Сага о реконе

Вечерней электричкой они добрались до Владивостока и сошли на «Второй Речке». Еще полчаса пилили на автобусе, и столько же шли пешком, добираясь до полузабытого форта Морской крепости.

Попасть внутрь можно было лишь с крутого склона, и вот оно — сырое и неуютное нутро каземата.

Валера осматривался с любопытством и принюхивался с подозрением — уж больно аммиаком несло. Какое-то креативное быдло размалевало суровую бетонную стену нелепыми граффити, смысл которых сводился к тому, что «Rap жжот». Живописец хренов…

Люди строили, службу несли, а он все дерьмо из своей дурной головы — на стенку.

— Валера, мы на месте, — неожиданно серьезно и даже торжественно сказал Щепотнев. — Я обещал подробности, так слушай.

И Семен Семенович понес какую-то фигню про Интермондиум, про Хранителей, про попаданцев…

— Вы это серьезно? — перебил его Бородин.

— Абсолютно! Вот, это твой пропуск.

Валера повертел в пальцах шершавый листочек со своим именем и фамилией и стал накаляться. Они что, за лоха его держат?

— А бонусы? — выдавил он.

— Валера, там — Средние века, а мы — воины. Что с бою взято, то свято! Да не смотри ты на меня так! Я, думаешь, сам до конца во все это поверил? Но попробовать-то можно? А вдруг получится?

Бородин посмотрел на Щепотнева исподлобья и буркнул:

— Ладно. Пробуем.

— Тогда держи!

Шимон ловко выудил из рюкзачка пару ножей в чехлах.

Один он протянул Бородину, другой Плющу.

— Пока так, — сказал Щепотнев. — Со своим оружием в Интермондиум соваться не стоит, все равно отберут, но и безоружными быть нам не пристало. Верно?

— Ну, да… — вяло согласился Костя, взвешивая клиночек в руке.

— А ничего так ножичек, — оценил Валера.

— Будем резать, будем бить… — усмехнулся Семен, поправляя собственные ножны. — Валер, а ты убивал?

Бородин неприязненно посмотрел на Щепотнева, ощущая знакомый холодок в груди. Но не посылать же человека, раз уж тот тебя «облагодетельствовал».

— На войне не убивают людей, — сухо ответил Валерий, — там уничтожают вооруженную силу противника. Боевики по нам палили, мы открывали ответный огонь. Откуда я знаю, попал или нет? Только перед самым дембелем мне повезло — напоролся на бандоса в заброшенном ауле. Выскакивает, гад, с калашом наперевес — и на меня! Я смотрю на него, а палец будто сам на спуск давит. Помню до сих пор, как родного, — и бородавку на горбатом носу, и крошки в бороде, и засаленную чалму, или чё у него там на голове намотано было…

— Тошнило? — с интересом спросил Горбунков.

— Еще как… — вздохнул Валерка. — Всего выполоскало.

— И со мной та же фигня, — кивнул Семен. — Только всей разницы, что в Чечне контртеррористическая операция шла, а я в Афгане интернациональный долг исполнял. Это как в игре: подберите синонимы к слову «война»… А что было делать? Не убьешь духа^[26] первым, сам станешь грузом 200. Или, не дай Бог, в плен угодишь. Духи такое с нашими творили… Даже пацифисты зверели.

— Варвары, они и в Афгане варвары, — солидно кивнул Бородин. — Мы раз одного поймали — рабовладельца. Наших ребят скупал у бандосов и на цепь сажал, чтобы они ему кирпичи лепили да обжигали — вели производственный процесс. Короче, судили его по закону гор…

— Суровые будни защитников Родины, — усмехнулся Плющ, как почудилось Валере, — глумливо.

Бородина точно подбросило. Он резко шагнул к Косте, сцапал его за куртяк и рывком воздвиг.

— Служил?! — гаркнул Валерий и встряхнул Мелиота. — Служил, чмо? Призвать бы тебя в ряды, с-студент! Хапнул бы экстрима — до усрачки!

А реконструктор поднапрягся и провел «ливерпульский поцелуй» — ударил десантника головой в лицо, чудом не сломав тому нос, — Бородин отстранился в последнее мгновенье.

Но удар был хорош — Валера растянулся на холодном цементном полу. Моментально вскочив разгибом вперед, припомнил армейские экзерсисы — врезал Косте кулаком, тут же добавив локтем. Плющ отлетел и повалился.

— Брейк! — спокойно сказал Щепотнев, разводя противников.

Рекон, правда, рванулся, отбрасывая руку Семена, — и мигом заработал укол пальцем, твердым, как отвертка. Задохнувшись, Костя согнулся в три погибели.

— Кончай! — жестко сказал Семен.

Валерий нарываться не стал.

— Порезвились в песочнице, — хладнокровно проговорил Щепотнев, — выяснили, у кого куличики красивше, и будя. Нам еще хоть недельку простоять надо, семь ночей продержаться.

Бородин не стал спорить, успокаивался он быстро. Поглядывая на Плюща, зверски выпячивавшего челюсть, где наливался кровоподтек, Валера ощутил себя удоволенным.

— За мной, — сказал Шимон, подхватывая рюкзачок. — Портал там, дальше. Фонари захватили?

— Захватили, — буркнул Валерий.

— Тогда шагом марш!

Туннель уводил их все дальше и дальше, глубже и глубже.

— Здесь! — сказал Щепотнев, наводя луч фонаря на неглубокую полукруглую нишу в стене. — Ежели Хранители нас не кинули, то скоро мы увидим другие страны! Валер, бывал за границей?

— Я только в Суньку^[27] ездил раза два, — буркнул Бородин, — помогайкой.

— Костян! — окликнул Семен нахохлившегося рекона. — Катался за бугор?

— Я там родился, — подал голос Плющ.

— На Украине? — хмыкнул Щепотнев.

— В Германии, — без охоты сказал «сэр Мелиот». — В Дрездене. Была такая раньше страна — ГДР, а в ней наша ЗГВ^[28]. Мой отец служил офицером-танкистом. Вот, я там… и появился на свет. Хотя не помню ничего — маленький был. Так, негатив отрывками. Горбачев же тогда всю Восточную Европу сдал…

Костя смолк — обида жгла. Больно не было, зато унижения хапнул — от и до. Конечно, может, он и зря понасмешничал, но поделать с собой ничего не мог — раздражал его Бородин.

Простотой своей, зацикленностью на реальном, житейской состоятельностью. Рядом с этим дембелем, работягой, мужем и отцом Плющ поневоле ощущал собственную неполноценность.

Ну вот кто он такой? Рекон, студент, программер. Игрун, короче.

Никакой ответственности ни за кого не несет, плывет себе по течению, с курса на курс переходит, и ни о чем голова не болит.

А Бородин даже в прошлое собрался за бонусами… Во-во. Это-то и самое обидное, что он кругом неправ. Стало быть, правильно ему по роже съездили?!

Ох, и паршиво…

— И что? — нетерпеливо сказал Бородин. — Так и будем стоять?

В это самое время серый бетон в нише поплыл — будто волнами пошел — и протаял, открывая проход в сумрачный зал с каменными стенами.

— Проходим! — гаркнул Щепотнев и первым шагнул в портал.

Валерка поспешил следом. Он все еще не верил происходящему, но…

Попытаться-то надо? А вдруг — бонусы?

Замешкавшись на самом пороге между мирами, Бородин пропустил вперед Константина и шагнул сам. Сделал он это на автомате — все, что происходило, было настолько невероятным, почти нереальным, что даже голова кружилась. Валера даже про бонусы забыл.

— Это башня, что ли? — сказал Шимон, запрокидывая голову, и его слова разнеслись гулким эхом. Или пещера?

Бородин оглянулся назад — за спиной была бронзовая, изрядно позеленевшая дверь, полуоткрытая в гулкую темноту. Потом он глянул наверх — стены едва заметно сходились, продолжаясь несколькими этажами кольцевых галерей, а еще выше кладку прорезали узкие стрельчатые окна.

Лучи света, будто призрачные лезвия, вонзались в воздух и словно растворялись в нем.

— Мир вам, добрые люди, — послышался спокойный голос.