День Нордейла

— Дрейк?

Место на постели справа от меня пустовало — уже остывшее место, холодная простынь.

Я приподнялась и почти сразу же увидела его, стоящего у окна. Нордейл едва окутался в предрассветную дымку; по саду растекся туман.

— Почему ты не спишь?

Он стоял спиной ко мне — в штанах и без рубашки, — смотрел прямо перед собой, и я была готова биться об заклад, что в эту самую минуту Дрейк Дамиен-Ферно не видел ни стекла, ни застывших в безветрии кустов, ни далекого, едва начавшего окрашиваться розовым неба. В комнате уютная темнота — в такую нужно смотреть самые последние ускользающие из воображения с пробуждением сны.

— Аарона нет, — донеслось глухо.

Мой вялый спросонья мозг новую информацию переварить не смог, однако уверился в том, что Великий и Ужасный однозначно смотрит не сквозь стекло на улицу, а на очередную невидимую энергетическую карту.

— Нет где? Дома? В городе?

Разве это повод для бессонницы?

Странный и неподвижный, будто застывший, Начальник чуть повернул голову:

— Нет в этом мире.

Мои веки дрогнули одновременно с мозгом — сон слетел.

— Как он мог исчезнуть? Давно?

Умер?

Туман за стеклом напоминал сигаретный дым, выдохнутый великаном. От Дрейка веяло не замешательством, но странным недобрым спокойствием. А еще легкой изморозью и работающими на полную мощь инерционными полями. И это в неполные пять утра.

— Судя по временным метрикам, — пояснили мне от окна, — Аарон Канн никогда не появлялся в Мире Уровней.

Они исчезли один за другим в течение часа. Дэлл Одриард, Рен Декстер, Баал Регносцирос… Все.

— А Баалька, — спрашивала я глупо, — она… никогда не рождалась?

От того, как в этот момент гнулась реальность, по позвоночнику шла изморозь. Не спасал ни теплый плед из кресла, ни согретый чай.

Дрейк не отвечал. Он стоял посреди гостиной более не похожий на человека; электрический трансформатор — вот, на что он стал похож. Неподвижный, исходящий упругими волнами, с отсутствующим и в то же время неприятным выражением лица. Он более не находился здесь, в особняке — он был везде, одновременно в каждой точке этого мира. С бешеной скоростью считывал информацию, пропускал ее через себя, вычислял возможные варианты случившегося.

А я боялась подходить близко. Холодными вдруг сделались руки и ноги, тошнотворно хрупким сознание.

Их нет. Никого нет.

Я не верила.

Поднялась, достала из сумки телефон и, несмотря на то, что шел шестой час утра, вошла в меню «Контактов». Некоторое время медлила, решая, какой из номеров набрать, затем коснулась экрана напротив имени Халка Конрада.

И спустя секунду услышала совершенно неуместную в моем понимании фразу о том, что «набранный номер не существует».

Мак… «Абонент недоступен…»

Рен — «Набранный номер не существует…»

«Дура! — хотелось сказать голосу-роботу. — Он существует! Еще вчера существовал».

Но Дрейк почуял неладное первым. И даже не имело смысла задаваться вопросом — как.

А ведь в последние дни все как будто наладилось, вошло в норму: вернулась в наш прежний дом Клэр, привезла с собой кошек, прибралась, разложила по полкам, как когда-то, свои вещи. Вот только телевизор до сих пор не включала — для чего-то завесила экран полотенцем.

«Набранный номер не существу…»

Я делала это по кругу, раз за разом — пыталась дозвониться до пропавших ребят.

Где же вы? Куда вы делись?

Вид Дрейка откровенно пугал — слишком светлый, расплывчатый, будто распадающийся на атомы. Начальник запустил в работу всю свою мощь, и ничего хорошего это не предвещало.

«Рен, ответь… Элли…»

«Абонент недоступен… Номер, который набираете, не существует».

Робот был непреклонен. Мне вдруг отчаянно захотелось проснуться: это сон, этот кошмар не может быть реальностью.

Лайза? Райна? Логан? Почему разом из строя вышли все номера.

Отряда нет. Их больше не существует…

И совершенно неуместное желание выпить чего-нибудь покрепче чая.

Нестабильность — сложный элемент. Мы привыкаем к людям, к укладу, к собственным привычкам. К тому, что можно в любой момент достать сотовый, нажать кнопку, и на том конце тебе ответят «Алло». Привыкаем к выбранному нами окружению — оно становится оплотом, ибо состоит из людей, способных тебя поддержать. И, когда оно рушится, рушится привычный и незыблемый мир.

Что стало бы со мной сейчас, не стой посреди гостиной Дрейк? Даже такой страшный, как теперь.

Он «очеловечился» примерно двадцать минут спустя. Сел в соседнее со мной кресло, ровным тоном подвел итог, поднявший на моем загривке волосы:

— Никого. Нет и никогда не было.

— Что это значит?

Мой голос охрип, как у больного ангиной.

— Это значит, что кто-то изменил прошлое. И тем самым сильно меня разозлил.

То, каким тоном была произнесена последняя фраза, вдруг сделало очевидным весь ужас наличия Дрейка — не друга, но Дрейка-врага.

— Я убью ее.

— Кого?

Я уже знала, кого: «лысую». Она явилась вновь и попыталась завладеть нашими «мальчиками» уже не в виде их спермы, но в виде живых людей.

— Но ведь убивать нельзя, — выдохнул, качнула я головой. — Ты ведь сам говорил про «кармические» узлы.

На меня взглянули серо-голубые глаза — такие холодные, что я на мгновенье ужаснулась, а не пропал ли за их льдом мой привычный Дрейк?

— Я принадлежу к категории тех, кто эти узлы создает.

— И не пострадаешь?

— «Пострадает нынче кто-то другой», — ответил мой возлюбленный моей же фразой из песни и улыбнулся так жутко, что мне стало очевидно: этим утром привычный мир окончательно развалился.

Он собирался в Реактор, а я бегала вокруг заводной собачкой, пытаясь выведать, как можно больше:

— А почему я их помню? Ведь, если они никогда не существова…

— Потому что, когда я ставил защиту, я защитил и наши с тобой пласты памяти от возможной перезаписи.

— А девчонок тоже нет?

— Есть. Они здесь, но они никогда не встречали наших ребят.

Дурь. Невозможно. Мой мозг дымился от надобности сделать возможным невозможное.

— Значит, что-то изменилось там, до их попадания в этот мир?

— Верно.

— И ты выяснишь, что именно?

— Ди…

Я знала, что именно сейчас не стоило лезть к Начальнику с вопросами, потому что там — под серебристой формой, под кожей, под волосами — на полную мощность работало практически незнакомое мне существо. И от этого отчаянно хотелось чего-то привычного, человеческого.

— Стой! — вдруг задержала я любимого на пороге перед самым выходом. Деловито, по-женски расправила ему ладонью складки на форме, приблизилась, чмокнула в нос (о, этот фон! Оголенный провод поцеловать было бы проще, чем этот нос). Заявила уверенным и нарочито спокойным тоном: — Мы справимся, ясно? Сгоняем в прошлое, изменим критическую точку и вернем всех в этот мир. Херня-война — обед по расписанию!

И ощутимо хлопнула Дрейка по груди.

Тот от неожиданности на секунду осоловел:

— Какой обед?

— Во время военных действий, — браво пояснила я. — Это присказка такая.

Он смотрел на меня странно. Но, кажется, из состояния «трансформаторной будки» немного вышел.

Свой телефон я теперь крутила в руках, как прибор инопланетного мира. Как нерабочий пульт от вызова космического корабля. Что толку — номера есть, а абонентов не существует? А без них, между прочим, от одного только осознания, что их больше нет, делалось непривычно и зябко.

А вот набранный номер Клэр дал привычные длинные гудки и очередной импульс по натянутым до предела нервам. А вдруг трубку возьмет не Клэр, а какая-нибудь Марта, Джоанна или Линдси?

Но на том конце раздался знакомый голос.

— Привет, Ди. Все нормально? Зайдешь на пирожки?

Я старательно втянула воздух и медленно выпустила его наружу — хоть что-то в мире стабильно.

— Привет. Зайду. Слушай, я хотела спросить… ты помнишь…

И запнулась.

— Что?

— Не что — кого, — на фоне звенели кастрюли, лилась из крана вода. — Наших ребят. Мака, Рена, Халка, Дэйна?…

Конец ознакомительного фрагмента.