Шоколадная медаль

Уперев приклад покрепче в плечо, Сима прицелился, поймал в перекрестие сначала лавку зеленщика, заставленную луком, помидорами, кандагарскими гранатами, мандаринами и прочей снедью, затем перевел перекрестие на «Тойоту» желто-белой раскраски, на скучающего небритого парня, безучастно стоявшего у стены. Сима рассмотрел его с ног до головы, сместил прицел влево и увидел советского офицера с красной повязкой на рукаве и палкой регулировщика в руке.

Чувствуя себя настоящим охотником, Сима прицелился. Офицер, надвинув на глаза выцветшую панаму, ссутулившись, стоял на обочине, лениво помахивая черно-белой палкой. Чуть в стороне, в тени, потели в бронежилетах его патрульные.

«Отличная машина», — подумал Сима и нажал на спуск. Затвор мягко, почти бесшумно, клацнул. Офицер снял панаму и вытер платком пот со лба. «И взводить самому не надо», — размышлял Сима, снова прицеливаясь. Офицер вдруг кому-то кивнул. Заинтересовавшись, Сима скользнул прицелом вправо и понял, что кивок предназначался небритому парню, явно проявляющему какое-то беспокойство. На всякий случай, повинуясь интуиции, Сима нажал на спуск, оставив изображение ничем не приметного парня на американской фотопленке.

Офицер оживился, посмотрел по сторонам и, одной рукой приподняв жезл регулировщика, в другой придерживая автомат за ремень, вышел на проезжую часть.

Тяжело гася скорость, в пяти метрах перед ним остановилась автоцистерна, окрашенная в зеленый цвет. Водитель и сидевший рядом с ним военный вышли из кабины. Первый стал рыться в карманах, а второй, видимо, его начальник, стоял рядом и потягивался, расправляя затекшие конечности.

«Проверка документов», — догадался Сима, еще раз деловито клацнув затвором фоторужья. Покончив с документами, начальник патруля подошел к кабине, открыл дверцу, подергал руль, перегнувшись, сунул руку туда, где должны быть педали, что-то там пощупал и медленно пошел вдоль машины, осматривая ее.

«Проверяет исправность, — усмехнулся Сима, — сейчас посмотрит, виден ли номер, в каком состоянии индикаторные лампочки, и отпустит». Водитель и его начальник понуро брели за инспектором. Вдруг Сима замер от волнения: тот самый небритый парень змеей скользнул в кабину и схватился за рычаги, тут же пронзительно заверещали мальчишки за машиной, и приглушенно бахнул взрыв. Патрульные, до сих пор лениво и безучастно жевавшие резину, вздрогнули, на ходу сдергивая с плеча автоматы, бросились к месту происшествия, которое было скрыто от Симы бензовозом. Машина тут же взревела и, быстро набирая скорость, рванула в противоположную сторону.

— Стой! Дриш! — донесся до Симы голос начальника патруля, который, пробежав за бензовозом несколько метров, остановился и вскинул автомат. Подоспевший солдат царандоя ударил по стволу, не давая стрелять в бензовоз, и тут же рухнул, сбитый с ног ударом приклада советского солдата.

Вокруг быстро собралась толпа и заслонила место происшествия. Сима же все щелкал и щелкал затвором, чувствуя, что снимает нечто необычайно ценное для своих новых хозяев. Он бережно положил фоторужье на тюфяк в углу комнаты, служивший ему кроватью, и тяжело сел на единственный табурет. Он был взволнован, невероятность происшедшего не укладывалась у него в голове.

«За пленку попрошу десять тысяч и куплю европейский синий костюм, как у настоящих бизнесменов. На рукавах у меня будет по три пуговицы», — мечтательно подумал он.