Как начать разбираться в архитектуре

Архитектура, да и в целом искусство Месопотамии (Междуречья) и Древнего Египта значительно ближе к нам, чем дольмены или менгиры. Во всяком случае, в основном это уже создания исторические: у народов, живших вдоль рек Нила или Тигра и Евфрата, была письменность, а значит, их документы донесли до нас имена и даты. Конечно, это не всегда так, но в большинстве случаев нам есть на что опереться. Мы можем расшифровать знаки, оставленные этими цивилизациями, и понять, с какой целью они создавались и что выражали.

Памятники этих культур поражают масштабом и монументальностью. Египетские пирамиды или зиккураты Междуречья, общепризнанные знаки этих цивилизаций, — грандиозные создания, возникшие в самых мощных в Древнем мире государствах Древнего Востока.

В первобытном обществе люди жили родами и племенами, и в их представлении всепроникающая божественная сила жизни, витальность, поровну распределялась между всеми живыми существами на земле. А в древневосточных деспотиях, прежде всего в Египте и Месопотамии, средоточием этой силы стал царь или фараон, который ко всему прочему еще и обожествлялся. Миллионам других людей, например, рабам, было отказано в бессмертии, а значит, в причастности к мировой витальности.

Возникновение в период бронзы, в IV–III тыс. до н. э., двух столь сильных, мощных, иерархически построенных, централизованных государственных образований имперского типа, двух деспотий выглядит практически необъяснимо. Мы не можем понять, как случился переход от децентрализованного племенного общества к централизованному. Причем все государства — рабовладельческие. Почему люди выбрали для себя иерархию и деспотию как принцип жизни?

Государства Междуречья и Египет имеют много общих черт, но одну из них хочется объяснить словами великого русского поэта XX века Осипа Мандельштама. В статье «Гуманизм и современность» (1922) он писал, что бывают эпохи, которые строят из человека, а не для него. Но есть и другие, основывающие свое величие на высшей целесообразности в соответствии с потребностями личности.

Мандельштам использовал в своей статье и понятие «социальная архитектура», которая, с его точки зрения, измеряется масштабом человека. Имел он в виду, безусловно, структуру общества, формирующуюся в соответствии с пониманием личности.

На первый взгляд, культуры Египта и Месопотамии относятся к первому типу: там строили из людей, а не для них. Однако это, во-первых, касалось далеко не всех: в Египте особые знания и умения делали человека даже подобным богам и уж во всяком случае достойным памяти, т. е. вечности. Играл роль и высокий общественный статус (и материальный достаток, конечно). Во-вторых, мы увидим, что сквозь основы деспотического правления прорастали побеги индивидуализма — пусть робкие, но все-таки не заметить их трудно.

Первое, что мы замечаем, глядя на зиккураты и пирамиды, так это их облик: мощное обширное основание — и постепенное сужение объема кверху, к вершине. Такова и общественная структура деспотии: внизу множество простого народа, того самого строительного материала истории. Перед нами иерархия, только теперь еще более определенная. Чем выше, тем малочисленнее следующие социальные слои или уровни: попавшие на них люди обладают большим количеством прав и привилегий. И, наконец, вершина — царь — тиран — единственный обожествленный деспот.

В IV–III тыс. до н. э. на азиатском континенте возникли очень сильные государства с центрами в укрепленных городах с, как бы мы сейчас сказали, развитой инфраструктурой. Символами этих государств стали здания, главным государственным видом искусства — архитектура: в Месопотамии это были зиккураты, в Египте — пирамиды. Вокруг основной пирамиды располагался пирамидный комплекс: стена вокруг основной пирамиды, образующая внутренний двор; пирамида-спутница, в которой погребался кто-то из ближайших к фараону людей (супруга, или сын, или дочь и др.); заупокойный храм, храм в долине, дорога и еще некоторое количество построек и сооружений. О предназначении обоих храмов египтологи спорят, поэтому говорить о них здесь не стоит.

Комплекс строился на плоскости, и египетские храмы — четырехугольники, в плане «растянутые» по земле. Пирамида, равно как и зиккурат, — доминанта здесь. Менгир, зиккурат, пирамида — все восходит вверх, словно растет из земли к небу, ввысь из материнского лона, и поднимается к небу. Это символ жизни. И иерархическое государство тоже мыслилось, безусловно, как живой организм, растущий с земли навстречу божественным существам — создателям мира.

В Египте формы культуры были свои, в Междуречье — свои. Есть ли у них что-то общее, кроме политического устройства? То, что позволяет объединять обе области в условное «древнеближневосточное» целое? Конечно! Это крайний консерватизм, пожалуй, невозможный позже и в других местах. На протяжении тысячелетней истории мы видим преемственность религиозных, а значит, и эстетических моделей. Единственный раз религиозную революцию в Египте попробовал произвести фараон Эхнатон, и что же? Стоило ему умереть, как собственный народ лишил его божественного статуса. Такую же преемственность наблюдаем в Междуречье, хотя государства-лидеры менялись: царства Шумера и Аккада, Древнего Вавилона, Нового Вавилона и Ассирии воевали друг с другом. Но формы культуры оставались одними и теми же. Поэтому жителей Междуречья можно иногда называть обобщенно — «месопотамцы» (это научный термин).

С чем связан консерватизм религиозных и культурных форм? С тем, что их незыблемость давала ощущение стабильности жизни и силы народа. Принципы устройства родового общества еще далеко не стерлись из памяти поколений, и делать так, как отцы и деды, означало поддерживать порядок мира. Религия как всеобщее государственное мировоззрение тоже со своей стороны выступала таким гарантом. А отдельный человек, следуя обычаям и отправляя обряды, ощущал, что делает что-то правильно. Если же результат не соответствовал ожиданиям, всегда можно было понять это как волю богов.

Парадоксально, что в этой ситуации в Египте и Междуречье постепенно стало складываться понимание индивидуальности, ощущение собственного «я». Анализируя множество древних текстов, ученые выяснили: в обоих регионах во II тыс. до н. э. формировалась религия личного бога. Религия незаметно подталкивала человека к осознанию себя отдельным, не похожим на других людей.

Еще один общий момент. Обе цивилизации — а цивилизация и есть «гражданский уровень» существования человека среди других людей, в большой общности — были в высшей степени бюрократическими. В любой области имелись чиновники, которые писали бесконечное количество «бумаг» (в Месопотамии это были клинописные глиняные таблички, в Египте — папирусы): отчетов, докладов, сводок, порой и… доносов. Процветала, разумеется, и коррупция, несмотря на жесточайшие наказания за взятки. Оба государства можно характеризовать как теократические, бюрократические, рабовладельческие.

Базовые моменты культуры Древнего Египта и Месопотамии известны всем нам. В Египте правили фараоны, каждый из них при жизни обожествлялся. После смерти владык Древнего и Среднего царств погребали в пирамиде (позже, когда разграбление гробниц приобрело катастрофические масштабы, способы захоронения стали иными). Боги Египта имели черты людей и животных, в науке это называется — антропоморфная (от греческого «антропос» — человек и «морф» — строение) и зооморфная (надо ли расшифровывать?) природа. Месопотамские деспотии возглавляли цари. Боги Месопотамии скорее антропоморфны, смешанной природой обладали духи или демоны, например, шеду — духи-хранители. Хотя здесь существовали и птицеголовые боги (ануннаки, пришедшие с небес, в небесной иерархии «младшие» боги).

Начнем, как говорится, по старшинству: нам известны памятники древнеегипетской культуры, относящиеся к V тысячелетию до н. э. Но исторически начало египетской цивилизации относится к рубежу IV и III тысячелетий до нашей эры: именно тогда Менес, провозгласивший себя царем, объединил земли, простиравшиеся вдоль Нила, — Верхний и Нижний Египет. Начало эпохи Древнего царства связано с именем фараона Джосера, основателя третьей правящей династии. За это время выработался первый тип пирамид и сменивший его второй, а также начался бронзовый век. В 2155 году до н. э. Древнее царство распалось; после тяжелого, но, к счастью, краткого периода междувластия фараон Ментухотеп I вновь объединил страну. Среднее царство (с 2040 года до н. э.) характеризуется культурным расцветом. В стране не только шло интенсивное строительство, но и всесторонне развивались науки и искусства. Цари диктовали писцам нравоучительные тексты, математики записывали свои расчеты на папирусах, инженеры возводили ирригационные сооружения, столь важные в стране с учетом ее климатических особенностей, жрецы прозревали связь человеческой жизни с положением звезд. Одна династия правителей сменяла другую; конечно, не всегда процесс укрепления государственности шел плавно и бескровно, однако глобальных потрясений Египет не знал примерно до 1785 до н. э., когда слабость власти привела к внутригосударственному катаклизму. Кризис продлился много десятков лет. Помогла внешняя угроза — Египет завоевали кочевники-гиксосы, и лишь доблесть и стратегические таланты фараона Яхмоса I, основателя XVIII династии, помогли победить врага. 1551 год до н. э., когда гиксосы были окончательно разгромлены, считается началом Нового царства. Оно славно именами великих царей, каждый из которых внес вклад в историю и породил множество легенд, связанных, конечно, с тем, что очень многого мы не знаем: и потому, что многие документы утрачены, и оттого, что далеко не все события в принципе документировались жрецами. Тем не менее царица Хатшепсут, Тутанхамон, Рамсес — эти люди по-прежнему занимают наше воображение.

Увы, с течением столетий государственность изживала себя, и в середине I тысячелетия Египет был завоеван ассирийцами, еще три столетия спустя — персами, а потом, достаточно скоро, Александром Македонским. Основатель Александрии провозгласил себя фараоном и сыном верховного бога Амона (его власть распространялась на бездну небесного пространства), что не спасло царя от ранней смерти. Наследники Александра, диадохи, поделили империю, и Египет достался потомкам Птолемея, основателям легендарной Александрийской библиотеки. К династии Птолемеев принадлежала и легендарная Клеопатра, погибшая в 30 году до н. э., когда Египет уже стал частью Римской империи.

Многое из дошедшего до нас от Древнего Египта относится к заупокойному культу (не все: памятники находили и в местах, не связанных с ним). Все, что мы видим в пирамидах, — это искусство, предназначенное богам, обращенное к ним. Настенные росиписи — подробный рассказ о том, как в пору земного существования фараон заботился о почитании высших сущностей и как добросердечно примут они его в загробной реальности. Существуют, конечно, письменные источники, и они свидетельствуют, что египтяне были очень жизнерадостным народом и их культура вовсе не целиком была проникнута мрачноватым духом мистицизма, как можно решить, анализируя исключительно материал погребений. Но до нас дошли в основном только памятники, относящиеся к культу мертвых, и понятно почему: пески пустыни поглотили, а ветер и войны смели с лица земли почти все, чем жили люди день за днем под светом Солнца-Ра.

Везде, где бы ни появлялись египтяне, они тут же начинали строить храмы. Геродот вообще утверждал: этот народ вообще первым в мире поставил культовые алтари и статуи. Идея божественности фараона, а значит, и власти, доминировала при богослужении. В храме Рамсеса II, правившего в 1279–1213 годах до н. э. (развалины храма находятся в Герф-Хусейне, Нубия) статуи Рамсеса в нишах между колоннами располагались так, что в какую сторону ни повернулся молящийся, он всегда видел царя.

В «религии царей» верховный правитель — воплощенное божество: великий дух находил приют в человеческом теле. К тому же в каждой области страны имелось отдельное божество, и фараон оказывался и его воплощением — помимо того, что представлял на земле бога небес Амона, солнечного Ра (оба бога слились в эпоху Нового царства, образовав единство неба и солнца, Амона-Ра) и Осириса, умирающего и воскресающего. После смерти тело фараона продолжало считаться обиталищем высшей силы, поэтому-то и возникали пирамиды как хранилища царственной плоти. Потому же не только пирамиды, но и храмы украшались настолько богато, насколько позволяло благосостояние того или иного города: своего небесного покровителя нужно было встречать во всем блеске земных возможностей.

Наследование трона шло по женской линии, но правителями все же преимущественно оказывались мужчины. Царица отождествлялась с богиней Исидой, супругой Осириса, «сидящей на троне». Некоторые царицы (среди них Яхмос-Нефертари, Тейя, Нефертити и Нефертари Меренмут) пользовались сугубым почитанием. Другие цари и царицы вызывали необъяснимую, с нашей точки зрения (сказывается недостаток информации), ненависть подданных, и после смерти память о них стиралась: картуши (рельефные пластины в форме свитка папируса) с их именами в храмах сбивали, надписи стирали, статуи разбивали или переделывали.

Самое грандиозное создание египетской культуры — все же не храм, а пирамида. Парадоксальное явление! Словно открытый и дерзкий вызов смерти, идущий из самого сердца культуры, обращенной к мертвым… Первое значительное архитектурное сооружение — знаменитая пирамида Джосера — построена в середине III тысячелетия до н. э. Она имеет форму зиккурата, хотя в истории зовется ступенчатой пирамидой — прежде всего для отличия культур, египетской и месопотамской. Ее автор, архитектор Имхотеп, разработавший технологию кладки из тесаного камня, впоследствии был обожествлен и признан сыном бога Птаха — вот до какой степени ценили в Древнем Египте мудрость, талант и умение (ситуация, непредставимая для Месопотамии, где никого равного царю помыслить было невозможно). Предание гласит, что храм в Эдфу по соседству с Фивами (древнейшее здание до нас не дошло, только отстроенный вариант эпохи Нового царства) Имхотеп построил по плану, упавшему с небес (заметим на будущее, что первые скульптуры в Элладе, так называемые ксоаны, согласно легендам, также попадали на землю с неба).

Интересно, что история сохранила имена совсем немногих архитекторов, про которых современники думали, будто те познали структурные законы Вселенной. Таким же, как Имхотеп, был французский аббат Сугерий (Сюже́р), о котором мы будем говорить в связи с готикой. Конечно, это мировые гении, но даже среди гениев они выделяются невероятной силой интеллекта. И если принять во внимание метафору, которую в некоторых культурах употребляют для определения Творца — Архитектор Вселенной, — то становится понятно, почему к таким зодчим относились с пиететом и трепетом…

Помимо Имхотепа, нам известно имя другого архитектора, Аменхотепа, сына Хапу — тезки фараонов, по совместительству главного мага и главного лекаря страны. Он так же, как Имхотеп, обладал множеством талантов в самых разных областях, но главным была архитектура, тот вид искусства, который, как и музыка, требует высочайшей степени развития абстрактного мышления. Ему приписывают создание Колоссов Мемнона — две гигантские статуи фараона Аменхотепа III. Строителя Аменхотепа почитали до такой степени, что позволили ему возвести храм, в котором его почитали бы после смерти. И зодчий воспользовался возможностью, не только спроектировав огромное здание (45 × 110 метров), по сравнению с которым близлежащий храм фараона Тутмоса II кажется скромной часовней, но и заложив в первом дворе довольно большой пруд, наполнявшийся грунтовыми водами.

Также в египетский пантеон вошел мемфисский жрец Джедхор. Еще — фиванский врач Ноферхотеп, который стал проявлением божественной сущности Хонса — бога врачевания. После смерти эти люди изображались на расписных рельефах, иногда в таком же масштабе, как и фараоны, при которых они жили, а значит, приравнивались к ним по статусу.

Чтобы понять, насколько высоко ценились в Египте образованные люди, достаточно начать читать стихотворение «Прославление писцов», созданное около 1300 года до н. э.:

Это древнеегипетское стихотворение напоминает нам какой-то хорошо известный текст. Как будто что-то подобное мы читали еще в средней школе… Да, конечно! Это же Пушкин, «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»!

Однако на уроках нам говорили, что и пушкинский текст, и многие другие «Памятники», созданные русскими поэтами, суть переложения оды древнеримского поэта Горация. Конечно, так. Но получается, что Гораций был знаком с «Прославлением писцов», уж больно близки его идеи к тем, что высказаны древнеегипетским автором. Под писцами, конечно, он понимает не только тех, кто переписывал документы, но вообще всех владевших искусством письменного изложения своих мыслей. В этом смысле все прозаики и поэты, включая Ломоносова, Державина, того же Пушкина, Брюсова и даже Бродского (свой «Памятник» есть и у него, хотя это скорее «Антипамятник»), — конечно, писцы.

Иной, чем у пирамиды Джосера, облик имеет самая известная пирамида Египта, предназначенная для фараона Хуфу, или Хеопса, как его называют на эллинский манер (около 2600 года до н. э.). Форма у нее уже совершенно другая — это тетраэдр. Причем во время создания усыпальница Хуфу была облицована снаружи отполированными плитами и выглядела еще красивее и внушительнее, чем сегодня.

Пирамиды начинали строить при жизни фараона и под его непосредственным контролем. Процесс занимал в среднем лет двадцать. В сооружении грандиозных зданий из точно пригнанных друг к другу каменных блоков принимали, разумеется, участие рабы, но трудились на строительстве и свободные люди: поскольку фараон был существом божественным, постольку создание его вечного дома было прямой обязанностью его подданных. Вход был единственным, его замуровывали после упокоения тела (что не мешало осквернителям гробниц их вскрывать и грабить). Внутри пирамиды, как видно на примере усыпальницы Хеопса, находился, как правило, коридор, идущий под наклоном снизу вверх или, наоборот, сверху вниз. Причем именно под таким углом, как считают современные ученые, в Древнем Египте можно было наблюдать звездное небо. Коридор приводил в погребальные камеры и другие помещения, где хранились несметные сокровища — драгоценные предметы, с которыми фараон уходил в иной мир. Сами погребальные камеры организовывались так, чтобы их стороны были сориентированы по четырем сторонам света.

Согласие с ритмами Вселенной для египтянина было очень важно, и это особенно интересно в связи с тем, что жители долины Нила, заботившиеся о бессмертии, чрезвычайно бережно относились к физической жизни. Философия обитателя берегов Нила может быть выражена примерно так: «Радуйся! Радуйся каждый день, пока находишься здесь, на земле! Празднуй каждый прожитый день! Ведь никто из ушедших не вернулся обратно к нам оттуда, и по самому большому счету мы ведь не знаем, что там такое…» В отличие от многих древних народов, современники фараонов очень любили детей и с уважением относились к детскому возрасту, не считая, что ребенка надо как можно скорее превратить в маленького взрослого.

И это, заметим, в стране, где культ мертвых достиг силы, небывалой во всю историю человечества. Одно только бальзамирование умерших чего стоит. Эта сложнейшая процедура, подразумевавшая использование высоких технологий (да-да, никакого преувеличения тут нет) и требовавшая чрезвычайного мастерства, была разработана для того, чтобы со временем душе, покинувшей тело, было куда вернуться…

Анализируя внутренние росписи египетских гробниц, покрывавшие стены помещений и составлявшие визуальный рассказ о загробном бытии в соответствии с текстами великой египетской Книги мертвых (появилась в эпоху Нового царства; также изображали сцены из Книги врат, Книги Коровы, Амдуата и др.), мы уже не видим той хаотичности, на которую обращали внимание при разговоре о первобытном искусстве. Если верна гипотеза о том, что на наскальных рисунках отсутствие композиционного единства объясняется желанием передать последовательность событий во времени, то она работает и здесь, правда, с обратным знаком: в царстве мертвых времени нет, и все, что изображается на стенах, застывает раз и навсегда. Чтобы добиться гармоничного расположения изображений, художники создавали эскизы на куске камня или глиняной пластине — остраконах, которые потом выбрасывали так же, как сегодня художники уничтожают свои эскизы, сделанные на бумаге. Только за счет того, что известняк прочнее бумаги, некоторые «почеркушки» дошли до нас, поскольку сохранились в древнеегипетском бытовом мусоре. После утверждения эскиза стена расчерчивалась на клетки, изображение переносилось на нее. Для эскизов использовались уголь и темные охры.

Но кто же делал все эти изображения, рельефы, круглые скульптуры, порой достигавшие грандиозных размеров? При фараоне Аменхотепе I (правил в 1525–1504 гг. до н. э.) появилась целая деревня, ныне носящая название Дейр эль-Мединэ, где жили художники, чья работа заключалась в украшении царских гробниц. Поселок располагался на левом берегу Нила, в полутора километрах от Фив, в «Месте истины», между Долиной царей и Долиной цариц. Художники именовались «Послушными призыву в Месте Истины» или «Работниками Царской Гробницы». Деревенька была совсем маленькой, до 68 домов, но ведь талантливых художников ни в одной стране не бывает слишком много. Всего одна улица, вокруг — шестиметровая кирпичная стена, узенькие переулки, сверху перекрытые циновками для защиты от палящего солнца. Около единственных ворот — огромная цистерна с водой. А над домиками возвышалась Великая вершина Запада (имеется в виду, конечно, запад Египта), гора Дехенет, и рядом с ней храм богини Хатхор.

Дома жителей были небольшими и построенными по единому принципу из кирпича-сырца, необожженного, сделанного из смеси глины и крупно нарезанной соломы и в большинстве случаев сформованного вручную, на каменных фундаментах. Каждый отличался от другого рисунком на стене. В исключительных случаях на рисунке изображалась занимавшая домик семья, причем не только люди, но и домашние животные. Как правило, трудились здесь поколениями: отец, брат, старшие сыновья. В передней делались изображения семейных богов-покровителей. Центром дома был высокий зал с маленькими окнами под крышей, которую поддерживала деревянная колонна. Мебели было мало, вечером, когда становилось прохладно, все собирались на крыше и взрослые рассказывали сказки.

Мастера (не только мужчины, но и женщины, правда, довольно редко) разделялись на бригады и в начале рабочей декады (египтяне делили месяц не на недели, а на десятидневки) уходили в Долину царей на работы. В течение недели художники писали домой, и эти письма тоже сохранились. Все рабочие дни фиксировались, все виды выполненных работ заносились в табели.

В Древнем Египте культура, т. е. духовная жизнь человека, воплощенная в материальных объектах, очень тесно связывалась с природой. Эту особенность впоследствии переняли у египтян древние эллины. В дальнейшем мы увидим: чем дальше движется человеческая история, тем сильнее обе области расходятся, но в Египте этот процесс еле-еле намечался и был заметен разве что в том, что в природе нет абсолютно прямых линий, а в архитектуре они есть, или вообще в геометрии пирамид. Чувство единства материального и духовного выражено в образе египетского храма, предназначенного не для единственного мертвеца, а для множества живых людей и неумирающих богов.

Египетский храм в плане представляет собой прямоугольник. Со временем он увеличивался в размерах и менял форму, поскольку новые фараоны распоряжались пристраивать новые части. Хотя чаще происходило даже не это: цари распоряжались снести предыдущую постройку и на ее месте возводили новую. В храме потолок символизировал небесный свод, стены — поля, пол — первобытный океан. Справа и слева от сравнительно узкого входа стоял пилон из двух симметричных частей, расположенных по сторонам от дверного проема. В больших храмах пилонов могло быть несколько. Они напоминали небольшие усеченные пирамиды. А во внутренних помещениях (по длинной оси зоны под крышами чередовались с открытыми) находились колонны.

Древнеегипетскую колонну — непременную часть храмовой архитектуры — интересно проанализировать как знак связи не только мира естественного с рукотворным, т. е. созданным человеком. Помимо того, что колонна — символ единства природы и культуры, она еще и знак связи верха и низа, земли и неба, смерти и жизни. Первые колонны делались из связок папируса или тростника, плотно стянутых у основания и у соцветия. При этом зонтичное соцветие не срезалось, и груда стеблей свисала по кругу, а когда на такие колонны клали перекладину, то место перевязи скрывалось, оставались видны только цветки, и колонна воспринималась как растение. Позже, когда колонны стали каменными и выяснилось, что в камне нельзя в точности повторить формы соцветия папируса, капители (верхние части) стали вырезать в форме бутона лотоса с едва раскрытой чашечкой и появившимися изнутри лепестками. Прототип другого вида древнеегипетской колонны — пальмовый ствол, причем под сводом скрупулезно воспроизводилась обвязка пальмовых листьев.

Некоторые исследователи считают, что в Египте существовал культ колонны. Однако утверждать, что так оно и было, наверное, все же не стоит.

Формы капителей могли быть и другими. Например, в храмах, посвященных Хатхор, капители имели или форму головы этой богини (ее священным животным была корова, а также Хатхор изображалась в виде женщины с коровьими ушами и рогами) или форму систра — музыкального инструмента (трещотки), культового предмета этой богини, украшенного ее головой. При этом существовала и колонна, изображавшая связку тростника или сноп пшеницы. Храмовые колоннады производили грандиозное впечатление, и первая ассоциация, которая в связи с этим возникает у нас, — это, конечно, священная роща или лес, посвященные тому или иному богу или нескольким божествам. Только роща рукотворная. И здесь мы неожиданно видим связь с доисторическим искусством, которую можем установить благодаря очень смутным отзвукам древнейших мифологий, чудом сохранившимся в преданиях и легендах исторических народов. Культ дерева, наверное, столь же стар, сколь и культ матери-земли; дерево — естественный знак связи верха и низа, земного и небесного, ведь корнями оно связано с землей, а ветвями устремляется в поднебесье. Недаром у древних скандинавов Вселенная имела облик гигантского ясеня Иггдрасиля, соединявшего миры мертвых, живых и небесных существ. Кстати говоря, это свойство дерева прекрасно выражено в стихотворении русского поэта Афанасия Фета:

Однако вернемся в Египет…

В египетской мифологии все растения появлялись на свет благодаря Осирису, который давал жизнь стеблям и листьям, тростнику, ячменю, пшенице и фруктовым деревьям. Широко распространен был культ дерева, идущий с древнейших времен. В храмах встречались изображения фараонов, стоящих перед деревьями на коленях (например, перед священной сикоморой — Древом жизни). Сешат, богиня письменности, покровительствовавшая писцам (!), фиксировала продолжительность правления фараона на листьях священного дерева.

Колонные залы называются ныне гипостилями. Чтобы понять, насколько величественным становилось внутрихрамовое пространство благодаря этому архитектурному элементу, обратимся к описанию, сделанному исследователем Х. А. Хинк. Рассказывая о храме верховного бога Амона в Карнаке (построен не позже эпохи Среднего царства), она отмечала, что его ипостиль поистине огромен. Самый большой из других известных нам — ипостиль времен Нового царства в храме фараона Хоремхеба, последнего в XVIII династии, — меньше в два раза. Что уж говорить об остальных!.. Количество колонн в гипостильном зале карнакского храма — 134. Они стоят в 16 рядов, идущих с севера на юг. С запада на восток простирается центральная аллея шириной шесть метров. Таким образом зал делится на две симметричных части по 67 колонн. 12 колонн вдоль центральной аллеи достигают диаметра более трех с половиной метров и 21-метровой высоты. И по этим показателям храм Амона уникален: был также грандиозный храм Птаха в Мемфисе, однако он плохо сохранился и почти не изучен. Кстати, колонны Парфенона в Афинах ниже в два раза.

Колонны в храме Амона представляют собою стилизованные стебли папируса и покрыты росписью: верхние части, капители, выполнены, как положено, в виде соцветия. Они дорастают до потолка, покрашенного в синий цвет. На нем парят коршуны. Роспись и рельефы покрывают и стены зала. Его боковые части (нефы) ниже центральной на 10 метров, и два ряда окон, верхний и нижний, открывали доступ солнечного света в святилище. Дополнительное декоративное средство — иероглифические тексты на стенах, благодаря которым возникала возможность «читать» храм как гигантскую книгу (или свиток), прославляющую божества и царей Египта.

Двойственность египетской культуры проявляется в резком противопоставлении света и тьмы. Свет — примета обыденной жизни, в которой есть место бытовым занятиям. Тьма, полумрак — необходимая обстановка для почитания богов. Против тьмы и восстал фараон-еретик Эхнатон, провозгласивший бога видимого солнечного диска Атона верховным и даже сменивший из-за этого династическое имя. Он восходил на царство как Аменхотеп IV, но из «Амон доволен» (примерно так переводится имя «Аменхотеп») превратился в «Угодного Атону». Эхнатон сделал свет непременным условием культа, начав строить храмы вообще без крыши. И вот после смерти он оказался предан поруганию и забвению.

Как правило, храмы освещались не так обильно, как святилище Амона в Карнаке; через окна в верхней части стен внутрь попадал не прямой свет, а смягченный тенью потолка, рассеянный или отраженный. Его, однако, оказывалось достаточно, чтобы молящийся мог видеть красоту внутреннего убранства. В некоторых храмах свет был перекрестным, и ничего лучшего человечество никогда не сумело придумать. Некоторые храмы напоминали пещеры, и в этом, наверное, можно усмотреть связь с древнейшими религиозными культами эпохи ледникового периода.

При строительстве храмов возникали не только визуальные, но и акустические эффекты, причем некоторые из них оказывались спонтанными. Так, в храме в Эдфу в 1901 г. было отмечено удивительное явление. После падения двух кровельных плит и опасности обрушения остальных их укрепили, для чего проделали в каждой отверстие. И тогда камень… заговорил: каждое утро, когда солнце поднималось над горизонтом и его лучи касались каменных поверхностей, начали раздаваться звуки, похожие на гром. Причем в этой каменной речи слышался отчетливый ритм, она звучала то громче, то тише, то как выстрел или пальба, то как удар, то как вздох. Рассчитывали ли строители на такой или подобный эффект? Как можно сейчас утверждать? Но одно нам ясно: какие-то тайны пирамид унесло с собою время, и мы никогда их не разгадаем.

Конец ознакомительного фрагмента.