Легенды «Вымпела». Разведка специального назначения

В разведке, в отличие от других профессий, есть одна, верно, не всеми замечаемая черта — наслаждение мыслью… Понимать, думать, разрабатывать непростые интеллектуальные комбинации и — побеждать! Это может быть сродни только лишь сложным умственным наукам, таким, как математика. Близко к этому стоят и логические игры. Разведка в этом ряду — на почётном высшем уровне.

Какая замечательная фаза игры, например, в шахматах, — размышление. Лицо у игрока бесстрастное и спокойное, а в глубине черепной коробки прорабатываются десятки или даже сотни вариантов… И вот игрок делает свой ход. Комбинация продумана и представлена для разгадывания.

Разведчик, сделав «свой ход», в отличие от проигравшего шахматиста, рискует иногда жизнями сотен людей, а выигрывая, «без права на славу»^[3], имеет, кроме результата, удовольствие от мысли, что сродни удовлетворению великого гроссмейстера или учёного.

Наслаждение мыслью! Как сделать так, чтобы эта потребность в человеке стала необходимостью? Тогда такой человек — именно тот, кто нужен этой профессии… Для разведки найти честного, умного, преданного, да ещё с тем огромным перечнем требований, которые стоят при подборе подходящего молодого сотрудника, — задача очень непростая.

Именно такого молодого парня, два года назад окончившего военное училище, и вёл кадровик по коридорам Комитета государственной безопасности на площади Дзержинского в кабинет одного из руководителей спецотдела ПГУ^[4]. Шла середина семидесятых годов… Пожалуй, самый расцвет сил Советского государства и спецслужб.

Выше среднего роста, быковатая шея и стриженый затылок выдавали в нём профессионального военного, несмотря на хорошо сшитый совершенно новый гражданский костюм. Решительный открытый взгляд, уверенность в движениях, сила и энергия молодого тела и пытливого ума — всё говорило о том, что парень попал туда, куда надо…

Зашли в кабинет. Их встретил невысокого роста офицер. Кабинет, не очень большой, с окнами, выходящими на памятник Дзержинскому, и огромный стол, без единой бумаги на нём, были, если не брать во внимание само место, очень обыкновенными. У молодого человека было такое ощущение, что в кабинете только что закончилась генеральная уборка и ни одной лишней вещи здесь не осталось. Чувствовалась выработанная привычка: не оставлять ничего лишнего на столе, если кто-то зашёл в кабинет: свой или малознакомый сотрудник из другого подразделения. Ничем не примечательное, даже незапоминающееся лицо хозяина кабинета выхватило из памяти их предыдущую встречу…

— Старший лейтенант… — представился офицер, назвав фамилию и, не выдержав, задал вопрос: — Мы встречались? Ваше лицо мне знакомо…

— Вы имеете в виду это? — и хозяин кабинета, доброжелательно улыбаясь, вытащил из глубины стола как будто бы заранее приготовленное любительское фото. На фотографии были изображены группа курсантов последнего курса десантного училища и двое людей в штатском — посередине. Это было три года назад, на показных, закрытых для всех остальных, занятиях, когда приезжал министр госбезопасности Германии, как раз он и был тем, одним из гражданских на фото. Кто был второй человек, никто не знал. И вот теперь перед десантником был его второй, старый знакомец.

«Вот это да, — думал молодой офицер. — Ничего себе разведка! Такая глубина проведения проверки нового сотрудника… Неужели и министр из ГДР приезжал посмотреть на меня?»

Действительно, к подбору кадров в это подразделение относились по-особенному. Молодого сотрудника здесь начинали уважать ещё до того, как он переступал порог ведомства. Готовились к встрече с молодёжью так же обстоятельно, как и к встрече маститого ветерана. Молодой лейтенант навсегда проникся этим, да так сильно и глубоко, что за минуту превратился из лихого вояки-десантника в уравновешенного и думающего опера. Некоторым не хватает на эту трансформацию и всей жизни, а другим — достаточно и нескольких мгновений. И для него, молодого человека, это стало наукой на всю жизнь, если даже такие руководители, как в этом кабинете, никогда не позволяли себе пренебрежительно отнестись к равному, а тем более к младшему офицеру. Так как же должен вести себя ты сам?

— Садитесь, Пётр Евгеньевич. Разговор у нас с вами сегодня будет долгий, — и, отпустив кадровика, представился. — Я замначальника спецотдела при ПГУ, Лазаренко Александр Иванович. В прошлом — я тоже десантник, а здесь работаю уже двенадцать лет… Разговор у нас с вами будет обстоятельный и серьёзный. Начнём с истории, — хозяин кабинета, расхаживая вдоль стола, стал рассказывать: — Отдел, в который мы вас берём работать, является особым подразделением даже для Первого главного управления. Этот отдел — выходец из бюро по диверсионной работе за границей. На нём, в своё время, лежали и специальные задания внутри Советского Союза. Подразделение сохранило все свои важнейшие функции на случай начала боевых действий… Вы понимаете — на случай войны! Сейчас вокруг границ нашей страны располагается более пятисот крупных и средних военных баз НАТО. Я не беру в учёт мелкие… Каждая из них — непосредственный, опасный противник, в том числе нашего подразделения. Спецотдел, обратите внимание, при ПГУ. Это означает, что подразделение функционирует как отдельная, особенная служба, имея свою агентуру, явочные квартиры. И даже боевые подразделения и учебные заведения.

Почему?.. Потому, что противник очень серьёзен. А задача противодействия поставлена руководством страны. Силами наших нелегалов-боевиков должны быть нанесены неожиданные и эффективные удары по стратегическим объектам врага. Кроме всего, не исключается физическое устранение ключевых фигур в военно-политическом управлении противника.

Наши старшие товарищи уже к середине пятидесятых годов, всего лишь через десять лет после кровопролитнейшей войны, в этом подразделении имели в своём распоряжении агентов, которые могли проникнуть на военные базы и объекты практически любой страны НАТО. Сегодня вам повезло, потому что с некоторыми из них предстоит работать вместе. Это — элита разведки…

Лазаренко присел за стол, внимательно всматриваясь в глаза Петра. Что в них, кроме удивления от такой информации? Присутствует ли растерянность? Как бы не хотелось ошибиться в этом юном офицере… Взгляд Александра Ивановича из-под густых бровей пронизывал до костей. Умные серые глаза смотрели с пониманием, было ясно, что каждое его слово доходит до цели. Помедлив, он продолжил:

— Серьёзное внимание в этот период и позднее уделялось нашим отделом укреплению оперативных позиций на стратегических объектах противника… Подготовке специальных кадров нелегалов и спецагентов, а также созданию соответствующих прикрытий в капиталистических странах для осуществления спецакций.

К сожалению, уже не тайна, могу сказать вам, — именно наше подразделение ликвидировало самых опасных врагов государства за границей. Правда, через некоторое время, после соответствующих решений Политбюро, ЦК КПСС запретил проведение таких специальных акций. У нас это не является средством реализации международной политики…

Сегодня отдел нацелен на сбор информации о военно-стратегических объектах НАТО и некоторых других стран, откуда могла бы возникнуть непосредственная угроза СССР. Сотрудники нашего подразделения отрабатывают так называемые «комплексы», существующие вокруг наших границ и представляющие опасность в случае войны… Такой объект подвергается полной «обработке». Изучается его защита и оборона, выявляются уязвимые места, внедряется агентура, подбираются подходы и создаются условия для его уничтожения оперативно-боевой группой.

Идёт подготовка Отдельной бригады особого назначения. Это тоже задача нашего отдела. Под нашим кураторством действует КУОС^[5]. Эти названия вы, как военный, ранее не слышали?! Потому, что это — подразделения КГБ, это — спецназ государственной безопасности. Например, КУОС, созданные в 1969 году, явились одними из первых спецназов современности. Немцы, израильтяне и другие задумались об этом после 1972 года, когда произошёл захват заложников на Мюнхенской олимпиаде. Тем более наша ОБОН создана намного раньше.

Я рассказываю вам это так подробно, потому что вы должны охватить своим пониманием всю «шахматную доску», тогда будет ясна ваша задача… Необходимость повышения конспирации в деятельности спецназа и наличие ряда предателей-перебежчиков привели к тому, что сегодня спецотдел «спрятан» в Управлении «С» ПГУ. Но важнейшим предназначением остаётся подготовка условий для выполнения разведчикам-нелегалам специальных задач оперативно-боевыми группами… Всё направленно на это. ОБОН — спецназ разведки… Пока это — кадрированное подразделение^[6]… Я бы его назвал разведка специального назначения.

Бригада выделена в самостоятельную часть. Численность составляет 4500 человек, это и есть спецрезерв внешней разведки. Основная задача ОБОН определяется конкретно: подготовка и проведение в особый период, а при необходимости — и в мирное время активных разведывательных и диверсионных операций против объектов главного противника с целью дезорганизации его работы. В целях обеспечения условий для проведения боевых операций заблаговременно создаются опорные пункты на территории противника, подбираются площадки для заброски десантов, как воздушных, так и морских, места базирования. Приобретаются необходимые образцы оружия, спецсредства, экипировка, снаряжение. Основные направления в подготовке: агентурная разведка, визуальное наблюдение, наружное наблюдение, оперативная установка, легендирование, документирование, нелегальные каналы переброски. Офицеры спецрезерва должны иметь устойчивые знания по оперативному физическому проникновению на объекты, которые имеют особый статус, знать особенности физической, технической защиты этих объектов и способы её преодоления, в том числе знания и умения по минированию, организации диверсии, обезвреживанию взрывных устройств иностранного производства, а также самодельных зарядов.

Молодой офицер не переставал удивляться тому объёму знаний, которыми оперировал будущий начальник, и строгой логике в изложении важной информации. А Лазаренко продолжал говорить, как профессор академии, прочно укладывая кирпич за кирпичом этой малоизвестной даже в КГБ крепости. «Да, — думал Пётр, — много времени и сил потратил полковник, чтобы систематизировать эту методику и так убедительно и весомо говорить о ней». А тем временем хозяин кабинета продолжал:

— Кроме того, эти офицеры должны прекрасно владеть рукопашным боем, отечественным и иностранным стрелковым оружием, специальным вооружением. Управлять различными видами транспорта, в том числе в экстремальных условиях. А ещё знать средства связи, шифровальную технику. Я уже не говорю о том, что они должны иметь и специальные военные знания, например, те, которыми владеете вы, уважаемый Пётр Евгеньевич! Полевое базирование, методы выживания в экстремальных условиях, преодоление естественных и искусственных преград, подбор площадок десантирования вертолётов и самолётов малой авиации, способы обеспечения безопасности групп и отдельных исполнителей на территории боевых действий…

Пётр заволновался, как на экзамене, оценивая, насколько этим критериям соответствуют его собственные знания, полученные в военном училище. Вообще-то на курсе он был одним из лучших…

— Сегодня, — продолжал Александр Иванович, — после возникновения такого явления, как международный терроризм, и создания в мире сил специальных операций^[7], необходимо также знать тактику действий террористических и экстремистских группировок, методов деятельности сил специальных операций. То есть знать и антитеррористический курс.

Есть ещё много других аспектов знаний, но, безусловно, без морально-волевой и психологической подготовки к действиям в автономном режиме таким людям не обойтись. Не буду вас утомлять сейчас деталями, скажу лишь о том, что очень серьёзная и нужная работа вам предстоит. Это — определённое кураторство над спецрезервом, конечно, вместе со старшими товарищами. Вы должны знать, что отдельная бригада особого назначения имеет не только полигоны на всех географических широтах, но и свой центр подготовки в Подмосковье.

Сейчас мы ищем возможность доложить руководству о необходимости создания постоянно действующего штатного подразделения. Уже невозможно, когда есть только курсы и периодические, хоть и плановые сборы, дать командирам спецгрупп устойчивые знания и навыки по многим специальным дисциплинам. Требуется, чтобы занятия с ними были постоянными. Такие навыки, как в подводной, альпинистской, минной подготовке, должны поддерживаться постоянно. Надо сказать, что, по нашему мнению, происходить это будет на базе КУОС. Сегодня именно эти преподаватели сами являются боевыми офицерами и наиболее подготовленными командирами спецгрупп. Курсы, хотя они и называются учебными, — и есть подразделение спецназа. Преподаватели, практически все, проходят курс воздушно-десантной и горной подготовки наравне со слушателями и участвуют в тактических комплексных занятиях и учениях. Это хорошо подготовленная боевая единица.

Я вам уже говорил, что в 1969 году, а точнее сказать, с 1966 года, в связи с возникшей необходимостью иметь подготовленный резерв оперативного состава КГБ для выполнения специальных задач за рубежом в особый период и постоянной подготовкой ОБОН, были созданы Курсы усовершенствования офицерского состава, и, чтобы это навсегда осталось у вас в голове, не только как учебное подразделение… Первыми преподавателями КУОС стали люди с большим опытом боевых действий войны и спецопераций. В Прибалтике и на Украине. Каждый из них — это «гроссмейстер» спецназа…

Разговор длился около двух часов. В кабинет пришёл лейтенант-десантник, а вышел — офицер разведки специального назначения.

Пётр был в возбуждении от встречи. Много времени тому назад, когда первый раз зашёл разговор о службе в разведке, он даже не представлял, что всё это станет теперь так серьёзно и важно. Важно даже не только для его жизни, а важно для безопасности страны. Он стал очень нужным «винтиком в механизме государства». А ещё его распирало от гордости, что у него теперь такой начальник. Лазаренко произвёл на него впечатление даже большее, чем его прежний кумир и любимец всех десантников, дядя Вася Маргелов^[8].

— Какая у этого разведчика память, умение увлекать задачей, эрудиция и такт по отношению к подчинённому… Он, именно он, Александр Иванович, продумает и объяснит, что делать дальше. И так важны эта мудрость и знания: опыт фронтовика, дипломата, умудрённого житейской смекалкой человека и информированного разведчика, что авторитет произнесённого им слова становился выше томов учебной литературы любого классика. Рядом с ним сложнейшая работа всегда получится, — размышлял молодой опер и знал: наставник не даст ошибиться, и теперь я — член этой семьи, всё обязательно получится и у меня.

Кто бы ни приписывал в последующем какие-то заслуги себе, внутри каждый из них, его подчинённых, знал, что был всего лишь инструментом того великого механизма, которым он — Лазаренко, умный и мудрый, — руководил. И в каждом его поступке был замысел, но не каждый понимал его тогда, да и сейчас тоже!

Ни один солдат после победы всей армии в бою не скажет: «Мы победили, благодаря мне… Если бы не мой манёвр и не мой геройский поступок, полководец проиграл бы…» Тем более не подумает так умный офицер-разведчик! В этот период система КГБ была самая совершенная и продуманная, обеспеченная коллективом сотрудников с высоким уровнем интеллекта. И в этой системе свою, пока небольшую роль стал играть и старший лейтенант Пётр Евгеньевич…

А ещё через некоторое время он получил от руководства задачу. От серьёзности услышанного и невероятности предстоящего задания у него в голове поначалу стали происходить странные вещи… К этому ощущению молодому десантнику надо было ещё привыкнуть. Ему казалось, что он зачитался фантастикой и детективами.

Приказ был таков: «подготовить спецгруппу для освобождения из концентрационного лагеря “Tress Alamos”^[9] на территории Чили не просто кого-то, а… самого Луиса Корвалана», который только что получил Ленинскую премию мира, был Генеральным секретарём Коммунистической партии Чили и арестован после переворота в стране… Провёл в заключении уже больше трёх лет.

Собрались на совещание. Стали обсуждать.

Старшие товарищи планировали саму операцию, изучали детали, способствующие проникновению в страну. Они же готовили агентуру. Петру поручили подобрать боевую группу, способную выполнить эту задачу. С большими усилиями, проехав полстраны, не смыкая сутками глаз, молодой старший лейтенант из многотысячного спецрезерва смог подобрать… всего шесть человек. В готовности, чтобы было и знание языка, и особенностей чужой страны, и необходимые специальные оперативные знания, и нужные боевые и физические кондиции, — больше таких в стране не было. Уже вместе с ветеранами, жалуясь на ситуацию, Пётр услышал от опытных разведчиков: «Давно надо было создать постоянно действующее специальное подразделение. Ежедневно, из месяца в месяц, из года в год заниматься с людьми, а пока — из спецрезерва можем взять лишь преданных, но не всегда достаточно подготовленных офицеров…»

— Это риск провала операции и бессмысленная потеря людей, — говорил Лазаренко. — Но главное, — расшифровка наших действий, а это недопустимо…

На самом заключительном этапе подготовки спецоперации правительства СССР и Чили при посредничестве Швейцарии и США договорились об обмене Корвалана на советского диссидента Владимира Буковского. У инициаторов операции, что называется, отлегло от сердца. Но…

В любом случае этот опыт теперь принёс и значительный положительный результат. Стали набрасывать варианты штатных групп и подразделения в целом. Разведка этого периода была самой консервативной системой. Консервативнее её была, наверное, только сама Коммунистическая партия. Старые разведчики, чтобы решить какую-либо задачу, продумывали её даже не десятки, а сотни раз, поэтому и результат был всегда очень высокий. Если бы не участившиеся случаи измен и предательства, то советскую разведку, со стороны противника, вообще «укусить» было бы нечем.

— Получается, что сейчас, чтобы выполнить схожую задачу, — спрашивал у своих наставников Петр, — мы каждый раз будем «высунув язык» искать исполнителей? Надо иметь что-то постоянное…

Все до одного в кабинетах управления «С» были такого же мнения. А Александр Иванович продолжал «ковать» факты и события «за». При возможности вставлял своё слово о специальном подразделении на уровне зампредов КГБ. А так — все молчали, обсуждать перспективы любого дела, особенно в этом управлении, даже с соседом, сидящим за рабочим столом рядом, было не принято… Обсуждать это могли только очень посвящённые люди.

Определяющую роль сыграл Юрий Иванович Дроздов^[10]. Он, начав работу в Управлении, сразу же стал единомышленником и поддержал своего зама. Но докладывать о своих мыслях тоже пока не спешил. Взвешивал, обдумывал, сравнивал. На одном из закрытых совещаний отдела сказал: «Без штатного подразделения нам будет сложно…» И эта его позиция всех воодушевила и прибавила сил и энергии в подготовке предварительных, особой важности, документов. Подтолкнуло всех — и спецназовцев, и руководство страны — к окончательному решению начало событий в Афганистане. Это явилось своеобразным катализатором, и по вопросу — как поступать — решение было только одно: создавать!

Американцы в этот период очень «активничали» на юге, и если бы наши не опередили их буквально на пару месяцев в Афганистане, а может даже недель, то вводить ограниченный контингент уже бы не пришлось. Добавилось бы ещё с десяток военных баз, только уже на самой границе, теперь и с юга… Самым грамотно действующим и профессиональным оказался созданный КГБ отряд «Зенит». Именно он получил правильные разведывательные задачи и сумел подготовить операцию по смене режима. Возглавляли отряд в основном преподаватели КУОС. И первая, и последующая фазы операции прошли успешно. Дроздову и Лазаренко было о чём докладывать. За свой спецрезерв стыдно не было. В этот раз Дроздов высказал руководству КГБ предложение о создании штатного подразделения…

Доклад приняли, даже похвалили, но председатель КГБ^[11] и начальник разведки пока молчали. Шло время. Первичная эйфория после декабрьских событий прошла. Смена власти в Афганистане ни к чему хорошему не привела. Советническая деятельность наших партийных и хозяйственных деятелей на первом этапе была нужна и полезна афганскому народу, но после активного вмешательства в виде военной помощи несогласным из народа американцев и других «заботливых друзей» превратилась в процесс бесполезный. Одни строили, другие взрывали. Одни учили, другие оболванивали и запугивали. Расхлёбывать внутри страны под названием Афганистан вмешательство доброхотов пришлось армии и КГБ. И не Советский Союз организовал войну… Нам же пришлось пожинать плоды. Была ли это спланированная акция США, тогда никто не понял. Прозрение пришло значительно позже.

Правительство направило в Афганистан стотысячный «ограниченный военный контингент». Правил войны с партизанами, которые противостояли Советской армии, не существовало, поэтому армейцы и гонялись за «духами»^[12] без особых успехов. Неслучайно это слово подменило афганское «душман», «духами» прозвали партизан, наверное, из-за эфемерности и схожести с призраками. Дух — это сущность не материальная, а поскольку не материальная, то и воевать не с кем! Поэтому докладов и стрельбы много, а результат практически нулевой. Командирам пришлось тяжело: нет линии фронта, атаковать некого. Вышел на поединок, а противник не явился. Но тебя атакует всегда и в любом месте, защищаться приходится везде. Получалось так: где ты находишься, там и линия обороны. Такой огромной территории обороны ещё не было. Не оказалось и тыла, фронт везде: и спереди, и сзади, бой мог завязаться и днём, и особенно ночью… Имелся опыт борьбы с басмачеством в Средней Азии и националистическим движением в Прибалтике, Западной Украине и совсем чуть-чуть — на Кавказе. Но всем этим владели только люди из госбезопасности. И опять на первый план выходит спецотдел Лазаренко и Управление Дроздова.

— Началась полномасштабная война, — говорил Андропов собравшимся у него в кабинете Дроздову и Лазаренко. — Собирайте своих спецрезервистов, ОБОН… Сколько их у вас? Пять тысяч? И — вперёд, в Афганистан.

Заговорил Александр Иванович:

— Товарищ председатель, это невозможно…

— Не понимаю?!

— Общее количество — четыре с половиной тысячи офицеров. Это так! Но эти спецподразделения подготовлены и на разные климатические условия, и на разные страны. Например, у нас есть отряд чукчей, лучше которых для действий за пределами арктического круга и не найти. Есть сибиряки, таёжники, подводники, специалисты для действий в крупных современных городах… И так далее. Для большинства из них Афганские горы и пустыни — смерть…

— Но у нас достаточное количество спецрезервистов из Среднеазиатских и Кавказских республик, — подхватил разговор Дроздов. — Из Таджикистана — достаточное количество знающих язык… Мы сможем подготовить отряд… Но он будет по численности… около тысячи человек.

— Нам необходимо создавать штатное подразделение. И постоянно готовить людей для таких целей, — добавил Лазаренко.

— Да не от случая к случаю и под задачу, а ежедневно, по всем видам подготовки, — тоже вставил реплику Дроздов. — Я вам докладывал об этом в декабре, после штурма «Тадж-Бек»^[13]. Помните? При всём успехе операции людей для дальнейших полномасштабных действий в стране у нас больше нет…

— Да, да…

— Кроме того, откомандировав весь спецрезерв в Афганистан на длительное время, мы оголим территориальные подразделения. Там некому будет работать… А это — самые работоспособные оперработники по «первой» линии^[14].

— Нам надо обязательно переломить ход войны в Афганистане, — прервал Дроздова Андропов. — Судя по информации, которую докладывают мне, положение становится с каждым днём всё хуже. Если так будет продолжаться, то мы потеряем эту страну и получим ещё огромные людские потери. У нас нет другого варианта, как только бросить туда лучшие силы… Я согласен, не надо посылать в горы арктический отряд, таёжников и так далее… Короче, разбирайтесь! В кратчайшие сроки отряд должен выдвинуться на помощь. Надо организовать советническую деятельность по организации из числа местных, схожих с нашими, подразделений, и научить их самих воевать за свою власть… Необходимо включиться в разведку и помочь в проведении войсковых операций. Об этом нас просит и министр обороны, и политбюро. Людей — беречь! И ещё… — Юрий Владимирович снял очки и стал устало щурить глаза, — просто воевать и бороться с армией противника — это дело сороковой армии и Министерства обороны. И всё же помните: наше дело не войсковое, а оперативно-специальное… Вы должны заняться добычей информации, разведкой, изучением связей и тому подобное… По нашей информации, вы её знаете, уже десятки инструкторов из США, Великобритании начали работу в Пакистане и Иране, готовятся базы и лагеря для подготовки мятежных войск. Нам нужны подтверждающие данные деятельности вражеских спецслужб. Попробуйте захватить инструктора. И — конкретные операции против главарей и активных участников. Готовьте планы командировки и списки личного состава…

Конец ознакомительного фрагмента.