союзы одних против других. «Родилось понятие о чести, и в каждом союзе поднялось свое знамя». Как и наши библейские прародители, «они узнали стыд, и стыд возвели в добродетель».

Люди стали мучить и переделывать под свои не всегда адекватные нужды животных. Животные удалились от них в леса и стали их врагами. Появились непреходящие опасности и скорби. Что раньше было очевидным, естественным, теперь покрылось ложью, и потребовалась наука, чтобы пробиться к очевидной когда-то истине. Потребовалась и медицина, чтобы лечить неискренних и потому болезненных, а также страдающих от опасностей людей. «Когда они стали злы, то начали говорить о братстве и гуманности и поняли эти идеи. Когда они стали преступны, то изобрели справедливость и предписали себе целые кодексы, чтоб сохранить ее, а для обеспечения кодексов поставили гильотину». Понадобились мораль, религия… но сама собой появилась демагогия, и многое свелось только к ней. Для организации жизни потребовались законы, жесткие правила, карательные органы.

Скоро амнезия стерла в их памяти представления о былой жизни. «Они чуть-чуть лишь помнили о том, что потеряли, даже не хотели верить тому, что были когда-то невинны и счастливы». Они даже смеялись над возможностью такого счастья и все рассуждения о нем называли пустой мечтой, фантазией. Герой рассказа, осознав, что он сотворил, каялся перед ними и умолял вернуться в прошлую жизнь, но они лишь смеялись над ним и стали считать за юродивого. Наконец они пообещали посадить его в сумасшедший дом, если не замолчит. Столь же жестоким стало отношение к праведникам, которые говорили людям об утрате совести и способности к любви. «Над ними смеялись или побивали их камнями».

Однако, называя воспоминания о прежней жизни мечтой, они начали обоготворять эту мечту, рассматривать ее как идею прекрасного будущего, «стали молиться своей же идее… в то же время вполне веруя в неисполнимость и неосуществимость ее». Затем во множестве появились люди, которые стали выдвигать все новые идеи о том, как соединиться в «согласное и разумное общество», как организовать счастливую жизнь. Вскоре между сторонниками разных идей поднялись целые войны. Каждая сторона старалась поскорее истребить «не понимающих их идею, чтоб они не мешали торжеству ее». «Явились религии с культом небытия и саморазрушения ради вечного успокоения в ничтожестве».

Теперь они верили только в науку и считали, что с ее помощью отыщут новую истину и построят счастливую жизнь. «Наука даст нам премудрость, — рассуждали (были убеждены) они, — премудрость откроет законы, а знание законов счастья — выше счастья». Все стало искусственным, надуманным, по уму выстроенным, «сознание жизни» стало выше самой жизни, знание — выше чувства.

Извратилось ключевая для прошлой жизни способность любить. Теперь «каждый возлюбил себя больше всех… Каждый стал столь ревнив к своей личности, что изо всех сил старался лишь унизить и умалить ее в других». «Явилось рабство», в том числе добровольное — слабые охотно подчинялись сильным.

Может быть, фантастика Достоевского рисует нечто безвозвратно оставшееся в прошлом? Мы живем иной жизнью и не способны от нее отказаться? А совместить ту древнюю жизнь с нынешней, привычной, имеющей массу внешних удобств, уже невозможно? Гений отметает такое предположение. Внешнее бытие не обязательно должно мешать внутреннему. Важно только, чтобы не материальное благополучие владело людьми, но они владели (пользовались) внешними благами, оставаясь внутренне верными своей божественной природе. Герой Достоевского так заключает свою историю: «…я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей» (43).

Предания о золотом веке и, в частности, христианское учение о рае, утерянном первыми людьми, всегда вызывали особое вдохновение творческой части человечества. Они оказали сильнейшее влияние на искусство, культуру, нашли отражение в средневековой христианской иконографии, творчестве великих живописцев и литераторов, наконец, в научных изысканиях XIX века (например, у Л. Моргана, Н. Зибера и др.) и даже в практических действиях. Известно, что европейские мореплаватели в эпоху Великих географических открытий искали сохранившиеся очаги золотого века и нередко принимали за них обнаруженные первобытные общины, не знавшие развращения цивилизацией, внутренней вражды и взаимного насилия. Отчасти по подобию доисторическому «золотому» прошлому человечества выстраивали свою жизнь члены древнееврейской общины ессеев, принимавшей, согласно преданию, непосредственное участие в воспитании Иисуса и подготовке его к миссии Спасителя; затем — ранние христианские общины и первая христианская церковь в Иерусалиме. Лозунг практически всех революций — «Свобода, равенство, братство» — вольно или невольно был пропитан духом золотого века.

Позднее понятие «золотой век» вошло в обиходную речь, стало своего рода народным и литературным сленгом. Общеприняты и понятны выражения «золотой век Екатерины Великой» (или английской королевы Виктории), «золотой век русской литературы», «золотой век голландской живописи», «золотой век Флоренции» и даже — «золотой век цензуры», «золотой век динозавров», наконец, «золотой век мифов и легенд». Каждое из них подчеркивает имевший место когда-то, но теперь утраченный высший уровень развития, период расцвета соответствующего феномена.

За пределами античности всплеск интереса к далекому прошлому человечества наблюдается с середины второго тысячелетия новой эры. Переход от мрачной и почти неподвижной в своей тональности атмосферы Средневековья к эпохе Возрождения оживил интерес к проблеме золотого века. Возможен ли он в принципе? Если был в прошлом, значит, где-то существует и в настоящем и, несомненно, может быть создан в будущем?! Возродившееся творческое состояние людей не позволяет оставаться удовлетворенным существующим положением вещей, заставляет мечтать, подспудно чувствовать и верить в возможность чего-то иного в жизни — лучшего, светлого. На смену древним легендам и мифам приходят утопические произведения эпохи Ренессанса и начала Нового времени, рисующие в той или иной форме аналоги золотого века. Начинается, если использовать уже обозначенную форму, «золотой век утопий».

Утопия (в переводе с греческого — «благословенная страна») — изображение некоего идеального общественного устройства, лишенное научного обоснования. Человечество, как правило, неудовлетворенное настоящим, искало образцы более счастливой жизни в двух направлениях. Либо в прошлом — через возвращение во времена единства с Богом, когда благополучие людей определялось не внешними достижениями, а внутренними состояниями человека и его отношениями с вечностью. Либо в будущем — через развитие разумности, совершенствование общественного устройства, научно-технические и экономические достижения. В некоторых вариантах допускалось сочетание действия двух сил — небесных и научно-практических.

В античные времена, когда вера в народные предания еще не была вытеснена из сознания людей верой в торжество познания, творцы утопий чаще обращались к прошлому.

Платон в диалоге «Государство» — одном из первых сочинений утопического толка — пишет, несомненно, под влиянием известных ему преданий, о возможности создания идеального общественного устройства, освященного божественной волей и имеющего связь с Богом. У людей этого общества должен быть почтительный страх перед Богом и, как следствие, отсутствие всех земных привилегий — сословных, властных, имущественных, обусловленных правом на частную собственность. Основу счастливого бытия людей в государстве Платона прежде всего составляет покровительство со стороны Бога.

В научных утопиях эпохи Возрождения и Нового времени счастливое будущее чаще видится результатом разумных действий и научно-технического прогресса. Большинство авторов полагает, что «благословенную страну» можно создать. Однако и в этих утопиях вольно или невольно жизнь людей в этом будущем оказывается очень похожей на ту, что рисовали предания о золотом веке. Под влиянием нарастающего числа географических открытий утопии нередко приобретают форму описания идеально устроенных обществ, якобы еще существующих где-то на земле или существовавших в недалеком прошлом.

Т. Мор (1478–1535) в 1516 году пишет сочинение «Утопия», от которого, собственно, и ведет свое происхождение термин «утопия». В повести показан остров в Атлантическом океане, на котором, благодаря своим нравственным качествам и внутренней близости друг к другу, живут только счастливые люди. Здесь обязателен труд (не более шести часов в день), но распределение всего произведенного равное, по потребностям. Отсутствует частная собственность, все принадлежит всем. Происходящее на острове рассматривается с позиции верующего человека, ревностного католика. Поэтому ощущается подобие утопического варианта жизни тому, что было характерно для раннехристианской общины. В этом сочинении еще преобладает желание автора видеть основой благополучной жизни людей их духовное единство и веру в Бога. Жизнь на счастливом острове явно противоречила реальности, и потому, понимая утопичность своего проекта, автор любил говорить: такую жизнь «я более хочу, чем ожидаю». Т. Мор был казнен английскими реформаторами церкви за преданность католицизму и спустя столетия канонизирован католической церковью.

Столь же фантастически благополучной показана жизнь людей в «Городе солнца» Т. Кампанеллы (1568–1639). Итальянский философ и поэт, проведший около 27 лет в тюрьме за участие в заговоре против испанского владычества, свой «Город солнца» написал в форме рассказа мореплавателя о встреченной им идеальной общине, руководимой кастой ученых и жрецов. Ее жизнь отличали отсутствие частной собственности и семьи, государственное воспитание детей, обязательный труд при четырехчасовом рабочем дне, развитие науки и просвещения. В этом произведении уже налицо сочетание двух источников человеческого благополучия — покровительство Бога и научные достижения.

Известный английский философ-материалист Фр. Бэкон (1561 — 1626) в работе «Новая Атлантида» рисует свой вариант светлого будущего человечества. Само название повести говорит о том, что автор знал легенду об Атлантиде, но в противовес этой легенде предложил иной проект организации идеальной жизни. В его Атлантиде жители острова оказались в состоянии сами организовать в высшей степени счастливую жизнь благодаря «плодотворным размышлениям» и умелому использованию результатов познания. На острове создан «научно-технический центр» («Дом Соломона»), который занимается не только научными исследованиями, но и организацией жизни людей. Наука — залог благополучия Новой Атлантиды. В основу проекта Бэкон кладет выдвинутый им тезис «Знание есть сила». Показательно, что сам убежденный сторонник благотворного влияния на людей познания и разума вел далеко не беспорочную жизнь — в 1621 году он был уволен со службы у английского короля за взяточничество. В этой утопии все надежды в деле построения счастливого будущего человечества — на познание и науку.

Утопические мотивы неоднократно звучали в произведениях Эразма Роттердамского (трактаты о «вечном мире») и Я. Коменского (педагогическое решение проблемы счастливого будущего). Позже — у Ж.-Ж. Руссо, Р. Оуэна, К. Сен-Симона, Ш. Фурье, И. Бентама, И. Канта, Т. Манна, Г. Уэллса, Г. Маркузе, П. Гудмена, Ф. Полака, Б. Скиннера… Идеи некоторых утопических сочинений Нового времени непосредственно переплетаются с легендами о золотом веке. В числе таких сочинений — «История севарамбов» Д. Вераса, «Взгляд назад» Э. Беллами, «Фрейландия» Т. Грецки, «Потерянный рай» Дж. Мильтона и др. В России подобные мотивы содержат «Путешествие в землю Офирскую» (1786) М. М. Щербатова, «Рассуждение о мире и войне» В. Ф. Малиновского (1803), отдельные сочинения декабристов и революционных демократов.

О некоем подобии золотого века, но опять же не по образцу прошлой жизни человечества, а как варианте будущего, сотворенном самими людьми, пишет один из соратников В. И. Ленина А. А. Богданов в книге «Красная звезда». В духе марксистской идеи он рисует жизнь на планете Марс («Красная звезда»), обогнавшей Землю в социальном развитии на несколько столетий. Утопия показывает общество победившего коммунизма — создавшее на основе высокого уровня достижений науки и техники безденежное материальное изобилие и на деле воплотившее в жизнь лозунг «от каждого по способностям, каждому по потребностям». По аналогии с людьми золотого века марсиане почти бессмертны. Только, в отличие от прошлого, их долгожительство обеспечивается извне, достижениями медицины и социальным комфортом. Здесь нет представлений о вечности и связей с ней. Поэтому, когда долголетие начинает тяготить, возникает проблема ухода из жизни — фактически «в никуда». Жить вечно не хочется, но и умирать страшно. Такой проблемы не знали жители золотого века. Все рациональные варианты спасения неизбежно упираются в ту или иную непреодолимую проблему.

Достижения эпохи научно-технического прогресса, казалось бы, почти приблизили человечество к созданию того, о чем рассказывали древние мифы и более поздние утопии. Оставались еще расхождения по поводу того, в какой форме и на каком конкретном фундаменте будет построен земной рай. Большинство ученых Западной Европы и США верили в технический прогресс и поэтому видели его «технотронным». Советский Союз параллельно создавал «социальный рай». Последующие успехи информатики, кибернетики позволили говорить об «электронном рае», а с появлением интернета — о «виртуальном рае». К концу столетия появились рецепты «экономического рая», основанного на развитии производства и материальном благополучии людей.

Футурологи были убеждены, что наука в состоянии не только обеспечить всеобщее материальное благоденствие, но и трансформировать человека, облагородить его, привить новые ценности, сформировать отвечающие времени личностные качества. Не получилось! ХХ век фактически стал свидетелем всеобъемлющей дискредитации идеи построения в современном мире (и методами этого мира!) жизни, хотя бы отдаленно обеспечивающей людям счастье, аналогичное тому, что было в золотом веке. Безрезультатными оказались все попытки помочь людям найти внутреннее благополучие и смысл жизни через экономические реформы, технический прогресс, социальные преобразования.

Многое в нынешнем мире может утверждать, что наступил его золотой век, но только не человек и не человечество в целом. Например, не будет преувеличением заявить: сегодня — «золотой век техники»